Глава 86

Люк клюзбака открылся со страшным скрипом. Брейн осторожно высунулся и, оглядевшись, не обнаружил беспилотных аппаратов, после чего выбрался на палубу и поразился тому, насколько же огромной была эта баржа.

Во время последней эпидемии она служила местом отстоя прибывших с другого материка переселенцев. Их тут набивали тысячами, и они ждали положенные пять недель, пока не закончится инкубационный период вируса.

А если на барже происходила новая вспышка, тогда ее вскоре обрабатывали лизаторатами, выжигавшими едва ли не само железо, и принимали новых переселенцев.

Девять из десяти составов баржи сходили на берег, а тех, кому не повезло, просто выметали метлами роботы-уборщики. Цитавирусы не просто убивали, они разлагали жертвы в тонкую пыль.

Никаких надстроек, только череда люков, которые вели в трюмы карантинной баржи.

Рванув в ближайший из них, Брейн скатился по крутому трапу и, когда люк захлопнулся, оказался в полной тишине и темноте. Даже плеск волн не проникал через эти многослойные стены.

Двигаясь на ощупь, Брейн добрался до двери и, открыв ее, оказался в длинном коридоре, протянувшемся едва ли не на всю баржу. Здесь было довольно светло из-за потолочных иллюминаторов.

На стенах и переборках имелись заметные следы ржавчины, однако вокруг было чисто – ни мелкого мусора, ни пыли, и скоро Брейн обнаружил причину чистоты – полдюжины роботов-уборщиков стояли в одном из отсеков, мигая лампочками контроля зарядки.

Выглядело это жутковато, особенно бинокулярные телекамеры, с помощью которых уборочные машины ориентировались. Брейн подумал, что они могли транслировать панораму куда-то на охранные пункты. Впрочем, никакого движения бинокуляров он не заметил, однако услышал скрип металла и остановился, начав прислушиваться.

Вроде тихо. Он снова двинулся по коридору, заглядывая в открытые двери, за которыми оказывались светлые сухие помещения.

Брейн почувствовал, что его начинает бить дрожь – то ли от нервов, то ли он устал бороться и замерз – с его одежды все еще стекала морская вода, оставляя позади дорожки и мокрые следы подошв.

Вдруг он скорее почувствовал, чем что-то заметил, и, вскинув пистолет, несколько раз выстрелил, предупреждая метнувшуюся тень. Однако невидимый противник не испугался и, включив режим тайм-слоу, бросился в атаку – теперь он был вдесятеро быстрее человеческих конкурентов.

Колыхнулся воздух, и Брейн почувствовал, как его ожгло от внутреннего холода и по коже словно прошлись наждаком.

Это был экстремальный выброс адреналина – по технике, которую он изучал.

– Как я узнаю, что пора запускать это? – спрашивал Брейн когда-то инструктора.

– Ты узнаешь. Ты не успеешь подумать, когда все произойдет само собой.

Брейн рванулся навстречу врагу, и противники обрушили друг на друга шквал ударов, так что полетели клочки одежды, а траектории движений были незаметны для обычного глаза.

Что-то Брейн сумел отбить, что-то перехватить, однако треск собственных костей он также слышал.

Удивительно, что под чудовищной нагрузкой мысли были ясны и цели понятны. Держаться дольше трех-четырех секунд в таком темпе Брейн не мог, а потому вложился в окончательный удар так, что противник отлетел к стене, а Брейн, не дожидаясь продолжения, рванул прочь.

Сзади грохнул выстрел, и картечь, шваркнув по стенам, прошла выше. Тотчас ударил второй, и заряд настиг Брейна. Две картечины прошили тело и понеслись вперед, врезавшись в переборку – Брейн под адреналином даже проследил их полет и совсем не почувствовал боли. Он полагал, что еще может уйти, были еще силы, и было время, но что-то внутри вдруг отказало, он споткнулся и полетел на пол, заваливаясь на левую сторону.

Кувыркнулся через голову и, ударившись о стену, остановился.

Остановилось и время. Остановились ощущения. Он видел врага, который уже стоял рядом и наводил дробовик, чтобы поставить точку. Однако вдруг ударила «девятка» в автоматическом режиме. Дюжина бронебойных пуль отбросили суперколвера на стену, а затем выскочил и сам стрелок, добив здоровяка двумя выстрелами.

Пустой магазин стукнулся об пол, новый стал на место, и лязгнул затвор, досылая патрон.

Брейн слабо улыбнулся. Он видел нечетко – зрение отказывало ему, но он узнавал эту фигуру и походку, которая, впрочем, стала чуть жестче. Наверное, это от злобы, которая ее сейчас распирала.

Она едва не шипела, как масло на сковороде, и по ее красивому лицу пробегали судороги, искажавшие его в одно мгновение, словно помехи на экране.

– Ну что, Брейн, пришло время расплачиваться за допущенные ошибки, да? – спросила она, поднося пистолет к его лицу.

– Да, Зои… – грустно улыбнулся он, и в уголке рта показалась кровь.

– А знаешь, почему я здесь? – спросила она с надрывом, и пистолет в ее руке дрогнул.

– Нет, конечно… Месть – это было бы… слишком просто…

– Я здесь для того, чтобы узнать – ты не добил меня, просто потому что лоханулся или потому что вспомнил те жаркие ночи, которые я тебе подарила?

– А в… в каком случае… я выживу?

– Ни в каком. Но мне очень интересно!

– А пошла ты в задницу… – устало обронил Брейн, чувствуя, как растекается под ним лужа крови и холодеют его ноги.

– Не смей подыхать, тварь! Это я должна тебя убить, только я, которая…

Сверкнула вспышка китгановского заряда, и раскаленный ветер обжег лицо Брейна, а Зои покатилась по галерее, словно мешок с тряпьем. В нос ударил запах паленого.

И снова перед Брейном возник силуэт с оружием, которое было направленно на него.

– Томас Брейн, от лица командования я делаю вам предложение по сотрудничеству, согласно пятьсот восемнадцатому пункту специального статута. Если вы откажетесь, мне приказано вас уничтожить.

«Похоже, он уже готов», – подумал Сторм и уменьшил на китгане силу разряда. При стрельбе в упор лишняя мощность была ни к чему.

«Ну и вербовка… Думает, что откажусь… – пронеслась, как в тумане, слабая мысль Брейна. – Думает, что опоздал…»

Разумеется, он понятия не имел, что это за пункт, но догадывался, кто этот здоровяк – почти копия ликвидированного Зои.

– Я… принимаю… предложение… – прошептал он.

Сторм вздохнул и опустил китган. Затем достал из кармана одноразовый инъектор и впрыснул в бедро Брейна какой-то препарат.

Лекарство оказалось действенным, и уже через минуту Брейн почувствовал, что к нему возвращаются ощущения. Тем временем его спаситель начал отчитываться перед своим начальством – так это понял Брейн.

– Да, все прошло по первому варианту… Ну да, я тоже надеялся, но он выразил согласие – отказать мы не можем… Нет, ну конечно, конечно, я и не настаивал, я пробурчал что-то нечленораздельное, но он вдруг очнулся и сказал, что согласен… Да… Да… Вот и я решил, что лучше не рисковать. Главное, что с Витольдом вопрос закрыт окончательно. Да, до связи.

– Ну что, боец, давай, поднимайся – я тебе помогу…

– Как тебя зовут? – спросил Брейн, когда вербовщик практически взвалил его на спину.

– Ой… Зови Стормом.

– Сторм, стало быть?

– Быть стало.

– Не хочешь… со мной… говорить?

– Экономь силы, действие микстуры не бесконечно – у нас не так много времени.

– Понимаю, – согласился Брейн, пытаясь, где возможно – на трапе или палубе, перебирать ногами. Хотя по его ощущениям вербовщик мог тащить на себе еще четверых и не согнулся бы.

– Зачем было палить по ней из такой пушки? – спросил он, когда они стали спускаться на платформу – что-то вроде шлюпки, качавшейся на волнах.

– Для гарантии, что она не успеет дернуть спусковой крючок и продырявить тебя.

– А какой смысл?.. Для тебя было удобнее… чтобы я отказался от предложения, правильно?

– Ну, извини, – буркнул вербовщик и завел мотор.