Квартира оказалась двухкомнатной, да еще в каком-то зачуханном доме. Входная дверь в подъезде, хоть и имела кодовый замок, закрывалась только в морозы, поэтому в нос ударила вонь кошачьей мочи. Лифта в этой пятиэтажке не было, так что на четвертый этаж пришлось добираться своим ходом. В квартире тоже было грязно и неуютно. Устроившись на продавленном диване в гостиной, Лошан погрузился в память тела.

Роман Гершевич родился двадцать шесть лет назад в еврейской семье. Отец заведовал кафедрой в одном из столичных институтов и очень неплохо зарабатывал, освобождая жену от необходимости ходить на работу. Мать души не чаяла в Ромке и мечтала о том, чтобы сын стал великим пианистом. Сама она очень неплохо играла на рояле, который стоял в их большой гостиной. К ее расстройству сын любил слушать музыку, но напрягаться, чтобы научиться играть самому, отказался наотрез. Когда ему было десять лет, семья уехала в Израиль, где он и окончил школу. Нелюбовь к физическим и умственным усилиям никуда не делась, поэтому он огорчил и отца, отказавшись продолжить учебу в институте. И вообще в Израиле ему не понравилось. Нет, понятно, что новая родина и все такое, но постоянные заморочки с арабами напрягали. Идти в армию не хотелось, заняться чем-нибудь другим… Без специальности и образования молодой лодырь был никому не нужен. Нельзя сказать, чтобы бог его обидел и оставил совсем без талантов. Талант у него был: у Романа прекрасно получалось охмурять лохов, лишая их в свою пользу лишних денег. Талант прорезался еще в школе, но в Израиле с ним было трудно развернуться. Лохи здесь были в дефиците, а таких оборотистых любителей чужих денег, наоборот, хватало. Тогда Рома вспомнил о первой родине и перебрался в Россию, где пока еще не все разворовали, а недостатка в лохах не было со времен Ярослава Мудрого. Родители были не в восторге, но денег дали. Талант не подвел, и дела мало-помалу стали налаживаться. За восемь лет, которые он прожил в России, Роман сумел скопить хорошие деньги, но чтобы уехать в тот же Израиль или, как он хотел, в США, и там достаточно долго жить в свое удовольствие, их было мало. Роман работал только в столице, меняя схемы добывания средств и обрастая знакомствами. Одно из таких знакомств началось неудачно: впервые за все время пребывания в России его крепко побили. Вообще-то, основания сердиться у той компании были, но зачем же сразу бить? Так получилось, что неудачно начавшееся знакомство получило более счастливое продолжение, и Роман близко сошелся с троицей приятелей: Феликсом Резником, Павлом Рожковым и Вячеславом Антоновым. У них было даже несколько совместных дел. Год назад он уговорил приятелей вложить деньги в очень выгодное дело. Самое обидное было в том, что он им не врал, и дело действительно было выгодным, просто все затянулось, а вывести их деньги не получилось. Он бы рассчитался с приятелями из своих средств, но большая их часть лежала на депозите, а остальные крутились в разных проектах. И его просто корежило от одной мысли о том, что нужно использовать свои средства, теряя при этом прибыль, только из-за того, что кому-то не терпится воссоединиться со своими деньгами. Роман пытался объяснить, но его не стали слушать.

— Не принесешь бабки — будешь бит, — сказал ему Пашка Рожков, у которого на все случаи жизни главным аргументом являлся пудовый кулак. — И не только те, которые мы тебе давали. Год ими пользовался? Вот и гони проценты. Ты их нам обещал заплатить сорок, а с учетом просрочки пусть будет пятьдесят.

Поняв, что приятелей не переубедить, Роман решил на время отсидеться у родителей и взять с собой Лару, с которой у него была любовь. С Ларой был знаком Феликс Резников, которому как-то удалось ее разговорить и узнать, что должник решил сделать ноги. Вся компания пришла в бешенство и решила, что такой падле, как Роман, незачем поганить белый свет. Скорее всего, угрозы убить его и не вовремя попавшуюся под руку Лару, так и остались бы угрозами, и компания, вытряхнув из него свои деньги и компенсацию за нервотрепку, отпустила бы сладкую парочку на свободу, но вмешался Лошан.

Разобравшись в ситуации, комиссар занервничал. Во-первых, следствию будет нетрудно связать с ним происшедшее в коттедже Антоновых, а все обнаружится уже завтра, когда туда заявится жена Вячеслава. Значит, у него гораздо меньше времени, чем он думал. Вторым просчетом было то, что Роман не просто кувыркался с Ларой Волиной, как ни странно, но он в нее влюбился. А у Лошана не было времени разбираться в их взаимоотношениях, поэтому он не стал заботиться о девчонке, хотя это было нетрудно сделать. А теперь, с учетом того что Романа Гершевича нужно было привлечь на свою сторону, возникал вопрос, как он отреагирует на смерть своей любимой, в которой наверняка обвинит доров. Решив, что нужно заняться первоочередным, комиссар выбросил все остальное из головы и пошел на кухню, где у Романа на подоконнике валялся ноутбук.

«Ну и свинья, — думал он, собрав со стола грязную посуду и бросив ее в мойку. — Понятно, что временное жилье, и он не водил сюда своих подружек, но неужели самому не противно?»

Включив комп, он дождался, пока загрузится операционная система, вызвал поисковик и начал выуживать из сети адреса расположенных в Москве медицинских учреждений, лечивших онкобольных в стационаре. Таких адресов оказалось довольно много. Ограничившись десятком тех, до которых было не очень далеко добираться, он взял припрятанную карточку и пачку наличных, одел свое пальто и вышел из дома, выбросив прихваченную у Антоновых куртку в первый же попавшийся мусорный бак. Первым объектом у него была выбрана онкологическая больница в Красногорском районе. На такси его туда привезли за каких-то полчаса, после чего встал вопрос, как работать. Можно было попытаться проникнуть в палаты с кем-нибудь из родственников, но у него совсем не было времени. Только в этой больнице лежат пятьсот больных, а сколько их по всей Москве! Неизвестно, удастся ли склонить Гершевича на время отдать тело, и сколько ему вообще гулять на свободе, а без мага работа осложнится многократно. Поэтому он решил на все наплевать и действовать предельно нахально. Все равно массовое выздоровление больных вызовет шум. Ну и пусть шумят: рано или поздно выздоровевших все равно развезут по домам, а уж тогда и придет время его службы. А странности… На большинство из них, скорее всего, просто не обратят внимания. Вряд ли беглый персонал компании пойдет заявлять о своем инопланетном происхождении. Их можно было обвинить в недостатке патриотизма и эгоизме, но не в глупости. А, значит, о дорах здесь никто ничего не знает, и его поход по палатам к нежелательным последствиям не приведет.

Когда Лошан зашел в трехэтажный корпус больницы, он, чтобы меньше использовать магию, первым делом заставил вышедшего в вестибюль врача отдать ему свой халат. Ему даже не пришлось отводить глаза дежурившему охраннику: тот увлекся болтовней с сексапильной медсестрой и в сторону комиссара не смотрел. Мимо охраны Лошан прошел без всякой магии, да и дальше не использовал ее до первой палаты. Халат прекрасно справлялся с ролью шапки-невидимки, и никто из персонала не обратил на него никакого внимания. В палате он внимательно осмотрел всех четверых больных, определив, что очень тяжелым является только один лежавший у окна старик. Такие тела были не нужны, поэтому комиссар, проигнорировав вопросительные взгляды обитателей этой палаты, перешел в соседнюю. Здесь тяжелых было двое, и оба были не старше пятидесяти. С такими уже можно было работать, что он и стал делать. Двое ненужных Лошану больных заснули, двое других с удивлением посмотрели на комиссара, который подошел со стулом к их кроватям.

— Вы знаете, что лечение вам не поможет? — обратился он сразу к обоим.

— Есть такое мнение, — ответил ему тот, который был постарше. — Одно из многих. Но оно может оказаться неверным.

— К сожалению, так оно и есть, — заверил его Лошан.

— Что-то не видно у вас сожаления, — сказал более молодой. — И кто вы такой, если все знаете лучше наших лечащих врачей? Для чего вам открывать нам глаза? Хотите продать какой-нибудь чудодейственный препарат? Или вы из какой-то секты?

— Все намного проще, — сказал комиссар. — Я пришелец.

— Действительно, проще, — засмеялся пожилой и тут же сморщился от боли. — И что же от нас нужно пришельцу?

— Я пришел к вам заключить сделку, — пояснил комиссар. — Я вас полностью вылечу, а вы передаете управление своими телами тем, кого я для этого выберу.

— В жизни не слышал большей ерунды, — сказал более молодой. — И даже о таком не читал. Зачем кому-то управлять нашими телами?

— Я объясню, — сказал Лошан. — Представьте, что кто-то научился пересаживать свою личность в чужие тела. Свое тело он в это время сохраняет в замороженном состоянии. Прожив в чужом теле, он возвращается в свое и продолжает жить дальше. Тот человек, чье тело он использует, будет испытывать все то же самое, что и новый хозяин тела, просто не сможет никак ни на что влиять, как зритель в кинотеатре не может повлиять на сюжет уже отснятого фильма.

— Разве это жизнь? — спросил более молодой. — Так, существование…

— Вы не правы, — покачал головой Лошан. — Это не совсем полноценная, но жизнь. Вы по-прежнему будете наслаждаться вкусом пищи, близостью с женщиной и всем тем, что дает человеку жизнь. Вот только что есть, кого любить и где проводить отпуск, будет решать уже другой. Поверьте, это гораздо лучше смерти. Что в ней хорошего? Закрыли глаза, и вас больше нет. А в вашем положении и уходить будете с муками. Даже эвтаназия запрещена.

— Вы не дьявол? — пошутил пожилой. — Сидите тут и соблазняете две невинные души.

— Я не похож на дьявола, — в свою очередь улыбнулся комиссар. — И вы не похожи на невинного. Я претендую не на души, а на тела, и не после смерти, а после полного выздоровления.

— И что нам для этого нужно сделать? — спросил пожилой. — Подписать контракт? Надеюсь, не кровью?

— Ничего подобного, — сказал Дошан. — Вы просто говорите «да», а я ухожу и жду, пока вы выздоровеете. После этого произойдет подселение другой личности.

— И вы нам поверите на слово? — удивился более молодой. — А если мы станем болтать?

— А кто вам поверит? — парировал комиссар. — Хотя из соображений безопасности вам всем будет поставлен запрет на разглашение. Когда о таком болтает один, это не страшно, а когда полсотни людей в одной больнице — это может заставить задуматься, особенно в сочетании с вашим массовым выздоровлением.

— Так вы это предлагаете не одним нам? — догадался пожилой.

— Предложу всем, кто попадает под определение «безнадежный» и подходит по возрасту.

— Действительно, — с сарказмом сказал пожилой. — Кому нужны старики!

— Вы бы вселились в тело старой развалины? — спросил комиссар. — Ладно, я вам сказал достаточно, а времени у меня мало. Теперь я жду вашего ответа.

— Считайте, что я вам сказал «да», — со вздохом сказал пожилой. — Хотя я ни во что такое не верю. Непонятно, для чего вам это все нужно, но вы нас развлекли.

— Пожалуй, я тоже соглашусь, — сказал более молодой. — И когда нам ждать выздоровления?

— Изменения к лучшему почувствуете уже сегодня, — ответил Лошан, накладывая на обоих магическую метку. — А полностью вылечитесь в течение недели.

Метку можно было и не накладывать, но с ней было легче работать операторам.

— Кто этот здоровяк? — спросил Панарин.

— Это его приятель, — всхлипывая, ответила следователю Анжела. — Пашка Рожков. Это, товарищ майор, их Гершевич убил, я точно знаю! Это его девчонка в кресле. Имя я ее помню, а фамилию забыла. Они у нас только один раз были вдвоем.

— Судя по всему, ее застрелил ваш муж, — заметил Панарин. — Откуда у него, кстати, пистолет?

— Я не знаю! — заплакала Анжела.

— Василий Сергеевич, — обратился к Панарину один из криминалистов. — Мы полностью закончили.

— Пусть грузят тела, — сказал ему Панарин, после чего обратился к Антоновой. — Анжела Викторовна, давайте, чтобы здесь не мешать, пройдем на кухню и побеседуем. Скажите, какие отношения в последнее время были между вашим мужем и Гершевичем?

— Раньше они дружили, — сказала Анжела, решившая ничего не скрывать. — А последние полгода постоянно ссорились из-за каких-то денег. Вроде бы Славик и его друзья отдали Роману деньги, а он им их не вернул.

— А почему вас вчера не было дома?

— Муж попросил съездить к его сестре, а я не стала отказываться… Если бы знала…

— Если бы остались, могло оказаться одним трупом больше, — сказал ей Панарин. — Мы свою работу выполнили, и сейчас заберут все тела. После этого в доме можно будет убрать. Я думаю, что после того как сделают все анализы, ситуация проясниться. В любом случае мы с вами еще побеседуем. Когда можно будет похоронить мужа, вам позвонят.

Через десять минут оперативно-следственная группа на трех машинах выехала из поселка в сторону Москвы. Еще через двадцать минут возле подъезда дома, в котором жил Роман Гершевич, остановилась машина с оперативниками.

— Действуем, как обычно, — сказал капитан Карпов. — Ты остаешься в машине, остальные идут на задержание. И повнимательней.

Через десять минут все вернулись без задержанного и заняли свои места в машине.

— Возвращаемся, — сказал капитан. — Здесь нам нечего делать.

— Удрал? — спросил встретивший их оперативник. — Значит те трое точно его рук дело.

— Проходите, Николай Иванович, — сказала Ольга. — Всегда рады вас видеть. Только вы нас, к сожалению, по своей инициативе не навещаете. И сейчас наверняка не сами приехали. Что-то случилось?

— Случилось, — сказал Поляков. — Похоже, что кто-то применил магию. Где мы сможем поговорить?

— Да в гостиной и поговорим, — решила Ольга. — Родители на работе, а Нора я сейчас позову. Не беспокойтесь, квартиру регулярно проверяют, а защиту от лазерного сканирования я сейчас включу.

— Рассказывайте, Николай Иванович, — сказал Нор, когда они уселись в кресла. — На основании чего сделали выводы о применении магии? Были какие-нибудь странности?

— Позавчера в одном из подмосковных поселков произошла трагедия, — начал свой рассказ Поляков. — В одном из коттеджей было совершено сразу четыре убийства. На следующее утро тела обнаружила хозяйка дома, которая на момент совершения преступления была в отъезде. Оперативно-следственная группа проделала все стандартные процедуры и после получения результатов экспертиз сложилась странная картина. Была компания трех приятелей, которых нельзя отнести к криминалу, но и законопослушными гражданами они тоже не были. Так, серединка на половинку. С год назад к ним прибился еще один тип, который несколько лет назад приехал из Израиля. Тоже без определенных занятий и со склонностью к разного рода махинациям. Он их уговорил куда-то вложиться, обещая золотые горы. То ли это была очередная афера, то ли просто что-то пошло не так, но денег он им не выплатил. А парни не привыкли, чтобы их кидали, поэтому сказали прямо, чтобы возвращал кровные деньги, да еще с процентами. Похоже, что нужной суммы у него не было или просто не захотел платить, потому что он взял билеты в Израиль для себя и своей девушки. Улететь у них не получилось, и оба попали в тот самый коттедж. Причем девушка там и осталась с простреленной головой, а вот он смог как-то уйти. До сих пор то, что я вам рассказал, вписывается в рамки заурядной детективной истории. А вот реконструкция того, что случилось в тот день. Понятно, что говорю со слов полицейских следователей, потому что сбежавшего пока еще не нашли. Когда бывшие дружки узнали, что парочка собирается делать ноги, прихватив с собой их кровные деньги, они решили пойти на крайние меры. Его чем-то оглушили, а девчонке приставили к горлу нож и посадили в машину. В коттедже обоих приковали наручниками к креслам.

— Откуда у них наручники? — удивилась Ольга.

— Сейчас их купить не проблема, — ответил Поляков. — Наручники для ролевиков и извращенцев продаются свободно, да и полицейские можно купить или у самих полицейских, или в Интернете по объявлению. Наручники — ерунда, у них были стволы. Слушайте дальше. Хозяин вышел в гараж, один из компании охранял пленников, а другой готовил инвентарь для морального, а может быть, и для физического воздействия. Это в основном были обычные инструменты и скальпель. Причем жена хозяина дома уверена, что их никто не стал бы ни пытать, ни убивать. Вытряхнули бы деньги, и все. В этом есть резон. Такие люди без крайней необходимости на убийства не идут, а задержанный после всего побежал бы куда угодно, только не в полицию. У него на наших полицейских сильная аллергия. Дальше начинаются странности. Охранявший пленников почему-то расстегивает наручники парню, отдает ему свой пистолет и идет в соседнюю комнату, где отверткой убивает своего приятеля. Закончив с этим делом, он возвращается в комнату с пленником, чтобы получить несколько пуль в голову. Освободившийся махинатор и не подумал расстегнуть наручники подруге, хотя ключи лежали на столе, а спрятался в углу комнаты за цветок и стал ждать последнего из компании. Даже если убитый отверткой не заорал, что маловероятно, выстрелы он должен был услышать.

— А почему вы думаете, что охраняющий сам отдал пистолет? — спросил Нор.

— Следов борьбы не было, да и все дальнейшее развитие событий ее исключает. А у парня, который охранял пленников, правая рука, ремень и рубашка запачканы оружейной смазкой идентичной той, какая осталось на пистолете, из которого его застрелили.

— Я так поняла, что хозяин дома застрелил девушку, а его самого убил бывший пленник? — спросила Ольга. — Непонятно, чем ему помешала скованная девушка. Я бы на его месте первым делом попыталась убить того, у кого оружие.

— Наверное, завелся, натолкнувшись на труп приятеля и начал стрелять во все, что шевелится, — предположил Поляков. — А девица, скорее всего, билась в истерике, вот и получила пулю. В таких ситуациях люди редко действуют взвешено, особенно те, кто в них попадает впервые.

— И это все? — спросил Нор.

— Если бы, — ответил Поляков. — Слушайте дальше. На квартиру к сбежавшему парню отправили оперативную группу. Они одного оставили в машине, а остальные пошли навестить клиента. Вернулись через десять минут в том же составе, в каком уходили, и старший группы приказал водителю возвращаться. Когда приехали, никто из них не смог ответить, что там, собственно, произошло, и почему они уехали, не выполнив задания. Понятно, что когда послали вторую группу, квартира оказалась пуста. Но совсем недавно там кто-то был. Вода в чайнике еще не успела остыть. Ребят отправили сдавать анализы крови и позвонили нам.

— А почему сразу вам? — спросила Ольга.

— Потому что у них уже два месяца лежит приказ министра обо всех странных и не поддающихся объяснению событиях докладывать в нашу контору. Ну что, похоже на магию?

— Очень похоже, — кивнул Нор. — Я вам с помощью магии смогу все проделать один в один. Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Если ты думаешь о дорах, то угадал, — ответила Ольга. — Кажется, им наконец повезло найти мага. И захватили, наверное, когда его хрястнули по кумполу. Освободиться скованному магу не проблема, а девчонку он спасать не стал. На фига дору человеческая девчонка!

— Не скажете, о чем речь? — спросил Поляков.

— Сначала надо звонить вашему директору, — вздохнула Ольга. — Раз вам непонятно, о чем мы говорим, значит, вы к этой теме не допущены. Вообще-то, это упущение нужно исправить. Нам с вами приятно работать, поэтому пусть дают вам допуск. Доложите директору, что это наша просьба. А мы пока подумаем над тем, что можно сделать. Только пусть не затягивают. И еще, Николай Иванович, у меня к вам есть просьба. Это касается тех записей. Вы бы не могли меня просветить, чем все закончилось? Передо мной извинились, сказали, что записи уничтожены и виновные наказаны. Насколько это соответствует действительности? Клянусь, что дальше нас это не уйдет.

— Я могу только порассуждать, — сказал Поляков. — Если хотите знать мое мнение и никогда на него никому не сошлетесь…

— Я же дала слово!

— Вы не сердитесь, Ольга. В этом деле замешаны такие персоны, что в случае чего мне не задумываясь оторвут голову. Я не миллиардер и не маг, а один из сотен офицеров нашей службы. И у нас очень не приветствуется то, что я для вас хочу сделать. С вами поступили подло, но вы должны знать, что подобного рода слежка придумана не нами и ее используют все спецслужбы в самых разных странах. Конечно, рядовые работники и даже начальник отдела не имеют права на такие действия без санкции руководства. И это не обязательно должен быть сам директор, такой приказ может отдать любой из его замов и все начальники служб. А это полтора десятка человек. Наверное, имеет такое право и кто-нибудь из начальников управлений, не знаю. Работников, которые используют подобную технику, достаточно много, а есть еще архив. Другой вопрос, что доступ к таким материалам строго ограничен и должен фиксироваться в специальных журналах. Но должен вас огорчить: при желании кое-кто часть материалов мог скопировать. Теперь что я думаю по поводу ваших записей. Раз вам официально заявили, что их уничтожили, почти наверняка это так и есть. Но вы должны знать… После расследования никто из руководства не пострадал. У меня этому есть только одно объяснение: кто-то из них просто выполнял приказ сверху. Тех, кто может приказывать руководству нашей конторы, достаточно мало, и все они находятся на самом верху. Я думаю, что сами себя они наказывать не станут, несмотря на всю вашу полезность, а исполнителей наказывать просто не за что. Вашу угрозу восприняли серьезно и почистили все, что нашли, но если была утечка, украденные записи все равно где-нибудь могут всплыть. Только вам этого не стоит серьезно опасаться. Во-первых, вероятность этого невелика, а во-вторых, такое крадут не для того, чтобы выложить в Интернет на всеобщее обозрение. Обычно это оружие шантажа. Кто-то должен на вас выйти, а с вашими способностями будет нетрудно раскрутить всю цепочку…

Когда проводили Полякова, вернулись в те же кресла.

— Я думаю, что вся эта слежка — дело рук нашего премьера, — сказал Нор. — Ты его разозлила гораздо сильнее, чем президента. Да и твоя симпатия на нем, судя по твоему рассказу, сработала как-то вяло. Вот он тебе и сделал козу. И пока этих записей не увидел свет, прямого вреда для тебя нет, а значит, не сработает твое отложенное воздействие.

— Нет, — покачала головой Ольга. — Не стал бы он так собой рисковать. Ведь даже то, что я узнала про записи, это уже удар по моей психике. А ему хоть бы хны. Не он это, Нор! Но Поляков прав, что это кто-то из верхушки. Ладно, я думаю, президент это выяснил и довел до него мою угрозу. Давай пока отставим обсуждение этих записей, как бесперспективное. Будем отдыхать в Сочи, поговорим с президентом об этом еще раз. Я все-таки думаю, что выйду на заказчика и задам ему несколько прямых вопросов. И послушаю, что он мне на них ответит. А теперь давай обдумаем, что делать по магу доров.

— Неплохо бы его заполучить себе, — задумался Нор. — Сила у него будет, наверное, больше моей, а знаний никаких. И на нем висят четыре убийства или три, что для него ничего не меняет. В течение сегодняшнего дня захвативший его дор должен освободить тело, если он этого уже не сделал раньше.

— Они на три дня получили мага, — сказала Ольга. — Вот как бы ты его использовал?

— Понятно, что они попробуют захватить как можно больше тел. Мне приходит в голову только один способ того, как это можно быстро сделать.

— Больницы? — спросила Ольга. — Вспомнил наших онкобольных?

— Конечно, — подтвердил Нор. — Не обязательно онкология, но с ней проще всего. Много тяжелобольных, и люди, попадая в онкологию, готовы поверить в худшее. Хоть сейчас многих вылечивают, но далеко не всех.

— А ведь мы их сможем всех замести! — сказала Ольга. — Подумай сам. Памяти они своим клиентам оставлять не будут, это слишком опасно. И так при массовом излечении самых тяжелых больных поднимется шум, а если они все еще в один голос начнут говорить о продаже тел… Доры не дураки и на это не пойдут. А раз их вербует маг, он будет всем ставить магические метки. По ним гораздо легче отслеживать и лечить человека. А нам с тобой и меток не потребуется! Первый этап любого лечения — это насыщение тела магической энергией так, чтобы она у больного хлестала из ушей! Мы всех таких быстро выявим и возьмем на карандаш. А когда в них вселятся доры, заблокируем им уход и проводим всех в комфортабельную тюрьму. Мы лишим кадров сразу всю службу безопасности, пусть потом набирают новые! Хорошо я придумала?

— Замечательно! — поцеловал ее Нор. — Вношу в твой план пару уточнений. Первое — это привлечь к работе Малевича. Он прекрасно увидит тех, кто накачен силой, а нам с тобой меньше мотаться. А второе… Нужно как-то перехватить себе всех тех, кого будут присылать для создания технического центра. Здесь есть два момента. Первый — это получить их себе, а второй — это не дать их правительству. Представляешь, что будет, если у государства появятся свои специалисты по маготехнике? И потом у нас с тобой в этом свой интерес. Магические инкубаторы Субари когда-нибудь построит, но специалистов по генной магии среди наших доров нет. А среди пленных они могут быть. Можно даже предложить им свободу в обмен на знания. Пусть учат нас этому разделу магии и отправляются в свои тела! А простых оперативников отдадим правительству. Надо будет подумать, как это лучше организовать. Если будем работать с Поляковым, мы с ним найдем общий язык.

— Общий язык пора искать с президентом и главой правительства, — сказала Ольга. — Будем считать, что моя обида прошла, и пришла пора показать себя во всей красе. Мне кажется, что они так до конца и не поняли всех наших возможностей. Вот мы их и покажем, а заодно найдем, что потребовать за свои услуги.

С того вечера, когда Вика силой утвердилась в баронстве Лордар, прошло три дня. Она отмывалась с помощью двух служанок, которые ее боялись до дрожи, но по приказу терли в четыре руки и три раза меняли воду. Потом ей надели льняную ночную рубашку и уложили в огромную кровать, в которой можно было поместить восемь таких девушек. Как Вика позже узнала, все ее комнаты, в том числе и спальня, принадлежали покойной жене барона, и уже три года с момента смерти баронессы в них никто не жил. Утром Олес побеспокоился о том, чтобы у девушки было приличное платье. Ее продранная юбчонка куда-то исчезла, а взамен те же девушки, которые ей прислуживали вчера, принесли и помогли надеть что-то пышное и бесформенное. Когда Вике затянули сзади шнуровку, она стала похожа на женщину, только вот дышать было трудновато. Все неудобства были на время забыты при виде реакции на ее появление в замковой трапезной. Все три молодых барона смотрели на нее в полном восторге, а их отец — с одобрением и немного с опаской.

— Прошу прощение за мою вчерашнюю непочтительность! — сказал он девушке, выйдя из-за стола, чтобы лично помочь гостье сесть на ее место. — Но вы, миледи, должны меня понять. Ваш вчерашний вид был просто страшен, а я со сна не стал вникать в то, что сказал Олес. Сегодня слуги уже были в лагере разбойников, поэтому никаких сомнений в словах сына о вашем подвиге у меня больше нет! У меня трое сыновей, но Олес среди них не только самый старший, но и самый любимый. Вы для нас дорогая гостья, и можете пользоваться гостеприимством замка Лордар столько, сколько вам заблагорассудится. Если вам будет что-то нужно, передайте через сына или обращайтесь ко мне. Все, что будет в наших силах, постараемся выполнить.

— Спасибо, барон, — сказала она. — У меня пока только две проблемы. Первая состоит в том, что я умираю от голода, а вторая — в том, что когда поем, начну умирать от недостатка воздуха. Меня в этом платье так сдавили…

Еда Вике не понравилась. Нет, голодная девушка наелась, но дома она бы такое ни за что есть не стала. Во-первых, почти не было овощей, а вместо ее любимой картошки была какая-то жесткая каша, вкусом похожая на перловку. Во-вторых, почти вся еда состояла из жареного мяса, причем жестковатого и без специй. Ну и хлеб, наверное, испекли пару дней назад. Сладкого на столе не было вовсе. Мужчины жрали мясо, отхватывая острыми ножами куски от целиком жареной тушки какого-то зверя, и заедали его сырым луком и хлебом. Поначалу с голодухи она тоже накинулась на еду, но немного наевшись, уже больше ковырялась в своей тарелке, стараясь не обращать внимания на чавкающих баронов.

С платьем ей помогли, но только на второй день.

— Извините, миледи, — сказал ей барон после завтрака. — В замке нет ни одной благородной дамы, поэтому мы не держим портниху. Женщины могут подлатать одежду или пошить что попроще, но это не для вас. Я сейчас же пошлю кого-нибудь в баронство Орба. У соседа есть дочь немного младше вас. Я думаю, что у них есть и швея, и ткани, и что он мне не откажет отдать ее на пару дней для ваших надобностей. А пока просто прикажите служанкам ослабить шнуровку. Красота, конечно, важна, но вон вы как побледнели! Так и помереть недолго.

Так она и сделала, а вечером действительно приехала пожилая женщина, которая обмерила Вику, показала ей образцы тканей и сразу уселась за работу. О фасоне не говорили, а когда девушка высказала пожелание, чтобы платье не сильно жало и было немного короче, швея только что-то пробормотала себе под нос о барских причудах. Работала она весь следующий день, но когда закончила и служанки помогли девушке надеть платье, она была очарована. Лиф плотно облегал тело и поддерживал ее немаленькую грудь, но нигде ничего не давило, а пышная юбка даже без обуви на ладонь не доходила до пола. Правда декольте, открывавшее груди чуть ли не до сосков, могло быть и поменьше, но если они здесь носят такие платья, то пусть смотрят. Что ей жалко, что ли? Вот с обувью возникли сложности. Посмотрев на то, что шьет местный сапожник, Вика пришла в тихий ужас. Дома она ни за что бы не надела чужую ношенную обувь, а здесь волей-неволей пришлось примерять то, что осталось от покойной баронессы. Увы! Ее ноги были на два размера больше Викиных, и единственной обувью, которую для себя отобрала девушка, были мягкие и удобные тапки. Поэтому ей поначалу приходилось щеголять на своих каблуках, стараясь не навернуться и их не сломать на стыках каменных плит, которыми были выложены полы в половине помещений замка. В тех редких случаях, когда приходилось выходить во двор, она шла по брусчатке, как по минному полю. И дело было даже не в этих неудобствах. Попробуйте надеть такие туфли и носить их с утра до вечера. Нет, некоторые дуры носят, но она себя дурой не считала и, плюнув на красоту, шаркала по замку в тапочках баронессы, утешая себя тем, что их под платьем все равно не видно.

— Не расстраивайтесь, миледи! — сказал ей Олес. — Хорошую женскую обувь можно будет купить в Сорне. Это столица нашей провинции. На днях у наместника состоится Королевский совет, поэтому туда съедутся все благородные семьи. Понятно, что не на сам совет, а на празднества. Вот мы вам там и купим все, что нужно. А пока позвольте отдать эти серьги. Это не подарок, а ваша добыча. Их нашли в вещах убитых вами разбойников.

Серьги с крупными рубинами прекрасно подходили к розовому шёлку ее платья, но были тяжелее тех, к которым она привыкла, и сильно оттягивали мочки.

— И когда же мы туда поедем? — спросила Вика.

— Завтра утром выедем, а к вечеру будем в Сорне, — ответил Олес. — Мы от столицы совсем недалеко.