— Я решил поехать вместе с вами в город не в субботу, а завтра, — сказал Егор ребятам за ужином. — Завтра у меня почти свободный день, а в субботу намечается сразу две охоты. Заодно по делам забегу в контору. А дом оставим на Хитреца. Только его надо научить отличать своих от чужих. А то ему сейчас все равно, лишь бы чесали и давали пожрать. Надо, чтобы он чужих отгонял от двора, но никого не покалечил. Сможешь объяснить?

— Без проблем, — заверила Ольга. — Он по-своему не глупее человека. Когда в воскресенье все съедутся, я ему покажу, кто свой. Слушай, папа, если он у нас будет сторожить двор, нужно пошить ошейник. Сразу будет видно, что он домашний, а то приедет кто-нибудь без нас и пальнет сдуру.

— Не возражаю, — сказал отец. — Возьми сантиметр и измеряй размер. Я с утра закажу, а пока буду мотаться по магазинам, все сделают. Захочет ли только носить? Ольга, твой Уголек.

Кот вошел в столовую на задних лапах, задрал голову на хозяйку, вздохнул и улыбнулся. Улыбка вышла немного кривоватой, но это была точно она, а не те гримасы, которыми он до сих пор огорчал Ольгу. Держал он ее недолго, после чего его мордочка приняла вопросительное выражение.

— Ах ты, мое золото! — вскочила радостная Ольга. — Нет, вы видели? Кто мне говорил, что ничего не выйдет?

Она подхватила с пола довольного Уголька, прижала его к груди и начала чесать ему горло.

— Урчит как трактор, — сказал отец. — Ты ему сколько раз подталкивала мозги?

— Уже семь, — ответила Ольга. — И больше не буду. Умнее от магии он уже не будет. Разве что когда мозги вырастут вместе с телом. Ему еще расти и расти. Пап, я ему открою какие-нибудь рыбные консервы не из дорогих.

— Открывай, — согласился отец. — Только объясни, что за каждую улыбку его здесь никто рыбой кормить не будет.

— В средние века тебя бы сожгли на костре вместе с котом, — засмеялся Нор. — Одной такой улыбки вполне хватило бы.

— У нас, по-моему, не сжигали, — неуверенно сказал отец. — Я читал, что заключали в монастырские тюрьмы.

— Сжигали, — сказала Ольга. — Такого, как в Западной Европе и близко не было, но все равно жгли. А как наказывали за веру у вас, Нор, я что-то не припомню.

— Потому и не припомнишь, что у нас наказывали только за оскорбление святынь. Это если кто-то попытается обокрасть какой-нибудь храм или разбить изображение бога. Таких просто отдают жрецам, а они уже решают, как именно их казнить. На моей памяти ничего такого в нашей провинции не было. А вера… Богов много, верь в кого хочешь, но не возноси хулу на других. Ладно, спасибо за ужин. У меня еще на завтра осталась история.

— Неужели не запомнил на уроке? — удивилась Ольга.

— Запомнил, — кивнул Нор. — Но все равно прочитаю. Понимаешь, далеко не всем преподавателям понравился наш наезд на Таганцеву. Все понимают, что мы правы, да и не любят ее в школе, но все равно. Устроить учителю ловушку, и все записать, с их точки зрения — это для учеников непозволительная наглость. И историчка одна из таких. Вряд ли она будет специально нас топить, но лучше не давать ей поводов.

Утром заперли дом и втроем пошли встречать Фроловых.

— У вас сегодня три пассажира, — сказал Виктору отец. — Вместимся?

— Если уплотниться, сюда можно посадить еще четверых, — ответил тот. — Садитесь ко мне, а у детей свои места. В город по делам?

— И по делам, и за продуктами, — ответил отец. — Нет, спасибо, помощи мне не нужно. Когда управлюсь, Сергей отвезет.

В автобусе отец поздоровался с водителем и пошел на оставшиеся свободными задние места. Там при езде сильней трясло, поэтому никто из ребят их не занимал. Веры, с которой обычно болтали, не было, а у Сергея для разговоров не было настроения, поэтому всю дорогу до школы просидели молча. Первым уроком в пятницу была информатика. Это был единственный предмет, не считая физкультуры, который у них вел мужчина.

— Ты не заметила, что Бортников себя плохо чувствует? — мысленно сказал Нор.

— Заметила, — мрачно ответила Ольга. — Сейчас вылечу.

— Пожалела?

— Ну пожалела, дальше-то что? Они меня просто слишком взбесили, вот и я решила не церемониться. А сейчас передумала. По-настоящему виноваты только отцы, им и воздастся на всю катушку. И этих они же разбаловали, внушив, что все в этом мире должно вращаться вокруг них. Владимир виноват в том, что побежал жаловаться папочке. За это он свое получит. Был у меня один подопытный, теперь их будет двое. Но я его, как и кабана, буду лечить. Для него и в этом мало приятного, но не потеряет здоровья и не останется на второй год. Убивать я его и раньше не собиралась.

— А Валерка?

— А что, Валерка? Этот передо мной вообще ни в чем не виноват, а наказывать только потому, что мне кто-то не нравится… Так можно далеко зайти. Если начнут опять делать гадости, решение можно и пересмотреть. Сейчас они на нас демонстративно не обращают внимания, и меня это полностью устраивает.

Закончился первый урок, и Ольга с Нором отправилась гулять в коридор. Они настолько привыкли к мысленному общению на уроках, что и сейчас переговаривались так же. Такое молчаливое хождение поначалу бросалось в глаза, но скоро все привыкли и перестали обращать на них внимание. Следующим уроком была история, и вторым к доске Клавдия Николаевна вызвала Нора. Понравилась историчке их выходка или нет, но специально она оценки не занижала. Нор ответил на отлично, отлично она ему и поставила. Третьим уроком был ОБЖ. Так получилось, что на прошлой неделе его не было, поэтому с учительницей, которая вела этот предмет, Нор еще не сталкивался.

— У вас двое новеньких, — сказала она, поздоровавшись с классом. — Для них скажу, что меня зовут Галина Дмитриевна Вагина. Теперь познакомимся с вами. Начнем с тебя.

Олег, на которого указала учительница, встал и назвал себя. Потом то же сделал Нор.

— Садись, — сказала она. — У нас с вами в этом году первый урок. Начнем мы с…

— Нор! — мысленно окликнула друга Ольга. — Я, кажется, нашла! Снятие усиленной чувствительности не должно быть чем-то запредельно сложным. Возьмем обоняние. Я возбуждаю одну из двух магических зон носа и повышаю его чувствительность. Но вернуть все обратно затормозив какую-нибудь из носовых зон не получается. Не удается это сделать и торможением центра обоняния в мозгу. Знаешь, почему?

— Если бы знал я, давно знала бы и ты. Рассказывай, до чего додумалась.

— Все дело в том, что на них нужно действовать одновременно! Возбуждение зоны носа сразу же возбуждает и центр обоняния! Причем они возбуждаются как-то не так, как это могу делать я. Теперь, если я давлю носовую зону, то при снятии магического воздействия, мозговой центр ее опять возбуждает! А если задавлю его, то он возбудится от зоны носа! А на себе самой это сложно заметить. Так же, наверное, и с остальными чувствами. Приедем домой, обязательно проверю.

— Может отложишь все эксперименты на следующую неделю? — предложил Нор. — Испортишь себе праздник…

— Ничего, — отмахнулась Ольга. — Я попробую только с обонянием. Если не получится, просто его отключу. У меня слюна выделяется не только от запахов.

Через пару минут после окончания урока позвонила Вера.

— Был врач, — сказала она Ольге. — Ты была права: она застудила почки. Сможешь купить лекарства?

— Без проблем, — ответила Ольга. — Хотела попросить это сделать нашего друга, но сейчас в Алейске отец, он и купит. Диктуй, что нужно.

Она записала название лекарств и перезвонила отцу. Погода была солнечной и теплой, поэтому большую перемену провели во дворе школы, не поленившись переобуться.

После литературы и основ проектирования шестым уроком была физкультура.

— В первую неделю у вас не было некоторых уроков, — сказал классу Болдин. — Мы подработали расписание и приняли меры, чтобы вы не сачковали. Поэтому теперь я буду вас гонять три раза в неделю и надеюсь, что к концу учебного года приведу большинство в достойный вид. Да, Надежда Игоревна просила передать, что решен вопрос по УПК. В перечне несколько специальностей, и каждому из вас нужно выбрать свою. На это вам дается время до среды. А сейчас начнем урок с разминки.

После разминки прыгали через коня, а когда закончили, Болдин дал им пять минут на отдых.

— Илья Владимирович! — обратился к учителю Игорь Олейников. — Давайте Матвеев с Ковалевой покажут, как они занимаются борьбой? Это же тоже спорт, а нам интересно. Где еще посмотрим?

— Да, — поддержала его Лена Ольховская. — Может быть, я тоже буду заниматься. Если у Ковалевой получается, почему нельзя нам?

— Оля, ты опять? — мысленно попытался одернуть подругу Нор.

— А что такого? — отмахнулась она. — Я не устала. Потанцуем немного на радость классу. Заодно потренируемся, а то уже три дня просачковали.

Было видно, что Болдин заколебался, но потом махнул рукой.

— Вы не против продемонстрировать борьбу? Хорошо, разрешаю, только недолго. Несите маты.

— Не нужно матов, — остановила ребят Ольга. — Мы и так…

Они стали друг напротив друга, после чего Ольга внезапно атаковала, обрушив на Нора град ударов руками и ногами. Он их отбивал, сделав несколько шагов назад, но потом увеличил скорость и перешел в наступление. Теперь обороняться пришлось Ольге. Она вертелась волчком, действуя на предельной для себя скорости, но не могла зацепить друга. Удары, финты и блоки выполнялись так быстро, что многие просто не успевали за ними следить. Учебную схватку закончил Нор, поймав Ольгу за ногу. Она упала на руки, а потом легла на пол и постучала по нему ладонью, признавая поражение.

— Примерно так мы тренируемся, — сказал замершему классу Нор. — Понравилось?

— Вам, ребята, нужно сниматься в кино, — сказал Болдин. — Деретесь не хуже Джеки Чана. Только стиль какой-то непонятный. Похоже на Ушу, но много такого, что я в этой борьбе не видел.

— Тот, кто меня учил борьбе, не давал ей названия, — сказал ему Нор. — А спросить не получится, потому что он уже мертв. Ну что, все уже отдохнули?

— Да, продолжим занятия, — спохватился Болдин. — Сейчас до конца урока будем заниматься брусьями. Показываю упражнение…

К тому времени, как зазвенел звонок, все успели сделать по одному заходу на брусья. В раздевалке к Ольге подошла Ольховская.

— Оля, не можешь научить вашей борьбе? Хочу быть сильной, а где заниматься не знаю. Есть клуб, но там девушек не берут, я узнавала.

— И как ты себе представляешь такую учебу? — спросила Ольга. — Где нам учиться и когда? Ты живешь в городе, а я повязана автобусом. Не уеду, потом хоть добирайся на своих двоих.

— Я попрошу отца и он меня будет отвозить к вам, — предложила девушка. — Хотя бы только в воскресенье. А потом я буду сама разучивать дома то, что ты дашь. Я настойчивая, ты знаешь.

— Мне нужно подумать и посоветоваться с отцом, — ответила Ольга. — Потом скажу.

— А мне можно? — спросила Наташа Федорова. — Я бы упала на хвост Ленке. Ее отцу все равно одну везти или двоих. А если будет мало места, можно смотаться к Олегу. У них дом большой, и он приглашал.

— Еще не знаю, девочки, — повторила Ольга. — У меня много дел, а воскресенье — это единственный свободный день. Но я постараюсь.

— Ну и зачем тебе этот геморрой с учебой? — мысленно спросил Нор, когда на автобусе возвращались домой. — Опять довыпендривалась.

— Подумаешь! — мысленно отмахнулась от него подруга. — Не так уж много от меня потребуется. Покажу, что и как делать, и пусть занимаются. А потренировать их в спаррингах будет даже интересно. Если Олег пробьет у Виктора комнату для занятий, заодно побываем в «Фазенде». Мне к ним просто так почему-то не хочется идти, а за компанию можно. И потом, если будет заниматься Федотова, займется и Олег. Они сейчас пара не разлей вода. Может и Люда подключится. Я очень хочу ближе сойтись с семьей Фроловых, а это дополнительный повод. Кроме того, отец Ольховской — это не просто отец, а прокурорская шишка. Я в их званиях не разбираюсь, но он зам Чубенко и второй человек в их конторе. Такое знакомство лишним не будет. Я вот думаю…

— Когда ты говоришь эти слова, мне уже заранее страшно.

— А ты не смейся! Когда мы с тобой слились, каждый получил от другого знания, которые самому нужно получать годы. Раз магия дает такую возможность, может быть, можно еще как-то получать или отдавать знания, но не все, а выборочно? Только я в твоих воспоминаниях ничего такого не помню.

— Полные слияния очень редки, — задумался Нор. — И прибегают к такому нечасто. Кому интересно кого-то пускать в свою голову и делиться знаниями? Вот передавать воинские навыки было бы полезно. Но я о таком никогда не слышал и нигде не читал. А зачем тебе? Хочешь девчонкам сбросить борьбу?

— Как вариант, — согласилась Ольга. — Но это и во многих других случаях могло бы пригодиться. Заняться?

— Займись. А пока пусть все разучивают самостоятельно. Все равно такие подарки можно делать только тем, кому полностью доверяешь, а вы еще даже не подруги. Я вижу, ты уже решила.

— Посоветуюсь с отцом. Если он не будет против, пару часов в воскресенье я им уделю.

У Николая Хохлова не было ни малейшего желания заниматься поручением Васильева, но и отвечать отказом тоже не хотелось. Их многое связывало и хоть сейчас Николай не зависел от Павла Максимовича, для него было важно сохранить его расположение. Что-то узнать о пропавших можно было в трех местах. Первым из них была деревня Матвеевка, в нее он и поехал на своем «джипе». Легенду он себе выбрал без затей, представившись отпускником, желающим пожить в деревне, подышать свежим воздухом и пострелять зайцев. Уже во втором дворе ему сказали, у кого можно устроиться. Советчик не подвел, и Николай недорого сговорился на неделю проживания с питанием с семьей стариков. В деревне народ любопытный к новым людям, а Николай был общительным и имел хорошо подвешенный язык, поэтому на следующий день он перезнакомился со многими деревенскими. Толку от этого не было никакого. Ковалевых знали все, только ничего интересного в их разговорах для него не было. Единственное, что заинтересовало, это слова местного авторитета по части охоты Фрола Мотылева о том, что инспектор притащил из леса огромного дикого кабана, и тот у него сейчас шляется по двору и пугает порядочных людей.

— Не знаю, как он ухитрился это проделать, — говорил Фрол. — Но кабана хрен приручишь. Злые и опасные твари, хотя с человеком стараются не связываться. У нас их вообще мало. А этот какой-то чокнутый под стать своему хозяину. Для него самая радость — это подкрасться сзади и толкнуть кого-нибудь рылом. А сам стоит и смеется, падла! И их почему-то не трогает. Наверное, потому что Егор его закармливает морковкой. Купил ее у наших целую телегу для этого проглота. Вот скажите, кто будет кормить свинью морковкой? Она же выйдет золотой!

Николай знал о повадках диких свиней, поэтому в прирученного кабана не поверил. Еще воспитать поросенка, куда ни шло, но привести из леса взрослого самца и заставить служить — это надо быть колдуном. Ни в бога, ни в черта Хохлов никогда не верил. Деревенские его надежд не оправдали, поэтому надо было ехать или сразу в лесничество, или в расположенный неподалеку от него дом, куда недавно вселился какой-то придурок. В глупости нового хозяина особняка у него не было ни малейших сомнений. Разве можно назвать нормальным человека, который завозит семью в такую глушь? Еще приехать на несколько дней отдохнуть и повалять баб — куда ни шло. Прежние хозяева, о которых он был наслышан, именно для этого все и построили. Подумав, он решил первым делом заехать к Ковалевым. Его дочь и воспитанник должны быть в школе, а сам Егор, наверное, на выезде. Так что можно будет посмотреть на их хозяйство, а потом навестить соседей. Откладывать поездку он не стал. Сколько здесь той езды, за пару часов можно переделать все дела. Если не будет никаких зацепок, можно будет с легким сердцем уезжать. А можно и задержаться на пару дней и действительно поохотиться. Деньги назад все равно никто не отдаст.

Через пятнадцать минут он свернул с проселочной дороги на съезд и остановил машину возле ворот лесничества. Чтобы не стучать в калитку, он несколько раз нажал на клаксон, но из дома никто не вышел. Кабана, которым пугал его Фрол, тоже не наблюдалось. Выйдя из машины, Николай подергал калитку и убедился в том, что она заперта. Он двинулся вдоль забора и, обойдя несколько хозяйственных построек, убедился в том, что позади дома в ограде не хватает трех секций. Решив все-таки осмотреть двор изнутри, он сделал несколько шагов по направлению к дому и полетел на землю, сбитый сильным ударом в зад. Перевернувшись с живота на спину, Николай увидел стоявшего над ним вепря. Никаких сомнений в том, что это дикий зверь, у него не было. Подлая тварь насмешливо щурила глаза и демонстрировала клыки размером с хороший охотничий нож. Первая же попытка Николая отползти от этого волосатого кошмара вызвала недовольное хрюканье, и он вынужден был застыть. Лежать пришлось долго, а земля уже была холодной, поэтому он замерз, и тело начал бить озноб. Наконец послышался шум подъехавшего автомобиля. В замке калитки провернулся ключ, и к лежавшему Николаю подошли двое.

— Ба, да это господин Хохлов! — сказал тот, который был в форме капитана полиции. — И что же это вы здесь делаете в отсутствие хозяев?

— Кто этот тип? — спросил его второй мужчина, который, видимо, и был инспектором.

— Известная личность, — пояснил капитан, в котором Николай узнал Замятина. — Хитрец, отойди, ты уже свое дело сделал, а то наш пленник сейчас окочурится от холода. Хохлов, можете встать и отряхнуться. Ничего не хотите сказать? Тогда уматывайте, и чтобы духу вашего здесь не было! И передайте тем, кто вас послал, что для их здоровья будет гораздо полезнее держаться подальше от этого дома и его обитателей. Я ясно выразился? Тогда больше не смею вас задерживать. А вот кабанчика бояться не надо: пока здесь его хозяева, он никого не трогает.

Трясущимися от холода руками, он включил зажигание и погнал «джип» подальше от лесничества. В деревню он не поехал. Ничего, кроме куртки, там не осталось. Плевать на куртку, плевать на Васильева, на все плевать, лишь бы быстрее отсюда убраться! Проделав половину пути до Алейска и немного согревшись, он пришел в себя, отъехал на обочину и, остановив машину, вынул сотовый телефон.

— Павел Максимович? Это Хохлов говорит. Хотел сказать, что не буду больше заниматься вашим делом. По вашим людям ничего разузнать не удалось. По другим… Мне только что посоветовали вам передать, что проявлять к ним интерес будет вредно для вашего здоровья. Кто посоветовал? Капитана полиции Замятина знаете? И я вам посоветую то же самое. Почему? Да потому что глупо связываться с колдовством! Нет, я пока не свихнулся, но был к этому близок. Знаете, ничего я вам больше не буду говорить, все равно не поверите. Если сейчас же не займусь собой, я из-за ваших дел схвачу воспаление легких. Все, что мог, я для вас сделал, прощайте.

Васильев положил телефон и задумался. Дело, в которое он влез из желания помочь Бортникову, не просто очень дурно пахло, оно уже просто смердело. Сегодня утром ему позвонил из полиции человек, которого он с небольшой натяжкой мог считать своим. Все пятеро посланных к Ковалевым оказались на дне реки Алей в районе моста. Судя по следам, они просто поехали туда топиться. Ни следов алкоголя, ни наркоты в телах не обнаружили. Следов борьбы не нашли, а все взятое оружие осталось в машине. Полицейские были в недоумении, он — тоже. А теперь что-то напугало Хохлова, причем так сильно, что он наплевал на неудовольствие человека, чьим доверием раньше дорожил. И этим напугавшим не мог быть какой-то полицейский капитан. Если еще вспомнить директора лесхоза… И что делать? Уйти в сторону и обо всем забыть?

Щелкнул замок входной двери: из школы вернулся сын. Наверное, его мысли витали где-то далеко, потому что он прошел через гостиную в свою комнату, не заметив сидевшего на диване отца. Павел Максимович встал с дивана и последовал за сыном.

— Ты что это какой-то замороженный? — спросил он Валеру. — Что-то случилось в школе?

— Ничего не случилось, — ответил сын.

— Вот только не надо мне врать, — недовольно сказал Павел Максимович. — Рассказывай.

— Да точно ничего не случилось, — буркнул сын. — Можешь дневник посмотреть. Сегодня даже ни разу не спрашивали. А остальное — это личное.

— А личным ты со мной делиться не хочешь, — сказал Павел Максимович. — Понятно. Ну, извини.

— Да ничего особенного, папа, — сказал Валера. — Просто Ковалева с Матвеевым на физре показали тренировочный бой. Это было… Синтия Ротрок отдыхает. И вообще она была не такой, как обычно…

— Ты вот что, сын, не вздумай в нее влюбиться! Я тебе не зря сказал держаться от нее подальше! Что-то с их семьей неладно, поэтому никаких общих дел, кроме учебы. Ты меня понял?

— Папа, ты мне можешь уделить несколько минут? — спросила Лена Ольховская.

— Только несколько минут? — улыбнулся Василий Федорович. — Я тебе могу уделить даже несколько часов. Только желательно это делать в выходные.

— Ловлю на слове! — обрадовалась дочь. — Три часа в воскресенье теперь мои.

— Ну и что за работу ты для меня придумала?

— Будешь вертеть баранку. Пап, мне нужно каждое воскресение на пару часов ездить в лесничество Уржумского заказника к подруге. С дорогой туда и обратно выйдет как раз три часа.

— Вы с ней, значит, будете общаться, а я все это время буду сидеть в машине и ковырять пальцем в носу? Постой, Уржумский заказник… У них там лесничим не Ковалев?

— Ковалев. Только он не лесничий, а лесной инспектор.

— Когда мы вместе с ним охотились в две тысячи шестом, он еще был лесничим. Так тебе нужна его дочь? Помню такую. Рыжая, веснушчатая и непоседливая. Так вы с ней вместе учитесь?

— У нее из всего остался только рыжеватый цвет волос, — засмеялась Лена. — Когда увидишь, не узнаешь. Она мастерски владеет каким-то восточным видом боя и может научить меня. И еще одна девушка из нашего класса хочет ездить. Это Наташа Федотова, ты ее знаешь.

— Мастерски? — скептически спросил Василий Федорович. — Это кто же из нее сделал мастера?

— Не веришь? — возмутилась Лена. — Позвони Болдину и спроси! Он ей сегодня на своем уроке разрешил показать, что она умеет. Это было нечто! И я тоже так хочу! В клубе, из которого меня вытурили, они по сравнению с Ольгой вообще ничего не умеют! Илья Владимирович сам сказал, что она профессионалка! А ты можешь пообщаться с ее отцом или поохотиться на зайцев. Для этого в сезон никакой лицензии не нужно. И ты обещал!

— А вот возьму и позвоню Илье, — сказал отец. — И послушаю, что он скажет. Где справочник, почему его вечно нет на месте? Ах да, я его сам положил в тумбочку. Илья? Привет, это Василий говорит. Да, и я тебя. Слушай, тут вот какое дело. Дочь пристала с ножом к горлу по поводу занятий у Ковалевой. Говорит, что это Чак Норрис в юбке и ссылается на тебя. А я боюсь… Да? Странно. Да нет, я тебе верю. Хорошо. Да, увидимся.

— Ну и что? — с вызовом сказала Лена. — Соврала я тебе?

— Я и не говорил, что ты врешь, — ответил отец. — Думал, что просто преувеличиваешь. Но, как ни странно, он сказал то же, что и ты. Ладно, съездим и посмотрим на это молодое дарование, а дальше будет видно. Когда ехать, в воскресенье?

— Я пока еще не знаю, — виновато сказала Лена, уже зная, что ей сейчас скажет отец. — Она еще подумает, сможет или нет, а потом скажет.

— И надо было мне выкручивать руки, когда ты еще сама не знаешь, будете ли вы заниматься или нет? — укоризненно сказал отец то, что она от него ожидала. — Ладно, подождем. Только будет неплохо, если ты мне о нашей поездке скажешь заранее.

— Мама, не копайся, опоздаем! — нервничала дочь. — Вот нельзя было расчесаться заранее!

— Не колотись, — сказал ей Виктор. — Подарки в машине, вы готовы, а сейчас будет готова и мать. До двух еще полчаса, а ехать всего пару минут. Олег, морковку не забыли?

— Все уже в машине, — ответил сын. — Люда, пошли грузиться, мама уже готова.

Все спустились на первый этаж, вышли из особняка и заняли свои места в машине. Ворота уже были открыты, поэтому Виктор выехал на дорогу и медленнее обычного поехал к соседям.

— Лена закроет, — ответил он на вопрос жены по поводу брошенных открытыми ворот. — Люда, не торопи, не маленькая! Мы и так рано приедем. Собственно, уже приехали. Видишь, Сергея еще нет. Нет, дорогая, машину во двор загонять не будем. Здесь машины не воруют, особенно такие, как наша. Люда, возьми кулек с морковкой, а мы с Олегом займемся подарками.

— И для кого морковка? — спросила Александра. — Для кроликов?

— Сейчас увидишь, — сказал муж. — Зверюга малость побольше. Ты, главное, не хлопнись в обморок, а то испортишь всем праздник.

— В первую очередь я тогда себе испорчу платье, — вздохнула жена. — Ой!

— Это не «ой», а Хитрец. Это его так зовут, — пояснил Виктор. — Сегодня он работает привратником. Ну или прикалиточником. Люда, видишь миску? Вот в нее морковь и кидай, незачем ему совать руки в пасть.

Кабан стоял у калитки и одобрительно хрюкал, когда из кулька выпадала очередная морковка. На его широкой шее красовался ошейник, а сам он был тщательно расчесан, наверное, первый раз с момента рождения.

— Откуда такое чудовище? — спросила Александра, хватая мужа за руку. — Он ведь дикий? Вон какие клыки!

— Какой же он дикий, если в ошейнике? — сказал ей Виктор. — А клыки у него не оружие, а предмет гордости! Не стоит уподобляться деревенским охотникам и его бояться. Это зверь Ольги, и он тебя никогда не тронет. А это обычный кот. Извини, Уголек, рыбы у нас с собой нет!

Вышедший на крыльцо на задних лапах кот привычно улыбнулся, заставив отшатнуться Александру и удивив всех остальных.

— Здравствуйте! — поздоровалась появившаяся следом за своим питомцем именинница. — Прошу всех в дом!

— Давай мы тебя здесь поздравим, а потом пойдем за стол? — предложил Виктор. — Подойди, это тебе от меня лично! В этих коробках комплект для спутникового интернета. Антенна для него в багажнике, потом принесем. Я на днях вместе с Егором все установлю и настрою. Подставляй щеку, буду целовать! Чья следующая очередь?

— Давайте я, — сказала Александра. — Дети сказали, что у тебя проколоты уши. Поэтому ты сможешь носить эти серьги. Изумруды в них маленькие, но все-таки не та ерунда, которую продают здесь в магазинах. Возьми, пожалуйста!

— Это, наверное, очень дорого! — заколебалась Ольга. — Это ведь ваши серьги?

— Украшений у меня еще много, — сказала Александра. — А муж один. И ты мне его помогла сохранить. Подставляй другую щеку.

— Теперь моя очередь! — сказал Олег. — Возьми, это очень хорошая цифровая камера. Поцеловать можно? Нор не прибьет?

— А мы ему не скажем! — Ольга сама поцеловала Олега в щеку. — Подержи, пожалуйста, пока сам свой подарок.

— Я хотела подарить французские духи, — сказала Людмила. — Но с твоим носом… Поэтому дарю этот свитер. Надеюсь, что не ошиблась с размером, и тебе понравится. Давай и я поцелую!

После вручения подарков все прошли в комнату Нора, где на сдвинутых столах красовались десятка два глубоких тарелок и салатников с соленьями, салатами и мясными деликатесами.

— Остальное пока не накладываем, чтобы не остыло, — пояснила Ольга. — Сейчас приедут Замятины, тогда сядем за стол.

— Здравствуйте! — поздоровался пришедший с кухни Нор. — Я вижу, ты уже вся в подарках, значит, можно дарить и мне! У меня нет больших денег, поэтому я сделал подарок сам. Возьми.

Он протянул ей вырезанный из дерева бюст самой Ольги. Голова девушки была слегка повернута, а на лице играла улыбка. Скульптура размером с кулак мужчины была очень искусно вырезана, отполирована и покрыта лаком.

— Как живая! — высказался Виктор. — У тебя, несомненно, талант резчика.

— Я ему об этом говорила, когда он нам вырезал мечи для тренировки, — растроганно сказала Ольга. — А целовать?

Он подошел к Ольге и при всех поцеловал ее в губы, правда, только наметив поцелуй.

— Прекрасная получится пара! — сказал Виктор. — Нор, тебе никто не говорил, что ты похож на молодого Жана Маре? Фигура один в один, а лицо очень похоже, только у него нос широкий, а у тебя аккуратный. А в этом костюме ты просто красавчик. Оля, платье на тебе замечательное, но почему такая тяга к черному цвету? Продолжаешь выпендриваться, или он тебе действительно нравится?

— И то, и другое! — засмеялась девушка, которой очень шло сшитое без изысков облегающее вечернее платье из черного шелка. — Нор, что на кухне делает отец, давай его сюда. Слышишь, приехал Сергей. Займитесь гостями, а я пошла встречать Замятиных.

Со двора донеслись испуганные возгласы женщин Сергея, которые эмоционально отреагировали на клыкастого вымогателя морковки, поэтому Ольга поспешила туда. Когда она вышла на крыльцо, гости уже к нему подходили, причем Катерина и сестры шли, оглядываясь на взявшегося жрать подношение кабана.

— Здравствуй, красавица! — обнял ее Сергей. — Твой кабан сегодня не лопнет? Вон уже брюхо провисло до самой земли.

— Здравствуйте! — в свою очередь поздоровалась Ольга. — Пусть трескает, в него пища проваливается, как в черную дыру. Не пугайтесь его, Екатерина Владимировна, он у нас питается только растительной пищей.

— Здравствуй! — сказала Катерина. — У тебя в жизни все слишком. Господи! Это не тот котенок, которого мы забрали у нашей соседки? Ты его что, так на задних лапах бедного и гоняешь? Он у тебя уже на человека стал похож. Только для трех месяцев у него ненормально большие размеры.

— Уголек! — повернулась к коту Ольга. — А где улыбка для гостей?

Кот послушно улыбнулся.

— Охренеть! — сказала Катерина. — Тебе нужно набрать таких побольше и с ними выступать. Разоришь Куклачова. Держи, именинница, в сумке подарки от нас всех. Мы запоздали и ваши гости, наверное, исходят слюной. Так что не будем никого задерживать, а подарки посмотришь потом. Старались выбирать так, чтобы было приятно и полезно. Ну что, вперед?