Глава 5
Поскольку позанималась я плодотворно и просидела над конспектами допоздна, не удивительно, что завтрак проспала.
Разбудил меня встревоженный Годард и, попеняв на нарушение режима, принес поднос с едой прямо в комнату.
После чего важно сообщил, что отец поручил меня защите нивергатов на все выходные.
Новость оказалась не слишком радостной, хоть и ожидаемой.
Наивно было надеяться, что из дома ордена меня куда-то выпустят.
«Зато смогу исследовать здание и в архиве основательно покопаться», — подбодрила я себя и, наскоро перекусив, выглянула за дверь.
На этот раз моего «няня» у входа не оказалось, да и вообще, в коридоре стояла тишина. Похоже, во всем, что касалось перемещений внутри ордена, мне предоставили относительную свободу.
— Значит, прогуляюсь по дому самостоятельно. Так даже интереснее, — пробормотала я. И поскольку на моем этаже кроме коридора с цепочками дверей по обеим сторонам смотреть было не на что, направилась к лестнице.
Для начала пошла наверх — хотелось найти хоть одно нормальное окно. Интересно же узнать, где этот орден находится!
Но два этажа оказались точными копиями моего — все те же однообразные коридоры без окон, с плавающими под высокими сводами светильниками, и двери. Я даже рискнула постучаться в некоторые и подергать ручки. Но большая часть помещений оказалась закрыта, а парочка из тех, что открылись, скрывали за собой небольшие пустые гостевые комнаты на подобие моей. Причем окна везде были замутнены, и понять, что за ними, возможности не было.
Разочарованно вздохнув, я оставила жилые этажи в покое и спустилась ниже, предположительно в подземелья.
Здесь обстановка оказалась более оживленной: по пути то и дело стали встречаться оборотни. Я миновала виденные ранее столовую, главный зал и архив, и даже нашла здоровый тренировочный зал. Там несколько взмыленных нивергатов в частичном обороте отрабатывали навыки боя. Причем сражались на такой скорости, что мне только смазанные рывки их ударов удавалось заметить, да и то не все.
Понаблюдав немного за эффектным зрелищем, я направилась исследовать орден дальше.
Всего подземных этажей оказалось семь. На них размещались кладовые с запасами еды, воды и одежды, а так же хранилища оружия и артефактов. Последние, правда, к нескончаемому расстройству моего любопытства, были закрыты полупрозрачными энергетическими стенами.
Кроме того обнаружилось несколько учебных аудиторий и небольших пустых помещений непонятного значения. В общем, дом нивергатов был способен пережить не один день осады. Да и Тильгросские кристаллы-накопители, размещавшиеся на предпоследнем этаже, могли поддерживать работоспособность этого здания многие годы, а то и десятилетия.
Ведомая любопытством, заглядывая во все открытые двери, я добралась до последнего подземного этажа, состоявшего только из одного странного помещения. Первое же, что удивило: пол, стены и даже потолок были облицованы гравитом, а выдвигающаяся из стены здоровая дверь и вовсе целиком из него состояла.
В центре зала пластинами из аландорского металла была выложена звезда, аналогичная той, в которой лечили Андре.
Правда, одно отличие все же нашлось: около звезды лежали прочные цепи, выполненные из того же аландорского металла, заканчивающиеся массивными наручниками и ошейником.
Но даже не это пугало больше всего. Особенно жуткими выглядели многочисленные борозды, оставленные когтями оборотней в казалось бы нерушимом гравите.
— Что же здесь происходит? — тихо произнесла я вслух и медленно подошла к звезде.
Как-то не верилось, что в этом мрачном подземелье нивергаты наказывают провинившихся членов ордена.
Присев на корточки, я осторожно прикоснулась к одной из сияющих граней… и в тот же миг картина резко изменилась.
Меня словно отбросило назад, ко входу. А в зале внезапно возникло множество нивергатов, произносивших какое-то заклятие в едином гулком ритме. Слова отражались от стен, заглушаемые воплями нечеловеческой боли, доносившимися из центра помещения. Там, в сиянии аландорского металла, отчаянно пытаясь освободиться от сковывающих ноги и руки цепей, метался оборотень.
Но все его попытки вырваться были неудачными. Тело мужчины выгибалось в мучительной трансформации, которую тут же блокировала бьющая из звезды энергия. Раз за разом оборотень пытался сопротивляться, провести оборот, но снова раздавался хруст сломанных костей и вопль боли, свидетельствующий о том, что попытка не успешна.
А энергия продолжала наполнять тело жертвы, словно стремясь выжечь его изнутри. Рывки оборотня становились все слабее и слабее, сопротивление угасало. И, наконец, мучительно агонизирующее тело безжизненно затихло.
— Кара!
Сильные руки подхватили меня в тот момент, когда я, вскрикнув от осознания чужой смерти, чуть не упала на пол.
До жути реалистичное видение растаяло, возвращая сознание в мрачный зал.
— Что случилось? Как ты? — Годард внимательно и с беспокойством вглядывался в мое лицо.
— Все… в порядке, — с трудом выдавила я, пытаясь унять отчаянно колотящееся сердце.
— Идем, не стоит тебе здесь находиться.
Он подхватил меня на руки, вынес из зала и начал подниматься вверх по лестнице.
— Алекс, что это за место?
— Зал инициации. Ты что-то почувствовала?
— Скорее, увидела, — я вздрогнула от воспоминаний. — Там были нивергаты и оборотень в цепях. Его буквально сжигало чистой энергией, не давая возможности трансформироваться.
И все стояли и смотрели. А потом… потом он умер. Что это было? Почему все смотрели, как он умирает, и ничем ему не помогли?!
— Потому что тут ничем не поможешь, Кара, — тихо произнес Годард, заходя в одну из небольших гостиных, расположенных рядом со столовой, и опуская меня на кожаный диван. — Ты видела обряд посвящения. И смерть, к сожалению, очень частый его исход.
— Это всегда так ужасно? Неужели нужны такие страдания? — выдохнула я. — Почему нельзя упростить обряд?
Взгляд Годарда посуровел.
— Обряд установила Хранительница. Иного способа принять магию Порядка для нас нет. Только полное перерождение. А оно невозможно, если не уничтожено старое. Либо у оборотня хватает сил на непрерывную регенерацию все время, что длится обряд, либо… либо происходит то, что ты видела.
Меня снова передернуло.
— Теперь понятно, почему вас так мало. Удивительно, что вообще кто-то соглашается на такое.
— Это честь, быть отмеченным Хранительницей. Даже зная сейчас, что ждет на инициации, я бы, не задумываясь, согласился снова, — твердо и уверенно ответил Годард.
— Но ведь нивергатов создавали для защиты Видящих. А их давно истребили… в смысле…
Под усмешкой оборотня я осеклась и осознала, что говорю глупость. Я-то ведь здесь, и жива!
— Ты есть, а, значит, уже не всех, — подтвердил тот. — Да и потомков Видящих хаоситы, хоть и пытались, но уничтожили не всех. Так что, возможно, и в ком-то еще дремлет дар. А, значит, мы нужны. Поверь, Кара, Видящих охраняли не зря.
Ваш дар слишком важен.
— Возможно, — я с грустью вздохнула. — Правда, я привыкла думать о нем, как о проклятье. Слишком много проблем из-за него появилось в моей жизни.
— Не говори так. Ты помогла уничтожить Хартхана. Если бы не ты, неизвестно, чем бы все закончилось, — приободрил меня Годард. — И поверь, весь наш орден готов на все, чтобы тебя защитить.
«Я, наверное, первая Видящая, которую защищают все. И Верховный, и нивергаты и даже сам Хаос, — с грустной иронией мысленно усмехнулась я. — Друг от друга защищают, видимо».
— Если хочешь, могу проводить тебя в комнату, или в столовую. Пораньше пообедаешь…
Речь Годарда прервал возникший в гостиной вихрь портала, из которого шагнул Себастьян. Увидев сжатую на диване меня и чуть ли не стоящего передо мной на коленях оборотня, он нахмурился.
— Что случилось?
— Видение. Часть обряда посвящения, — поднимаясь, коротко ответил Годард. — Кара нашла зал инициации.
Вот опять! Разговаривают так, словно вместо меня тут манекен сидит!
— Благодарю за заботу, Ваша честь, но я, к слову, и сама могу ответить на ваши вопросы, — сердито отметила я.
Брови Себастьяна дрогнули, и лицо приняло более мягкое выражение.
— Прости, Кара, — произнес он. — Не хотел тебя обидеть.
«Однако, прогресс, — мелькнула мысль. — Простые и понятные извинения. Безо всяких „если“ и „возможно“.
Пожалуй, скоро мы сможем находиться в обществе друг друга дольше десяти минут и не разругаться вдрызг».
— Годард, будь любезен, оставь нас, — тем временем попросил Себастьян. — Я хочу поговорить с Кариной наедине.
Однако оборотень уходить не спешил.
— Видите ли, Ваша честь, у меня приказ не оставлять Видящую одну, — осторожно произнес он.
— Так Кара и не останется одна. Я буду рядом. — Ян вновь нахмурился. — Или ты сомневаешься, что я способен ее защитить?
Вопрос был поставлен так, что ответить положительно Годард просто не мог. Оборотню пришлось подчиниться, однако из гостиной он выходил с явным нежеланием.
— Как ты? — едва закрылась дверь, уже гораздо мягче спросил Себастьян.
Теперь в его глазах читалась искренняя забота, даже нежность. Это было столь непривычно, что я на мгновение растерялась от такой метаморфозы и с запинкой пробормотала:
— В порядке.
Он подошел ближе, так, что я почувствовала знакомый запах горьковатого парфюма.
— Я хочу поговорить о нас, — тихо произнес Ян.
— Э-э, так, вроде, уже выяснилось, что я не беременна…
— Это не важно, — перебил он. — Главное, это то, что ты…
Внезапно скрипнула дверь, вновь являя нам улыбчивого Годарда. Себастьян осекся.
— Прошу прощения, — с самым невинным видом произнес оборотень. — Скоро обед, и я хотел узнать у Кары о ее пожеланиях.
— Мне все равно, — слегка удивленная такой педантичностью, заверила я.
— В таком случае, надеюсь, ты не откажешься от супа с клецками и рыбы в маринаде? — уточнил он.
И, получив мое согласие, исчез в коридоре.
— Гх-м, так вот, — Себастьян кашлянул. — Мне нужно знать, что ты ко мне…
— Еще раз извините! — опять прервал его заглянувший Годард. — Кара, я забыл уточнить насчет десерта. Тебе пирожные заказать, или фруктовый салат? Или, может, какието еще пожелания будут?
Пожелание у меня в этот момент было только одно — чтобы излишне назойливый оборотень как можно быстрее исчез и больше не мешал нашему разговору. Однако пришлось вежливо улыбнуться и в очередной раз сообщить Годарду о том, что я готова съесть, что угодно. Да, пирожные подойдут. Да, можно и шоколадные, это не важно.
На этот раз после ухода моего «няня» Ян несколько секунд хмуро посверлил взглядом злосчастную дверь, и лишь потом вновь попытался продолжить разговор: — Кара, я хотел бы понять, сможем ли мы вместе…
В дверь снова постучали.
— Да какого ж Хаоса! — не выдержав, ругнулся Ян. — Кто там еще?!
— Прошу прощения! — раздалось в ответ, и в гостиную с самым счастливым видом проскользнул незнакомый мне нивергат. — Уверяю вас, я ненадолго. Понимаете, буквально полчаса назад забыл тут свою книгу, — пояснил он, суетливо принимаясь рыскать вокруг нас. — Где-то она здесь лежала… вы не видели? Толстая такая, с синей обложкой?
— Нет! — рыкнул Себастьян.
— Н-да, вот и я не вижу, — пробормотал оборотень. — Надо же. Значит, все-таки не здесь оставил. Еще раз извините.
Хорошего дня.
Он направился к выходу, но едва перешагнул порог, как в гостиную заглянул новый нивергат. Этому оборотню срочно понадобилось забрать комплект бокалов из местного бара для какого-то торжества.
Потом в очередной раз возник Годард, теперь с уточнением, что я буду пить.
— Мне все равно! — выпалила я, начиная закипать.
Было совершенно ясно, что все это делается только с одной целью: не оставлять нас с Яном наедине.
Понял это и сам Себастьян. Поморщился, с досадой вздохнул, но разгонять нивергатов, усугубляя отношения, не стал, как и менять помещение для разговора. Очевидно ведь — в покое нас все равно не оставили бы. Вместо этого тихо уточнил: — Когда ты вернешься в академию?
— Утром в понедельник, — ответила я, сжимая кулаки от столь бесцеремонного вмешательства нивергатов в мою жизнь.
Вот чую, наверняка их папа подговорил!
— Значит, поговорим в понедельник. Хорошего отдыха, Кара.
Губы обжег легкий поцелуй, а затем Ян активировал нонгат и покинул негостеприимное убежище.
Меня же за дверью поджидал Годард в компании еще нескольких нивергатов, приготовившихся, судя по всему, к очередному внезапному, случайному и совершенно неотложному визиту в гостиную. Придав своему лицу выражение крайнего неодобрения, я молча прошествовала мимо. Уж лучше в академии сидеть, чем под надзором десятка соглядатаев, решивших за меня, с кем я имею право разговаривать, а с кем нет!
— Кара…
— Я к себе! — полным неодобрения голосом перебила я Годарда. — Надеюсь, хотя бы с книгами и зеркалами мне дозволено находиться наедине?
— Ты все не так поняла, — заоправдывался тот.
— Как сказал бы ваш Глава — стыдно воровать чужую фразу, — скривилась я и, обойдя поджавшего губы Алекса, направилась в свою комнату работать над многострадальной курсовой.
Однако сосредоточиться не получилось — мысли постоянно возвращались к Себастьяну. К его мягкому голосу, заботе, которые он проявлял даже несмотря на отрицательный вердикт доктора Мервуда о моей беременности. Эх, вот если бы не его излишне категоричный, не терпящий компромиссов характер!
В общем, вернуться в рабочее состояние получилось только после обеда, ибо от вида заботливых оборотней романтический настрой пропал совершенно.
К конспектам я приступила в самом боевом настроении, так что начать решила с соответствующей книги — хроник столетней войны.
Интересно, все-таки, что заставило одного из Хранителей мира желать его уничтожить? Почему Возмездие пошел на поводу у своих эмоций?
Но ответов в книге, увы, не было. Попадались лишь стандартные фразы об охватившей Возмездие зависти к соправительнице.
В комнате я просидела до самого ужина, во время которого, на удивление, вновь появился отец. Причем принялся так внимательно расспрашивать меня о самочувствии и рационе, что даже подозрительно стало. А не скрыл ли доктор Мервуд какую-то болезнь?
Услышав, что чувствую я себя вполне нормально и питалась правильно, отец довольно улыбнулся. Однако улыбка эта тотчас пропала, едва он узнал о появлении Верховного судьи. В глазах отца промелькнуло крайнее недовольство, но он быстро взял себя в руки и спокойно попросил: — Кара, пожалуйста, держись от него как можно дальше.
Себастьян Брок тебе не пара.
Я помрачнела.
— Не понимаю, почему? Почему вообще ты так к нему относишься, словно Ян не Верховный судья, а враг? Хаосит какой-нибудь?
Отец вздрогнул.
— Не приведи Создатель! Разумеется, я не считаю Себастьяна пособником Хаоса. Но… Кара, он своеобразный… человек. И общение с ним все же может оказаться опасным.
— В чем?! — охнула я. — Да Ян больше всех остальных помешан на моей безопасности!
— Помешан, да, — папа поморщился. — Милая, это сложно объяснить. Я обязательно все тебе расскажу, но позже, хорошо?
Помнишь, что сказал доктор Мервуд? Сейчас тебе нельзя волноваться, поэтому просто доверься мне. И сделай, как я прошу, хоть раз в жизни.
Я недовольно поджала губы. Отец снова ускользнул от прямых ответов. Оставалось лишь надеяться, что он сдержит обещание и хоть через некоторое время, но обо всем расскажет. А в понедельник нужно будет обязательно расспросить Яна и выслушать его версию о причинах этой неприязни.
По молчаливому согласию на этом неприятная тема разговора была закрыта, и до конца ужина мы к ней больше не возвращались. Лишь на прощание папа вновь настоятельно попросил меня быть осторожнее, затем поцеловал и исчез в портале.
Попытки расспросить о происходящем Годарда, ожидаемо, тоже ни к чему не привели. Тот только плечами пожал — мол, судья Торн ему не докладывается. А потом дипломатично посоветовал все же прислушаться к мнению отца и воздержаться от близких отношений с Себастьяном.
Учитывая то, как нивергаты мешали нашему разговору днем, стало окончательно ясно: что-то Годард все-таки знает. Только мне рассказывать не спешит.
«Скрытничает, — направляясь обратно в комнату, с горечью подумала я. — Как и остальные».
Всю дорогу до комнаты в голове крутилось услышанное за сегодняшний вечер, оставляя неприятный осадок в душе. Все требуют от меня разумности и покладистости, но при этом ничего не объясняют, словно я дите малое!
Хотя стоило признать, что большую часть своей жизни я действительно была взбалмошной, и не интересовалась ничем, кроме моды. Те несколько месяцев, в которые я начала меняться, прошли в академии. При этом папа постоянно был занят и эти изменения не особо отслеживал. А когда появлялся — я куда-то влипала, в очередной раз подтверждая свою безалаберность. Не удивительно, что отец продолжал относиться ко мне как раньше.
«Н-да, Кара, попробуй теперь докажи, что ты стала серьезной, и тебе можно доверить что-то, кроме выбора одежды!»
Я вздохнула. Потом бросила взгляд на курсовик и поняла, что сегодня возвращаться к нему уже не хочу. Да и вообще, раз вчера сидела допоздна, так хоть сегодня высплюсь.
Вот только спокойный сон этой ночью вновь от меня ускользнул. На лунной поляне привычно поджидал повелитель мира за Щитом.
Хаос сидел в беседке, которая в этот раз была обращена прямо к огромной кровавой луне. Сегодня та сияла особенно ярко.
— Рад тебя видеть, дорогая.
Как только я появилась на поляне, монстр в мгновение ока оказался рядом и, прикоснувшись губами к моей руке, повел в беседку.
Что ж, придется потерпеть.
— Доброго вечера, — со вздохом произнесла я.
— Надеюсь, у моей сладкой Видящей все хорошо, и ее никто не обижал? — с привычным оскалом осведомился Хаос.
— Все просто замечательно, — я присела на мягкую скамью.
— Меня все любят, обо мне все заботятся. Питаюсь я правильно и спать ложусь вовремя, если вас это интересует.
— Хм. Ты несколько расстроена, или я ошибаюсь?
— Расстроена? Да, пожалуй, я расстроена всеобщим заговором молчания. Никто не хочет отвечать на мои вопросы.
Но этого вы не в силах изменить.
— Ну почему же? — монстр слегка улыбнулся. — Например, меня ты можешь спросить о чем угодно, и я отвечу.
Я хмыкнула, а потом вдруг вспомнила свои недавние размышления о причинах перемен, произошедших с Возмездием. Почему бы и не спросить у него самого?
— О чем угодно, значит? Что ж, вопрос у меня действительно есть: почему Хранитель Возмездие стал Хаосом?
Выражение оскаленной морды на миг стало удивленным, а потом наполнилось какой-то необъяснимой тоской.
— Тебе действительно это интересно? — задумчиво глядя на меня, уточнил он.
Я быстро кивнула.
— Более чем!
— Что ж…
Хаос слегка взмахнул рукой, и обстановка вокруг немного изменилась. Беседка растаяла, а мы оказались сидящими на мягких подушках, уложенных прямо на багровой траве.
— Что ты знаешь о природе Хранителей, Кара?
— Мало. Только то, что в учебниках, — призналась я. — Знаю, что их… вас призвал в этот мир Создатель.
— А ты когда-нибудь обращалась с молитвой, просьбой, благодарностью к… Справедливости? — было заметно, что имя соправительницы далось монстру не без труда.
— Конечно, но причем здесь молитвы? — удивилась я, все еще не понимая, к чему ведет Хаос.
— Притом, Кара, что ваши молитвы и обращения — это энергия, которая поддерживала наши силы. Ты наверняка читала, чем занимался каждый из нас. И я, в частности.
— Да, Возмездие исполнял приговоры судов Справедливости, — выдала я имевшиеся у меня в этой области познания.
— Именно. Я был карающим Хранителем. Наказывал. И, да, убивал. Полагаю, ты понимаешь, что меня боялись и, мягко говоря, недолюбливали.
— Значит, превращение из Возмездия в Хаоса — это все-таки месть за всеобщую неприязнь? — я помрачнела.
А вот Хаос неожиданно рассмеялся. Сухо, зло и, одновременно, с какой-то досадой.
— Удобное объяснение, верно? — отрывисто выдохнул он. — Как это по-человечески — свалить все на зависть и месть. Вот только я не человек, Кара. А составители ваших учебников об этом забыли. Или, скорее, она заставила их забыть.
От такой реакции я растерянно моргнула.
— Не понимаю… тогда почему?
— А ты подумай сама. Вместо положительной энергии молитв ко мне стекалась отрицательная энергия проклятий и ненависти. Годами, столетиями она наполняла меня. Так какого еще результата в итоге можно было ожидать?
— То есть, получается, это из-за людей ты стал таким?! — охнула я.
— Именно. Сопротивляться я пытался, но даже Хранители не всесильны, — в словах Хаоса звучала непривычная горечь.
— Но почему вы с Хранительницей не исправили ситуацию, пока все еще было возможно?!
Повелитель мира за Щитом резко сжал костяные пальцы.
Чуть помолчал, а потом глухо произнес: — Она не захотела. Не захотела отказываться и делиться властью и могуществом, которые ей давало всеобщее поклонение. А когда изменения стали слишком заметны, ей оказалось проще объявить меня врагом. Тем, кто отравляет человеческие души. Хаосом, повелителем боли и смерти.
Учитывая всеобщее ко мне отношение, не удивительно, что люди оказались на ее стороне.
— Но для чего было уничтожать полмира?
— Предлагаешь, чтобы уничтожили меня? Не я развязал эту войну, но все же я воин, сладкая. Я не привык сдаваться и отступать! Жалеть их, когда меня лишили даже тела, заперев в проклятущий кристалл? Ну нет. Я просто забрал свое — свою половину мира.
— Допустим, забрал, — нехотя согласилась я. — Но потом ты и твои приспешники пытали людей! Не отбивались, а убивали ради удовольствия! Почему?
Зачем?!
— Ненависть отравляет, Кара, помнишь? — Хаос жутко улыбнулся. — Эмоции не всегда удается контролировать даже мне. А мои создания и того слабее, поэтому иногда… увлекаются.
— Иногда увлекаются?! — окончательно забыв об осторожности, сердито воскликнула я. — Да ты хоть представляешь, скольких вы убили?!
— Не просто представляю, Кара, — с повелителя мигом слетела вся веселость. — Я точно знаю эту цифру.
— И сейчас ты рвешься в этот мир, чтобы добить остальных?
— О, нет, ты ошибаешься, моя дорогая, — уверенно ответил на мое обвинение Хаос. — Я планирую вернуться в этот мир с минимальными потерями среди людей. Тот, кто не встанет на моем пути, будет жить. Возносите мне благодарные молитвы, вместо ненависти, и убийств не будет вовсе.
— Но судьи… мой отец…
— Еще раз повторяю, Кара. Тот, кто не станет мне препятствовать, будет жить, — твердость в голосе Хаоса была подобна аландорскому металлу. — Это только ваш выбор, дорогая. И многие его уже сделали, встав на мою сторону.
Что сказать в ответ — не знала. С одной стороны, я все еще помнила о тех кошмарах, которые читала в летописях, и понимала, что передо мной монстр, убийца, нечеловек. Но… но если все случилось так, как рассказал Хаос, то, как ни жутко было себе в этом признаваться, я могла его понять. Не оправдать, нет. Но понять причины.
Его отравили и предали. И сейчас он хотел Возмездия. Хотел того, что являлось его, пусть и изуродованной, сутью.
— Пожалуй, на сегодня хватит расспросов, — Хаос поднялся.
— Что бы ты обо мне ни думала, даже моя черная душа болит при воспоминаниях о событиях того времени. Тебе пора.
Отдыхай, моя дорогая Видящая.
Новый короткий взмах, и лунная поляна как-то разом исчезла, а сознание погрузилось в темноту глубокого сна без сновидений.
Вынырнув из видения, повелитель мира за Щитом с улыбкой приветствовал находившегося неподалеку Даршан-тиа.
— Все идет даже лучше, чем я думал, — довольным голосом, так не похожим на недавнее раскаяние, произнес Хаос. — Девчонка уже задает правильные вопросы.
— Я все равно не понимаю, повелитель, для чего вы так стараетесь? Неужели эта Видящая стоит того, чтобы сам Хаос ее утешал? — осторожно уточнил Даршан-тиа.
— Поверь, друг мой, игра стоит того. Разве может эта милая, доверчивая девочка устоять перед раскаявшимся злодеем, которого ей удалось перевоспитать и наставить на пусть истинный? Никогда! Это ведь самая светлая мечта и самое большое заблуждение женщин. Потратив немного времени на задушевные разговоры и приятные подарки, я получу то, о чем давно мечтал.
— Она не дура, Повелитель, — усомнился хаосит. — Не думаю, что она готова поверить вам безоговорочно.
— Сейчас — возможно, но позже никуда не денется, поверит. Да и как ей этого не сделать, когда все остальные в ее мире, будут врать, и она будет это знать. Карина станет накапливать разочарование, злость, и в один прекрасный миг я стану тем единственным, кто говорит правду. Тем, кому она может доверять. И это миг придет, друг мой, я хорошо знаю человеческую природу.
— Вы крайне предусмотрительны, повелитель, — склонился в поклоне Даршан-тиа.
Хаос довольно оскалился.
— Более чем. Пусть эта Видящая — только один из вариантов, причем не самый быстрый. Но я не собираюсь упускать ни единого шанса вернуть свое тело.
