Вопрос о браке поднял в Сенате целую бурю. С одной стороны — законы требовали равноправного брака. С другой — почти все европейские правители слишком уж увлеклись браками с кузенами-кузинами, отчего начались серьезные проблемы со здоровьем.

Больше всего за отмену закона о равноправном браке ратовали Воронцовы. Оно и понятно — самим выгодно. Пусть они были «запасной» линий, к которой отношение было куда более снисходительным, но это и мешало им в случае чего прийти к власти.

В данном вопросе к ним присоединились «Старомосковские», вообще-то не слишком хорошо относящиеся к роду Воронцовых. «Петербургские», представляющие так называемое «Петровское» дворянство, выступили против, хотя в остальных вопросах они стояли за Воронцовых…

Среди партий начался раскол и Павел ходил с суровой физиономией. Однако на деле он был совершенно счастлив: «Разделяй и властвуй»… Благодаря расколу, власть императора стала чуть больше и прошли некоторые законы, «неудобные» дворянству.

— Ты знал! — Ликующе выпалил император с порога после первого же заседания Сената, ворвавшись в Померанский дворец.

— Скажем так: надеялся, — мягко сказал Рюген. С этого дня отношения Наставник-Ученик слегка «освежились» и Павел снова стал прислушиваться к нему чуть больше. Впрочем, тот не злоупотреблял и предлагал только взаимовыгодные решения, да и то — осторожно.

Одним из первых предложений встал вопрос о американских владениях. На Аляске и Алеутских островах не первое десятилетие хозяйничали русские промышленники, добывавшие морского зверя. Хозяйничали, нужно сказать, не слишком умело и «хищнически». Зверь истреблялся совершенно варварски, а главное — купцы настраивали против себя туземцев.

Ситуацию нельзя было назвать вовсе уж скверной и среди управленцев Русско-Американской Торговой Кампании было немало дельных людей. Но… В первую очередь они были торгашами или подчинялись торгашам и потому долговременную политику практически не вели. Так, за все это время, только пару лет назад удалось основать постоянное поселение на Уналашке — одном из алеутских островов.

Проблем хватало — торгаши желали прибыли любой ценой и всячески притесняли аборигенов. Но и последние ангелами не были, отличаясь крайней воинственностью и жестокостью.

— Потихонечку надо, — втолковывал Владимир бывшему ученику, — зацепиться нужно. Да не охотникам за зверем, а торговцам. Местные-то почему недовольны? Русские сами взялись зверя бить, то есть мало того, что лишают их привычного заработка, так еще и охотятся на землях, которые они считают своими.

— Дикари, — пренебрежительно фыркнул император, — один казак в бою вырежет десяток алеутов.

— Не скажи, слыхал я, что воины они не самые плохие. Пусть казакам и уступят, но зато они живут в тех местах, знают их. Если войну затевать, крови попортить могут.

— Тоже верно.

— Ты лучше посылай туда разведку, да начинай основывать постоянные поселения — торговые непременно. Чтоб зеркала, да бусы всякие, да табак с водкой… Они тогда сами будут меха нести, да радоваться, когда поселения русские на их землях появляться начнут. Ну а позже — церковь потихонечку подключать, да сами они привыкнут хлебушек кушать, да товары твои покупать… Тогда уже не твои люди будут спрашивать разрешения о постройке факторий, а они сами будут приходить и упрашивать их о том. А как закрепишься факториями, так уже и нормальные поселения русские можно потихонечку. Не везде понятно, но хоть так. Зацепиться на Алеутах да на Аляске если, можно будет и к нормальным землям подобраться поближе.

Подняли бумаги и оказалось, что торговцы уже составляли достаточно интересные проекты, но сперва от них отмахнулась Елизавета Петровна, а когда те сумели заинтересовать знатных вельмож… Снова неудача — вельможи эти ввязались в заговор против Петра. Торговцы вылезли из этой истории изрядно «ощипанные» и больше ко двору не лезли.

Были планы, карты, были люди, которые могли провести экспедиции… Не хватало только государственного «пинка» — и Павел обеспечил его. Сам факт, что император заинтересовался делом, практически гарантировало ему удачное продолжение. А как же, зная горячий нрав молодого правителя…

Померанскому пришлось даже одергивать Павла, очень уж рьяно тот взялся за американский проект.

— Не спеши, тут экспедиции сперва нужны — карты там, договора с туземцами… Прикажи сперва торговцам, да экспедицию на кочах. Ежели по уму, так деньги сразу не пойдут — на экспедиции много средств уйдет, да на фактории. Зато лет через пять-семь потечет ручеек золотой…

Император постучал пальцами по столу — привычка, перенятая у Наставника, вздохнул…

— Придется Панину писать…, — тут он поморщился — бывшего учителя, влезшего в Заговор «с ногами», Павел сильно не любил. Но признавал за последним высокий интеллект и нешуточною образованность. Главное же — Панин, сосланный в свое время губернатором на Камчатку, сумел наладить там неплохой быт и теперь ссылка с самую дальнюю губернию страны стала не таким уж страшным наказанием.

— Придется, — согласился Вольгаст, — и не ему одному. А то пусть природные условия там и схожи, но люди сильно отличаются.

Прояснилась наконец и история — как и чем заплатили скандинавам за продолжение Договора. Дании — признанием кое-каких захваченных земель на материке, а Швеции — деньгами. Но ушлые шведы подсуетились и навязали Финляндию — не всю, но большую половину, оставив себе часть исключительно в качестве «предполья» на случай военных действий.

Собственно говоря, потому Померанский и не был в курсе — Павла слегка… нагрели, ухитрившись составить документ таким образом, что невнимательному императору, решившему самостоятельно «порулить» в дипломатии, пришлось доплачивать. Доплата шла за всевозможные бонусы, вроде возможности строить в Финляндии города и военные порты. Потом, лет через пятьдесят, бонусы и правда могут стать таковыми, а могут и не стать… В оправдание Павла нужно сказать, что дополнительные пункты были составлены так хитро, что и Владимир понял всю подноготную только после подсказок.

Со Швецией же начинались проблемы — умерший 1771 году Адольф Фредрик оставил двоих сыновей, но старший из них, Густав Третий, погиб во время попытки переворота. Монархия в стране была более чем конституционной и власть королю фактически не принадлежала, так что ригсдаг выбрал в качестве образца для подражания Польшу с ее традиционным бардаком. Достаточно печально для шведов, так-как несмотря на нескрываемое предпочтение к мужчинам в постели, дураком молодой король не был. Детей же у него не было, ибо за весь период брака, он не нашел времени навестить супружескую спальню…

На престол взошел второй сын Адольфа Фредерика, Карл Тринадцатый, но быстро «проявил» себя так, что ему поставили диагноз «слабоумие». Детей ни у кого из королей не было и фактическим регентом выступала их мать, Луиза Ульрика Прусская. Уважением и влиянием она не пользовалась — в первую очередь «благодаря» неудачным сыновьям, но и в браке с Адольфом Фредериком она показала себя не слишком хорошо. Властная, самолюбивая, она держала мужа «под каблуком», но особым интеллектом она похвастаться не могла.

Дочь София Альбертина? Слаба здоровьем, бесплодна и чрезмерно религиозна.

Дело подходило к тому, что в ближайшем будущем стране может погрузиться в пучину анархии: королевская семья не пользовалась никаким авторитетом и раздавалось все больше голосов о ее свержении, но и ригсдаг поделился на две враждебные партии, которые никак не хотели искать компромисс…

В июле 1774 Грифич решил большую часть дел в Петербурге и вернулся в Штральзунд. В Поморье в качестве наместника остался Михель Покора — он был этническим кашубом, происходящим как раз из здешних мест и опытным инженером. А строить здесь предстояло немало… Герцог же устал и соскучился по семье, да и у Натальи подходил срок рожать.

Долго отдыхать не вышло — уже через месяц пришло необычное письмо от представителей про российской партии колпаков в ригсдаге, с просьбой о тайной встрече. Ломать себе голову — зачем и почему, Рюген не стал. Шведские парламентарии были большими любителями запутанных заговоров, так что даже навскидку выходило с десяток вариантов.

— Герцог, — склонили головы в поклоне представители ригсдага.

— Господа, — поприветствовал Померанский шведских дворян, держа равнодушно-прохладное выражение лица. Ясно было, что прибыли они какими-то просителями, так что стоит задать задел для торга…

— Вы знаете, насколько скверные дела с королевством шведским, — начал представитель про французской «партии шляп», барон Океръельм.

Принц склонил голову, не говоря ни слова. Чуточку раздосадованный столь вялой реакцией барон продолжил:

— Настолько, что самые здравомыслящие представители обеих партий вынуждены были объединиться для сотрудничества по некоторым вопросам.

«Вожжи» перехватил Якоб Сирениус.

— Речь идет о самом существовании страны. И дело даже не в независимости… (здесь Океръельм сделал «лицо несогласного человека»). Может случиться так, что Швецию просто растащат на части. Мы понимаем — такое может показаться не худшим вариантом для соседних держав, но только показаться.

И снова барон, да так ловко, что видно — репетировали…

— Развал соседней страны — это возможность приобрести свой клочок земли, верно. Но это война, война за землю, за сферы влияния… В самом лучшем случае Швеция восстановит свои границы, но будучи совершенно разоренной. И это лучший вариант для всех соседей — в противном случае войны за «Шведское наследство» растянутся на десятилетие.

— Я в войну за Швецию лезть не буду, уверяю вас. Мне и со своими землями разобраться… Но вот заработать на поставках оружия и продовольствия не откажусь.

Снова барон Океръельм…

— Проблемы все равно придут в ваш дом. Мы понимаем, что реальный претендент на Швецию — это Россия. Но Франция и Англия не потерпят столь серьезного усиления этой варварской страны! Учитывая могучий флот, — «шляпник» развел руками в печали, — и обширнейшее побережье… Но и Россия не потерпит Англии и Франции у себя под боком! Не потерпит и вассалов — и снова будут войны, призванные ослабить наши земли, уничтожить экономику.

Помолчали… Затем Яков Сирениус начал с новыми силами:

— Мы хорошо понимаем опасность. Я — сторонник России, барон — сторонник Франции. Но сейчас… Сейчас мы сторонники нейтралитета! Вмешательство любой из великих стран смещает равновесие — и нам конец!

Ход мыслей шведов Грифич примерно понял, но молчал — психология…

— Мы просим династию Грейфов вернуться на шведский престол…

С этими словами посланники опустились на одно колено каждый.

— Нет, — резко ответил герцог и встал, показывая, что аудиенция (пусть она и происходила в рыбачьей хижине) закончилась.

— Ваша Светлость, но почему?!

Владимир остановился, повернулся и окинул их холодным взглядом.

— Я не ошибусь, если предположу, что условия моей или одного из моих сыновей, коронации, станут теми же, что у… предыдущей династии?

— Нет, Ваша Светлость, не ошибетесь.

— Не устраивает. Если я вам нужен, власть будет моей — и никак иначе. Гольштейн-Готторпская династия сходит со сцены. Как — не волнует. Без меня.

С этими словами он развернулся и ушел, не слушая попыток объясниться. Глупо отказываться от престола? Возможно… Вот только сейчас Королевство Швеция — нищая страна, которая вот-вот скатится в гражданскую войну и взваливать на себя эту ношу, будучи монархом не просто конституционным, а символическим, этаким «знаменем»… Да, можно было потом попытаться «переиграть» и устроить переворот, но вот удержаться — нет.

Пока живы представители нынешней династии, пока ее не свергли официально — все его усилия могут пойти прахом. Наладил страну? Молодец, а теперь подвинься, на трон сядет законный государь… Реально? Да вполне, было такое десятки раз!

Еще веселей — Франция, которая непременно ввяжется в Игру. А бороться с сильнейшим государством Западной Европы идея изначально сомнительная. Тем более, когда вместо «приза» в руки, предлагают «морковку», как ослику…