Коронация Владимира как императора Священной Римской Империи Нордической Расы состоялась в Штральзунде, тем самым автоматически делая город столицей не только Венедии, но и всёй империи. А соответственно — город быстро начнёт расти.

Вообще-то, в последние пару веков коронации как таковой не было: выбрали курфюрсты императора, ну и тот автоматически им становился. Но раз уж начали «перезагрузку»…

По поводу Нордической расы… Владимир пофыркал, пофыркал, но дал «добро» — сейчас это понятие не несло какой-либо двусмысленной нагрузки. Просто — император Северной Европы. Точка. Тоже политика — претендовать сейчас на Южную Европу в лице той же Италии Померанский всё равно не мог — это давно уже были отдельные государства, под «крышей» Франции и Испании. Так что такой жест не только отражал сложившуюся ситуацию, но и прямо говорил — мы не собираемся к вам лезть! Ерунда, конечно — при желании даже португальцев можно объявить «Нордами», но всё же.

Заодно вернули старый флаг — простой белый крест на красном фоне, доходящий до конца полотнища. Вернули потому, что двухголовый орёл-мутант не привёл Рюгена в восторг. Ну и опять же, символизмы. Много, но основная подача «государство всех честных христиан (белый цвет), живущих в нашей благородной/неустрашимой/всегда правой (красный) империи».

Коронация в качестве императора прошла в той же церкви Святого Николая, но как ни странно прозвучит, была она намного проще, чем коронация в качестве венедского короля.

Был выбран день летнего Солнцестояния — как признак зрелости империи, её расцвета. Было очень торжественно — не в последнюю очередь потому, что при коронации использовалась не только Корона Карла Великого, а так же Скипетр, Держава и Меч, но Копьё Судьбы, с которым короновался только император Генрих Второй.

Остальные императоры смотрели на драгоценную реликвию опасливо — Копьё считалось слишком сильной святыней, с которой было связано великое множество суеверий. Однако благодаря этому Владимир становился не просто императором, а приобретал (вполне официально!) власть как над обычными жителями Священной Римской Империи Нордической Расы, так и над священнослужителями. Фактически, он и сам получал некий виртуальный сан. Насколько большой? Сложно сказать, но кардиналы и епископы склонили колени перед «Наместником Бога на Земле в делах светских, Защитником Церкви».

И… Рюген и в самом деле чувствовал при коронации что-то… этакое. Не в первый раз, кстати — при коронации королём Венедии тоже проскальзывало что-то необычное, что можно было объяснить только мистически. Но в этот раз всё было намного сильнее…

Денег на праздники ушло много — подарки курфюрстам, имперским князьям, магистратам Вольных Городов… Но тут, впрочем, сколько ушло, столько и пришло — они тоже отдаривались сообразно случаю. Пусть и не всегда деньгами, а чаще норовили отделаться каким-нибудь особо ценным оргАном или алтарём работы известного мастера, но и то хлеб — город станет краше.

Особняком стояли Имперские Рыцари — уникальное сословие дворян, подчинявшихся напрямую императору. А самое главное — их феоды были формально независимы. То есть какая-нибудь ферма размером с несколько футбольных полей подчинялась напрямую императорской власти, даже если находилась по соседству со столицей княжества. Возможности это открывало… Но в последние десятилетия и даже века, сословие это потихонечку «затиралось», а феоды тихой сапой становились собственностью уже немецких князей.

Померанский планировал опереться на Рыцарей и с их помощью повести борьбу против феодалов. Не то что бы сильно хотел, а — надо. Одни только Виттельсбахи, сосредоточившие в своих руках три курфюршества из восьми, сильно нервировали. Да Бавария в их руках… Так что подарки рыцарям были не от доброты душевной.

— Приветствую благородных Имперских рыцарей, — произнёс Рюген, приподнимая кружку с пивом. Встали и Рыцари, поднимая емкости с пивом, вином или шнапсом — кому как больше нравится.

— Я не буду обещать вам процветания и кошельков наполненных золотом, — громко начал император, — все мы любим сказки, но знаем, что в реальности чудеса случаются гораздо реже.

Улыбнулся — и ответные улыбки собравшихся осветили залу дворца. Кстати, Рыцарей было не так уж и много — чуть менее четырёхсот семей — нынешних семей, когда под одной крышей проживало иногда два-три десятка народа. Но тысяча семьсот феодов, пусть и небольших, в руках людей, которые кровно заинтересованы в существовании сильного императора — это серьёзно…

— Могу честно сказать — буду делать много для того, чтобы мои подданные стали богаче, а произвол феодалов ушёл в прошлое, — продолжил Владимир, — но и от вас зависит очень многое. Пусть по отдельности вы можете очень немного, но вместе Имперские Рыцари — сила. Я же со своей стороны обещаю поддержку тем, чьи феоды хотят поглотить… или уже поглотили, более сильные соседи.

— Хох! Хох! Хох! — В едином порыве закричали рыцари.

Далее, — продолжил император, дождавшись тишины, — обещаю бесплатно принять ваших сыновей и дочерей на учёбу в Венедии. Стоп! — прервал он начавшийся по новой ажиотаж, — Я говорю о семьях небогатых, которым тяжело платить за обучение.

Тут Померанский улыбнулся лукаво…

— Я хоть и щедр, но деньгами швыряться не буду. Остальным будет скидка, но в меру. Не будем говорить и о том, что ваших детей непременно примут в Пажеский Корпус и Институт Благородных Девиц. Но тем не менее, школы будут достойные.

Замолчал и слегка подался вперёд, демонстрируя собеседникам доверительность разговора. Смешно — в зале сидело почти пятьсот человек… Но работало.

— Ещё хочу сказать вам, господа, что мне нужны не только храбрые пехотинцы и кавалеристы. Нужны моряки, нужны инженеры, ОЧЕНЬ нужны хорошие медики. Вот в данных направлениях вашим детям, племянникам и внукам будет проще построить карьеру в империи.

Приняли на ура… Слишком «жирно»? Да нет — приобретая верность Имперских Рыцарей, он получал тысячу семьсот феодов, разбросанных прежде всего по чужим княжествам. Получал агентов влияния — образованных, с хорошими связями. Разведку. Возможность совершенно официально держать свои полки в феодах рыцарей — дабы давить на наглых князей.

А что траты… Да сколько там детей из небогатых семей, которым потребуется бесплатное образование? Пусть даже пятьсот… Да пусть хоть тысяча — учебных заведений в Венедии было предостаточно. А ещё пара-тройка тысяч поступит не бесплатно, но на льготной основе. И будут учиться они в Венедии, говорить на венедском языке, слушать «правильные» толкования истории и политики… Ради «ославянивания» значительно части немецкой аристократии он готов был потратить значительно больше средств.

Через месяц после коронации прибыла хорватская делегации: Франкопаны, Драшковичи, Зринские, Пеячевечи — знатнейшие семьи Хорватии. Грифич сперва планировал принять их по семейному, но по совету Богуслава принял как положено — в тронном зале, показывая, что он серьёзно относится к ним. Ну а затем уже по простому — показывая, что считает хорватскую знать равными себе.

Мужчины явно были польщены и не стали слишком уж следовать этикету — раз сам хозяин предлагает встречу равных.

— Вы уже знаете, зачем мы прибыли, — сдержанно произнёс Георгий Франкопан, — просить вашего сына Ярослава занять королевский престол, — замолчал… Эстафету подхватил Теодор Пеячевич:

— Сами мы, — тут он поморщился еле заметно, — не справляемся. Вроде и разумом не обделены, но за века накопилось между нами… всякого.

Тут начал разговор Ладислав Зринский:

— Слишком давно у нас не было собственного правителя, а власть в Хорватии по большому счёту принадлежала даже не австрийцам — венграм! — Последние слова он проговорил очень эмоционально — видимо, наболело.

— А что венгры, что австрийцы — все правили в стиле «разделяй и властвуй», — закончил фразу Николай Драшкович.

Они и дальше говорили, строго соблюдая очерёдность.

«— Видимо, какая-то балканская заморочка, — решил Рюген, — там иногда любая мелочь может стать причиной резни».

— Вы хотите, чтобы мой сын стал НАД вашими склоками и правил, не оглядываясь на многочисленные разногласия между родами?

— Да, Государь, — выдохнул Франкопан, — пусть это и не идеальный выход, но мы решили перечеркнуть разногласия и потому нам нужен король из чужой династии.

— А почему именно Ярослав?

— Гм… Ваше Им…

— Не чинитесь.

— Государь… Не в обиду сказано, но мы хотим своего короля. Просто у Габсбургов всегда на первом месте стояла Австрия, затем немецкие земли, затем Чехи, Венгрия и только потом — мы.

— Да я и не себя предлагаю, — слегка удивился Владимир, — это я как раз понимаю. Просто Ярослав ещё молод и как минимум несколько лет проведёт со мной. Править в таком случае будет Наместник от его имени. А вот Святослав — человек взрослый, решительный, с боевым опытом.

— Понимаете, Государь, — чуточку неловко влез Драшкович, — в том-то и дело, что взрослый да решительный. Хорватия — страна очень непростая и не привыкла к самостоятельности. Святослав несомненно справится, но может пролить лишнюю кровь — сидеть-то сложа руки и он не станет.

— А Ярослав хорош тем, — продолжил Зринский, что он — юный отрок. То есть Наместник от его имени будет иметь чуть меньше власти, что даст хорватам возможность привыкнуть, а ему — не пролить слишком много крови. Ну а потом его можно будет и сместить — за непопулярные решения. Таким образом, все необходимые, но неприятные реформы проведёт Наместник, а когда придёт черёд править молодому королю, то он не будет ни в чём замаран.

Император аж откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, что по нынешним временам считалось едва ли не неприличным. Ну надо же — ТАМ он не любил хорватов, а здесь — такие приличные люди оказались… Или ТАМ они уже «испортились»? Или у него просто была не вся информация? Возможно, возможно…

— Разрешите продолжить? — Неловко произнёс Пеячевич.

— Да. Простите, господа, очень уж интересная у вас информация, да и люди вы явно…

— Да пока Рода едва не ополовинились, — вздохнул Пеячевич, — а Хорватия не стала терять территорию, отдавая её венграм… Ладно… Понимаете, Государь, Ярослав нам нужен ещё и как символ. Юный король, символ возрождения… Да и пока будет править Наместник, ваш сын будет иметь возможность спокойно выучить наш язык, узнать обычаи, законы…

— Согласен, — стукнул ладонью по подлокотнику кресла Померанский, — только до восемнадцати сын будет жить в Штральзунде. И женю я его не на хорватке, а на одной из русских княжон — иначе опять нарушится равновесие в вашей стране. Насчёт же помощи… Да не надо делать такие лица — понимаю, что нужна. Будет помощь: полки свои отправлю порядок навести, будут и деньги — но в кредит! А Наместник… Сперва к вам Августа Раковского отправлю, ну а там видно будет. Но всё — после коронации.

Выходили хорваты довольные: приняли с честью, миссия выполнена и перевыполнена — мало того, что полки венедов шуганут обнаглевших соседей, так ещё и Раковского дают! Репутация у него была однозначной — финансовый гений. Что говорить, если при переходе на бумажные деньги только Швеция и Померания не потеряли позиций. Да и потом Август очень много сделал для Померанского Дома. Кстати, надо будет присвоить своим соратникам титулы имперских графов…

И… снова коронация, но на этот раз — младшего сына, Ярослава. Команда, «набившая руку» на подобных церемониях, была. Были деньги и была срочность — Хорватии срочно требовался король, дабы предотвратить очередной виток гражданской войны. Поэтому к началу сентября Грифичи были в Загребе, а после сбора урожая была коронация нового короля.

Но просто это только на словах, на деле же… Владимиру пришлось слушать, вникать в местные обычаи и дрязги, выступать в качестве арбитра… Ему и всем сыновьям приходилось также демонстрировать свои бойцовские навыки — на Балканах это ценилось необыкновенно и то, что четырнадцатилетний король способен сражаться на уровне лучших бойцов Хорватии, крайне впечатлило местных. Впечатлила жителей Загреба и свита, сопровождающая Померанский Дом.

В конце октября Грифичи уехали в Штральзунд, взяв с собой более полусотни местных уроженцев из знатных родов — придворных Ярослава Первого. В Загребе остался Август Раковский и пятнадцать тысяч солдат.