Террор во Франции набирал обороты, да так, что волосы вставали дыбом даже у привычных к жестокости восемнадцатого века людей.

И дело даже не в массовых казнях… Хотя когда в одном только Париже число казнённых может доходить до нескольких сотен человек в день… А ведь казни проходили и в провинциях — и далеко не всегда дело ограничивалось гильотиной, топором палача или виселицей… Революционеры были очень изобретательны: они топили, сжигали, разрывали на части… Словом, воплощали в жизнь самые тёмные фантазии.

Убивали не только взрослых, но и подростков, детей. Убивали за «неправильное» происхождение, за высказанную спьяну мысль о излишней жестокости революционеров, за сочувствие к казнённым, за богатство, за внешность… Поводов было много — и страна заполыхала. Сопротивление.

Однако о каком-то осознанном сопротивлении с единым центром говорить было нельзя. Восставшие, которых скопом обозвали контрреволюционерами, были в большинстве своём вчерашними крестьянами и буржуа, которые просто не могли спокойно наблюдать за происходящим.

Чтобы там не говорили комиссары из Парижа, но большинство восставших дрались не за «Возвращение ненавистной монархии», а против ужаса, творившегося под знаменем Революции.

Да что говорить, разве можно нормально относиться к массовой выделке человеческой кожи… Куда ни шло — единичные случаи с переплётами книг — явление хоть и не самое однозначное, но насквозь знакомое… Но массово!? Или например — один из ярчайших лидеров Революции — Луи Антуан Се-Жюст, пользовавшийся большим успехом у дам. А когда одна из них посмела отказать — приказал казнить, после чего содрать с неё кожу и сделать из неё жилет, который и носил Пламенный Революционер…

Даже люди, считавшие подобные вещи едва ли не… романтичными, зачастую приходили в ужас. Возможно, ещё и потому, что на землях Империи такая «мода» не слишком прижилась. Да и в России Павел весьма жёстко отнёсся к таким «модникам», повелев считать это сатанизмом — с соответствующими для восемнадцатого века последствиями.

Грифич к такой моде также относился резко отрицательно, вполне закономерно привязывая её к сатанизму и масонам, так что на его землях такие случаи пусть и бывали, но не афишировались. Теперь же разгул террора с сопутствующими последствиями дал ему возможность ужесточить идеологический контроль. Масонов и любителей «Европейских Ценностей» стали давить ещё более жёстко.

И… дело тут было не только в неприятии подобных вещей — Владимир увидел в этом потрясающую возможность окончательно оторвать Унию и Империю от остальной, «неправильной» Европы. Ведь несмотря на вражду с Францией и Англией, на эти страны до сих пор оглядывались, пусть и невольно. Теперь же Рюген хотел, чтобы у его подданных при мысли об этих странах вызывало рефлекторное отвращение.

Поэтому…

— Знаешь, Андрей, — задумчиво обратился он к Траубу, когда они прогуливались по набережной после совместного ужина, — пришла мне такая мысль… Диковатая… Ну знаешь, мне иногда приходят такие…

Император неопределённо покрутил рукой и глава МИДа понятливо хмыкнул, прикрыв глаза.

— Выкладывай, Сир — я же помню, что именно подобные дикие идеи позволили тебе встать во главе Империи.

— Как тебе идея Империй Света и Империй Зла соответственно? То есть Римская и Русская Империи — Свет, а Франция и Англия — Зло.

Трауб ошарашено замолк и Померанский принялся развивать идею:

— Смотри: что мы, что Россия — весьма социальные государства. Всеобщее образование… и пусть в России это пока что дело будущего…, умеренные налоги, всяческая забота о подданных… Вон, даже расходы на содержание Дворов у нас с Павлом вместе взятых — меньше, чем у одной только Англии, причём раза этак в два. Ну а рассказывать тебе, как живётся в Англии простым крестьянами или ремесленникам… Да и во Франции сейчас творится такое, что иначе чем сатанизмом назвать нельзя.

— Знаешь, Сир…, — ошеломлённо выдавил из себя Трауб, — это ИДЕЯ. Оформить её нужно, да с русским Императором посоветоваться… Согласуем… А я думаю, он против не будет… Подготовим всё как следует — да и ударим!

Павел был «За»— и даже очень. Учитывая резко возросший авторитет РПЦ, после того, как её возглавили «нестяжатели», именно России подход с «Империями Света» и «Империями Зла» давал наибольшую выгоду.

К сожалению, возникла и проблема…

«— Не могу сказать тебе, насколько стыдно писать такое, но в грядущей войне со странами Зла, я скорее всего не смогу тебе серьёзно помочь.

Знаю, что без моих войск ты в ближайшие годы сможешь воевать только от обороны — учитывая возможности английского и французского флотов и опасности высадки десантов на твоих берегах. Но пойми, что большую армию я всё равно тебе не смог бы дать — границы России велики и чтобы прикрыть их надёжно, приходится изрядно потрудиться. Двадцать, тридцать — много шестьдесят тысяч солдат, не больше. Да и последнее — разве что при предельном напряжении сил.

Ну а сейчас возникла такая ситуация, когда я смогу раздвинуть Горизонты для России. В Средней Азии — период безвластия и Гражданских Войн, когда все дерутся против всех. Учитывая, что недавно там прокатилась целая серия эпидемий и земли те изрядно обезлюдели, время для массового переселения русских крестьян — просто идеальное.

Некому оказывать сопротивление, да и откровенно — незачем. Многие народы встречают нас с превеликой радостью, ибо после ханов с их привычкой варить в масле неугодных подданных, русские законы — прямо-таки образец справедливости и милосердия. Жители земель тамошних нас пусть и опасаются как чужаков, но не слишком.

Однако хватает и тех, кто не желает видеть нас и объявляет „Священную войну“. И пусть в большинстве своём воины они никудышные, умелые только с безоружными крестьянами, но знание местности и привычка воевать в сих жарких краях даёт немалые преимущества. Так что приходится держать там войска и вооружать переселенцев. Сотня русских солдат может противостоять нескольким тысячам дикарям, но необозримые просторы Средней Азии требуют множества воинов.

И наконец — то, о чём пока знаешь только ты и немногочисленные мои сановники: есть возможность прибрать к рукам Персию. Пусть не всю, пусть там будет тлеющий многие десятилетия конфликт, требующий постоянно вмешательства войск… Но это возможно, понимаешь?!

Поскольку Кавказ уже мой, я могу не слишком опасаться ни вмешательства Турции, ни вмешательства кавказских племён. И тогда…Выход в океан Индийский!

А что это даёт, ты и сам знаешь. Прежде всего я смогу противостоять англичанам, французам и их союзникам, хозяйничающим в дано регионе. Не знаю пока, насколько это противостояние будет успешным, но если ты продержишься несколько лет, то экономика враждебных стран, опирающаяся на жесточайшее разграбление Индии и Южной Америки — рухнет — особенно пострадают англичане.

Они просто не выдержат войны в Европе и одновременно — войны в Азии. Так что тебе нужно просто продержаться несколько лет, после чего твоя Империя сможет называться Римской уже с полным основанием.

Понимаю, что эти несколько лет дадутся тебе тяжело, но надеюсь, что и ты поймёшь — иначе я поступить не могу. Шанс увеличить Россию территориально, получить выход на рынки Азии и выход в Индийский океан значит слишком много. И что немаловажно — мои действия будут идти на пользу и тебе. Пусть косвенно, опосредованно, но несомненно будут.

Более того, именно такое давление на уязвимые колонии наших врагов, я считаю самой верной стратегией.

Надеюсь, ты сможешь понять и простить меня.

Павел.»

Отложив в сторонку письмо бывшего ученика, император призадумался… Информация не самая приятная… Знать, что помощь от России будет скорее символической… Зато Павел фактически отдал ему Европу — теперь про российские Балканы даже говорить будет неудобно. Не то, чтобы они были нужны Владимиру, но всё же. Просто вектор развития Российской Империи смещается в Азию.

«— Гм… Великая Тартария — версия 2.0 получается», — мысленно хмыкнул Рюген.

Как русский, он был в диком, бешеном восторге от такой возможности для России — это ШАНС! Но как король Венедии и император Священной Римской Империи не мог не понимать, что проблем у него прибавилось. Не то чтобы очень сильно… Павел явно переоценивал значимость русских войск и русской экономики для него. Конечно, тридцать-пятьдесят тысяч солдат дополнительно, лишними бы не были, но и так ничего страшного. В принципе, планы и так строились исключительно «от обороны».

«Технически» он мог разгромить Францию — не без труда, с серьёзными потерями, но смог бы. А как быть с Англией? Как быть с мелкими, но многочисленными союзниками? Они ведь не будут сидеть сложа руки… Вот и приходится продумывать военные действия так, чтобы они проходили вблизи границ Империи… Да можно даже в Империи, лишь бы не в Унии и тем более не в Венедии… А что? Пфальц, в котором правит Виттельсбах, тоже считается часть Империи…

Да и экономика… Это в «домашних» войнах, ведущихся в основном на расстоянии нескольких сот километров от его владений, он мог себе позволить стотысячные армии — на короткое время. А вот если война затягивается, то содержание такой армии становится делом неподъёмным. Так что — «играем от обороны».

Но всё равно… Нужно придумать что-то, что может дать сильный экономический эффект, ибо с армией всё в порядке, а вот её содержание…

— Стоп! — Владимир аж вскочил с кресла и заходил по кабинету, разговаривая сам с собой — а если ввести альтернативную службу?! Сколько у меня таких горячих, что жаждут послужить Родине, но для армии им не хватает здоровья или храбрости… Сделать льготы поменьше… Вообще, продумать эту систему… Да и куда их… По старому сценарию точно нельзя — санитар какой здесь считается престижной профессией, хотя по деньгам они не так чтобы много получают. Сильно меньше не урезать, жрать тогда не на что будет… Шахты и лесоповалы? А пожалуй… А для тех, кто силёнкой похвастаться не может — вредные производства на моих предприятиях. Да можно ещё ассенизаторами… Хотя нет — после введения штрафов делать им особо нечего… Хотя чего я мозг клепаю — Трудовая Армия! «Копать отсюда и до обеда» всегда найдётся где, а уж если за скромные деньги, то и подавно…

Данную идею Трауб вначале даже не понял, как и вернувшийся из Швеции Богуслав.

— Да зачем, отец? — Недоумённо пожал широкими плечами Наследник и промокнул выступивший на лбу пот — октябрь, натопили жарко, а погода внезапно стала едва ли не летней — Балтика…

— Сам посуди, — продолжил Богуслав, — народу у нас много и охотники поработать всегда найдутся.

— Верно, — кивнул император, — вот только не забывай, что в Венедии народ собирает всё больше такой… мастеровитый. А землекопов да чернорабочих то и дело приходится привлекать откуда-нибудь из Баварии, где народ победнее живёт, да производства не столь развиты.

— Так, — согласился нахмурившийся сын.

— Вот… А чем дальше, тем больше венеды будут становится специалистами. А значит, что?

— Что? — Послушно спросил Наследник.

— А то, что постепенно в Венедии, да и в Унии вообще… Словом — везде, где живут побогаче, начнут приезжать чернорабочие в поисках работы. А она то есть, то её нет… А если работы нет, а работники есть, то они начнут искать работу, сбивать цены местным, будут бездельничать и голодать. Соответственно — начнутся конфликты, грабежи… А с Трудовой Армией совсем по другому: нужна где-то неквалифицированная рабочая сила, так направили людей — организованно. Да и плата им поменьше будет, чем вольнонаёмным — льготы-то будущие надо будет отрабатывать!

— Погоди, — вмешался напряжённо слушавший Трауб, — льготы и льготники — понятно, а обычных чернорабочих куда девать? Кому льготы не нужны, а нужны деньги.

— И этот вопрос можно решить. Во первых — сперва посмотрим, сколько будет добровольцев. Мало — так будем набирать обычных работяг, без льгот. Сделать им жалование чуть больше, да организовать, чтобы шло оно напрямую в семьи.

— Неплохо звучит, — одобрительно закивал Андрей, — такое многих приманит. Пусть даже жалование будет небольшим, зато сразу семье, без риска, что украдут или сам промотаешь.

— В точку! — довольно сказал Рюген, — а ведь можно сыграть ещё и на армейской организации. Не маршировки, ясное дело, а централизованная поставка провианта, одежды для работников и так далее. Тогда можно будет ещё чуть-чуть урезать жалование вольнонаёмным — они всё равно будут в выигрыше, а то сам знаешь, какие бывают условия у мелких подрядчиков.

— Понял, — медленно сказал Богуслав, — задумчиво покачивая пустой кружкой, в которой минуту назад плескался квас, — получается сразу несколько мишеней одной пулей. Первое — предотвращение социальных проблем, второе — выигрыш в скорости работ, ну и третье — значительная экономия. Последнее я не могу прикинуть пока даже приблизительно, но пунктов, на которых можно сэкономить без ущерба для качества работ и качества жизни работников, я уже насчитал больше двух десятков. Я — за.