В предыдущем очерке на основе приведенных архивных документов было выявлено, что после подписания 16 марта 1921 года мирного договора с РСФСР турецкая делегация намеревалась вступить в дипломатические контакты с правительствами советских Азербайджана, Армении и Грузии. С этой целью на переговорах в Москве Ангора ставила проблему о юридической дееспособности этих закавказских государств. Это вызывало определенное беспокойство в Кремле, поскольку со стороны Турции просматривался сценарий действий, который был осуществлен в выстраивании взаимоотношений еще в первой половине 1918 года с Закавказским сеймом.

В конце февраля — начале марта 1918 года Москва вступила в Брест-Литовске в сепаратные переговоры Германией и Турцией, но без участия представителей Закавказского сейма. В частности, Турция тогда получила округа Ардагана, Карса и Батума. Закавказье не признало этот мир и потребовало новых переговоров с Турцией. В ответ ему было предложено юридически определиться, то есть объявить о своей независимости, что и было сделано в апреле 1918 года. После этого 26 мая последовал распад сейма и национальные советы Грузии и Армении провозгласили создание своих национальных государственных образований. 4 июня 1918 года в Батуме был подписан «Договор о мире и дружбе между Османским имперским правительством и Республикой Армения». Батумский договор состоял из 14 статей. По ст. 1-й между Османским имперским правительством и правительством Армении устанавливались мир и постоянная дружба. Ст. 2-я определяла границу Османской империи с Грузией, Арменией и Азербайджаном; территория Армении ограничивалась частью Ереванского уезда и несколькими сопредельными районами — площадью около 10 тыс. кв. км. По ст. 4-й правительство Османской империи обязывалось оказать правительству Армении помощь оружием — в случае, если последнее запросит эту помощь — «для обеспечения порядка и спокойствия в стране». Статьи 6–10 предусматривали меры по защите прав мусульманского населения Армении, а также по использованию железных дорог, почты, телеграфа и т. д. По ст. 11-й правительство Армении обязывалось после подписания договора незамедлительно эвакуировать все армянские вооруженные силы из Баку. Все те статьи Брест-Литовского договора, которые не противоречили данному договору, оставались в силе (ст. 12). В тот же день, 4 июня, турецкое султанское правительство заключило в Батуме договор и с Грузией, по которому к Турции отходили Карс, Ардвин, Ардаган, Батум, Ахалцих, Ахалкалак.

С Азербайджаном оказалось все сложнее. Члены мусульманской фракции уже бывшего Заксейма только на следующий день — 27 мая 1918 года — в Тифлисе созвали чрезвычайное заседание для обсуждения создавшегося положения. Было решено образовать Временный Национальный Совет, руководителем которого был избран М. Э. Расулзаде — председатель ЦК партии «Мусават». 28 мая 1918 года прошло первое заседание Национального Совета, на котором было принято Постановление о провозглашении Азербайджана независимым государством. Но по его прибытии в Гянджу в первых числах июня, по приказу родственника Энвера — Нури-паши, азербайджанский Национальный Совет был распущен. 17 июня 1918 года состоялось заседание Национального Совета Азербайджана, который под давлением турецкого командования сформировал новое правительство. До созыва Учредительного собрания власть в Азербайджане — законодательная и исполнительная — была передана второму временному правительству, сформированному, как и первое, под председательством Хан-Хойского. Так младотурки провели в Азербайджане уникальную операцию по смене расстановки политических сил. Это они могли повторить еще раз в 1921 году.

Правда, для этого весной 1921 года необходимы были определенные условия. Первое: принятие со стороны советизированных закавказских республик государственного акта о своей независимости. Второе: добиться признания этого акта со стороны Москвы, а если не удастся, сделать это только со стороны Ангоры. Это позволяло вывести из игры Москву и вести с Баку, Эриванью и Тифлисом самостоятельную политику. Правда, правовая проблема снималась бы в случае, если бы Баку, Тифлис и Ереван приняли решение о вхождении в состав РСФСР. Но такого не произошло.

Наконец, для большевиков и кемалистов было очевидно, что сами закавказские республики неспособны на правовой основе самостоятельно урегулировать спорные пограничные проблемы. Таким образом, кемалисты, вместо того чтобы, как многие полагали в Кремле, стать плацдармом для «революционного броска» на Восток, превращалась в «центр тяжести» при осуществлении политики Кремля в Закавказье.

Выступая на русско-турецкой конференции в Москве 26 февраля 1921 года Наркоминдел РСФСР Георгий Чичерин предупреждал, что «в Турции еще не созрел момент для коммунистической революции» (Правда. № 45, 1 марта 1921) Так рождался план с использованием в новой геополитической комбинации Энвера-паши в качестве «параллельного центра». Среди мусульман он был известен как «дамад» (зять) великого султана Турции. В начале декабря 1918 года Энвер вместе со своими единомышленниками переправился в Германию, сошелся там с одним из будущих лидеров Коминтерна Карлом Радеком. Вскоре Энвер оказывается в Москве, принимает участие в работе Первого съезда народов Востока в Баку. Он вынашивал идею создания так называемой «Лиги Исламского Единства» («Иттихади Ислам Джамияти») — своего рода «Исламского Коминтерна», который был ориентирован на сотрудничество с революционными силами от Магриба до Синьцзяня. Поэтому панисламизм не следует рассматривать как сугубо религиозное движение. После Первой мировой войны для многих турок, стремившихся сохранить хотя бы часть Османской империи, национализм Кемаля (тюркизм) рассматривался как пораженчество.

Письмо Чичерина в ЦК РКП(б): «22 апреля 1921 г. Вопрос о субсидии группе Энвера ставится отдельно от вопроса об издании им газет в Москве. Субсидия нужна для того, чтобы организация турецких националистов — не кемалистов — могла существовать. Это элементы, оставшиеся от старой группы младотурецких руководителей, с большими связями во всей центральной Европе, а также со связями и активными группами в Египте, Алжире, Марокко и т. д. Им требуется всего 15 000 лир в год, сумма очень небольшая. Мы находим, что это следует сделать. У них такие связи и область работы, которых нет у кемалистов. Нам, кроме того, полезно быть в контакте с параллельным турецким центром, помимо кемалистов. Сам Энвер, хотя принадлежит к более империалистической группировке, однако как тончайший политик лучше кемалистов ориентируется в нынешней действительности и понимает нашу роль. Нам еще придется, несомненно, пользоваться его политическими услугами и прибегать к его содействию».

Так рождается проект «овладеть положением в Константинополе», который тогда не входил в сферу влияния правительства Кемаля. По замыслу Г. Чичерина — «передать Константинополь его законным владельцам туркам, но не ангорским кемалистам». Ну а затем могла бы начаться схватка за власть в стране.

Пикантность ситуации была еще и в том, что Чичерин стал предупреждать ЦК РКП(б) о возможности установления контроля над Константинополем со стороны русской белой армии Врангеля. Приведем фразы из его письма в ЦК РКП(б): «Врангелевцы резко настроены против Антанты, престиж Советской России среди них очень велик, но не настолько, чтобы они сами обратились к нам с заявлением о своем подчинении…. У нас должен быть наготове политический аппарат, чтобы в тот момент сразу бросить его в Константинополь, причем ради большой осторожности переброска политработников может происходить как будто самочинно по их собственному желанию. Мы, таким образом, овладеем положением в Константинополе. Нас нельзя будет винить за события, развернувшиеся помимо нас. После этого мы передадим Константинополь его законным владельцам туркам, но не ангорским кемалистам, отделенным от Константинополя, а константинопольским кемалистам, гораздо более левым, т. е. главным образом имеющемуся в Константинополе рабочему элементу, который мы организуем и вооружим».

23 марта 1921 года греческие войска генерала Паполаса начали новое широкомасштабное наступление на г. Иненю против турецких войск Мустафы Кемаля.

Посол правительства ВНС Турции в Москве Али Фуад писал Г. Чичерину: «11 мая 1921 г. Помета: «Лично, срочно». Господин комиссар, мое правительство мне сообщило, что для продолжения успехов, достигнутых в последнее время против греческой армии, и для наиболее скорого достижения цели, общей для Турции и для России, необходимы срочно и настоятельно военные материалы и боевые припасы. Принимая во внимание крайнюю нужду Турции в материалах и припасах, военные делегаты Турции и России после подписания русско-турецкого договора постановили с общего согласия список всех материалов, которые должны быть посланы Турции как второй эшелон. Я имею честь просить г. Комиссара послать в Турцию материалы и припасы второго эшелона, снаряды для пушек и аппараты беспроволочного телеграфа, по железной дороге на Карс, а остальные материалы по прилагаемому списку в Туапсе для отправки в Турцию, и мне сообщить о результате этих ходатайств. Будьте добры, г. Комиссар, принять уверение в моем глубоком уважении» (АВПР. ф. 132. оп. 4. п. 4. д. 4. л. 18).

Постановление Пленума Кавбюро ЦК РКП(б): «Приложение к протоколу № 6 3 июня 1921 г. Пометы: «Сов. секретно», «т. Махарадзе».

1. Зангезур ликвидировать в конце июня.

2. Немедленно приступить к подготовке военных действий.

3. Одновременно с подготовкой правительству Армении отправить свою декларацию в Зангезур в ответ на заявление представителей Зангезурского правительства.

4. Вместе с отправкой декларации принять меры к немедленному занятию Мегри.

5. Указать в декларации Армянского правительства о принадлежности Нагорного Карабаха к Армении.

6. В промежуток между предъявлением декларации и началом военных действий Грузинскому и Азербайджанскому правительствам послать своих представителей в Зангезур для посредничества.

7. Ликвидировать одновременно с Зангезуром и Курдистан.

Секретарь Фигатнер. Верно: врид Управдел Кавбюро Ершова. Печать Кавбюро Цк РКП(б)» (РГАСПИ. Ф. 64. On. 1. Д. 1. Л. 77).

Г. Чичерин послу правительства ВНС Турции Али Фуаду: «6 июня 1921 г. Господин Посол. В ответ на Ваш № 498 от 3 июня, к которому приложены инструкции, я должен прежде всего заметить, что статья XV Московского договора (16 марта 1920 г.), на которую Вы ссылаетесь, осталась невыполненной отнюдь не по вине Российского Правительства или Правительств Закавказских Советских Республик, а по той единственной причине, что Турецкая делегация, уехавшая из Тифлиса на непродолжительное время для того, чтобы вступить в прямой контакт со своим Правительством, с тех пор в Тифлис не возвращалась, что сделало невозможным заключение договоров, предусмотренных между Турцией и Закавказскими Республиками. Вследствие этого последние еще не взяли на себя обязательств, которые основаны на Московском договоре и будут вытекать для них из договоров, которые они подпишут с Правительством Великого Национального Собрания. Ваши сообщения относительно так называемых революционеров на карсской территории кажутся мне досужим вымыслом, проистекающим от тех элементов, которые хотят поколебать дружбу, столь счастливо установившуюся между нашими двумя странами и столь необходимую как одной, так и другой стране. Я позволю себе высказать предположение, что наличие среди ваших властей определенных элементов, враждебно относящихся к тесному союзу между вашим Правительством и такой революционной Республикой, как наша, может быть причиной появления ложных сведений, заведомо направленных к тому, чтобы посеять среди ваших руководителей чувство подозрения по отношению к союзной Республике. Армянское Советское Правительство, местопребыванием которого является Эривань, в числе других правительств проводит тот же внешнеполитический курс, что и Российское Правительство, и отнюдь не питает каких-либо подрывных намерений по отношению к турецким властям на территориях, отныне признанных за вами. Чичерин» (МИД СССР. Документы внешней политики СССР. М., 1960. Т. IV. С. 169–170).

Из протокола заседания Политбюро ЦУ РКП(б): «8–10 июня 1921 г. Опрошены по телефону: члены Политбюро ЦК РКП(б) т.т. Зиновьев, Калинин, Молотов и Бухарин….

Слушали: 6. О переговорах с дашнаками.

Постановили: 6. а) Переговоры назначить в Риге, б) Для ведения переговоров направить т. Тер-Габриэляна, второго товарища — по соглашению с т.т. Тер-Габриэляном, Чичериным и Молотовым, в) Привлечь в Риге к переговорам тов. Иоффе…: Секретарь ЦК РКП(б) В. Молотов» (РГАСПИ. ф. 17. оп. 3. Д. 175. л. 1). Г. Чичерин послу Али Фуаду: «13 июня 1921 г. Господин Посол. В ответ на Ваше письмо за № 518 от 9 июня я вынужден констатировать, что точные сведения, полученные нашим Правительством либо прямым путем, либо через нашего Представителя в Закавказских республиках гр-на Леграна, дают совершенно иную картину переговоров, имевших место между этими Республиками и Турецкой делегацией, чем они представляются в Вашем вышеупомянутом письме. Не только ни одно из Закавказских Советских Правительств не заявляло о том, что лишь Закавказская федерация, которую еще нужно образовать, могла бы заключить договор с Турцией, но между этими Правительствами и Турецкой делегацией было даже условлено, что будут заключены сепаратные договоры между Турцией и тремя Закавказскими Советскими Республиками при условии, что эти три договора будут выработаны на общей конференции Турции и этих Республик. Сделанное Турецкой делегацией Азербайджанской Республике, а затем и Грузинской Республике предложение о заключении с каждой из них сепаратного договора отнюдь не было отклонено этими двумя Республиками; только к нему было добавлено условие о том, что договор, который должен вытекать из Московского договора (16 марта 1920 г.), будет заключен также между Турцией и Армянской Советской Республикой. Две вышеупомянутые Закавказские Республики потребовали, чтобы договор, который они подпишут с Турцией, а также договор, который будет подписан между Турцией и Армянской Советской Республикой, были выработаны на общей конференции Турции и этих трех Советских Республик. Турецкая делегация согласилась с этим требованием, но сочла необходимым предварительно снестись непосредственно со своим Правительством и с этой целью выехала в Турцию. После отъезда Турецкой делегации указанные переговоры были прерваны и не возобновлялись. В дошедших до нас сведениях ничто не указывало, что возникло какое-то новое препятствие к созыву этой конференции и к подписанию указанных трех договоров между Турцией и Закавказскими Советскими Республиками. Правительства этих последних полностью согласились с последствиями, вытекающими для них из Московского договора, и ожидают лишь прибытия Турецкой делегации, чтобы заключить данные договоры. Ничто в их политике по отношению к Турции не отличается от политики России. Все усилия Закавказских Советских Правительств направлены против определенных контрреволюционных элементов, которые, например в Зангезуре, еще не окончательно подавлены. Всякие агрессивные поползновения и замыслы, имеющие цели, выходящие за пределы установленной в Москве границы, полностью чужды этим Правительствам» (МИД СССР. Документы внешней политики СССР. М., 1960. Т. IV. С. 176–177).

Г. Чичерин полпреду в Ангоре С. Нацеренсу: «17 июня 1921 г. Уважаемый товарищ! Перед Вами будет стоять задача строжайшего надзора за тем, чтобы в Турции не было оказано поддержки мусаватистам Коцеву и т. п. До Московского договора такая помощь оказывалась, в особенности дагестанским и бакинским мусаватистам. Если хоть что-нибудь в этом смысле продолжает делаться, это есть нарушение Московского договора. За этим надо строжайше следить… Все вообще преследования турецких коммунистов со стороны турецкого правительства являются в высшей степени неблагоприятным фактором для нашей политики совместной борьбы против тех, кто угрожает самоопределению и независимости и Советской России, и Турции. К этому прибавляются армянские зверства, относительно которых Вам одновременно высылается копия телеграммы Мясникова. Необходимо, чтобы Вы были в контакте с кавказскими товарищами: и с Леграном, и с Гусейновым, и с Мясниковым, и с Орджоникидзе. Между прочим, необходимо, чтобы они Вам посылали материалы о зверствах турок… Я здесь по этому поводу посылаю протесты, на которые получаю ответы, переполненные несомненными фантазиями. В ответ на мой протест по поводу молокан, Али Фуад сообщил длинную историю о том, что в Карской области раскрыты большевистские заговоры против турецкой власти, причем эти заговоры поддерживались извне, и поэтому пришлось требовать или немедленного выезда молокан на советскую территорию, или же переселить их временно в глубину Малой Азии. При этом Али Фуад также сообщал о каких-то приготовлениях Эриванского правительства к нападению на Турцию… Упоминаю еще о просьбе турецкого правительства устроить заем в 50 миллионов рублей золотом. Мы столько золота не имеем. Но мы можем быть посредниками, чтобы устроить заем. Версальский договор воспрещает Германии иностранные займы, но при нашем контакте с немецкими промышленниками и финансистами мы можем это устроить так, чтобы Версальский договор и германское правительство остались в стороне (!)… Надеюсь в ближайшем будущем сообщить Вам о дальнейшем ходе этого дела. С коммунистическим приветом, Чичерин» (АВПР. ф. 04. оп. 39. п. 232. д. 52 994. лл. 1–4).

Информационная сводка в НКИД из представительства РСФСР в Риге: «Рига, 17/6. «Журнал» от 12/6 сообщает из Константинополя, что московские делегаты, прибывшие в Баку, подписали военную конвенцию с представителем кемалистов Мемед Шефкет беем и Али Фуад пашой. По этому соглашению Москва обязуется послать русские подкрепления в Армению и на греческий фронт. Кроме того, она будет снабжать армию Кемаля, которая уже сделала крупные заказы на военные припасы. Первые отряды кубанских казаков прибыли в Трапезунд и были восторженно встречены турецким населением. Они находятся под наблюдением Иоса, Советского делегата в Ангоре. Рига, 17/6 «Журнал» от 12/6 сообщает из Константинополя, что новая ангорская миссия во главе с Юсуф беем, депутатом Трапезунда и быв. делегатом на Лондонской конференции, поехала в Америку, чтобы изложить свою точку зрения американскому правительству» (АВПР. ф. 132. оп. 4. п. 5. д. 7. л. 136).

Из протокола № 11 Вечернего заседания Пленума Кавбюро ЦК РКП(б): «4 июля 1921 г. Слушали:

5. Карабахский вопрос. При обсуждении этого вопроса выявились две точки зрения и были представлены на голосование следующие вопросы: а) Карабах оставить в пределах Азербайджана. Постановили: голосуют за: Нариманов, Махарадзе, Назаретян. Против: Орджоникидзе, Мясников, Киров, Фигатнер.

Слушали: б) плебисцит провести во всем Карабахе с участием всего населения, как армян, так и мусульман. Постановили: голосуют за: Нариманов, Махарадзе.

Слушали: в) Нагорную часть Карабаха включить в состав Армении. Постановили: голосуют за: Орджоникидзе, Мясников, Фигатнер, Киров.

Слушали: плебисцит провести только в Нагорном Карабахе, то есть среди армян. Постановили: голосуют за: Орджоникидзе, Мясников, Фигатнер, Киров, Назаретян.

Постановлено: Нагорный Карабах включить в состав ССР Армении, плебисцит провести только в Нагорном Карабахе.

Слушали: заявление товарища Нариманова: ввиду той важности, которую имеет Карабахский вопрос для Азербайджана, считаю необходимым перенести его на окончательное решение ЦК РКП.

Постановили: ввиду того, что вопрос о Карабахе вызвал серьезное разногласие, Кавбюро ЦК РКП считает необходимым перенести его на окончательное решение ЦК РКП. При голосовании по вопросу о Карабахе товарищ Орахелашвили отсутствовал. Секретарь Кавбюро ЦК РКП Фигатнер» (РГАСПИ. ф. 64. оп. 1. д. 21. лл. 6–7).

Из протокола № 12 заседания пленума Кавбюро ЦК РКП(б): «5 июля 1921 г. Присутствуют: член ЦеКа РКП Сталин, члены Кавбюро т.т. Орджоникидзе, Махарадзе, Киров, Назаретян, Орахелашвили, Фигатнер, Нариманов и Мясников, наркоминдел АССР Гусейнов.

Слушали. 2. Т.т. Орджоникидзе и Назаретян возбуждают вопрос о пересмотре постановлений предыдущего Пленума о Карабахе.

Постановили: 2. (а) Исходя из необходимости национального мира между мусульманами и армянами и экономической связи верхнего и нижнего Карабаха, его постоянной связи с Азербайджаном, Нагорный Карабах оставить в пределах АССР, предоставив ему широкую областную автономию с административным центром в гор. Шуше, входящей в состав автономной области.

б) Поручить ЦеКа Азербайджана определить границы автономной области и представить на утверждение Кав-бюро ЦК РКП.

в) Поручить президиуму Кавбюро ЦК переговорить с ЦеКа Армении и ЦеКа Азербайджана о кандидате на Чрезвычкома Нагорного Карабаха.

г) Объем автономии Нагорного Карабаха определить ЦеКа Азербайджана и представить на утверждение Кавбюро ЦеКа.

Секретарь Кавбюро ЦКРКП Фигатнер. С подлинным верно: Управделами Ершова. Печать Кавбюро ЦК РКП(б)» (РГАСПИ. ф. 64. оп. 1. д. 1. Л. 125).

Из протокола № 13 заседания Пленума Кавбюро ЦК РКП(б): «7 июля 1921 г. Присутствовали: член ЦК РКП Сталин, члены Кавбюро т.т. Орджоникидзе, Махарадзе, Киров, Нариманов, Мясников, Назаретян, Орахелашвили, Фигатнер, наркоминдел ССР Грузии т. Сванидзе, наркоминдел ССР Армении Мравян.

Слушали: О присоединении нейтральной зоны к Грузии или к Армении. Постановили: 1. Вся нейтральная зона входит в состав ССР Армении (Голосуют за — 6, воздержался — 1).

Слушали: 2. О присоединении к Армении Ахалкалакского и Храмского районов. Постановили: Передать на рассмотрение ЦК Грузии, заключение которого внести на следующий Пленум…

Секретарь Кавбюро ЦК Фигатнер» (РГАСПИ. ф. 64. оп. 1. д. 1. лл. 131–131 об.).

Наркоминдел ВНСТ Юсуф Кемаль Г. Чичерину: «12 июля 1921 г. Передаю ноту Юсуфа Кемаля: «Господину Чичерину, Народному комиссару иностранных дел. Москва. В целях урегулирования всех неразрешенных вопросов между Турцией и транскавказскими государствами и чтобы отметить имеющиеся быть заключенными с каждым из них договором постановлений Московского договора, касающихся их, правительство мое ныне попросило правительства этих государств назначить их делегатов на конференцию, на которой все эти вопросы будут изучены и разрешены. Мое правительство также согласилось послать своих делегатов на эту конференцию, дабы согласно § 15 Московского договора они могли бы, в случае надобности, сделать своим кавказским коллегам необходимые представления для точного применения касающихся их пунктов русско-турецкого договора. Ввиду того, что мое правительство в свое время поспешило согласиться на Ваши заявления от 19 декабря 1920 г. касательно переноса заседания конференции из Баку в Москву, то я был бы лично очень признателен, если бы Вы употребили Ваше влияние на транскавказские советские республики, дабы предполагаемая конференция была назначена не в одном из городов восточной Анатолии, как это было обусловлено словесно между мной и правительственными лицами Азербайджана и Грузии, а в самой Ангоре. Поводом для этой просьбы служат те же данные Вашей телеграммы от 19 декабря 1920 года, важность этого будущего собрания, также мое горячее желание закончить дело, которое я начал, и невозможность при теперешних обстоятельствах покинуть Ангору. Чрезвычайные облегчения, которые были бы оказаны Вашему полномочному представительству в нашем городе при сношениях в важных случаях по прямому проводу с Трапезундом, где имеется русская радиостанция, служат гарантией, что договаривающиеся стороны — русские и кавказские, будут всегда в непрерывных сношениях с их правительством. Юсуф Кемаль, комиссар иностранных дел. Нацаренус» (РГАСПИ. ф. 5. оп. 1. д. 2203. л. 109).

С. Нацаренус Г. Чичерину: «14 июля 1921 г. Начну с предстоящей конференции Закавказских республик и Турции. Как Вам известно, выезжая из Москвы 17 мая, я имел от Вас сведения, что Турция все время систематически откладывала созыв этой конференции, а также возражала против общей конференции, общего договора, наличности на конференции русского представителя и места работы конференции. Вчера, 12 сего июля, я телеграфировал Вам телеграммами за №№ 705, 706 о достигнутых мною результатах по этому вопросу. Они сводятся к следующему: еще третьего сего июля Юсуф Кемаль бей послал приглашение на вышеуказанную конференцию Грузии, Азербайджану и через Азербайджан Армении. Армении не было послано непосредственно приглашения на том основании, что она должна была бы, как отвергнувшая Александропольский договор, заключенный Турцией с бывшим правительством Армении, первая заявить о своем желании вновь вступить с Турцией в договорное отношение. Конференция будет общей для всех Закавказских республик и Турции. По вопросу об общем договоре к определенному выводу не пришли, и договоры, надо полагать, будут заключены отдельно с каждой из указанных республик, на чем Вы также не особенно настаиваете. Вопрос о русском представителе на этой конференции разрешен положительно, и Юсуф Кемаль бей официально заявил, что Турецкое правительство не возражает против наличности на конференции нашего представителя; причем Юсуф Кемаль высказал пожелание, чтобы таким представителем был не Легран с его армянскими, по мнению турок, симпатиями, а кто-нибудь другой, наиболее желательным кандидатом, по мнению Мустафы Кемаля и Юсуф Кемаля, в качестве русского представителя был бы я, по мотивам, что как Московский договор, так равно и будущий Кавказский договор придется осуществлять в большей мере мне, а не кому-либо другому. По вопросу о месте работ конференции ангорское правительство все время настаивало на Ангоре, что и было указано в разосланных Юсуфом Кемалем приглашениях по тем соображениям, что Юсуфу Кемалю, как творцу основного Московского договора, необходимо было бы лично принимать участие в выработке дополнительных договоров, чего он будет лишен, если конференция будет заседать не в Ангоре, а в каком-либо другом городе, так как современное положение не позволяет Юсуфу Кемалю выехать из Ангоры. После неоднократных бесед мне удалось добиться согласия Юсуфа Кемаля и его правительства на перенесение конференции в Сарыкамыш. Возможно, что сумею добиться и Карса, о чем я буду иметь беседу в ближайшие же дни. Ангора, 14 июля 1921 г. С. Нацаренус» (АВПР. ф. 04. оп. 39. п. 232. д. 52 992. лл. 3–4).

А. И Иоффе Г. Чичерину: «Рига, 14 июля 1921 г. Делегация Дашнакцутюн просит переслать Вам следующую телеграмму: «Предложения делегации верховного органа армянской революционной партии «Дашнакцутюн» ЦК РКП по вопросу о перемирии на Зангезурском фронте. Нами сегодня получена пространная телеграмма из Тегерана от 11 и 12 июля о военных столкновениях на Зангезурском фронте, начавшихся приблизительно недели две тому назад. Согласно телеграммам, Советская Армения с трех сторон (со стороны Забуха, Нахичевани и Даралагеза) крупными частями повела наступление на Зангезур. Произошли жестокие бои с большими жертвами для обеих сторон, в результате чего зангезурцам удалось на некоторых фронтах приостановить предпринятое наступление. Принимая во внимание, что в основе вопроса, побудившем зангезурцев взяться за оружие, а именно в понимании и разрешении армянской проблемы, видимо, устанавливается единомыслие между ЦК РКП и армянской ревпартией «Дашнакцутюн», что значительно облегчает задачу нашего взаимоотношения, и, во избежание дальнейшего и бессмысленного кровопролития, мы вторично предлагаем и просим ЦК РКП перед Совнаркомом Армении взять на себя почин посредничества о приостановлении военных действий и тем создать возможность на приемлемых условиях для обеих сторон ликвидации создавшегося конфликта. Означенный шаг через наш партийный верховный орган предпримем и мы. Просим наше предложение телеграфно передать в Москву и ответ через т. Иоффе телеграфно сообщить нам. В. Папазян, А. Исаакян, В. Насадиян. 13 июля 1921 г. Билдерлинггоф».

Мы со своей стороны полагаем, что соглашение с дашнаками легко достижимо и что поэтому дальнейшее кровопролитие на зангезурском фронте должно быть прекращено. Вчера закончились переговоры. Т.т. Габриэлян и Тер-Ваганьян выезжают сегодня, везут подробный доклад и материалы. Протоколы будут досланы дополнительно. По сведениям дашнаков, войска Советской Армении терпят на фронте неудачи. 14 июля 1921 г. Иоффе, Тер-Габриэлян, Тер-Ваганьян» (РГАСПИ. ф. 5. оп. 1. д. 2178. л. 56).

Предложение армянской революционной партии Дашнакцутюн: «14 июля 1921 г. Делегаты ВО Армянской революционной партии «Дашнакцутюн» после переговоров с делегатами ЦК РКП заявляют, что в целях гарантирования физического существования армянского народа и его свободного и независимого политического бытия необходимо:

1) Существование независимой и самостоятельной Армении, которая во всех своих отношениях с другими государствами, в том числе и с РСФСР, сохраняла бы полный свой суверенитет.

2) Территориальное объединение так наз. Русской Армении с так наз. Турецкой Арменией, т. е. присоединение к первой ранее населенной армянами турецкой территории, достаточной для свободного экономического и политического существования Армении.

3) Почин и содействие РСФСР осуществлению указанной в п. 2 необходимости.

Правительству Армении, проводящему в жизнь указанные в п.п. 1 и 2 положения, армянская рев. партия «Дашнакцутюн» обещает полное свое содействие и посильную помощь, в частности, она обязуется:

а) как у себя на родине, так и вне ее вести агитацию среди армянского народа в целях объединения его вокруг правительства Армении, проводящего в жизнь поименованные в п.п. 1 и 2 положения,

б) всемерно содействовать получению помощи и поддержки европейских держав в деле разрешения по почину РСФСР армянского вопроса в указанном смысле,

в) посильно воздействовать со своей стороны на Турцию в целях получения ее согласия на присоединение к Русской Армении достаточной в вышеуказанном смысле территории Турецкой Армении.

Рига, Бильдерлинсгоф, 14 июля 1921 г.» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 2. д. 760. л. 11).

Ответ ЦК РКП: «14 июля 1921 г. Делегаты ЦК РКП после переговоров с делегатами ВОАРП «Дашнакцутюн» заявляют, что в целях гарантирования физического существования армянского народа и его свободного и независимого политического бытия, необходимо:

1) Существование независимой и самостоятельной Армении, которая во всех своих сношениях с другими государствами, в том числе и с РСФСР, сохраняла бы полный свой суверенитет. 2) Территориальное объединение так наз. Русской Армении с так наз. Турецкой Арменией, т. е. присоединение первой, ранее населенной армянами турецкой территории, достаточной для свободного экономического и политического существования Армении.

ЦК РКП берет на себя обязательство воздействия на правительство РСФСР в принятии им на себя почина и содействия осуществлению указанной в п. 2 необходимости. ЦК РКП принимает к сведению заявление АРП «Дашнакцутюн», что правительству Армении, проводящему в жизнь указаннные п.п. 1 и 2 положения, она обещает полное свое содействие и посильную помощь и, в частности, обязуется:

а) как у себя на родине, так и вне ее вести агитацию в среде армянского народа в целях объединения его вокруг правительства Армении, проводящего в жизнь поименованные в п.п. 1 и 2 положения,

б) всемерно содействовать получению помощи и поддержки европейских держав в деле разрешения по почину РСФСР армянского вопроса в вышеуказанном смысле,

в) посильно содействовать со своей стороны на Турцию в целях получения ее согласия на присоединение к Русской Армении достаточной в вышеуказанном смысле территории Турецкой Армении. Рига, Бильдерлинсгоф» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 2. д. 760. лл. 9–10).

А. Иоффе в ЦК В. Молотову и НКИД Г. Чичерину: «14 июля 1921 г. Уважаемые товарищи. Несмотря на то, что я, получив предложение взять на себя переговоры с «дашнаками», и письменно, и телеграфно просил у ЦК директив и инструкций, — ничего этого получено мною не было. Т.т. Тер-Габриэлян и Тер-Ваганян тоже никаких абсолютно директив не привезли. Поэтому, обсудив совместно вопрос о методе переговоров, мы решили вести их так, чтобы как можно больше выпытать у наших контрагентов, не рассчитывая в то же время на возможность каких-либо соглашений. Но в процессе переговоров выяснилось, что соглашение с дашнаками, во-первых, весьма целесообразно, а во-вторых, легко достижимо. Поэтому мы в конце концов разработали модус такого соглашения и, оставя вопрос открытым до получения Вашего решения, посылаем Вам заявления только лично от своего имени. Мне кажется, что выработанное нами соглашение и формально, и по существу вполне целесообразно и должно быть Вами принято и, так как я лично еще не имел случая несогласия ЦК или Правительства с моими, даже лично от моего имени делаемыми заявлениями, — то я хочу в настоящем докладе подробно изложить Вам как наши впечатления, так и создавшуюся у нас политическую оценку вопроса в широком смысле и данной ситуации, в частности, в надежде, что тогда Вы с нами согласитесь. Конечно, было бы лучше, если бы я мог приехать для устного доклада, но это невозможно, и, в случае необходимости, такой доклад сделают т.т. Тер-Габриэлян и Тер-Ваганян. Прежде всего, о впечатлениях.

Мне не в первый раз приходится вести переговоры с дашнаками (в Берлине я тоже с ними разговаривал) и вторично я получаю впечатление, что из всех наших противников, из так называемого социалистического лагеря, дашнаки самые сговорчивые и самые терпимые. У них, по-видимому, нет своей позиции в вопросах экономических и теоретико-политических: вопрос о существовании Армении и армянского народа для них превалирует над всеми вопросами, и советский режим, как таковой, пролетарская революция, как таковая, наконец, даже коммунистическая программа, в сущности, мало их интересует и гораздо менее отвергает от нас, чем всех других так называемых социалистов и революционеров из мещанского лагеря. С другой стороны, очевидно, что судьбы Армении настолько для них важны, что при невозможности соглашения по этим вопросам они готовы на всякие авантюры. Я уже не говорю о том, что они, подобно грузинским меньшевикам, в этом случае по всему миру будут вести агитацию против нас (что при традиционной популярности армянского вопроса в международно-пролетарской среде, сильная сплоченность и богатство их заграничных организаций, которые имеются повсюду, — было бы злом гораздо большим, нежели заграничные гастроли Чхеидзе, Джордания и Чхенкели и др.), — но мне кажется, что при значительном своем авантюризме, они действительно готовы взяться за оружие террора и охотиться за нашими заграничными представителями и лидерами в России. Вместе с тем создается впечатление, что год Советской власти в Армении не прошел для них даром, как не прошел даром факт существования до сих пор РСФСР. И все возрастающей силой последней, а т. к. в то же самое время они сильно разочаровались в возможности помощи и поддержки буржуазных держав, то, мне думается, что они искренно и честно готовы сотрудничать с Советской властью в Армении и опять вернули себе свою ориентировку для России. В свое время их лидеры в Германии, обивавшие там все пороги, говорили мне, что, если бы Россия не «ушла» из Армении, они по-прежнему ни чьей иной помощи не искали бы и ориентировались бы только на нас. Создается впечатление, что, достаточно потолкавшись в передних «великих держав», они теперь, когда Россия опять «пришла» в Армению, готовы забыть свои старые распри и ждут помощи и спасения только от нас. Нет сомнения, что у них были всяческие переговоры с антантовскими лидерами, во-первых, и с кемалистами, во-вторых. Они сами этого не отрицают, утверждая, впрочем, что это были только неофициальные разговоры с отдельными государственными деятелями как частными лицами. Нет также сомнения, что у них создалось совершенно превратное представление о нашей внешней политике вообще и восточной политике в особенности, с одной стороны, и уверенность, что десоветизация Армении при условии нашего активного участия в разрешении Армянского вопроса — единственно только и могут разрешить его.

Они рассуждали так: Армянский вопрос разрешается при двух условиях: 1) при существовании независимой и самостоятельной Армении, 2) при условии присоединения к Русской Армении некоторых турецких территорий. В данное время речь уже не идет о «Великой Армении», но о территории, которую, по-видимому, кемалисты тоже готовы отдать им (Т.т. Тер-Габриэлян и Тер-Ваганян укажут ее по прилагаемой карте) (см. приложение № I.) Советская Армения, — рассуждают они далее, — не является независимой, но фактически частью РСФСР. Армянский вопрос давно уже стал международным, ибо большинство великих держав и весь мировой пролетариат на своих конгрессах приняли на себя ряд обязательств в отношении этой проблемы. Существование Советской Армении отталкивает от нее весь буржуазный мир, и хотя разрешение Армянского вопроса в вышеуказанном смысле совершенно немыслимо без России — одной только России оно тоже не по силам. Отсюда — необходимость десоветизации. Кроме того, Турция, даже и кемалисты, видят в России своего традиционного врага, и если готовы идти на территориальные уступки Армении (по-видимому, это им действительно обещали), то только при условии, если эти уступки не приближают, а отдаляют от Турции Россию. Турки могут со спокойным сердцем уступить Армении те территории, о которых идет речь, ибо в настоящее время эти территории населены курдами, тоже враждебными Турции, и для последней гораздо выгоднее видеть эти территории в пределах культурной Армянской республики, соблюдающей договоры и заключающей такой выгодный для Турции договор, нежели во власти диких курдов, с которыми никакие договорные отношения невозможны. Но, конечно, все это выгодно Турции под условием, что это будет Армения, а не Россия под псевдонимом. Таким образом, дашнаки приходят к идее армянского буфера между Турцией и Россией. Нет сомнения, что эта идея подсказана им Антантой, желающей на Востоке того же, что и на Западе, а, может быть, также и кемалистами, несомненно, как всегда во всякой Турции, ведущими двойственную политику. Наши возражения, хотя РСФСР вовсе не нуждается в Советской Армении, она не может, однако, согласиться на десоветизацию ее по причинам иного характера и, прежде всего, потому, что добровольная десоветизация какого бы то ни было советского государства ставит вопрос о РСФСР, наши возражения, что Советская Армения вовсе не означает зависимой Армении, ибо и Советская остается совершенно независимой, но только дружественной РСФСР, наконец, наши возражения, что в данной ситуации всякий буфер между Россией и ее буржуазными соседями может существовать только либо как советский, либо как антисоветский, и что при десоветизации Армении последняя неизбежно будет втянута во враждебную России борьбу, что невыгодно для нее потому, что и по мнению самих дашнаков, Армянская проблема не может быть разрешена БЕЗ РОССИИ, следовательно, тем более не может быть разрешена против России, все эти возражения привели к тому, что дашнаки о десоветизации теперь не говорят, хотя и продолжают утверждать, что по их сведениям кемалисты не согласятся на присоединение турецкой территории к Советской Армении и придется, фактически оставив власть в наших руках, внешне создать какой-нибудь псевдоним Советской Армении на манер Дальне-Восточной Республики. В результате переговоров дашнаков вполне удовлетворяет сформулированное мною их предложение нам (см. прил. № 2) и наш ответ (см. прил. № 3), где мы, собственно говоря, высказываем только то, что говорили всегда.

Мы постоянно утверждаем, что советские республики, не входящие в РСФСР, являются совершенно независимыми, самостоятельными и суверенными государствами. Во время мирных переговоров, когда наши противники пытаются взять это под сомнение, я всегда эту истину декларативно повторяю. Здесь мы тоже ничего иного не говорим, в п. 1. Что касается п. 2, то еще со времен Бреста мы всегда так именно понимали разрешение Армянского вопроса и всегда настаивали на том, что все беженцы и выгнанцы должны быть возвращены на свои места, ибо в противном случае нет действительного самоопределения народа. Правда, может быть сделано возражение, что мы этим грозим испортить свои отношения с кемалистами, так как покушаемся на их территории. Но 1) мы покушаемся на нее не для себя, а для независимой Армении.

2) я лично считал бы такое возражение неправильным по следующим соображениям. Я всегда указываю, что наша внешняя политика грешит излишним импрессионизмом, который, в частности, выражается и в том, что когда мы решаем в своих интересах поддерживать какое-либо государство или же сохранять с ним хорошие отношения, мы, преследуя эту цель, забываем все остальное. Я всегда утверждаю, что теперь, когда внутренняя наша политика строится в предвидении запаздывания мировой революции, нам и в нашей внешней политике приходится с этим считаться, т. е. нам всегда нужно уметь оценивать тот удельный вес, который мы имеем на мировой арене, и надлежит выступать более активно в так называемом международном концерте. Ибо чем более замедлен темп мировой пролетарской революции, тем более важным фактором являемся мы в период, так сказать, кооперации буржуазных государств с советскими. С этой точки зрения я всегда осуждал нашу слишком мягкую политику в отношении, например, Литвы, которой, по-моему, ничего даром давать не следует, памятуя о том, что она, как и все, играет на два фронта, а без нас обойтись никак не сможет. Кемаль тоже, несомненно, играет на несколько фронтов, и несомненно также, что мы ему очень нужны. И нужны мы ему не только потому, что оказываем материальную помощь, но, главным образом, ввиду нашего морального значения: трудящиеся массы Турции, как и везде, за нас и содружество Кемаля с нами подымает его престиж в глазах этих масс. Правда, эти массы в Турции не настолько дифференцированы, чтобы мы могли опираться на них против Кемаля, т. е. против дворянско-помещичьей группировки, но и Кемаль не может уже идти против своих трудящихся, т. е. против нас. Консеквентная защита нами интересов армян, как максимально угнетенного народа, подымает доверие к нам и в среде мусульманских народных масс, как тоже угнетенных даже и в Турции, а еще больше и в других государствах Востока; у нас в Туркестане, в Афганистане, Персии, Индии. Поэтому бояться порчи отношения из-за п. 2 не приходится. Наконец, п. 2, как и 3, должны быть разумно осуществляемы. Если мы, ссылаясь на переговоры кемалистов с дашнаками и обещания первых последним (а против этого последние ничего не имеют), предложим Кемалю вступить в переговоры с Правительством АССР при нашем посредничестве, то из-за этого, конечно, Кемаль с нами не порвет, а переговоры могут тянуться столько, сколько нам необходимо. В это же время все выгоды приручения дашнаков будут существовать.

Какие же это выгоды? Я полагаю, что Армянский вопрос действительно популярен и в пролетарских массах Европы и Америки. Когда по Европе разъезжают теперь грузинские меньшевики и татарские мусаватисты с агитацией против нас за наш империализм и насилие над Грузией и Азербайджаном, когда отставные правительства Грузии, Армении и Азербайджана заключают против нас союз за границей (как было недавно) и когда их защищают заграничные социал-предатели всех мастей и оттенков, то нам вовсе не выгодно, чтобы ко всем этим воплям присоединились еще голоса армянских дашнаков, которые более энергичны, нежели другие, и действительно смогут взяться за террор ради привлечения к себе внимания. И, наоборот, нам очень выгодно, если армяне выйдут из Кавказского белогвардейского союза и повсюду будут вести агитацию за нас. Армения — наиболее страдающая страна и наиболее привлекает к себе симпатии, поэтому работа армян за границей за нас нейтрализует работу всех Джорданиев против нас. Мы же достигаем этого очень малой ценой; повторением того, что всегда сами говорили. Кроме того, в результате этого соглашения Армения получает некоторый контингент интеллигентных армянских работников, в которых сильно нуждается. Принимая во внимание столь частое головотяпство наших товарищей, — мы ничего не потеряем, если в результате соглашения с дашнаками (см. прил. № 4) в Армении головотяпство несколько сократится. Ведь счел же нужным тов. Ленин дать тов. Мясникову документ, собственно говоря предупреждающий против головотяпства (кстати, дашнаки очень довольны этим документом). Если даже предположить, что альянс с дашнаками, благодаря мещанскому характеру этой партии, окажется столь же недолговечным, как был наш альянс с левыми с.-р., то все же все нынешние выгоды остаются. Доверие армянского народа останется всегда на нашей стороне, гражданская война в Армении прекратится; к Советской Армении будут присоединены Зангезур и Карабах, наш престиж как защитника малых и угнетенных народов подымается во всем мире и агитация против нас по кавказским вопросам будет парализована; в то же время мы проучим Кемаля, доказав нему, что вести свою политику за нашей спиной невозможно и мы оказывать ему помощь при враждебном отношении к нам вовсе не намерены.

Вот почему все мы, ведшие переговоры, согласились парафировать прилагаемые документы, т. е. показать, что лично мы за их подписание, и вот почему я усиленно и решительно советую Вам согласиться с нами и разрешить нам подписать эти документы. Формально дела обстоят так: никаких обязательных решений не принято. Т.т. Тер-Габриэлян и Тер-Ваганян едут в Москву для доклада. В случае согласия ЦК с нами, они там подпишут документы и пришлют их мне, я подпишу со своей стороны и обменяюсь документами с дашнаками, которые здесь ждут ответа ЦК РКП. Так как дашнаки не могут долго ждать, а я тоже думаю вскоре возвратиться в Россию на работу, то решение ЦК по этому вопросу должно воспоследовать возможно скорее. Еще два слова. Дашнаки хотели, чтобы было выработано соглашение. Я этому воспротивился, указав на отсутствие здесь сторон, и предложил принятую форму дашнакского предложения и нашего ответа. В вопросе же внутриармянском мы ничего, кроме посредничества, на себя взять не можем, по-моему. Подписал: С коммунистическим приветом А. Иоффе. Рига, Бильдерлинсгоф, 14 июля 1921 г.» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 2. д. 760. л. 107).

Г. Чичерин В. Молотову: «24 июля 1921 г. Пометы: «№ 3. Иоффе», «Армения», «в архив» Тов. Молотову. Уважаемый товарищ. Еще 16 июля по поводу переданного Центральному Комитету доклада товарищей Иоффе, Тер-Габриэляна и Тер-Ваганяна я написал в Политбюро о том, что не только совершенно неприемлемо парафированное в Риге соглашение, в котором наши делегаты обещали хлопотать о присоединении турецкой Армении к Армянской Республике, но самый факт оставления такого проекта в руках «дашнаков» может вести к серьезным осложнениям для нашей турецкой и вообще восточной политики и может иметь для нас роковые последствия. С тех пор прошло более недели, и Политбюро не приняло никакого решения. Самый факт отсутствия реагирования со стороны ЦК на это может иметь неблагоприятные последствия. Это может быть истолковано в том смысле, что ЦК не находит ничего особенно заслуживающего порицания в этой политике опрокинуть Русско-Турецкий Московский договор. Для того, чтобы предотвратить роковые последствия этих необычайных предложений, необходимо, чтобы ЦК реагировал, не откладывая дольше. Отсутствие осуждения со стороны ЦК само по себе нам сильно повредит. С коммунистическим приветом, Георгий Чичерин» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 2. д. 776).

Из протокола № 53А заседания политбюро ЦК РКП(б): «26 июля 1921 г. Опрошены по телефону члены Политбюро ЦК: т.т. Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев и Молотов… Слушали: 13.0 проекте соглашения с дашнаками, парафированного в Риге т. Иоффе. Постановили: Проект соглашения, подписанный т. Иоффе и другими в Риге относительно дашнаков, решительно отклонить… Секретарь ЦК В. Молотов» (РГАСПИ. ф. 17. оп. 3. д. 192. л. 3).

А. Иоффе Г. Чичерину: (не ранее 28 июля — не позднее 4 августа 1921 г.) «Уважаемые товарищи! Сейчас получили шифровку от т. Чичерина с сообщением, что п. 2 проекта соглашения с дашнаками решительно отклоняется ЦК-ом, что вопрос об амнистии будет рассматриваться в Эривани, что совершенно недопустимо касаться вопроса о Турецкой Армении, ибо мы твердо соблюдаем Московский договор и потому большим несчастьем будет, если у дашнаков останется парафированная нами бумажка. Т. Чичерин говорит, что мы «ужасно подвели», нельзя ли устроить так, чтобы «следов не осталось». Я глубоко сожалею, если невольно подвел, но не могу считать себя виновным. Об этом ниже. Прежде всего я хотел бы отметить, что уничтожить следы теперь, к сожалению, уже невозможно: если бы мне даже удалось различными хитросплетениями заполучить обратно от дашнаков «несчастную» бумажку, то и тогда «следы» остались бы, т. к. переговоров уничтожить нельзя и они все равно остаются фактом, как фактом — даже и при уничтожении бумажки — останется и все сказанное во время переговоров. Но я еще раз повторяю, что все наши заявления здесь делались нами исключительно от нашего личного имени, что неоднократно нами подчеркивалось, и никакой поэтому обязательной силы не имеют. По той же причине мы ничего здесь не подписали. Если даже признать, что мои и личные заявления, не имея юридической силы, все же имеют моральную, — то я постараюсь ниже показать, как из этой беды можно сделать выгодную комбинацию. Теперь же хочу в двух словах коснуться фактической стороны дела. Никакой абсолютно информации и совершенно никаких директив или указаний мною получено не было и в этих именно переговорах я, конечно, не мог знать, что вредно и что полезно. А так как во время переговоров молчать все же нельзя, ибо тогда и переговоров-то никаких не было бы, — а восточная наша политика весьма мало и плохо мне известна (замечу мимоходом, что сам московский договор мне только случайно известен), — то во всех своих речах и заявлениях я, естественно, мог исходить только из общих предпосылок нашей международной политики. Категорически утверждаю, что во все время переговоров с дашнаками мною ничего не было заявлено такого, чего бы мы давно уже и неоднократно не говорили. Еще во время Бреста мы все (и я лично в переговорах с Хакки-пашой) говорили, что не представляем себе разрешения Армянского вопроса без разрешения вопроса о Турецкой Армении, и требовали права самоопределения и для армянских беженцев; то же самое я неоднократно заявлял в Берлине во время своих переговоров с Таалатом, то же самое заявили в прошлом году дашнакам Каменев и Литвинов, о чем у дашнаков имеются вполне реальные «следы»; то же самое, наконец, имеется в многочисленных заявлениях нашего правительства и Коминтерна. Повторяю, в Риге мы ничего нового не говорили, но неоднократно оговаривались, что говорим от своего личного имени. Если этого все же говорить не надо было, то надо было нас предупредить. Однако я и до сих пор не согласен, что этого говорить не надо было. Я исхожу из своего понимания общеполитической ситуации и, главным образом, конечно, со своей европейской точки зрения. Как всегда, я в особенности считался с тем, какое впечатление переговоры и соглашение с дашнаками могут оказать на пролетарские массы крупнокапиталистических стран. Как бы ни важны были практические результаты всяких переговоров сами по себе, я всегда, однако, особливо считаюсь с агитационно-пропагандистским их значением и никогда не говорю ни единого слова, которое в этом отношении могло бы быть использовано против нас, из-за чего столь частые конфликты с Наркоминделом.

Вопрос о самоопределении — один из кардинальнейших вопросов нашей международной агитации. Империалистическая склока, приведшая к Мировой войне и еще более обострившаяся после нее, постольку отталкивает массы в нашу сторону, поскольку мы в этой склоке никакого участия не принимаем и никакого империализма не покрываем, а являемся единственными и истинными защитниками всех угнетенных народов. Как раз теперь, когда реальная наша политика на Кавказе пошла в некотором противоречии с этой идеальной политикой, когда агитация против нас со стороны кавказских социал-соглашателей несомненно нам сильно вредит, было бы, по-моему, нецелесообразно отказаться признать Армянский вопрос своим вопросом и занять в этом вопросе позицию, отличную от той, которую мы занимаем со времени Бреста. Как раз теперь, в момент кризиса третьего Интернационала и неизбежной путаницы, создающейся в умах западных рабочих, ввиду нашего так называемого «поправения» во внутренней политике, — особливая прямизна линии нашей международной политики имела бы сугубо важное значение. Переход на нашу сторону самого крикливого врага нашего — дашнаков, не только нанес бы смертельный удар агитации Чхеидзе и К°, но и просветлил бы несколько умы колеблющихся рабочих на Западе, которых со всех сторон пытаются убедить, что коммунистические эксперименты в России потерпели полное фиаско, ибо Ленин-де вынужден был капитулировать во внутренней политике, где он идет «на выучку к капитализму», и во внешней политике, где он вынужден идти на соглашение с некоторыми империалистами, отдавая более слабых на съедение более сильным (по договору с Англией выдача ей индусов, афганцев и т. д., по договору с Кемалем выдача туркам армян и т. д.). Именно на Востоке прямизна линии защиты самоопределения должна иметь особую важность, ибо на Востоке, более чем где бы то ни было, национально-освободительное движение идет и пойдет под коммунистическим знаменем, т. е. под нашим российским, пока мы сами ему верны. Я нисколько не сомневаюсь, что с европейской точки зрения такое наше поведение и соответственный наш ответ дашнакам были бы только полезны. И я не понимаю, каким образом все это могло бы расцениваться как нарушение Московского договора с кемалистами. Ведь мы должны и могли бы сообщить наш ответ дашнакам в Ангору как принципиальное мнение ЦК РКП (а не правительства) (!), заявив, что правительство РСФСР, строго соблюдая Московский договор, не желая вмешиваться во внутренние дела ни Турции, ни Армении, предлагает Ангорскому правительству вступить в переговоры с Советской Арменией на том основании, что сами кемалисты уже вели переговоры с дашнаками, т. е. с бывшим правительством Армении.

Повторяю, не могу понять, как это можно было бы счесть за нарушение договора, но я вполне понимаю, что Кемаль попал бы в неловкое положение, ибо не мог бы нам ответить, что предлагал дашнакам часть Турецкой Армении только за десоветизацию Русской, и в то же время, при своем нынешнем заигрывании с Антантой, — обязавшейся в Армянском вопросе, — не мог ответить нам, что он чихает на армян и никаких переговоров с Арменией не хочет, т. е. Кемаль получил бы хороший урок, что не следует за нашей спиной вести враждебной нам политики. А я полагаю, что всем нашим невольным протеже от времени до времени следует давать уроки. Как однако обстоит вопрос с восточной точки зрения, я судить не берусь до ознакомления с востоком на месте. Я вполне представляю себе такое положение, при котором всякая создаваемая нами кемалистам неловкость нам же невыгодна. Я понимаю также, что в известных условиях мы можем быть вынуждены вести такую политику, при которой, якобы поддерживая малые народы, мы фактически вынуждены отдавать их на съедение Кемалистскому империализму, что может быть такая ситуация, когда хорошим нашим отношениям с исламом должно быть все принесено в жертву и когда, следовательно, наилучшей дипломатией явилось бы умение затушевать все наши эти грехи и замазать все искривления нашей общей линии. Если бы действительно была необходимость такой политики на Востоке, то мы, конечно, наделали здесь массу ошибок. Вина в этом падает на тех, кто нас не предупредил, но ошибки исправить надо. Вопрос как. Я опять и теперь никаких указаний не имею. Если я просто передам дашнакам, что пункт второй абсолютно неприемлем, то, по-моему, получится еще одна ошибка. Дашнаки и все их органы, за границей повсюду признаваемые как официальные представительства Армянской республики, будут вопить и всячески нам пакостить, а перед Кемалем мы все же ничего не выиграем, ибо и переговоры, и наши здешние заявления ему станут известны. Поэтому дашнаков надо тянуть. Я им скажу, что никакого ответа не получил, и пообещаю ответ из Москвы. В понедельник выеду, поговорим и сообразим, что им ответить.

Что касается «кемалистов», то на моей «ошибке» (если это ошибка), по-моему, еще можно за работать. По-моему, нужно в этом случае сообщить через Нацаренуса в Ангору, что дашнаки просили переговоров с ЦК РКП по вопросу о совместной работе в Армении. Во время этих переговоров они поставили принципиально армянский вопрос. Представители ЦК высказались принципиально… и тут изложить пункт второй, но правительство РСФСР настолько лояльно в осуществлении Московского договора, что воздействовало на ЦК РКП в смысле неподписания этого заявления его представителей. И это, несмотря на то, что дашнаки официально сообщили о своих переговорах с правительством Кемаля и об обещании последнего им части Турецкой Армении за десоветизацию советской таким образом» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 2. д. 804. лл. 1–2).

Г. Чичерин В. Ленину: «31 июля 1921 г. В письме тов. Иоффе по поводу нашего официального ответа дашнакам говорится в конце, что его будто бы собираются командировать по разным восточным странам и, между прочим, в Ангору. Я до сих пор абсолютно не слышал о том, чтобы предполагалось послать тов. Иоффе в Ангору. Тов. Молотов сообщал мне, что имеется в виду послать тов. Иоффе для контроля над внутренней политикой Турккомиссии, которая, конечно, в таком контроле сильно нуждается, но никто не сообщал о намерении возложить на тов. Иоффе какие-нибудь поручения по внешней политике. Против таких поручений, в особенности по отношению к турецкому правительству, я решительно протестую. Ни тов. Нацаренус в Ангоре, ни тов. Ротштейн в Тегеране отнюдь не нуждаются в контроле тов. Иоффе. Вообще у тов. Иоффе по восточным вопросам крайне наивные, прекраснодушные и романтические взгляды. Еще в его бытность в Берлине его экскурсы в восточную политику были всегда крайне неудачны, например, его переговоры с Талаатом. У тов. Иоффе всегда имеется наклонность ставить нас перед свершившимися фактами. Мы не можем наперед знать, о чем будет идти речь, и потому он говорит, что не было инструкции. То же самое он говорит и относительно теперешних переговоров с дашнаками, относительно которых никто ни в малейшей степени не мог предвидеть, чего они коснутся. После же их начала тов. Иоффе ни единым словом не известил нас о том, о чем там говорилось… С коммунистическим приветом, Георгий Чичерин» (РГАСПИ. ф. 5. оп. 1. д. 2057. лл. 37–38).

С Нацаренус Г. Чичерину: «12 августа 1921 г. Помета рукою В. Ленина: «В архив». В исполнение № 820, посланного Вам 7/8 сегодня имел продолжительную беседу с М. Кемалем, он подтвердил решение Меджлиса — передать весь имеющийся государственный хлеб Самсунского района в распоряжение Ленина для голодающих русских братьев. Коснувшись вскользь имеющей быть Вашингтонской конференции или новой попытки к интервенции Советской России, остановились главным образом на вопросе расширения базы борьбы с Антантой. Объединенному капиталу необходимо противопоставить большую силу, чем Россия и Турция, вместе взятые. Для этого необходимо срочно приступить к сплочению, организации всех революционных и националистически-революционных групп и элементов восточных стран, ставящих себе задачей борьбу с империализмом и капитализмом. Но чтобы эта организационная борьба была наиболее успешна и быстра, ибо Антанта не ждет и готовит новый удар для народов, необходимо максимальное сближение Советской России и Турции, как первых из восставших и имеющих за собой государственный аппарат и некоторую мощь. Сближение это возможно лишь при коренном изменении внутренней и внешней политики Турции, приближении ее к российским формам государственности. По имеющимся сведениям, в большинстве стран Ближнего Востока без особого труда возможно изменение руководящих государственных начал в смысле большей революционной деятельности. В Ангору все время прибывают представители националистов восточных стран, я с ними поддерживаю связь. М. Кемаль целиком разделяет это положение и выражает полную готовность начать эту великую работу на благо восточных народов. Самым категорическим образом выброшена из объединяющих идей, долженствующих быть положенными в основу этой федерации, — религия, никакой даже видимости религиозной здесь не должно быть. Эта беседа велась совершенно секретным частным порядком как мной, так М. Кемалем. Если Вы считаете, что такая работа своевременна, прошу директив и указаний. Я полагаю, что сейчас наиболее подходящий момент, упускать который не следует. Распространяя эту работу на все восточные мусульманские страны, включая сюда Индию и Египет, связь с которыми имеется, подрываем могущество Антанты в самом корне. Эта работа может иметь несколько форм, от открытой до абсолютно конспиративной. Ожидаю немедленных указаний. Нацаренус» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 2. д. 839. л. I).

Г. Чичерин С. Нацаренсу: «23 августа 1921 г. Теперь Вы уже имеете и мою краткую телеграмму, и полный текст моей ноты Юсуфу Кемалю о нашем согласии принять участие в Карсской конференции с кавказскими республиками. О том же был уведомлен с исчерпывающей полнотой Али-Фуад. На приглашение Юсуфа Кемаля прислали ответ Грузия и Азербайджан. Армянскому правительству я рекомендовал обратиться к Юсуфу Кемалю с выражением желания принять участие в конференции, основываясь на Вашем сообщении, что Турция это предложение сейчас же примет. В то же время я писал Вам, что нам нужно удостовериться, будет ли борьба в действительности продолжаться до конца, при каких бы то ни было обстоятельствах, или в случае дальнейших неудач Кемалистские правящие сферы разбегутся по Европам и будут спасать себя лично. На это я до сих пор не получил от Вас ответа, между тем с этим мы должны сообразоваться» (АВПР. ф. 04. оп. 39. п. 232. д. 52 994. лл. 26–27).