В фондах царской охранки хранится уникальный документ: донесение начальника охранного отделения Баку в Петербург. «1 апреля 1912 года, — говорится в этом отчете, — за имевшим пребывание в Баку членом Государственной Думы Павлом Милюковым было установлено наружное наблюдение. Он присутствовал на обеде в гостинице «Метрополь» с лицами, нами установленными: М. И. Пападжановым, членом Восточного Бюро партии «Дашнакцутюн», присяжным поверенным М. С. Алейниковым, имевшим связь с местной социал-демократической организацией».

Дело шло к выборам в Четвертую Государственную Думу. Они должны были состояться в сентябре — октябре 1912 года. За ходом избирательной компании, поездками лидеров политических партий по стране, «устранением от выборов некоторых нежелательных для правительства лиц», было поручено наблюдать товарищу министра внутренних дел А. Н. Харузину. Он, как писал в мемуарах один из старейших сотрудников царского МВД В. И. Гурко, «из кожи лез, чтобы выборы эти дали определенное большинство лиц, угодных правительству».

На бакинское охранное отделение выпала немалая оперативная нагрузка. Баку — один из крупнейших промышленных и рабочих центров страны — готов был в любой момент взорваться рабочими и националистическими выступлениями. Не случайно именно в этот эпицентр и бросились накануне выборов в Государственную Думу лидеры многих политических партий России и известные деятели революционного движения. 29 февраля 1912 года из ссылки в Вологде в Баку бежит Иосиф Сталин. Он искренно поверил в то, что на Пражской конференции российские социал-демократы раскололись на большевиков и меньшевиков потому, что Владимир Ленин считал большевиков истинной революционной партией. Но сегодня историками достоверно установлено, что этот «раскол социал — демократов» входил в сценарий департамента полиции. Охранка вела Сталина и во многом способствовала тому, чтобы его срочно отозвали в Петербург для начала выпуска новой газеты. 22 апреля (5 мая) 1912 года вышел первый номер «Правды» с передовой статьёй, написанной Сталиным. Секретарем редколлегии был Вячеслав Скрябин (Молотов). Но в тот же день Сталина, а через несколько дней и остальных членов бюро, арестовали. На свободе были оставлены только агенты охранки Малиновский и Черномазов.

Одновременно были сорваны попытки эсеров объединиться с социал-демократами (вариант эсера Чернова). Затем департамент полиции снимает с дистанции и лидера партии октябристов Александра Гучкова. С момента своего образования — конца 1905 года — октябристы считались проправительственной партией. Но уже весной 1911 года Гучков покинул пост председателя III Государственной Думы в знак протеста против «негибкой, непоследовательной политики премьера, после безуспешных попыток подвигнуть его на открытый бой с камарильей». Ставка теперь делается на кадетов, которые к началу 1912 года устами своего лидера Павла Милюкова отказались от идеи создания широкого либерального фронта и предложили начать практическую координацию действий с левыми партиями, «но в пределах конституционных методов». Поэтому, когда, например, октябристы решили «перекраситься в более яркие цвета», считать пролетариат «в высшей степени активной силой, изменить аграрную и национальную программу партии», чтобы объединить всех в единый внедумский штаб — Информационное бюро, — то собирать под эти знамена было уже некого.

Поэтому появление в Баку популярного лидера фракции кадетов в Третьей Государственной Думе Павла Милюкова — единственного «специалиста без конкурентов по вопросам внешней политики», было связано не с предвыборными баталиями. Лидер кадетов выполнял задание, которое по своим политическим параметрам выходило далеко за пределы компетенции департамента полиции.

Из отчета Бакинского охранного отделения: «Во время обеда в гостинице «Метрополь» Милюков предложил армянам полностью переориентироваться на Россию, обещая в будущем поддержку в вопросе о создании самостоятельного армянского государства. Он также положительно ответил на запрос, переданным ему от имени Западного бюро партии «Дащнакцутюн» Пападжановым, членом Государственной Думы от Закавказья, о предоставлении оружия турецким армянам, которые подвергаются нападениям со стороны курдов».

Важно отметить, что позднее Милюков, описывая в мемуарах свои многочисленные поездки по Балканам и европейским странам, ни словом не обмолвился о посещении Баку. Однако описанные им рассуждения по поводу международной ситуации того времени во многом объясняют мотивацию таких действий. «Турция настолько слабела, что согласовать любым способом интересы христианского населения с сохранением турецкого господства становилось явно невозможным, — пишет он. — Осенью 1911года началась итало-турецкая война, исход которой легко прогнозировали — переход под юрисдикцию Италии двух африканских колоний Османской империи — Триполитания и Киренаики. Шла подготовка к первой Балканской войне между Османской империей и Балканскими странами — Болгарией, Грецией, Сербией и Черногорией. Генеральные штабы России, Англии и Франции вели разработку общего плана войны против Турции. Каждая страна должна была поставить определенное количество войск и оккупировать часть территории, на которую оно претендовало. Самое начало войны уже планировалось на весну 1912 года, затем дата была перенесена на половину сентября, «по окончании уборки хлеба». Прологом к войне должно было послужить восстание в Албании».

Добавим к этому и то, что и военный министр Сухомлинов в своих мемуарах также утверждает, что уже в 1912 году «русская мобилизация была настолько подготовлена, что он получил право отдать приказ о немедленном начале военных действий против Германии и Австрии». Главное заключалось уже в том, чтобы «провести разграничительные черты между конфликтными вопросами, подготовлявшими мировое столкновение, и чисто русскими национальными интересами».

После бакинских переговоров с Милюковым Пападжанов уезжает в Константинополь, где проводит многочисленные совещания с армянскими общественно-политическими деятелями. В результате, как сообщал начальник бакинского охранного отделения, «влиятельная армянская партия «Дашнакцутюн» приняла решение отказаться от исполнения постановлений состоявшегося в Константинополе с 17 августа по 17 сентября 1911 года Шестого съезда своей партии, которые объявили политику тайного и открытого террора против России. В случае, если в России в 1912 году не произойдет политический переворот, то кавказская организация дашнакцаканов должна будет действовать согласно указаниям Бакинского, Тифлисского и Эриванского ЦК, которые стоят за недопущение вмешательства Русского правительства в деле армянского вопроса, поскольку в таком случае допускается возможность новой резни армян».

Из сообщения заведующего русской агентурой в Турции (сентябрь 1912 года): «Младотурецкий комитет, которому починены все мусульманские организации в Персии и таковые же организации на Кавказе, который в свою очередь подчиняется решениям Центрального комитета «Иттихада», принял решение, согласно которому дашнакцаканы, как союзники, должны помогать и исполнять только его директивы. «Восточное бюро» дашнакцаканов приняло решение разделиться на две части — в Эрзеруме и в Тифлисе, Тифлисское отделение контролирует Персию, Кавказ и восточную часть Армении. Эрзерумское отделение — турецкую Армению. Распоряжением из Константинополя «Дашкацутюну» в Персии запрещено выступать против России. К изложенному добавлю, что в последние дни во внутренней Турции произошли настолько серьезные и значительные перемены, что в этом году «Иттихаду», пожалуй, не придется думать о войне с Россией».

Действительно, 9 июля 1912 года в Турции, накануне первой балканской войны, оппозиционная партия «Хюрриет ве Итиляф» («Свобода и согласие») совершила очередной государственный переворот. Иттиляфисты блокировались с пользующейся заметным влиянием среди турецких армян партией «Гнчак» («Колокол» — партия социал-демократического толка). 7 февраля 1912 года «Гнчак» и «Итиляф» подписали соглашение, в пункте 2 которого говорилось: «Целостность Османской империи и защита конституции поддерживается двумя сторонами, поэтому всякое стремление к сепаратизму и антиконституционное движение считается недопустимым». Как пишет в этой связи армянский историк Мери Кочар, этот договор «произвел переполох среди иттихадистов» потому, что именно партия «Гнчак» придала «Итиляфу» «организационную силу, способствовала ее разветвлению, создавая свои филиалы почти во всех вилайетах Турции».

Это не только обострило отношения между «Иттихад» и «Итиляф». Начались брожения в турецкой армии, восстания, направленные против иттихадистов. Поэтому в период временного падения «Иттихад» и недолгой победы «Итиляф «армянская партия «Гнчак» «принимала поздравления за свою «мудрую» и «дальновидную» политику». (Заметим в скобках, что после того, как итиляфисты потерпели поражение в балканской войне и 10 января 1913 года иттихадисты вновь захватили власть, они свели счеты не только с руководителями партии «Итиляф», но и гнчакистами, которым было предъявлено обвинение в измене родине. 20 членов партии «Гнчак» в июне 1915 года были повешены).

Иной тактики придерживалась дашнаки. В начале 1912 года эта партия «критиковала русский царизм за угнетение армянского народа и возвышала до небес турецкую революцию, восторжествовавшую на османской земле, даровавшую армянскому народу национальное освобождении». Когда в 1911 году началась турецко-итальянская война, партия Дашнакцутюн опубликовала призыв, в котором призывала «всех выступить единым фронтом против врага». В нем также говорилось, что «перед грозящей родине опасностью партия должна забыть о своих недовольствах и призвать всех к борьбе с общим врагом». В 1911 году в Салониках «Иттихад» заключил с партией «Дашнакцутюн» специальное соглашение: дашнаки в обмен на политическую лояльность получали «в своих районах через свои органы контроль над местными административными учреждениями». В августе-сентябре 1911 года на VI съезде партии «Дашнакцутюн» в Константинополе было решено «расширить признанную конституцией автономию армянского народа до границ России используя против нее тактику террора и экспроприаций». Кстати, не случайно известный русский эсер-боевик Борис Савинков, беседуя летом 1917 года с представителями британской разведки, ссылаясь на опыт дашнаков, заявлял, что «русский террор имел в определенной степени не только местное происхождение».

Вот почему Милюков в бакинской гостинице «Метрополь» предлагал Пападжанову изменить это направление в деятельности дашнаков. Он отдавал себе отчет в том, что армянские политические движения, лидеры которых заседали одновременно в двух парламентах — русской Государственной Думе и в турецком меджлисе — имеют реальные шансы разыграть карты сразу двух империй — Российской и Османской, дестабилизировав обстановку в приграничных зонах. В ноябре 1912 года печатный орган партии Дашнакцутюн «Горизонт» писал, что вопрос о Западной Армении имеет три варианта решения. Первое: если Турция будет разделена между государствами, Армянское нагорье, находящееся по соседству с Россией, перейдет к ней. Второе: если над Турцией будет установлен международный контроль, то армянские районы по той же причине перейдут к России. Третье: если армяне получат автономию, покровительство над ней снова будет передано России.

Но эта статья носила зондирующий в адрес России характер, поскольку иттихадисты обещали дашнакам осуществить при благоприятных обстоятельствах программу, согласно которой вилайеты Западной Армении — Эрзерум, Ван, Битлис, Диарбекир, Харпут и Сивас — будут объединены в одну административную единицу — Армянскую область, «управляемую генерал-губернатором-христианином, назначаемым на этот пост турецким правительством при согласии европейских государств». Под «обстоятельствами» имелось в виду стремление перебросить «борьбу армян на русский плацдарм», стимулировать их борьбу за предоставление, в первую очередь, автономии на Кавказе с последующим объединением в единое национальное государство. В этой связи армянский католикос Геворг V обратился к России, прося ее помощи и посредничества в деле разрешения армянской национальной проблемы. В то же время он уполномочил известного армянского общественно-политического деятеля из Египта Погоса Нубар-пашу выступить с соответствующими заявлениями к западноевропейским государствам. По сути это означало только одно: начало одновременного давления на Константинополь и Петербург, чтобы процесс провозглашения автономий в двух пограничных империях носил одновременный характер. Но в реальности этот проект загонял армян в жесткие геополитические клещи.

22 октября 1912 года сотруднику бакинского охранного отделения коллежскому асессору Азеру Рзабекову положили на стол для перевода с азербайджанского языка полученные из Тифлиса листовки. Это были какие-то воззвания к мусульманам Кавказа. В одной из них говорилось: «Чем резать баранов, лучше пожертвовать деньги в пользу Красного полумесяца. Братья, проливайте кровь, настало время проливать кровь». Листовка была подписана: Центральный мусульманский комитет «Равенство» — «Муссават».

Так нам удалось обнаружить первый политический документ, подписанный до того времени неизвестной партией, которая потом правила в Азербайджане на протяжении двух лет. Любопытно, что в архиве департамента полиции нет полного досье на лидера этой партии Мамед-Эмина Расул-заде. Известно только то, что он поддерживал рабочие контакты с одним из активных лидеров младотурок, майором Энвер (позднее паша), которого уже давно вела русская разведка в Османской империи. Расул-заде вместе с Энвером принимал участие в деятельности мусульманских ассоциаций, созданных в Османской империи и в Персии. Существуют также косвенные свидетельства — донесения русской разведки из Константинополя, а также отчеты русской дипломатической миссии в Османской империи, — что Мамед-Эмин Расул-заде являлся одним из тех, кто был посвящен в тайны очередного турецкого переворота 13 января 1913 года, когда был смещен главный визирь Киамиль-паша и к власти в стране пришел триумвират Комитета Единства и Прогресса — Энвер, Джемал и Талаат. Именно они и изменили этнографическую карту Восточной Анатолии, устроив варварское избиение турецких армян в 1913–1915-х годах.

Что же касается дальнейшей кавказской деятельности лидера русских кадетов Милюкова, то в стенах Четвертой Государственной Думы он при случае не забывал говорить «об обещаниях армянам в Турции предоставить автономию», особенно в условиях, когда в годы Первой мировой войны русская Кавказская армия вела успешные действия в Восточной Анатолии. Правда, с определенными нюансами. Например, Милюков заявлял, что «автономия — понятие чрезвычайно широкое, как в юридическом, так и в политическом смысле»…