Часть третья
Суббота, 17 сентября 2022 года

Бронированный элкар, больше похожий на приземистый танк без гусениц, несется по центральной магистрали Пекла мимо наглухо зашторенных окон, за которыми в полной скрытости протекает чуждая, непонятная и, надо думать, враждебная жизнь. Я стараюсь не смотреть по сторонам, чтобы не пробуждать в себе старательно угнетаемое до поры раздражение. Что толку беситься, когда нет способа уничтожить это проклятое благополучие? И что изменится от того, если в одночасье будут обрушены все многочисленные этажи Пекла? Скорее всего, в образовавшийся провал первым ухнет и сам Гигаполис.

Симбиоз, будь он трижды неладен…

Рядом со мной прямо и неподвижно, даже не касаясь лопатками спинки кресла, сидит Люцифер. Его птичий профиль украшают старомодные темные окуляры. Люцифер молчит, поджав злые тонкие губы и вперившись в затылок водителю. Сухие длиннопалые руки напряженно лежат на коленях. Водитель же, бородатый детина в безрукавке и брюках армейского покроя, ведет себя непринужденно. Насвистывает как умеет простенькую мелодию «Что ты прячешь между ног», ерзает задницей по сиденью, порывается втянуть меня в разговор – без особого успеха. В третий раз уже приступает, чтобы выложить свежий, по его мнению, анекдот, но всякий раз сбивается и, фыркая и похохатывая, меняет тему.

– Ты где служил? – спрашивает он, когда элкар зависает в ожидании перед циклопических размеров бронированной створкой, всеми своим краями теряющейся в темноте.

– Кавказ, – неохотно отвечаю я.

– Га! Соседи… А в каких частях?

– Спецвойска ООН.

– Кто был командиром?

Прежде чем я откликаюсь, створка со страшным лязгом смещается вбок, открывая за собой просторный, ничем не освещенный туннель, вырубленный в породе.

– Бывал тут? – любопытствует водитель, указывая подбородком вперед.

– Нет.

– Мы здесь думали магнар пустить. До Портового Терминала. Только пробились как следует, отряхнулись, и – на тебе!

– Маврикий, – вдруг изрекает Люцифер с недовольством. – Перекрой вентиль.

Водитель дергается, будто его ткнули шилом в зад, и умолкает. Элкар сбавляет скорость и теперь уже не летит, а почти плывет над неровной, замусоренной отвалом, недоделанной дорогой. Перед ним движется сноп неяркого, разреженного света фар. Не то от близости грубо отесанных стен, не то от сумеречного этого освещения я чувствую удушье. Словно черный, сырой камень подземелья вдруг налег мне на грудь всем своим весом…

– Далеко еще? – спрашиваю я, с трудом ворочая одеревеневшим языком.

– Если бы… – бормочет Маврикий.

– Мы обнаружили Инкубатор в непосредственной близости от поселения, – отверзает уста Люцифер. – Настолько близко, что сам собою возник вопрос о защитных сооружениях или эвакуации. Впрочем, пока опасность сугубо теоретическая…

– Ну, так ведь это до первого раза, – вставляет водитель.

– Маврикий, – повышает голос Люцифер. – Тебе язык не жмет?

– Да что вы, мастер, в самом деле?! – обижается тот. – Поимейте снисхождение к человеческой природе… А если вам нужна была мумия в водительском кресле, так взяли бы Горбуна!

– Горбун был занят. И я взял тебя. О чем сожалею. Дело в том, что господин Авилов – гость.

– Ну, так бы и сказали сразу! – пожимает плечами Маврикий. – То-то я смотрю, у него фасад обветшал… А вы что, хотите скормить его цыпляткам?

Я стискиваю зубы. Гады. Я все запомню. Я жизнь положу на то, чтобы вас вытравить. Ульку я вам не прощу. И дурня этого, Маврикия, тоже. Там, в спецвойсках, мы все были братьями. Нужно было стоять живыми пограничными столбами между двух взбесившихся свор – стояли зажмурившись и сцепив руки. Нужно было лететь в вертолетах в самую сердцевину воздушной свары, чтобы бортами расталкивать плюющиеся лазерами боевые машины – летели. Можно было отвечать огнем на огонь – отвечали, да так, что чертям становилось тошно. И никто не знал, что найдется сволочь, которая исхитрится развести нас по разные стороны и натравить друг на дружку. Такая вот сволочь, вроде той, что сидит заглотив аршин рядом со мной и ни хрена меня не боится…

– Нет, – говорит Люцифер. Помолчав, добавляет: – Возможно, мне придется скормить им тебя.

Маврикий пыжится и всем корпусом подается вперед, имитируя служебное рвение.

Заброшенный участок туннеля незаметно меняется. На стенах появились концентрические утолщения наподобие ребер. Пол скруглился в виде желоба. Исчезли насыпи пустой породы, словно кто-то все же взял на себя труд продолжить прерванное на полдороге строительство.

– Почему вы не спросите, кто благоустраивает этот участок туннеля? – неприветливо осведомляется Люцифер.

– Потому что меня это не волнует.

– Напрасно. Здесь поработали инкубы. Мы приближаемся к цели нашей экскурсии.

Маврикий плавно тормозит. С легким хрустом элкар опускается на колеса, плавно отходит толстая дверь.

– Имейте оружие в руках, – говорит Люцифер. – Вообще-то, оно вряд ли понадобится. Но береженого бог бережет.

– Все – до первого раза, – не выдерживает Маврикий. – Статистика… Мне идти с вами? – спрашивает он выжидательно.

– Нет. Сиди в кабине, света не зажигай, но фары не гаси. И держи дверь приоткрытой. Возможно, нам придется прыгать на ходу. Вам приходилось прыгать на ходу, Авилов?

– Даже на лету, – усмехаюсь я.

Выходим из элкара. Я привычно – все же, на вражеской территории, хотя и в статусе гостя! – шагаю вперед, но Люцифер небрежно отстраняет меня. В одной руке он держит «люгер-рекорд», в другой – маленький фонарик с притушенным лучом.

– Прошу молчать, – предупреждает Люцифер. – Ступать осторожно. Стрелять только с моего позволения. Если прикажу – бежать очертя голову, если, конечно, голова имеет для вас какую-то ценность. Иначе гарантия безопасности утрачивает силу…

Мрачно киваю. После небольшой паузы Люцифер прибавляет:

– Вы должны знать: мне не доставляет никакого удовольствия происходящее. Я невеликий охотник таскаться в логово к нечисти. Но Малый Круг решил, что вы должны нам помочь. Поэтому вам следует увидеть то, что не видел еще никто из живущих наверху. Следует отметить также, что я терпеть не могу ктырей во всех их разновидностях. Отсюда следует, что я вряд ли стану самоотверженно бороться за вашу жизнь, если вы вдруг вздумаете ею поиграть. В конце концов, Маврикий расскажет лишь то, что я ему позволю рассказать…

– Не волнуйтесь, – говорю сквозь зубы. – Меня от вас тоже блевать тянет.

Люцифер отвешивает короткий поклон, благодаря за понимание.

Он идет не оборачиваясь, аккуратно ставя ступни на хрусткий щебень и временами, чтобы не потерять равновесие, упираясь локтем в вогнутую стену. Хобот туннеля ощутимо сужается, и становится понятно, почему элкар не может следовать дальше. Вскорости ширина хода остается достаточной лишь для того, чтобы им мог пройти не сгибаясь в три погибели человек среднего роста. Или инкуб тех же габаритов. Что касается меня, то я давно уже вынужден пригибать голову, чтобы не расцарапать макушку о каменные своды.

Люцифер резко притормаживает, и я с разгону тычусь грудью в его предупредительно выставленную ладонь.

– Осторожно, – шелестит пекельник. – Тут провал.

Он гасит фонарь и отступает в сторону, пропуская меня.

Туннель обрывается в кромешной – как мне кажется с отвычки – темноте, и впереди ощущается огромная затхлая пустота. Ни единого звука, ни слабейшего тока воздуха. Я стою на краю пропасти, изо всех сил напрягая зрение. Мало-помалу обнаруживается, что глаза привыкают и начинают различать сначала отдельные детали, а затем и общие контуры того, что пекельники называют Инкубатором. Очевидно, здесь все же есть скрытый источник света. Если только не светится сам Инкубатор…

Каменный мешок имеет форму слегка сплюснутой с полюсов сферы, дальний край которой теряется во мраке. Вся внутренность его, не исключая потолка, плотно выстлана не то коконами, не то яйцами полутора-двухметровой величины. Кое-где между ними можно видеть свободные промежутки. Приглядевшись, я понимаю, каким образом яйца удерживаются на покатых склонах и потолке Инкубатора. Сверху к ним льнет крупноячеистая сеть из толстых белесых нитей – будто тенета, раскинутые чудовищным пауком.

– Да сколько же их?!

– Сначала было немного. Сейчас же около сорока тысяч. Но это не единственный Инкубатор. Просто этот ближе всего к жилой зоне.

– Но ведь он совершенно не защищен! Если уж вы опасаетесь такого соседства, что стоит забросать его бомбами, отравить, залить напалмом?

– Применение бомб под землей недопустимо! – шипит Люцифер. – Нужно быть кретином, чтобы даже предлагать такое. Мало того, что обрушатся жилые этажи Пекла, но и Гигаполису перепадет по первое число… Что же до прочего, то, поверьте, мы не пацифисты. Мы пять раз – пять! – выжигали внутренность Инкубатора подчистую. И всякий раз это выливалось в необъяснимое приумножение его содержимого. Как если бы даже пепел этих личинок имел способность к самовоспроизводству… И потом, вы зря полагаете, что Инкубатор не охраняется. Обратите внимание на цепочку выходов по его периметру.

Я и сам уже вижу круглые черные отверстия, расположенные на одинаковом удалении друг от друга на том же уровне, что и окончание хода, в котором мы сейчас пребываем.

– Это те же туннели, – продолжает Люцифер. – Но пробитые не нами. Куда они ведут, чем оканчиваются – мы не знаем. Но в каждом из них есть охранник.

– Что же, мы любуемся Инкубатором, в то время как инкубы любуются нами?!

– Так и есть. По какой-то причине они терпят наши нечастые визиты. Если, конечно, мы не проявляем намерений сызнова экспериментировать с огнеметами. Иначе инкубы стали бы обороняться.

– Дурнина какая-то, – я трясу головой, и это немедля отзывается колючей иглой в затылке. – Фантастика… Не могу поверить, что такое вообще возможно.

– А в домовых вы верите? – скалится Люцифер. – А в банши, улюлюкающих по ночам в неосвещенных подъездах? А в мохнатых спригганов, что задирают юбки запоздалым дамочкам?.. Никакая это не фантастика. Это реальность, до которой мы удостоились сомнительного удовольствия дожить.

– Ну хорошо. Ладно. Инкубатор. Яйца эти внавал… Что здесь творится-то такого, что вы ищете нашей помощи?

– Нет, трижды прав Азраил: брать нужно было комиссара. Не латыша, конечно, а вашего, прямо из «Башни смерти». Только не тупого, как колун, трассера… Поймите вы, наконец: мы не ищем вашей помощи! Мы предлагаем вам свою! В крайнем случае, мы-то можем сорваться отсюда и откатить в другие местности, подальше от этого гадюшника под Гигаполисом. Мы можем даже купить архипелаг в теплых морях и жить там! Но вас сорок два миллиона, и вы останетесь. Останетесь один на один с этой заразой! А когда она сожрет вас и захватит ваши дома, то начнет расползаться по всему миру. И доберется до нашего архипелага. Поэтому мы решили начать чуть раньше, чем это произойдет.

Люцифер смолкает, успокаиваясь.

– А происходит здесь вот что, – говорит он ровным голосом. – Из каждого такого яйца по истечении достаточно солидного срока вылупляется цыпленочек. О двух ногах и двух руках. И сам, наощупь, вслепую, по паутине добирается до ближайшего лаза, где пропадает на какое-то время. И полку инкубов прибывает. Пока их не очень много – по нашим оценкам. Полагаю, это связано с малой выживаемостью. И они хотят лишь взорвать Кактус-Кампус. Но скоро их будет миллион. И они могут захотеть очистить этот мир от нас.

– Но зачем, зачем?!

– Я не знаю, – сердито отвечает Люцифер. – Никто не знает. Вам хорошо, если нам плохо. Нам хорошо, если прижмет вас. А им хорошо, если прихватит и нас и вас. Например, если жахнет Кактус-Кампус… Когда мы лишь наблюдали за происходящим, порой приключались странные вещи. Иной наш наблюдатель вдруг узнавал в новорожденном инкубе старого своего приятеля. Либо пропавшего безвестно, либо давно скинувшего тапочки… умершего. Это было… неприятно.

– Я помню. Азраил намекал на что-то похожее.

– Намекал! – передергивает плечом Люцифер. – Он своего брата здесь повстречал, спустя двадцать лет после его похорон! Эта земля беременна нашими мертвецами и способна рожать только мертвецов. И рожает – нам на погибель… Ну, будет, пойдем в машину.

Бросаю последний взгляд на Инкубатор.

– Никто мне не поверит, – говорю уныло. – Я и сам бы не поверил.

– Я презентую вам видеодиск, – обещает Люцифер. – Оч-чень любопытного содержания. Экспертиза – если ваши эксперты хоть на что-то годны – покажет подлинность записи.

Как и в прошлый раз, он идет впереди, светя под ноги фонариком.

Поэтому первый выстрел приходится по фонарю. А уж все остальные, целая очередь из тяжелого машин-гана – Люциферу в живот.