Глава 14

Я вернулась в студию Айрис, прикрыла тряпицей кошмарный триптих и осмотрелась. Мой магический взор не заметил улик, свидетельствующих о «взломе». Айрис вообще не заподозрит ничего неладного. Но моя тетя имела право знать о том, что здесь произошло, – и я намеревалась все ей рассказать. Обязательно. Утром. Но мне не хотелось, чтобы она наткнулась на истину сегодня ночью. Поэтому я выключила свет, покинула ее комнату и пошла в ванную. Забравшись в душевую кабину, я сделала воду почти нестерпимо горячей. Мне хотелось смыть с себя воспоминание о том, как к моему телу прикасался пепел Коннора. Забравшись в кровать, я встрепенулась: надо же снять чары, которые я наложила на все двери! Незачем, чтобы магия разбудила меня, когда родственники начнут сползаться домой.

Я была выжата морально и физически, но заснуть оказалось сложно. А когда я задремала, то видела одни кошмары. Безликий монстр полз на брюхе прямо ко мне, перебирая ногами и руками. Обелиски, ослепительные молнии и оживающие круги из камней окружали меня, издавая звуки, которые постепенно становились все пронзительнее и громче. Звенело разбитое стекало, засыпая осколками весь мир, – а потом я услышала вопль моей матери. Я проснулась и встала еще до того, как утреннее солнце окрасило лучами горизонт.

Спускаясь по лестнице, я выпустила мысленные щупы, проверяя, кто из моих домочадцев добрался домой после вчерашних поминок, а кто нашел себе местечко получше. Я не забыла о вчерашней сцене между Адамом и Оливером и удивилась, осознав, что в родных стенах находится Оливер. Мой дядя крепко спал. Еще сильнее я удивилась – но одновременно почувствовала облегчение, – не обнаружив никаких признаков присутствия Айрис.

Почему-то мне не удалось четко определить, здесь ли Эллен, поэтому я подкралась к ее спальне и чуть приоткрыла дверь. Понятно… сбитые простыни и сброшенные на пол подушки демонстрировала, что ночь у Эллен выдалась бессонной, как и у меня. Если, конечно, она не прихватила с собой Такера. Тогда, разумеется, состояние постели намекало на плотские утехи. А у меня появилась отсрочка подумать, как мне принести тете давно необходимые извинения.

Очутившись на кухне, я решила заварить для своей родни кофе. Я подозревала, что Оливер будет рад выпить чашечку – и Айрис тоже, когда, наконец, доберется до дома. Несмотря на новости, которыми мне следовало с ней поделиться, в глубине души у меня проснулась озорная радость по поводу того, что я встала спозаранку и увижу ее скандальное возвращение. Будучи незамужней мамочкой, я не могла сильно ее стыдить. Да мне и не хотелось делать чего-то такого, что помешало бы ей с кем-то встречаться и строить жизнь без Коннора. Однако при ярком свете дня моя решимость сообщить ей о вчерашнем столкновении поколебалась.

Я заварила себе травяной чай без кофеина и направилась в сад. Внезапно я сообразила, что и Эммет куда-то запропастился. Вероятно, он решил полуночничать в другом месте. Но Эммет был уже взрослым парнем: я была уверена, что бывший голем вполне способен о себе позаботиться в течение ночи. А может, о нем позаботился кто-то другой. Я ощутила странный и неуместный укол ревности при мысли о том, что чужая женщина могла пустить его к себе в постель. Я подавила эти эмоции и одернула себя. Для каждого из нас было бы лучше, если бы Эммет переключился с меня на новую погружку. Внезапно меня пронзила догадка. Может, Клер его спугнула? Хотя нет. Это маловероятно.

И я опять разозлилась на его потенциальную партнершу, которая соблазнила беднягу.

– Опомнись! – урезонила я себя.

Я действительно люблю Питера. Я заставила себя задуматься о чувствах, которые начала испытывать в отношении Эммета. Мне просто хочется его оберегать? Несмотря на мудрость и опыт, дарованные ему представителями семейств, которые создали его мужественное тело, Эммет по-прежнему остается наивным. Я бы согласилась с этим доводом, но тут взыграла моя честность. Испытанная мной ревность на самом деле не была связана с Эмметом и его душевным равновесием…

Хотя я убедилась в том, что способна колдовать, а благодаря Питеру почувствовала себя красивой и необыкновенной, у меня все равно сохранился комплекс неполноценности. Признание Эммета в любви польстило мне, дав пищу нездоровому самолюбию. Я могу, конечно, потакая себе, разбить Питеру сердце, но тогда я снова испорчу жизнь и себе, и Питеру, и заодно – несчастному Эммету… Нельзя кормить эту эмоциональную черную дыру! Так или иначе, но мне еще надо взрослеть. Я вздохнула. Честное отношение к себе самой – вещь неприятная. Я вспомнила о том, что сделала моя мать… когда закрутила интрижку с мужем Эллен. Вероятно, ее выбор был сделан на похожем основании.

Внезапно мои мысли переключились на Клер. Я тревожилась за нее. Я не могла понять, чем вызвана ее враждебность к Эммету. А если Клер – прирожденный экстрасенс и ощутила принадлежность Эммета к иному миру? Но это никак не объясняло загадочной истории, которая, по мнению Клер, связана с бывшим големом. Кто являлся настоящей родней Эммета? И самое важное: что случилось с братом Питера, с тем сыном, которого она поручила их заботам? Одно я знала точно: старик не был потерянным двоюродным дедом Педером. Что за наспех придуманная легенда! Этот человек – «высушенная оболочка», по словам Клер, – оказался сыном Клер и братом Питера. Логически я не могла объяснить, как брат Питера мог быть старше своих родителей. Что за жуткие обстоятельства заставили Клер и Колина-старшего отдать своего мальчика на откуп? Но очевидно: Клер решила, что он – ее давно пропавший сын. «Педер» в качестве имени пропавшего дяди стал просто удобным ярлыком, который они прилепили на найденный труп. Здесь есть над чем поразмыслить следователю Куку.

Когда вчера вечером мы с Клер вернулись в бар, Колин быстро увел жену наверх, в их апартаменты. Больше она в таверне не появлялась. Я присоединилась к Питеру за стойкой, и мы работали вместе до последнего заказа.

– Здорово у нас получается! – заметил Питер воодушевлено.

Его разноцветные глаза – ярко-синий и зеленый – блестели от выпитого. Мне не нужно было спрашивать, что он имеет в виду. Отчасти я была с ним согласна. Но, когда обнаружилось, что Тирни – семья, которую я всегда считала совершенно нормальной, – была связана с магией, я начала задавать себе вопросы, которые уже поднимал Эммет. Почему Питера никогда не беспокоили ни магия моих родственников, ни мой собственный дар, хотя обычные люди были бы, по крайней мере, немного выбиты данным фактом из колени?

Звук автомобиля, подъезжающего к нашему дому, прервал мои размышления. Дверца открылась, тихо закрылась – и машина развернулась и укатила прочь. Высокие каблучки, осторожно постукивающие по камням, подсказали мне, что вернулась моя тетя.

Когда Айрис заметила меня в саду, она широко раскрыла глаза, застыла как вкопанная и прижала сумочку к груди. Несмотря на виноватый испуг, она буквально сияла в нежных солнечных лучах. Понимая, что превращаюсь в лицемерку и лгунью, я мгновенно осознала, что никогда не расскажу ей про Коннора. У меня не хватит на это духа. Я не хотела рисковать хрупким возрождением Айрис: с тем же успехом можно оторвать крылья у бабочки. Тайна о Конноре умрет вместе со мной. Я приняла решение, хотя сообразила, что из-за моей слабости мне будет чертовски трудно осудить моих теток. Я приветственно подняла кружку:

– Доброе утро!

– Доброе! – Айрис адресовала мне улыбку, в которой смешались смущение и высокомерие. – Похоже, старушка еще на что-то способна, – пробормотала она как раз в тот момент, когда появился Оливер – без рубашки и в растянутых спортивных штанах, с чашкой дымящегося кофе в руке.

– Верно, вчера вечером сестренка нам это доказала, – ухмыльнулся он. – И, судя по твоему виду, продолжала буйствовать все ночь напролет.

– Оливер! – хором ахнули мы.

Он громко захохотал и присоединился ко мне за садовым столиком.

– Оливер, напомни-ка мне, когда именно ты подписываешь купчую на свое новое жилище? – спросила Айрис и, покачав головой, направилась к дому.

Тем не менее вид у нее был лукавый и довольный.

– Забавно, что ты здесь ночевал, – сказала я Оливеру.

– И почему?

Обхватив чашку ладонями, он подался ко мне, словно я должна была поделиться с ним какой-то в высшей степени непристойной тайной.

– Сам понимаешь. После вчерашнего. Вы с Куком… то есть с Адамом…

Он изобразил глубокое потрясение.

– Милая, не все могут тягаться с твоей аморальной тетей Айрис.

– Постарайся, чтобы она ничего не услышала, – посоветовала я.

– Без проблем.

Он сделал глоток кофе, откинулся на спинку кресла и ухмыльнулся.

– Мы немного потанцевали и перебрали с выпивкой. Поболтали, а потом я отправился домой пешком. Вести машину не мог, признаюсь.

– Погоди… а дальше?

– Мы сегодня встретимся за ланчем, – заявил он. – Я хочу, чтобы мы не торопились и убедились, что все правильно. Мы были еще мальчишки… тогда. Не хочу торопить события. Хочу продвигаться вперед медленно и получать удовольствие.

– Ты, Оливер Тейлор, не хочешь спешить?

– А что, в это трудно поверить?

– Да. Кто ты такой и куда ты дел моего настоящего дядю?

Оливер в ответ показал мне язык.

– А почему Адама не тревожит твоя магия? – поинтересовалась я.

Оливер вскинул брови и наморщил лоб, обдумывая мой вопрос.

– Поначалу тревожила – когда мы были молоды и только познакомились. Но я предложил, чтобы его «не тревожила» магия, как ты выразилась.

– Ты его принудил?

Оливер кивнул.

– Угу, но одного раза было достаточно. Позже я ему признался и пообещал, что такое больше никогда не повторится. – Оливер отхлебнул кофе и посмотрел на меня поверх края кружки. – Адам за тебя тревожится, Конфетка.

– Тревожится? – повторила я.

– Он вроде «нутром чует». Педер Тирни возник из ниоткуда с дырой в груди. Адам считает, что ты была чересчур нервной на поминках. Не беспокойся: про старика я ничего не говорил.

– Ты ничего не скрываешь от Адама?

Я заметила, что утаиваю от Питера очень многое: возвращение моей матери, правду про Мэйзи, случившееся с Педером, признание Эммета, то, что мне было приятно это услышать…

– Если честно, пока не представляю. Но жизнь в Саванне всегда на виду, поэтому наверняка скоро смогу кое-что выяснить. Кстати, Конфетка, что вчера была за суматоха вокруг Клер? – Оливер поставил чашку и откинулся назад, заставив кресло балансировать на двух ножках. – В таверне будто ураган пронесся.

– Теперь твоя очередь все мне объяснить. Клер считает, что знает Эммета или по крайней мере «таких, как он».

– Неужто?

Оливер снова поставил кресло на четыре ножки и склонил голову к плечу.

– Вчера она утверждала, что он не человек. Клер уверена, что Эммет – потустороннее существо. А больше мне ничего неизвестно.

– Но ты намерена докопаться до сути?

– Да. У меня есть предположения, но они даже мне самой кажутся безумными. – Инстинкт подсказывал мне, что надо затаиться и самой во всем разобраться. – Я люблю Питера и собираюсь стать его женой, но мне надо точно знать, во что я ввяжусь с этими Тирни.

– Разумеется, Конфетка. Намекнешь, если тебе понадобится моя помощь, – согласился Оливер и прищурился, взглянув на солнце, которое уже поднялось над горизонтом и целиком осветило наш сад.

– Господи, хорошо-то как! – промурлыкал мой дядя, потягиваясь в золотистом зареве. Внезапно он вдруг замер, а затем встал и пошел к солнечным часам.

Он протянул к указателю обе руки ладонями вниз.

– Кто-то здесь поработал, – пробормотал он, повернулся и уставился на меня. – Выкладывай, племянница! Что ты натворила, Конфетка?

В моей голове промелькнула тысяча отговорок, но у меня не хватило духа лгать. Вскочив, я подбежала к Оливеру.

– Коннор, – выпалила я, слегка кивая в сторону часов. Вот я и прокололась! – Я пыталась возродить воспоминание о маме, – добавила я. – А Коннор перехватил энергию.

Лицо Оливера стало пепельно-серым: по моим отрывочным репликам ему удалось понять всю ситуацию.

– Извини, Мерси. И помалкивай, пожалуйста. А я кое-что сделаю для тебя. Ладно?

Несмотря на яркие теплые лучи, меня начала бить дрожь. Я обхватила себя руками и коротко кивнула. В семействе Тейлор начался новый сговор. Так было всегда. Секрет и общее желание уберечь тех, кого мы любим, породят сотню вопросов…

Оливер обнял меня и провел обратно к креслу.

– Я часто размышлял о твоем видении с Древом жизни, – произнес он, явно стараясь отвлечь меня от мыслей о Конноре. – По-моему, нам надо подумать о том, чтобы воспользоваться каким-нибудь трюком твоей матери. Нам нужна «Тилландсия».

– Но почему? – вырвалось у меня.

– По-моему, именно это Древо жизни хотело сказать нам… вернее, тебе… когда ты увидела дверь особняка «Тилландсии». – Оливер придвинулся ко мне. – Нам потребуется мощная энергетическая волна, которую семейства не смогут отследить и которую якоря не смогут отключить, если сообразят, что именно мы делаем.

– И ты считаешь, что мы получим ее через «Тилландсию»!

– Да. Пусть истинные намерения Эмили теряются для нас во мраке, но мы уже догадались, для чего она посещала «собрания» «Тилландсии» в течение долгого времени, – подытожил Оливер. – Она накапливала силу.

Я почувствовала глубокую благодарность за то, что он использовал этот эвфемизм. Кроме того, такая сила не поддавалась приказам других ведьмовских семейств и слушалась только своего владельца.

– А если эта энергия до сих пор не развеялась по ветру, как нам до нее добраться? – уточнила я.

– Насколько я знал Эмми – а я считаю, что я вполне проницателен, Конфетка, – энергия до сих пор где-то надежно заперта. Однако у нас нет ни единого шанса до нее добраться.

– Тогда зачем вообще о ней упоминать?

– Потому что его нет лишь у нас. А у тебя, Конфетка, есть. Вероятно, Эмили запечатала энергетический источник, чтобы доступ был только у нее. Но в тебе есть частица Эмили. И я готов поспорить, что сила станет тебе доступна.

Я хмыкнула.

– Ты уверен?

– Нет. Но, Мерси, почему бы тебе не попытаться? Ради твоей сестры?

Я повернула лицо к солнцу и зажмурилась, позволив себе спрятаться за пурпурным свечением, которое проникало сквозь веки.

– Конечно, я попытаюсь. Но я понятия не имею, получиться ли у меня…

Яркий свет погас: Оливер загородил меня от солнца.

– Боюсь, что существует один способ заполучить силу «Тилландсии».

– И какой же? – спросила я, распахнув глаза.

Оливера окружал ослепительный ореол. Он походил на спустившегося на землю ангела.

– Единственный доступ к энергии, накопленной с помощью «Тилландсии», – это участие в их деятельности.

Теперь эвфемизм меня не порадовал. Нисколько.

Мысль об участии в вечеринках «Тилландсии» – или, не прячась за красивыми словами, в оргиях – была мне отвратительна. Раньше я думала, что «Тилландсия» – обычный закрытый клуб, в котором влиятельные члены общества собираются, чтобы поразвлечься, не беспокоясь о заголовках завтрашних газет. Теперь я знала, «Тилландсия» – это не то, чем она кажется. И как мучительно даже думать о том, что моя чудесная Эллен являлась добровольной участницей сборищ «Тилландсии» в течение долгих лет после смерти Поля и Эрика! По ее словам, хоть она и понимала, что поступает… нехорошо, но «Тилландсия» каким-то образом умеряла боль от потери мужа и сына. Но я сомневалась, что для Эллен общество было чем-то большим, нежели анестезия. Вряд ли у нее имелись скрытые цели, как у моей матери тогда… а, возможно, и сейчас.

Айрис, принявшая душ, вновь присоединились к нам. Я заставила себя смотреть только на тетю, не позволяя взгляду соскальзывать на выгоревшую лужайку. Свои влажные волосы она стянула в хвост. Она не накладывала косметики и казалась совсем молоденькой. На ней были ее любимые спортивные брюки… и моя любимая футболка.

– Надеюсь, ты не против, Мерси, – проговорила Айрис, заметив мою реакцию.

Футболка все равно мне уже маловата.

– Нет! Классно на тебе смотрится.

Она улыбнулась и сузила глаза, как довольная кошка.

– Спасибо, милая. А ты ей сказал? – обратилась она к Оливеру.

– Нет еще. Мы обсуждали другие вещи.

Он мне подмигнул.

– Что он должен был мне сказать?

У меня по спине пробежали мурашки.

– У нас есть план, как приструнить того демона в старой больнице, – произнесла Айрис. – В общем, все придумал Эммет, но его идея мне понравилась. Я тебе попозже объясню, но будь сегодня вечером свободна: мы идем на колдовскую охоту.