Глава 10. Семя

— Ах, Хакли, сегодня со мной произошло нечто странное. Не смотри на меня так, пока все слова, которые я говорю, есть в твоем тезаурусе. Послушай, я встречалась с Эроном. Сначала мы поужинали в ресторане. Ты знаешь, он почти никогда не открывает эйрскрин. Он все время смотрит прямо мне в глаза. Это очень странно. Хакли, за ужином он поморщился, попробовав вкуснейшие синтетические фрукты, сказал, что не так давно ел настоящие. Он не перестает удивлять меня отсутствием каких-либо манер. Когда я делаю ему замечание, он опускает взгляд и тихо говорит: «Извини». А эти косые взгляды других пользователей, эти постоянные просмотры профиля!.. После случая в бассейне я решила, что мне нет дела до этого, и я выполню свое задание. Когда сыворотка молодости будет готова, все они, заблокировавшие меня в Системе и сбежавшие с моей вечеринки, будут толпами «приветствовать» меня. А я улучшу свою программу и стану сказочно богата. Знаешь, Хакли, мне даже стало нравиться это состояние. Быть поводом для обсуждений доставляет мне удовольствие, хотя это должно меня смущать, как, собственно, и то, что я провожу время с дикарем. После ужина, когда мы вышли из ресторана, Эрон кое-что сделал: он взял меня за руку и соединил мои пальцы со своими, нежно, но крепко держа мою ладонь. Я попробовала отнять руку, но тут же услышала от генетиков команду не сопротивляться и оставить все как есть. Послушавшись их, я шла вместе с ним за руку по оживленной улице. Мне было стыдно, вдруг кто заметит меня в таком нелепом положении, но, подумав о сыворотке молодости, я успокоилась. Мы долго шли молча. Эрон с любопытством смотрел по сторонам.

— Что там впереди, за кварталом в форме айсберга? — спросил он.

— Ничего. Когда-то там было озеро.

Хакли, он привел меня к высохшему озеру и предложил сесть прямо на песок. Невиданная дерзость!

— Подожди секунду, — сказав это, он спустился вниз, осмотрелся по сторонам и, взяв в руку камень, стал проделывать им непонятные движения на песке. Мне быстро наскучило за ним наблюдать, и я стала листать ленту новостей. Когда он окликнул меня, я увидела нечто. Там было мое имя — буквы «М», «А», «Л», «И», «Н» величиной в человеческий рост.

— Что это? — спросила я.

— Я умею писать рукой! — крикнул он снизу. А потом, как зверь, стремительно вскарабкавшись по высокому берегу, сел рядом и предложил мне тоже написать что-нибудь.

Он провел пальцем по песку, и получилась буква «М».

— Хочешь попробовать?

— Пожалуй.

— Ты не боишься испачкаться?

— Нет, — сказала я и отчего-то почувствовала странное смущение. Хакли, я ощутила, как кровь прихлынула к моим щекам. Вкладка «Сомниум» демонстрировала шокирующие показатели: пульс девяносто семь, давление сто двадцать пять на восемьдесят три. Он взял мой палец в свою руку и плавным движением по песку написал букву «Э».

— А теперь попробуй сама.

— Хорошо, — и снова краска залила мое лицо, столбик адреналина вырос и окрасился в оранжевый.

Я медленно проводила пальцем по песку. Песчинки с легкостью поддавались мне, но вместо буквы «Р» получилась какая-то закорючка.

— Почему у меня не получается, как у тебя? — с досадой спросила я.

— Сначала рыбалка — потом рыба!

Я удивленно посмотрела на него.

— Чтобы научиться писать, надо сначала потренироваться.

Я попробовала снова и через двадцать минут оставила след в виде букв «Э», «Р», «О» и «Н».

— Эрон, — прочитал он тихо. — Да, это я.

— Эрон Уолкер, — говорю я, только проснувшись в своей кровати.

«приблизить»

Он сидит на террасе ресторана «Дон Кихот» в своей неизменной черной толстовке.

«навести на лицо»

Сосредоточен. Жует жвачку.

«отправить сообщение пользователю»

«Привет! Позавтракаешь со мной?»

Он улыбается и открывает видео-чат.

— Ты приглашаешь меня к себе или это будет в Системе? — спрашивает он, с интересом рассматривая меня на эйрскрине.

— Ну конечно в Системе!

— Нет, спасибо, — получаю я сухой ответ.

— Хорошо, приходи ко мне.

— Я мигом!

Я свернула экран.

— Хакли, приготовь нам блинчики с вишневым джемом, салат и фасоль, позаботься об эко-дыме и напитках, — сказала я. Розовый столбик допамина поплыл вверх.

Через пять минут Эрон уже был у меня.

— Проходи. Ты голоден? Хакли приготовил завтрак. Выпьешь что-нибудь?

— Да, пожалуй, — задумчиво ответил он, оглядываясь по сторонам.

— Только сейчас заметил, что у тебя повсюду цветы, — сказал Эрон, рассматривая мою комнату. Сегодня он казался угрюмым и был совсем не похож на прежнего необузданного дикаря.

Мы сели на диван. Хакли расставил перед нами приборы и еду. Я нервничала. Серьезность Эрона приводила меня в замешательство.

— Цветы освежают интерьер, не так ли? — попыталась я разрядить обстановку.

— Освежают, — равнодушно согласился он и добавил, — даже несмотря на то, что они ненастоящие.

— Ты говоришь так, как будто видел настоящие цветы, — усмехнулась я натянуто.

Он помрачнел и опустил глаза.

— Эрон, но ведь, если так рассуждать, все вокруг ненастоящее, — я попыталась его успокоить, объясняя всем известный факт. — С тех пор, как земля начала отвергать посаженное в нее семя, генетики стали выводить синтетическую пищу. Все, что мы едим, синтезируется в лаборатории. Даже если бы мы захотели пахать поля, как наши очень далекие предки, у нас бы ничего не вышло, земля больше не воздает плодами за этот труд. Она мертва… Посмотри на эту стручковую фасоль, листья салата и томаты, что принес нам Хакли. Все это получено не из семени, брошенного в почву, а из ростков нашего разума. Цветы делают из Массалис. Но я никогда не буду кукситься, потому что они, видите ли, не живые, я буду радоваться, что у меня, несмотря ни на что, есть такая красота.

С этими словами я дотронулась до лилии на моем столе. Растение волнообразно двигало листьями, и на его цветке появилась улыбка.

— Земля никогда не отвергала семя! Просто кому-то выгодно, чтобы пользователи так считали, — ответил Эрон.

— Что? О чем ты говоришь?

— Гораздо дешевле и проще производить еду в лаборатории в необходимых количествах, чем выращивать живой урожай. Хотя… забудь! Ты все равно не поймешь.

— Почему ты всегда говоришь загадками?

— Извини… Но я действительно нюхал настоящие цветы! — улыбаясь, сказал он.

Мне сразу стало легче. Теперь он улыбался, а значит, все шло хорошо.

— Ну да? Рассказывай, где ты мог их видеть? — спросила я.

«Поцелуйте объект!» — поступило сообщение от генетиков.

Эрон заинтриговал меня. Я не хотела его целовать, мне хотелось слышать его голос и то, что он говорит. Он посмотрел на меня пристально и немного с укоризной, как будто раздумывая, продолжать ему или нет.

— Ты что-то хотел рассказать?

— Да… Есть один цветок, — он сделал паузу, будто бы пытался вспомнить все в деталях.

«Повторяю: поцелуйте объект, вы срываете задание», — не унимался голос.

Я придвинулась к Эрону ближе и сказала:

— Хотя нет, лучше молчи, — и поцеловала его так сильно, как будто в этом поцелуе было мое спасение от надоевшего уже голоса в голове.

— Что это с тобой? — он смотрел на меня удивленно, его глаза блестели. — Ты сама не своя, — и вновь я почувствовала его горячее дыхание прямо у своих губ, и снова поцелуй, горячий, как мой солярий-пляж.

— Скажи, ну а если бы земля была не мертва, если бы наш труд мог спасти нас от участи поедать эти синтетические овощи, если бы плоды всходили и давали урожай… ты бы хотела, чтобы было так? — вдруг спросил он, отстранившись от моих губ, но продолжая сжимать в объятиях.

— Зачем говорить о том, чего никогда не будет? Разве тебе плохо?

— Да, мне плохо, и плохо уже очень давно, — я услышала отчаяние в его словах, а в глазах увидела невысказанную муку.

Я обхватила его голову руками, провела по волосам и прикоснулась к ним губами. Он положил голову мне на колени и начал гладить мои ноги. Мы сидели в тишине.

«Спросите, что он чувствует сейчас», — опять этот голос. Я не хочу нарушать наше молчание, поэтому не реагирую на инструкции. Эрон, такой сильный, лежит у меня на коленях, как будто я могу защитить его от его же бредовых мыслей. Я не хочу ни говорить, ни шевелиться, чтобы не спугнуть эти мгновения.

«Повторяю, Малин, спросите, что он чувствует сейчас».

Я продолжаю молчать.

Эрон первый нарушает тишину:

— Представь, что нет никакой сыворотки вечной молодости, за которую вы так бьетесь, нет лабораторий по получению синтезированной пищи. Есть только жизнь и смерть. Представь, что семя, брошенное в землю, прорастает и дает урожай. Есть только вот эти руки, от которых зависит все.

Он поднял голову и сел. Я взяла его ладони в свои и начала их рассматривать.

— И что же от них зависит?

— Все, — он высвободил руки и раскрыл свои ладони перед моим лицом. А потом вдруг сжал их в кулаки: — Вся жизнь, черт возьми! — и с этими словами он со всей силы ударил кулаком по моему прозрачному столику.

— Представь, что от моего удара столик разбивается вдребезги, — вот что на самом деле должно было произойти от силы этих рук. Но нет… Мы не можем ничего разрушить так же, как не в силах ничего создать. На что способны эти длинные изящные пальчики? — спросил он шепотом, прикасаясь губами к моим пальцам, дотрагиваясь до каждого и покрывая его поцелуями. — Они способны совершать легкие движения на эйрскрине в воздухе, они способны держать столовые приборы и еще сигарету с эко-дымом, и сегодня они гладили мои волосы так нежно, что я этого никогда не забуду. Согласна была бы ты заставить эти нежные руки сделать нечто большее, то, что никогда раньше не делала? Смогла бы ты своими руками, своим потом и кровью сделать все, чтобы каждый год получать урожай и прокормить себя? — он стал сжимать мои запястья сильнее и говорить громче. — Смогла бы ты радоваться дождю и плодородной почве, первым побегам и урожаю так же, как ты радуешься новому уровню программы?

Я смотрела в его глаза и видела в них враждебность. Теперь он казался мне совсем чужим.

— Эрон, мне больно. Прошу тебя, перестань, мне не нравится все это! — он отпустил мои руки, которые стали горячими от его прикосновений.

— Тебе не нравится? — и он начал смеяться. Его смех показался мне слишком громким и неестественным. Он наполнял комнату, вытесняя воздух. От этого зазвенело в ушах.

Вдруг Эрон смолк. Снова тишина, но уже не та, которую мне хотелось продлить, когда его тяжелая голова лежала у меня на коленях. Сейчас мне хотелось прогнать его.

— Конечно, тебе не нравится! Хакли! — вдруг закричал он. — Можно тебя на минутку?

— Чего ты хочешь? — спросила я.

Домовой вплыл к нам в комнату.

— Хакли, прошу тебя, подготовь почву под окном. Я хочу посадить цветы для Малин.

— Некорректный запрос. Сформулируйте задание по-другому, — ответил домовой.

— Хакли, спасибо, ты можешь идти, — сказала я. — Что за глупости, Эрон?

— Некорректный запрос, — Эрон снова начал смеяться. — Эх, мне бы твоего домового на один вечер, я бы его научил понимать мои задания — перепрошил бы его мозг.

— Хакли не отдам.

— Ну конечно не отдашь. Ведь ты без него и шагу не сможешь ступить. Ты станешь голодать, и твоя жизнь превратится в хаос, в котором по силам разобраться только ему. Порой мне кажется, что домовые много умнее своих хозяев.

— Эрон, я прошу тебя покинуть мой дом.

«Малин, что вы делаете? Вы срываете задание, вы не получали инструкций так поступать!»

— Прости, я уйду, если ты просишь, только ответь мне на один вопрос.

Он подошел ближе и взял мою руку в свою.

— На какой вопрос?

— Что ты чувствуешь, когда я рядом?

— Когда ты рядом… — я задумалась, — мне жарко.

Он смотрел спокойно, не моргая. Я не смогла понять, удовлетворен ли он моим ответом.

— Я пойду, не надо было мне приходить в таком настроении.

— Что с тобой?

— Все нормально. Просто в мечтах о настоящем цветке я нюхаю розу из Массалис.

…Я смотрела, как он уходит, и пыталась вспомнить, с чего начался наш разговор и в какой момент Эрон стал терять контроль над собой. Нет, я не могу воспроизвести это вновь. Все как в тумане. Все, кроме одного: «Что ты чувствуешь, когда я рядом?»

Мне становится жарко. Пульс сто двадцать. Я падаю в массажное кресло и закрываю глаза.