Глава 8

Закончив с опергруппой работу по документальному оформлению инцидента со стрельбой, Гуров наконец-то снова отправился в Главк.

Когда он уже подъезжал к своей «конторе», ему позвонил Петр Орлов. Придавая голосу деловитый оттенок, генерал поинтересовался деталями перестрелки с бандитами и визита в квартиру Европкиных сотрудника службы собственной безопасности при городском УВД.

…Когда с опергруппой они уже заканчивали работу, в квартиру вдруг пожаловал пузатенький, лощеный тип, предъявивший «корочку» сотрудника службы собственной безопасности. Как сразу же понял Лев подоплеку этого визита, только что переданная им в Главк информация о случившемся в этих стенах почти сразу же ушла куда-то выше и, скорее всего, попала в руки «лучшего друга» Орлова. Ну а тот, как видно, решил соответственно «отреагировать».

Лощеный «крендель» сразу же дал понять, что намерен вменить Гурову происшедшее как неправомерное превышение служебных полномочий. Дескать, перед выстрелом на поражение тот не сделал предупредительного выстрела вверх, да еще и стрелял, заведомо нанося «потерпевшему» смертельное ранение в голову. Хотя, философствовал «крендель», было бы достаточно нанести ранение в руку, чтобы всего лишь вывести бандита из строя.

– …Это уже не первый случай, господин полковник, когда к нам поступает информация о том, что вы склонны к излишне, я бы даже сказал, запредельно жестким действиям в отношении подозреваемых. В том месяце у вас два огнестрела: один, сопряженный с ранением, другой – с летальным исходом. В этом месяце – сразу два летальных. Я вижу, вы вошли во вкус и людей воспринимаете только как живые мишени?!

Лев собирался возразить, но его внезапно перебила Клава. Как видно, недавнее потрясение, пережитое ею в момент нападения бандитов, пробудило в ней вспышку гнева.

– Ты чего сюда притащился, бездельник? – уперев руки в бока, заговорила девушка, пронизывающе глядя на несколько оторопевшего «кренделя». – Где ты был, такой «умный», когда на моих глазах эти двое уродов собирались порезать моего мальчика на куски?! Как ты смеешь, ничтожество, наезжать на человека, которому наша семья обязана жизнью?! Значит, он рисковал собой, вступив в схватку с двумя отмороженными нелюдями, а ты приперся, чтобы над ним покуражиться? Я сейчас же позвоню своей лучшей подруге – она жена депутата Госдумы Иванова Александра Викторовича, члена комитета, который контролирует работу силовых органов. И ты, бездельник, сегодня же пойдешь мести улицы! Вон отсюда! Я сказала – вон! И не вздумай хоть явно, хоть исподтишка гадить Льву Ивановичу. Очень сильно об этом пожалеешь!

В комнате наступила гробовая тишина. Опера Главка с интересом взирали на донельзя растерянного службиста. Разом растеряв весь свой гонор, тот напоминал нагловатого окуня, который, погнавшись за добычей, сам вдруг, не поняв как, очутился в садке рыбака. С трудом отойдя от внезапного ступора и пробормотав что-то наподобие: «Ну, это мы еще посмотрим!» – «крендель» шустренько вымелся на лестничную площадку и спешно набрал чей-то номер. Сбегая по ступенькам вниз, он что-то бубнил в телефон, опасливо оглядываясь на дверь восьмой квартиры.

– …Так что, Петро, все в порядке вещей, – завершая свой рассказ, отметил Гуров. – Законность моих действий полностью подтвердили баллистики, да и потерпевшие написали письменные показания на этот счет. Так что в этом смысле для всяких там злыдней я недосягаем.

– А-а-а, ну и отлично! Приедешь – зайди ко мне, – распорядился Орлов, отключая связь.

Но, прибыв в Главк, Гуров узнал от Верочки, что буквально минут за пять до его прибытия генерала по какой-то спешной надобности вызвали в министерство. Не испытав ни радости, ни огорчения, он тут же отправился к себе. Войдя в свой кабинет, он увидел Станислава, который в этот момент с кем-то жизнерадостно общался по городскому телефону. Заметив приятеля, тот торопливо пробормотал:

– Ну, я тебе потом перезвоню! – и сразу же положил трубку.

– У Лерочки опять «каникулы любви», и она позвонила тебе, чтобы сказать, что снова ждет тебя сегодня вечером… Да? – иронично улыбнувшись и садясь за свой стол, констатировал Лев безмятежным голосом.

– А ты что, за дверью стоял и подслушивал? – подозрительно насупился Крячко.

– Нет, уважаемый! Ты же сам хорошо знаешь, что это не в моих правилах… – включая компьютер, укоризненно парировал Гуров. – Просто интуиция подсказала. Надо понимать, бывший муж ее женских надежд не оправдал, и она тут же вспомнила про нашего могучего Стаса, которому и тринадцатый подвиг Геракла по плечу?

– Что еще за «подвиг»? – насторожился тот.

– Да я же тебе об этом уже как-то рассказывал. Что, забыл? – Лев хитро прищурился. – Если помнишь, Геракл замочил лернейскую гидру, грохнул критского быка, почистил авгиевы конюшни и выполнил еще целую кучу общественно полезных дел на благо родной Эллады – всего числом двенадцать. Ну а один царь, имевший сразу полсотни дочерей-незамужниц, попросил сделать его дедушкой. Геракл согласился и всего за одну ночь осчастливил всех красавиц. А через девять месяцев в Греции начался «беби-бум». Это тут же попало на скрижали истории.

– Сколько-сколько он там осчастливил? – ошарашенно прищурился Крячко. – Пятьдесят? Никогда не думал бы, что в Греции когда-то бывали полярные ночи. За полярную ночь я смог бы и больше осчастливить… А уж себя-то как осчастливил бы этим!

– Не сомневаюсь! – отмахнулся Гуров, давая понять, что «лирическая пауза» закончена. – Ты мне лучше вот что расскажи… Когда общался с собачниками из «Тузика», фото Лимашова им показывал?

– Показывал… – Стас вальяжно кивнул. – Сказали, что смахивает. Но, видишь ли, на фото мужик снят еще относительно молодой и без растительности на морде. А этот носит бороду, да еще и нос у него побывал в какой-то переделке – форма совсем не та. Поэтому его как бы и опознали, но с оговорками. Вот как-то так…

– И все же он похо-ож! – задумчиво резюмировал Лев, глядя куда-то в пространство. – Это уже обнадеживает.

Наморщив нос и почесав за ухом, Крячко взглянул в окно и, стараясь придать голосу деловые нотки, поинтересовался:

– Слушай, Лева, «собачий вопрос», насколько это было можно, я отработал. День уже к концу. Что у нас еще осталось?

– Да, день к концу, а на сегодня, к сожалению, это далеко не все… – с грустинкой в голосе откликнулся Гуров. – В частности, на тебе лежит обеспечение безопасности Антонины Мартыняхиной, которую – я теперь в этом уже уверен – кто-то попытается убить. И заодно задержание «языка», который мог бы дать нам хоть какую-то информацию. Мне сегодня с этим крепко не повезло, японский городовой…

Он вкратце рассказал о событиях на квартире Европкиных, а также о том, что удалось узнать от Клавы о делах ее мужа.

– Х-ха! Тоже мне скажет – «не повезло»! – Стас являл собой саму саркастичность. – Скажи, наоборот, – тебе дико повезло уже потому, что, стреляя вторым… Вторы-ы-ым! Ты остался жив и здоров. В отличие от господ-бандитов. Хорошо! Я так понял, «на кону» у нас – дежурство у Мартыняхиной и… Что еще?

– Поиск людей, с которыми созванивался Европкин последние несколько дней своей жизни. Это человек пять-шесть. Надо установить, что это за люди и не связаны ли они каким-то образом со Штуляком.

– Все понял! – возликовал Крячко. – Я выбираю поиск людей. А к озабоченной вдовушке езжай… Нет! Стоп! А пусть к ней Боря Сильченко поедет?! Парень он морально стойкий, в случае чего сдюжит притязания этой особы. Как смотришь?

– Хорошо, сейчас с ним созвонюсь. Узнаю, как он там… – набирая на сотовом номер капитана, Лев пожал плечами.

Моментально откликнувшись на звонок, тот доложил, что уже раза два за этот день он успел «прочесать криминальные дебри» столицы и на данный момент смог найти кое-какую интересную информацию. Один из бывших соседей Лимашова (тоже «сиделец» со стажем) рассказал о том, что бывший майор после отсидки работал в ЧОПе «Кончар-дельта», который года два назад был закрыт по решению суда.

Как оказалось, статус ЧОПа служил лишь прикрытием для хитро замаскированной криминальной группировки, специализировавшейся на вымогательстве и грабежах. После разоблачения почти половина состава «Кончара-дельты» отправилась на нары. Часть получила условные сроки. Сам Лимашов, состоявший в этой криминальной шарашке не на последних ролях, вышел сухим из воды, неведомо каким чудом оказавшись всего лишь в свидетелях.

Одобрив наработки Бориса, Гуров изложил ему суть задачи по персональной охране вдовы Мартыняхина, особый упор сделав на то, что было бы очень неплохо, если бы тому удалось задержать киллера.

– Как смотришь на это? – спросил Лев, краем глаза поймав многозначительную улыбочку Станислава, собирающегося уходить. – Охранять придется только сутки-двое. В процессе выполнения этого задания следует быть постоянно при охраняемой – и днем, и ночью. Ночью, естественно, режим бодрствования. А то сейчас есть такие ниндзя, что при тебе могут убить человека и хрен что заметишь!..

– Понял, Лев Иванович! – бодро откликнулся Сильченко, не выказав каких-либо эмоций. – С этими всякими ниндзями пересекаться уже доводилось, так что дело знакомое. Мне, пожалуйста, адрес и данные на мою подопечную.

Пообещав перезвонить через пару минут, Гуров немедленно связался с Антониной Мартыняхиной. Для начала поинтересовавшись, не может ли она на время куда-нибудь уехать с детьми (в ту же Прибалтику, например), и услышав категоричный отказ, пояснил, что, находясь дома, она рискует своей жизнью. Охранник у ворот – это еще не гарантия от проникновения в дом кого-то постороннего. И раз уж так складывается ситуация, то есть необходимость обеспечить ее личной охраной. Он в общих чертах изложил суть дежурства в ее доме сотрудника угрозыска.

– А-а, вон оно что! – Антонина безмятежно рассмеялась. – Я поняла. Тут не столько беспокоит моя безопасность, как поимка бандита, который придет меня убивать? То есть в данном случае я оказываюсь в роли подсадной утки… Ну, добро! Присылайте вашего «охотника».

Снова связавшись с капитаном Сильченко, Лев дал ему все необходимые пояснения, напоследок предупредив, что они имеют дело с противником очень серьезным, гораздым на всевозможные хитрости, и поэтому надо постоянно быть в полной боевой готовности.

– Понял, товарищ полковник! Есть быть в полной боевой готовности! – серьезно, без тени рисовки ответил капитан. – Разрешите приступать к выполнению?

Гуров едва успел произнести: «Действуй!», как разразился трелью телефон внутренней связи. Звонил Жаворонков. Ему не так давно по электронной почте передал снятые с рук убитых на Черницкой отпечатки пальцев, и он менее чем за четверть часа сумел их идентифицировать. По словам Валерия, брюнет оказался ранее дважды судимым за разбой Артуром Эдимовым, свой последний срок отбывавшим вместе с Лимашовым. Кроме того, после заключения Эдимов работал в ЧОПе «Кончар-дельта». Был условно осужден как косвенный пособник деятельности банды «кончаровцев».

Лысый с грилзом оказался неким Фролом Толокошиным, отбывавшим двенадцать лет за убийство. Согласно материалам дела, Толокошин, получивший в заключении кличку Мочила, по сути, ни за что убил соседа по лестничной площадке, перерезав тому горло кухонным ножом. Судебные психиатры в отношении его сделали весьма характерное заключение: патологический психопат со склонностью к садизму. Он также работал в «Кончар-дельте», но по суду почему-то проходил всего лишь как свидетель.

– …И еще, Лев Иванович… Я проанализировал видеозаписи камер наружного наблюдения с места убийства Товстенко, он же – Твист. Учитывая параметры фигур Эдимова и Толокошина, можно уверенно сказать о том, что в объективы телекамер попали именно они. То есть, скорее всего, убийство Товстенко – дело их рук.

Кроме того, рассказал Жаворонков, от сотовых операторов он получил распечатки телефонных контактов Костякина и Карабекова. Их анализ показал, что большей частью Кастет созванивался с какими-то сомнительными абонентами, часть которых по базам данных проходили как сауны и подпольные бордели. Самый последний принятый звонок пришел с телефона Карабекова. Это означало одно: Краб выманил Костякина в безлюдное место у околицы Попухина, где и убили их обоих. На телефоне Карабекова почти все входящие и исходящие были удалены. Сохранились лишь один исходящий Костякину и поступивший с телефона Толокошина.

Также на информотдел были присланы и анализы лабораторных исследований. Анализ слюны, взятой с окурка, найденного на придверном коврике у квартиры Европкиных, указал на его принадлежность Эдимову. Точно такой же окурок был найден на месте убийства Костякина и Карабекова. Пуля, которой был убит Эдимов, аналогична пуле, извлеченной из тела Краба.

Слушая Жаворонкова, Гуров мысленно констатировал, что Эдимов и Толокошин, вне всяких сомнений, представляли собой «расстрельную команду», которая занималась уничтожением тех, на кого указали Главари. Но теперь и они сами уничтожены. А это означает, что очень многое из того, что пригодилось бы следствию, безвозвратно ушло вместе с ними…

– …Лев Иванович, – закончив основной доклад, добавил капитан Жаворонков, – я поручил своим стажерам взять информацию о Леониде Ямщичном. Они выезжали по месту его жительства и установили, что данный гражданин, шестидесятого года рождения, работает строителем. В конце лета он давал объявление о продаже своего квадроцикла. С жителем Лешакина Резенцовым они несколько раз обговаривали цену. И еще… Вместе со стажерами я просмотрел записи камер видеонаблюдения из Миллениума. Никаких признаков того, что в дом Мартыняхина пытался пробраться посторонний, не отмечено.

Поблагодарив капитана за добросовестно выполненную работу, Лев глубоко задумался. Наверное, в его сыскной практике это был первый такой случай, когда в ходе расследования постоянно происходят сбои из-за тотального физического истребления потенциальных подозреваемых и свидетелей, что вынуждает топтаться на месте и, по сути, вновь и вновь начинать все с нуля.

И еще вот эта шарада с Мартыняхиным. Чужие в его дом не проникали. Значит, к его смерти приложил руку кто-то из своих? Но кто бы это мог быть?

Походив по кабинету, он набрал номер Константина Бородкина. Амбар, который в этот момент возвращался домой из булочной, горемычно воздыхая, посетовал на то, что в связи с «этим забубенным беспределом» к нему заходить стало гораздо меньше «гостей». Иные, по некоторым сведениям, и вовсе «залегли на дно». В частности, Форинт, Гусь, Бром, Халдей и Кирпич – все те, кто был свидетелем игры Твиста и Кастета.

– …А что сказать? Жить-то всем хочется! Братва толкует, что Краб был «шестеркой» какого-то крутого пахана из некоронованных и стучал на всех подряд. Что в компаниях вынюхивал, то и сливал… – печально повествовал Бородкин. – Вчера вечером всего двое заглянуло. Мишка-Лось и Ромка-Таксист. По косячку засмолили, меж собой чего-то шушукались. Я только и расслышал, что какой-то Толя-Лимон собирается дать деру «за бугор»…

Последние слова Амбара сразу же обратили на себя внимание Гурова. Закончив разговор, он сел за компьютер и, открыв папку с материалами по текущему делу, нашел файл, озаглавленный «Лимашов». В нем была информация, подготовленная Жаворонковым по бывшему майору милиции, ставшему бандитом. Впрочем, небогатое содержимое файла Льву и без того хорошо было известно. Просмотрев еще раз скудные строчки предельно сухих сведений анкетного формата, Гуров взглянул на фото человека с неприятным, костистым лицом, которого нужно было найти во что бы то ни стало.

«Зовут его, между прочим, Анатолий, – мысленно отметил он, подперев подбородок кулаком. – Толя-Лимон? А почему бы и нет? Это вполне подходит для Анатолия Лимашова. Тогда что же получается? Лимашов собирается скрыться за границей? Но не с пустыми же руками он туда отправится? Вряд ли… А если считать, что они со Штуляком в одной связке, то… Не исключено, они сумели добраться до основного захоронения сокровищ?! И «за бугор» рвануть они могут на пару… Надо созвониться с Вольновым – без него никак не обойтись».

Он набрал на сотовом номер Александра. Тот, судя по звуку шагов, в этот момент куда-то направлялся. Как пояснил Вольнов, в данный момент он спешил к начальству «на ковер». Учитывая это, Лев очень сжато изложил ему суть вопроса, добавив в заключение:

– …Я сейчас сброшу на твой почтовый ящик два файла, по Штуляку и Лимашову. Надо, чтобы их фотографии были на всех вокзалах, аэропортах и так далее. Никак нельзя допустить, чтобы эти двое сумели скрыться за границей.

– Все понял! Займемся! – пообещал Александр. – Как там Стас? Не перетруждается?

– Он может «перетрудиться» только в одном известном смысле… – сыронизировал Гуров, на что Вольнов, смеясь, пояснил:

– Вообще-то именно это я и имел в виду – не лишится ли остатка сил, не надорвется ли, любвеобильный наш?..

Сразу же после разговора с Александром Лев набрал на телефоне внутренней связи номер приемной. Верочка, с ходу узнав его голос, чуть ли не шепотом сообщила, что Орлов буквально минут пять назад вернулся из министерства. При этом, по ее словам, выглядел он весьма и весьма «не очень».

– …Ой, что-то мне его даже жалко стало! – призналась секретарша.

«Похоже, прессанули Петруху там не хило, – мысленно рассудил Гуров. – Надо бы зайти, поддержать. Он хоть и генерал, а нервы-то не железные!..»

Орлов и в самом деле настроение имел довольно-таки минорное. Отвечая на вопросы Гурова, он с неохотой поведал о том, что сегодня у них с его «лучшим другом» состоялась довольно жесткая приватная беседа. Тот припомнил Петру и «кучу трупов», сопутствующую расследованию по Мартыняхину и Замолотскому, и «джеймсбондизм» Гурова и Крячко, якобы пускающих в ход оружие, «лишь бы повод подвернулся», и «пустопорожнюю трату драгоценного служебного времени», которое «бездарно тратится на поиски мифических сокровищ»…

Свой спич вышестоящий «товарисч» завершил ультиматумом: или в течение ближайших трех суток опера Главка завершают расследование, или на ближайшей коллегии министерства Орлову придется очень несладко.

– Трое суток? – слушая его, Лев рассмеялся. – Да это просто сеанс неслыханной щедрости!

– Что ты имеешь в виду? – почуяв в его словах какой-то подтекст, Петр сразу же вскинулся.

Видя его нетерпение, Гуров специально выдержал небольшую паузу, после чего пояснил:

– Видишь ли, это дело отчасти напоминает мне, извини за неделикатный слог, перезревший гнойный нарыв, который может лопнуть в любой момент. Многое из происходящего сейчас от нас не слишком-то и зависит. Вольно или невольно, но мы обострили «воспаление», и хотя подобраться вплотную к главным фигурантам всей этой истории нам пока не удалось, они знают точно: это дело ближайшего времени.

– Думаешь? – недоверчиво хмыкнул Орлов.

– Уверен! – Лев энергично ткнул в его сторону указательным пальцем. – Учиненная ими бойня говорит об одном: они запаниковали. Не удивлюсь, если в довершение уже начатого они и друг друга начнут уничтожать. Тут мне пришла уйма интересной информации…

Он рассказал Петру о результатах лабораторных и всех прочих исследований, о которых ему доложил Жаворонков, о сообщении Бородкина и результатах поисков капитана Сильченко. Приободрившись, генерал поинтересовался:

– А сейчас он где находится?

– Откомандирован мною в коттеджный поселок Миллениум в качестве персональной охраны вдовы Мартыняхина. – Гуров сообщил это многозначительным, чуточку таинственным тоном.

– Чего-о? – Орлов услышанному очень удивился. – Лева, с каких это пор опера такой квалификации будут использоваться в качестве телохранителей, пусть даже и миллионерских вдов?! Мог бы отправить простого сержанта – его за глаза хватило бы!

– Петро, – в голосе Льва звучал ироничный укор, – не хочу тебя обидеть, но сама вдова оказалась намного сообразительнее, сразу сказав мне о том, что ее мы хотим использовать как подсадную утку. Нам надо задержать того, кто придет ее убивать! Уловил? Убрать ее – последний шанс Главарей гарантированно остаться «в тени». Скорее всего, она знает гораздо больше, чем рассказала нам. Поэтому она для них потенциально опасна. Они уже много кого уничтожили. Реально чую, что теперь настал ее черед.

Почесав темя, генерал издал громкое «Хм-м-м!..», в котором чувствовалась изрядная доля сомнения.

– Ну, а вот как ты думаешь, почему Толокошин и Эдимов у семьи Европкиных выбивали карту местонахождения сокровищ? Получается, оно им неизвестно? И кто есть кто в структуре всей этой криминальной шатии-братии? – Он вопросительно взглянул на Гурова.

Сцепив меж собой пальцы рук, тот неопределенно пожал плечами.

– Могу только предполагать… Тут, понимаешь ли, очень интересный винегрет получается. Прежде всего надо иметь в виду, что там, где дело касается золота, у очень многих появляется соблазн сыграть собственную партию и в одиночку «сорвать банк». На мой взгляд, главный застрельщик всей этой истории с сокровищами – Алексей Штуляк. Он нанял Европкина, тот – Резенцова. Он дал им наводку, они нашли часть клада. Куда его девать? Он принял в долю своего родственника Мартыняхина. Как это часто бывает, произошла утечка информации, о сокровищах узнали бандиты. Пришлось делиться и с ними. Могу предположить, что в банде произошел раскол. Часть, во главе с самим Лимашовым, удовольствовалась тем, что им было предложено. Другая часть захотела взять все.

– Имеешь в виду Эдимова и Толокошина? – Орлов понимающе прищурился.

– Да, именно так. Формально они продолжали подчиняться Лимашову, но на деле, скорее всего, играли по своим «нотам». Они убили Европкина и Резенцова, надеясь выбить из них координаты основной части клада. Товстенко и Костякина убили наверняка по приказу Лимашова как чужаков, которые слишком много знали. А Карабекова эти двое застрелили как самого преданного человека Главаря. Отчасти это было сделано для того, чтобы ослабить позиции самого Лимашова.

– М-да-а… Интересная версия! – Петр одобрительно кивнул. – А вот как ты думаешь… Если суждение того волхва по поводу смерти Мартыняхина считать достаточно объективным и ему действительно умереть «помогли», то кто бы мог быть заказчиком и исполнителем?

– Вероятнее всего, заказчиком мог быть только Штуляк. Нельзя ведь исключать, что Лишай, получив в свои руки чужие драгоценности, решил энную часть «отжать» под каким-то благовидным предлогом. Я же сказал – там, где много золота, у слишком многих соображалкой управляет жадность. Вот с ним и разделались. А кто именно? Реальнее всего, кто-то из близких. Антонина? Маловероятно. Но при известном стечении обстоятельств – как знать?..

Заерзав в кресле, Орлов поспешил задать очередной, внезапно возникший у него вопрос:

– Слушай, а тебе не кажется, что Штуляк Европкина не просто нанял искать клад – его-то искали и многие другие! – а еще и дал какую-то конкретную информацию о его местонахождении? А? Если это так, то откуда он мог бы ее взять?

– Знаешь… – Лев несколько замялся, как бы стараясь подобрать точные определения. – Когда я разговаривал с соседкой Штуляка по подъезду, она рассказала вроде того, что он занимается черной магией и даже состоит в каком-то подпольном обществе сатанистов. Понятное дело, к заявлениям о колдовстве я отношусь критически. Но вот какой интересный момент… Занятия колдовством приписывались обоим Замолотским, отцу и сыну. А Замолотский-младщий перед смертью по секрету что-то сообщил своему сыну, которого узнал в одном из чекистов. Правда, копаться в генеалогии Штуляка времени у меня не было, да и Валеру напрягать было неудобно – его и так уже заездили за эти дни. Но тем не менее интуиция подсказывает: не иначе, Штуляк – прямое продолжение Замолотских. Хочешь – верь, а хочешь – нет!..

Захлопав глазами, Петр взглянул на Гурова с той же степенью удивления, как если бы тот вдруг заявил, что он прямой потомок Тутанхамона.

– Ммм… – генерал недоверчиво покривился. – Ладно, Лева, с этим потом разберемся. Что у вас сегодня? Что на завтра?

– Сейчас Стас поехал разбираться с абонентами Европкина – что за люди, о чем с ним говорили, откуда его знали и так далее… А я сейчас доработаю материалы Жаворонкова и домой – дело-то уже к вечеру. А завтра… Ой, а завтра что-то должно случиться!

Орлов снова почесал темя и опасливо уточнил:

– Это… Ты чувствуешь?

– Скорее догадываюсь. Следуя логике событий, завтра должен наступить, так сказать, «момент истины». Особенно если сегодня ночью произойдет покушение на Мартыняхину и тем более если Сильченко удастся взять киллера. Вот тогда завтра начнется тако-о-ое!..

…Гурова чутье не подвело. Утром, лишь придя на работу, он узнал о задержании человека, пытавшегося убить Антонину. Нос к носу столкнувшись в дверях с капитаном Сильченко, по его сияющему, хотя и измученному виду он сразу же понял – тот не сплоховал. Как явствовало из повествования капитана, он подошел к порученному ему делу творчески. Прибыв в Миллениум в гражданке на шикарном авто (пришлось взять напрокат у знакомого коммерсанта), Борис позиционировал себя перед прислугой Мартыняхиной как новый любовник хозяйки дома.

Они весь вечер нежно «проворковали» под осуждающим взглядом поварихи Марии и горничной Сони (та превзошла себя, пытаясь привлечь внимание «ухажера» Антонины). Но когда настала ночь, «пламенная любовь» немедленно закончилась. Сильченко объявил Антонине, что ночевать ей придется в кухонной кладовке без окон, с мощной дверью. Сам он, использовав старую хитрость с размещением на огромной итальянской «многоспалке» имитации спящих под одеялами двух человек, спрятался за шторой у двери в спальню.

Ждать пришлось долго. Лишь где-то во втором часу ночи в гостиной появилась чья-то черная фигура, которая бесшумно открыла дверь спальни и вскинула руку с пистолетом, заканчивающимся длинным глушителем. Раздались отрывистые щелчки выстрелов, и четыре пули пронизали «тела спящих», отметив каждое двумя пулевыми отверстиями.

Затем, подойдя поближе, неизвестный откинул крайнее одеяло, как видно, намереваясь произвести «контрольный выстрел». Однако, увидев, что под ним не человеческое тело, а муляж из одеял, подушек и каких-то тряпок, он застыл в ошеломленном недоумении.

В этот момент сзади к нему столь же бесшумно приблизился силуэт крепкого мужчины среднего роста, который коротким взмахом руки обрушил на шею ночного визитера сабельный удар ребра ладони. Тот, не издав ни единого звука, тяжелым мешком рухнул на пол.

Когда ночной визитер вернулся из небытия, то первое, что он увидел, – яркий свет лампочки, бьющий ему в глаза. Он лежал на полу, связанный по рукам и ногам, а по его лицу стекала на пол холодная вода. Подле него, что-то обсуждая, стояли незнакомый молодой мужчина и хозяйка дома. С ненавистью глядя незадачливому киллеру в глаза, она презрительно обронила:

– Игорюша, я всегда знала, что ты – мразь. Но никак не думала, что ты ТАКАЯ мразь!! Вот, Борис, познакомьтесь – наш шофер Игорь Угрудков. Я бы сказала точнее – Ублюдков.

– Капитан Сильченко, уголовный розыск! – Достав из кармана удостоверение, крепыш чуть наклонился и показал его задержанному.

– Твою ма-а-ать!.. – оскалив зубы, вместо ответа яростно выдавил Угрудков, колотя затылком об пол. – Ммм-м!! Да будь оно все проклято!! Все твари, все уроды, все суки!..

Судя по всему, у него началась истерика. Сильченко, коротко плеснув ему в лицо остатками воды из ковша, прервал это словоизвержение и строго спросил тоном, не допускающим пререканий:

– Ты здесь один или есть сообщники?

– Один… – уже совсем другим голосом буркнул задержанный, как видно, осознав, что его карта бита окончательно и бесповоротно.

Без особого усилия подняв его на ноги и посадив на стул, капитан сел напротив и задал следующий вопрос:

– Кто заказчик покушения? И по какой причине ты намеревался убить гражданку Мартыняхину?

– Заказчиков нет, убить решил сам, из личной неприязни, – принужденно изобразив кривую ухмылку, процедил сквозь зубы Угрудков. – Мне она нравилась, и я не раз подумывал, как бы Тоньку закадрить и пару раз с ней перепихнуться…

Залившись малиновой краской, Антонина шагнула к нему и с размаху влепила наглецу звонкую пощечину. Тот, скривив лицо и зажмурившись, замолчал, после чего продолжил:

– Ну, вот, а сегодня гляжу – к ней какой-то фраер подрулил. Ну, я и подумал: так не доставайся же ты никому! Взял пистолет и… Ну, остальное ты знаешь. Кстати, капитан! А в каком законе написано, что задержанных можно бить?

– А здесь никто никого и не бил. Гражданка Мартыняхина просто провела ладонью по твоей щеке в знак благодарности за услышанные от тебя комплименты. Разве не так? – невозмутимо поинтересовался Сильченко. – В общем, я так понял, ты говорить не хочешь… Но я догадываюсь, почему. Заказчик имеет на тебя убойный компромат, и ты смертельно боишься, что он его огласит. Я в курсе дела, что вместе со своим хозяином ты участвовал в оргиях, в ходе которых вы принуждали к интиму сотрудниц магазинов сети «Золотой дублон». Но это наверняка сущие «семечки» в сравнении с тем, что ты хотел бы скрыть. А что это может быть? А? Может быть, садистское насилие над малолеткой?

Стоявшая у непроницаемо-черного окна Антонина вдруг резко обернулась к ним и, ткнув указательным пальцем в сторону Угрудкова, торжествующе воскликнула:

– Точно! Это ж ты, урод, ту девочку искалечил. Ты, ты, ты! – Переведя взгляд на капитана, она пояснила: – Этой весной в поселке бесследно пропала двенадцатилетняя девочка, дочь горничной с улицы Приветливой. Ее два дня искали и нашли в глухой лесной чащобе без сознания, зверски изнасилованную и избитую. Врачи ее выходили, но она до сих пор не может сказать ни слова, у нее постоянно судороги, постоянно обмороки. Теперь я поняла, чья это работа! Это он ее искалечил!..

Отчего-то испугавшись, задержанный с позеленевшим лицом задергался на стуле и, перебивая ее, хрипло заорал:

– Что ты несешь? Совсем, что ль, охренела?! У меня алиби! Поняла? Пятницкий опер лично проверял!

– Алиби недолго и перепроверить… Да и тебя с тем опером не проблема пропустить через полиграф! – с «доброжелательностью» уссурийского тигра улыбнулся Сильченко. – Ну, так что, будем говорить или ломать комедию?..

…Завершая свой доклад, капитан отметил, что Угрудков в конце концов признался в том, что он и в самом деле виновен в похищении девочки и насилии над ней. А недели две назад с Игорем встретился какой-то человек, который объявил, что знает о том случае и теперь он должен выполнять все его распоряжения. А если попытается «рыпаться», в прокуратуру уйдут кадры видеосъемки, кем-то произведенной на месте преступления.

По приказу неизвестного Угрудков добавил Мартыняхину в вино какие-то капли, которые тот ему передал во время их встречи.

– А какой он из себя, тот человек? – поинтересовался Гуров. – Он не описал?

– Описал! – Сильченко удовлетворенно улыбнулся. – Морда очень характерная – найти и задержать труда не составит: лысый, уши оттопырены, в верхнем переднем резце врезан фиолетовый камешек. Думаю, в базе данных такой должен быть.

Сокрушенно вздохнув, Лев пояснил, что этого лысого по кличке Мочила ловить уже ни к чему – он теперь уже ни от кого никуда не убежит.

Как далее рассказал Борис, вчерашним утром Мочила-Толокошин Угрудкову позвонил снова. Они встретились в условленном месте, и лысый передал Игорю пистолет с глушителем и приказал убить Антонину Мартыняхину.

Объявив Борису благодарность, Гуров направился к себе, размышляя на ходу о том, что бандиты, с которыми ему довелось столкнуться в ходе этого расследования, на редкость осторожны и предусмотрительны. Но тот факт, что операм удалось не допустить задуманных ими убийств, наверняка группировку переполошил. Опера подобрались к ней очень близко, и Главари наверняка в любой момент могли удариться в бега.

Вскоре появился Станислав Крячко. Он поведал, что вчера до девятого часа промотался по Москве, разыскивая владельцев телефонных номеров из списка контактов Максимилиана Европкина. Но найти ему удалось всего двоих – оба мелкие антиквары, специализирующиеся на нумизматике. Еще два абонента, с которыми созванивался «черный археолог» Макс, оказались бомжами. В их квартирах уже давно проживали другие люди, а сами они исчезли, не оставив следа. Это означало, что у этих номеров новые хозяева, которые не хотели бы «засветиться» по своим звонкам. Поэтому Стас уже успел созвониться с Жаворонковым, чтобы тот вышел на сотовых операторов и с их помощью определил реальное местонахождение владельцев этих телефонов.

На предстоящий день опера решили в упор заняться поисками Лимашова, а в отношении Штуляка перейти от выжидательного наблюдения к активной разработке с использованием всех мыслимых вариантов воздействия. В частности, организации «случайного ДТП» при участии парней из служебного автопарка, иные из которых работали на уровне высококлассных каскадеров. Предполагалась и организация «воровского налета» на его квартиру, дабы попытаться найти хотя бы таким путем что-то компрометирующее, хоть какую-то «ниточку», которая позволила бы начать «раскручивать» этого темного дельца.

Понятное дело, в случае прокола они и сами рисковали «погореть», и очень здорово. Случись серьезный сбой – суда им не миновать. И уж тогда в лучшем случае с их плеч полетят одни лишь погоны. В худшем – их «лучшие друзья» могут настоять и на реальной отсидке…

Их разговор перебил чей-то звонок, пришедший на телефон Станислава. Как оказалось, звонил тот самый студент, «лейб-ветеринар» неформального клуба «Тузик». Он сообщил, что узнал адрес владельца волкособа. По его словам, тот проживал на Вербной, восемь. Номер квартиры парню узнать не удалось. Но студент уточнил, что тот каждое утро обязательно выгуливает своего питомца в соседнем скверике. Кличка волкособа – Демон. Один из членов клуба по секрету рассказал довольно жутковатую подробность из жизни волкособа и его хозяина. Года полтора назад владелец зверя несколько раз был замечен в компании одного горького пропойцы, работавшего санитаром в морге.

Для чего они встречались – осталось неизвестным. Но той же осенью санитара нашли на пустыре с вырванным горлом. Случившееся списали на то, что пьяница стал жертвой стаи одичавших собак. Однако знавшие о его контактах с Лимоном (как именовал хозяина волкособа член клуба, вроде бы отбывавший вместе с ним срок заключения) с этой версией не согласились. По их мнению (это обсуждалось шепотком и только в самом узком кругу), санитара убил Лимон при помощи Демона. Он специально готовил из своего зверя убийцу людей, для чего кормил его человеческой плотью, которую в морге ему добывал санитар. А убийство санитара стало одновременно и проверкой им своего живого оружия, и средством замести следы.

Поблагодарив парня за столь подробную (пусть и шокирующую) информацию, Крячко вопросительно воззрился на приятеля. Лев прекрасно слышал все сказанное по телефону от начала до конца, и поэтому пояснений ему не требовалось. Немного помолчав, он негромко отметил:

– Кстати, на зоне кличка Лимашова была Лимон – нашел в его деле. Странно! Занятно! Мне почему-то думалось, что хозяином волкособа мог быть Толокошин. Но, оказывается, в этой «теплой компашке» – упырь на упыре и садист на садисте. Значит, недооценил я возможных пределов низости не только Мочилы, но и Лимона. Она у них беспредельна. Ну, что ж… Будем знать, с кем придется иметь дело. В случае чего никакого резона чикаться с этим зверьем я не вижу.

– Солидарен! Ну, и что теперь? На Вербную? – поднимаясь со своего места и украдкой потягиваясь, спросил Станислав.

– Да, поехали. Только сначала надо будет заглянуть к Жаворонкову – вдруг сотовые компании что-нибудь прислали ему по нашим запросам?

Они быстро достали из шкафа и переоделись в свой дежурный охотничье-рыбацкий камуфляж, куда более удобный и подходящий для оперативного выезда, после чего зашли в информотдел. И, как оказалось, не зря. Буквально перед их приходом пришло сообщение оператора сотовой связи о том, что один из интересовавших оперов телефон, который до недавних пор был отключен, внезапно вновь заработал. Сигнал поступил откуда-то с пересечения улиц Вербной и Мостовой. Впрочем, очень скоро он снова был отключен. Похоже было на то, что его владелец, собиравшийся с кем-то поговорить, в последний момент почему-то вдруг передумал.

Заодно они просмотрели сообщения наружки от дома Штуляка, согласно которым означенный гражданин вчера во второй половине дня прибыл из какой-то поездки и, проследовав к себе домой, больше на улице не показывался. Телефоны его молчали уже около суток – Штуляк никому не звонил, и ничьих звонков ему не поступало. Предупредив Жаворонкова, чтобы тот оперативно передавал им любую информацию, касающуюся их расследования, они вышли из здания Главка. Вызвав из гаража «Ниву Шевроле», опера загрузились в салон и отправились на Вербную, восемь.

Гурову в тех местах бывать уже доводилось, и поэтому он подсказывал Константину, шоферу «Нивы», в общем-то, тоже неплохо знающему Москву, куда и где свернуть, чтобы быстрее и без стояния в пробках доехать до места назначения. Менее чем через полчаса они оказались в одном из новых микрорайонов, сплошь уставленном громадинами современных построек. Подрулив к восьмому дому на улице Вербной, опера окинули взглядом длинный ряд подъездов, заведомо понимая, что найти в этом громадном человеческом «муравейнике» конкретного субъекта «методом случайного тыка» – задача заведомо невыполнимая.

– И что будем делать? – насчитав двенадцать подъездов, огорченно вопросил Крячко.

– С часок понаблюдаем… – Лев пожал плечами. – А там видно будет. В случае чего здесь тоже поставим наружку. Нам, главное, хоть за что-то зацепиться бы! Хотя бы узнать, какой у него подъезд. Я уже не говорю про номер машины. Вон их сколько стоит! И какая из них его? А хрен его знает! Его машина гарантированно где-то здесь. Но оформлена она, скорее всего, на какого-нибудь троюродного свояка. Вот и попробуй к нему подкопаться хоть с какого-то бока!..

Минут через двадцать в кармане Гурова запиликал сотовый. Звонил лейтенант, дежуривший у дома Штуляка.

– Товарищ полковник, «объект» вышел из дома и явно собирается куда-то ехать, – заговорил он скороговоркой. – Какие будут распоряжения?

– Следовать за ним, куда бы он ни направился. Но только чтобы сам не засветился! Ясно? Если он заметит слежку, то запросто может уйти, как налим в тину. А нам нужно знать, куда и зачем он направляется.

– Понял! Приступаю к выполнению! – лихо выдал лейтенант, выключая связь.

– Что там такое? – заинтересовался Станислав.

– Началось непонятное оживление, – ответил Лев, сунув телефон в карман. – Штуляк куда-то намылился ехать. Чую, скоро и здесь что-то задвигается.

– О! Уже задвигалось! – хохотнул Крячко, указывая в сторону дома. – Вон из среднего подъезда мужик вышел с бородой. Не наш ли «клиент»? Что-то издалека не разгляжу… Похоже, нет! Вон мимо парковки попер куда-то за угол.

– А если там гаражи? А вдруг его машина в гараже припрятана? А? – Гуров вопросительно взглянул на приятеля.

– Точно! Я за ним! – выпрыгивая из кабины, бросил Стас и ускоренным шагом поспешил вслед за бородачом.

Свернув, как и тот, за угол, он увидел широкий портал подземной парковки с охраняемыми воротами. Бородач прошел мимо вахтера и исчез в недрах подземного вместилища автомобилей. Подойдя к вахтеру – пожилому мужчине в сером камуфляже и поздоровавшись, – Крячко заговорил доверительным тоном:

– Коллега, вы мне не поможете? Я работаю охранником в «Светлячке» – ну, это вот, продуктовый супермаркет на Вербной. Так вот… Вчера какой-то идиот на нашей парковке сдавал задом и помял, зараза, мою «ласточку». Да! Стукнул и смылся. А сегодня наш грузчик рассказал, что это некий Журавлев – у него борода, и свою машину он паркует здесь, у вас. У него ж вроде черный «Рено»?

– Не-е-ет! – Вахтер решительно помотал головой. – Что вы! Это совсем другой человек. Нет-нет! Это не он. У нас нет клиента по фамилии Журавлев. А этого клиента зовут Юрий Григорьевич Лимашов, у него белая «Мицубиси»… И к тому же! Он уже дня три никуда не выезжал.

Станислав изобразил огорченный вздох и растерянно всплеснул руками.

– Полный облом! Ну что за день такой?! Но все равно спасибо!

Кивнув на прощание, он зашагал обратно. Вернувшись, Крячко в нескольких словах передал свой разговор с вахтером.

– Так, значит, все-таки это Лимашов! – удовлетворенно констатировал Гуров. – Отлично! Тогда быстренько рулим влево, чтобы видеть ворота парковки и не проморгать, куда покатит «Мицубиси»!

Однако эта предосторожность оказалась излишней. Белый лимузин, выкатив из ворот паркинга, направился к дому восемь и остановился напротив среднего подъезда. Лимашов зашел в дом и вскоре снова вышел, ведя с собой на поводке крупного, мощного, волкоподобного пса.

– А барбоса-то зачем он берет с собой? – недоуменно пробормотал Станислав. – Похоже, этот обалдуй что-то задумал!

– Не исключено, поедет в ту же сторону, что и Штуляк. А это может означать, что, вполне возможно, намечается серьезная разборка. Возможно, даже и с чьим-то летальным исходом… – с оттенком сарказма произнес Лев, не отрывая взгляда от «Мицубиси».

Резко взяв с места, «японка» помчалась в сторону Вербной и, свернув вправо, покатила к перекрестку. Едва загорелся зеленый сигнал светофора, она свернула влево и по Мостовой помчалась в сторону МКАД. Запиликал телефон Гурова. Встревоженный голос лейтенанта доложил, что Штуляк, попетляв по разным улицам, внезапно куда-то исчез.

– …Товарищ полковник, я даже не знаю, как это могло случиться, – виновато повествовал он. – Вот прямо передо мной был, во двор свернул – и все! Нет его… Что делать-то теперь?

– Успокоиться… – с мягкой иронией, урезонивающе посоветовал Лев. – Езжай в «контору». Значит, он сумел тебя «вычислить». Ну а раз уж ты засветился, то теперь из игры тебе придется выйти. Хотя, может быть, это даже и к лучшему.

– По-почему? – растерянно спросил лейтенант.

– Ну, раз ему удалось уйти от наружки, он себя сейчас чувствует королем положения. Ну и на здоровье! Это нам на руку. Отдыхай!

– Спасибо, товарищ полковник! – с воодушевлением поблагодарил тот, отключая связь.

– Вот поэтому салаги к тебе и рвутся в стажеры – ты для них прямо как папа родной! – ухмыльнулся Крячко. – Нет, я бы его сейчас за то, что прошляпил «клиента», взгрел бы на всю катушку!

– Себя вспомни! – сделав упор на «себя», посоветовал Гуров, на что Стас ответил ностальгически-саркастичным смехом – да уж, было дело, почудил!..

А «Мицубиси», как видно, тоже опасаясь слежки, начала выписывать круги и петли по городским кварталам. Но прапорщик Костя свое дело знал более чем хорошо. Как ни хитрила «японка», «Нива Шевроле» продолжала неотрывно следовать за ней, держась на достаточном отдалении, чтобы оставаться незамеченной. Вскоре обе машины покатили по Кольцевой. Молча наблюдая за маневрами «Мицубиси», Лев негромко обронил:

– Сто против одного, что с МКАД он свернет в сторону Пятницкого. Даже более того, могу предположить, что конечная точка его маршрута – Лешакино.

– А я тоже берусь предположить, что Штуляк в ту сторону едет уже сейчас и будет на месте даже раньше, чем мы! – с оттенком утрированного бахвальства объявил Станислав.

– Верно… И, скорее всего, они еще утром договорились там встретиться, – тут же добавил Гуров.

Это мнение Стаса несколько удивило:

– Но «слухачи»-то никаких звонков Штуляка не зафиксировали – ни входящих, ни исходящих!

Гуров в ответ иронично рассмеялся.

– Наивный албанский парень! На его официально зарегистрированные номера не пришли. Да! Но ведь у него могут быть и номера, оформленные на других людей. Верно? Я теперь понял, для чего абонент «икс» включил и тут же выключил свой телефон с известным нам номером. Скорее всего, это был Лимашов. Он с него на другой телефон по блютусу сбрасывал неизвестный нам номер Штуляка. И уже потом только позвонил.

– А, блин! – Крячко с размаху ударил себя кулаком по коленке. – Точно! О, премудрые твари! Но тогда, получается, они будут действовать заодно? И что у них может быть в планах?

Усмехнувшись, Лев покосился в его сторону.

– Скорее всего, загрузиться драгоценностями и дать куда-нибудь деру. Я вот о чем сейчас подумал… А что, если Резенцов сумел найти вход в подземелье? Он сказал об этом Максу, считая его своим другом, а тот, видимо, решил сыграть свою, личную «партию». Произошла утечка информации, об этом узнали бандиты. При посредстве Европкина Виталия заманили в лес, где заставили парня выложить им точное местонахождение входа в туннель. А потом убрали и его, и предавшего его Макса.

– Нормальный ход мысли! – согласился Станислав. – О! Гляди-ка! Лимашов повернул на Пятницкое.

«Нива Шевроле», маскируясь за большим автофургоном, на перекрестке свернула вслед за «Мицубиси».

– Я чувствовал, что сегодня что-то должно случиться! – нахмурившись, резюмировал Гуров. – День будет очень трудный. Надеюсь, все хорошо закончится…

Крячко вопросительно взглянул на приятеля.

– Хм-м-м… Что-то мне это не нравится! – произнес он со значением в голосе. – Ну-ка, ну-ка, что там у тебя за предвидение… Считаешь, будет серьезная стычка?

– Стас! – Лев укоризненно рассмеялся. – Я тебе – что, экстрасенс какой-нибудь, что ли? У меня просто – ощущение угрозы. Ничего, на месте разберемся, что там за хрень. Или, считаешь, надо повернуть назад?

Придав себе бесшабашный, ухарский вид, Стас вскинул руки перед собой.

– Ну-у, с чего бы вдруг? Вперед и только – вперед! Кстати, ту мою обойму взял с собой?

Сразу же поняв, о чем идет речь, Гуров молча похлопал ладонью по левой подмышке, на что Крячко отреагировал удовлетворенно:

– Ну-ну!..

Они мчались следом за «Мицубиси», оставляя за собой километры и километры пути. Вот уже и Пятницкое осталось позади… Одна за другой справа и слева промелькнули огорожанившиеся деревни. Наконец, увидев впереди знакомые ландшафты, Лев объявил:

– Ну, вот оно и Лешакино. Костя, сейчас убавь немножко ходу, чтобы Лимашов нас не «срисовал». А потом рули левее деревни, и когда начнется березняк, свернем влево. Пройдем через сосны и будем на месте.

Минут через десять они и в самом деле оказались в белоствольном березовом царстве, над которым чуть мрачновато высился старый сосновый бор. Выписывая зигзаги по лесному проселку, Костя неожиданно передернул плечами.

– Ёшкин кот! Да тут и в самом деле какая-то чертовщина! – не отрывая взгляда от дороги, неожиданно признался он. – Такое ощущение, как будто по кладбищу едем. Ух, какой здоровущий ворон полетел!

– Да, тут они все такие… – невозмутимо пояснил Лев, проследив взглядом за полетом старого крупного ворона, кружащегося над березовой рощей. – Видимо, эти двое его спугнули. Поди, уже вовсю рыщут в поисках лаза…

– Слушай, но если Штуляк – прямой потомок графа и если тот перед смертью своему сыну поведал про клад, то этот-то тип и сам должен бы знать в деталях, где находятся сокровища и как их найти, – с сомнением в голосе предположил Станислав.

– О чем ты! – Гуров покачал головой. – Сын, внук… Это ведь все только предположения, версии, основанные на лешакинских преданиях. Кто мог слышать, что именно граф сказал чекисту? И говорил ли он ему хоть что-нибудь? А-а-а… То-то же! Костя, здесь паркуйся, а мы до руин дойдем своим ходом, – распорядился он, указав на крохотную лужайку рядом с дорогой.

Он достал из своего «дежурного» кейса малогабаритный, но мощный светодиодный фонарик и вышел из машины.

– Это чтобы спускаться в подземелье? – тоже выйдя, поинтересовался Крячко.

Ответив кивком, Лев упреждающе вскинул руку – здесь разговорам места уже не было. Под раскидистыми кронами сосен было тихо, лишь где-то вверху ветер посвистывал в густой хвое да иногда слышались крики птиц. Опера ускоренным шагом направились в сторону руин графской усадьбы, вслушиваясь в каждый шорох. Подойдя к открытому пространству графского пепелища, они осторожно выглянули из-за деревьев.

Метрах в сорока от себя, рядом с поросшей высоким бурьяном грудой мусора из обломков кирпича, земли и обгорелой штукатурки, они увидели стоящих рядом белую «Мицубиси» и синий полноприводный «Форд». Людей рядом с этими авто заметно не было.

– Как думаешь, они уже в подземелье? – шепотом спросил Стас, отодвигая ветку и внимательно осматривая пространство, поросшее высокой травой, молодыми березками и осинками.

– Похоже, да, – чуть слышно ответил Гуров, доставая из кобуры пистолет и снимая его с предохранителя. – Меня сейчас больше интересует, где в данный момент может находиться их зверь – здесь, чтобы охранять вход, или там, с ними? Мне почему-то думается, что он здесь.

– Почему? – Крячко недоуменно наморщил лоб.

– Спустившись вниз, они становятся уязвимы. Любой может перекрыть им дорогу наверх и этим самым диктовать свои условия. И вот чтобы этого не произошло, я бы на их месте именно такого «цербера» и оставил бы у входа, – пояснил Лев, продолжая наблюдать за территорией бывшей усадьбы. – Ладно, идем к машинам. Как говорится, бог не выдаст, свинья… вернее, волкособ не съест.

Тоже приготовив свой пистолет, Станислав двинулся следом за Гуровым, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы в случае чего не прозевать нападение сзади. Но кругом все было тихо. Опера подошли к машинам и снова огляделись. Никто и ничто не нарушало покоя. Лишь где-то на верхушке сосны хрипло, с ленцой каркал ворон.

Лев осмотрел прилегающее к ним пространство и по едва заметным признакам догадался, куда именно могли направиться Штуляк и Лимашов – следы вели к тому месту, где находился вход в подвал. Движением пальца позвав Стаса за собой, он почти бесшумно зашагал по высокой траве. Обогнув еще одну поросшую бурьяном кучу мусора, он остановился над замусоренными, поросшими травой ступеньками, ведущими к подвальному входу. Прямоугольный проем в фундаменте, как и прежде, чернел мрачноватым сумраком, в котором просматривались груды мусора, закрывающие путь в глубь подвала.

Но не это привлекло внимание Гурова. Его буквально ошеломила откинутая вбок толстая каменная плита, лежавшая между нижним краем лестницы и порогом входа в подвал. В поисках сокровищ по ней ступали сотни ног соискателей кладов. И, по сути, никто из алчущих золота даже не догадывался, что на самом деле вход – вот он, только нагнись! Впрочем, две стальные пластины с проушинами, торчащие из торца плиты, свидетельствовали о том, что не так-то тут все просто. Где-то есть скрытый от глаз механизм запора, который ее надежно удерживал, не позволяя случайному человеку обнаружить то, что доступно было лишь каким-то избранным.

Сорокасантиметровой толщины плита была не шире полуметра, а в длину имела сантиметров около девяноста. Будучи поднятой, она открыла непроницаемо-черный прямоугольник лаза, ведущего в недра земли. Как можно было понять с первого взгляда, лаз вел в достаточно просторный колодец, уходящий куда-то вниз. Лев шагнул на ступеньку, где уже имелись только что кем-то оставленные следы обуви, чтобы, спустившись к самому лазу, посветить вниз. Но в этот момент позади него раздался сдавленный вскрик Станислава:

– Твою…

И тут же, сливаясь в один, раздались три выстрела из пистолета, заглушившие его последние слова. В долю секунды обернувшись назад, Гуров вскинул свой «стриж», но все уже было кончено. На его глазах, издав короткий взвой, словно подрубленный, на землю рухнул крупный серый с рыжеватым отливом зверь. Оскаленная пасть хищника была оснащена клыками, способными перехватить руку даже взрослого мужчины.

Насколько это можно было понять из происшедшего, Демон и в самом деле был оставлен Лимашовым для охраны входа в подвал. Не лишенный соображения зверь прятался в засаде, чтобы напасть, выбрав наиболее удобный момент. Но его хозяин, а тем более он сам едва ли могли предполагать, что кто-то сможет метко стрелять даже в спешке, даже по внезапно появившемуся объекту для ведения прицельного огня…

Не проронив ни слова, Лев молча показал приятелю поднятый вверх большой палец – молодец, отменная стрельба, после чего взмахом руки позвал его к себе и указал пальцем вниз. Они вместе спустились к лазу, и когда Гуров посветил внутрь колодца, выложенного толстым, старинным кирпичом, стало видно, что его глубина около трех метров при просвете метр на полтора. До самого дна из стены торчали толстые железные скобы.

Вопросительно взглянув на Стаса, Лев на одном лишь дыхании спросил:

– Ну что, спускаемся?

Тот молча кивнул, ответив гримасой, которую можно было понять: «А куда еще нам деваться-то?» Заметив торчащий из земли конец толстой железной проволоки, Гуров продел ее через проушину запорной пластины плиты и несколько раз перекрутил вокруг самой себя, чтобы на совесть закрепить каменную крышку лаза – мало ли чего случится? Сунув пистолет в карман куртки, он начал спуск вниз, погрузившись в сырую, затхлую атмосферу подземелья. Подсвечивая себе фонариком, переведенным на режим минимального свечения, он быстро достиг дна и огляделся по сторонам. Напротив лестницы в стене колодца он увидел прямоугольный, в рост человека проем, который был входом в коридор, под наклоном уходящий вниз.

Спустившийся следом Стас заглянул внутрь коридора и, недоуменно хмыкнув, шепотом поинтересовался:

– Интересно, куда он ведет? Идем, блин, как два Орфея в Аид за Эвридикой…

– Ух ты! – Гуров подивился эрудированности своего приятеля. – Силен! Где-то вычитал?

– По телику передача была…

Они продолжили путь, ступая по выложенным из кирпича ступенькам, покрытым сырым сероватым налетом вездесущей плесени, на которой хорошо были заметны следы двух человек, только что спускавшихся вниз. Лишь достигнув примерно десятиметровой глубины, опера оказались в просторной камере с высоким сводчатым потолком, из которой в разные стороны уходило три туннеля метровой ширины, потолок которых тоже выгибался вверх полукруглым сводом.

Судя по следам, оставленным на полу, Лимашов и Штуляк свернули вправо. Все так же осторожно подсвечивая себе фонариком, опера направились в правый туннель, прекрасно сознавая, что в нем они лишены какой бы то ни было защиты. Если их, образно говоря, «оппоненты» вдруг надумают открыть огонь на поражение, то в этом узковатом подземном коридоре они окажутся в роли идеальных мишеней.

Метров через пятнадцать приятели увидели перед собой глухую стену, вправо и влево от которой уходили два точно таких же коридора. Здесь витал застарелый запах могильного склепа. Судя по следам, Лимашов и Штуляк свернули влево. Любопытства ради Гуров прибавил яркости и направил луч фонаря в правый ход. Как оказалось, этот коридор был довольно коротким – всего метра три, а дальше простирался каземат метра на три-четыре длиной и шириной. Но вот то, что находилось в нем, не могло не шокировать даже ко всему привычных людей. Как разглядели опера, каземат был заполнен множеством человеческих скелетов в полуистлевшей одежде, которые в беспорядке лежали на полу.

– Твою дивизию!.. – ошеломленно прошептал Стас, глядя на груду останков.

– Похоже, это мастера, которые строили туннели. Граф их отравил, чтобы сохранить в тайне систему ходов… – чуть слышно пояснил Лев, снова убавляя яркость луча.

Они свернули влево, но метра через три ход опять разделился. На сей раз следы Штуляка и Лимашова уходили вправо. Этот коридор длился примерно метров двадцать. Его длину Гуров определил «навскидку», заметив в отдалении свет чьего-то фонаря, который выбивался из бокового штрека. Стали доноситься и отзвуки двух мужских голосов. Теперь опера крались чуть ли не на цыпочках.

Пройдя большую половину этого отрезка туннеля, Гуров увидел уходящие вправо и влево ответвления. Он посветил в оба хода, но конца этих штреков видно не было. Они тянулись словно в никуда. Видимо, Замолотский-старший строил свои подземелья по типу лабиринта в расчете на то, что всякий, дерзнувший сюда войти для поиска сокровищ, обратной дороги найти уже не сможет.

Лев вслушался в разговор, который доносился уже достаточно явственно – в отличие от них самих те двое общались громко, не таясь. После недолгой паузы, заполненной непонятным хрустом, щелчками, громким, натужным сопением, хриплый баритон авторитетно определил, перемежая свои комментарии непечатными эпитетами:

– Да этот сундучару … только «болгаркой» и возьмешь! Замки-то … такие, что хрен отмычкой их откроешь…

Как видно, испытывая раздражение от того, что до сокровищ с ходу им добраться не удалось, хрипатый разразился целым потоком самых отборных бранных выражений.

– Э! Ты чего?! Тут лучше не выражаться! – испуганно зачастил сипловатый тенор. – Место особое, глубинное! Мы в нутре земном…

Как бы подтверждая его слова, откуда-то снизу, из неведомой глубины, сквозь выстланный кирпичом пол, донесся приглушенный грохот, сопровождаемый едва ощутимой вибрацией.

– Слышал? – испуганно спросил сиплый. – Сердится! Не накликай! Слышь, Лимон, что-то мне чудится, будто не одни мы тут! Точно, точно! Вроде в штольне кто-то дышит…

Стремительно шагнув влево, в боковой ход, Гуров рывком втащил туда и Станислава.

– Слушай, Мухомор, ты вообще за каким хреном сюда притащился? – презрительно процедил баритон. – Труса праздновать?! Ну, и кто тут может быть? Сам вон позырь!

Центральный ход тут же осветил яркий луч фонаря.

– Ну, видишь чего-нибудь? – не унимался Лимон. – Кто сюда может пробраться, если вход сторожит мой Демон? Он любого, даже при «пушке», возьмет как щегла дешевого – сам его натаскивал… Давай лучше думать, как эти гребаные сундуки открыть! Может, ключи тут где-нибудь по захоронкам спрятаны? Давай пошарим, не с пустыми же руками вылазить наверх!..

– Ну, давай пошарим… – с явной неохотой согласился Мухомор, он же, как поняли опера, Штуляк.

– Лева, а что это был за грохот? Что за ерунда? – чуть слышно спросил Станислав.

– Видимо, здесь очень близко большие карстовые пустоты. Они обрушиваются, вот и громыхает… – так же, на одном дыхании, пояснил Гуров. – Слушай, эти деятели в каземате ищут ключи – очень удачный момент для захвата. Сейчас можем взять их без возни и без проблем. Ну что, приступаем?

– Да! Вперед! – выдохнул Стас, выходя из штрека в туннель.

В этот момент послышался ликующий голос Лимона:

– Ого! Нашел какую-то цепочку! В кирпич вделана. Вот тут и ключи! А ну-ка! Р-раз!..

То, что произошло вслед за этим, было похоже на кадр из фильма ужасов. Внезапно раздался какой-то громкий треск и грохот, сопровождаемый душераздирающим воплем обоих соискателей драгоценностей. Пол и стены туннеля мелко задрожали, в воздух взметнулось облако пыли, от которой защипало в носу.

Поспешно включив фонарь на полную яркость и посветив в том направлении, откуда только что доносились голоса, Гуров увидел, что на месте кирпичного пола в конце этого подземного коридора зияет беспросветная, черная бездна. Вместе с полом в провал ухнула даже часть стены. На месте каземата, где Лимон с Мухомором пытались открыть сундуки с сокровищами, зияла сплошная бездонная пустота.

В долю секунды оценив всю степень риска, Лев резко толкнул Стаса в плечо и скомандовал:

– Быстро отсюда! Живо!

Приятели ринулись назад, метнувшись в левый боковой ход, потом – вправо… В этот момент сзади снова раздался протяжный грохот, сопровождаемый дрожью пола и стен. Судя по всему, из той части подземелья они ушли как нельзя вовремя – по всей видимости, пол рухнул и там. Но это было только началом выпавших им испытаний.

Едва опера миновали каземат с человеческими останками, со стороны центральной камеры внезапно раздался стремительно нарастающий шум и журчание воды. Неся с собой запах тины, навстречу им в туннель ворвалась мощная волна, которая едва не сбила их с ног. Держась за руки и упираясь в стены, Лев и Станислав с трудом продвигались вперед. Каждый метр пути давался им ценой огромных усилий. А вода все прибывала и прибывала…

В какой-то миг, поддерживая пошатнувшегося Стаса, Гуров выронил фонарик, и его тут же унесло бешеным потоком воды. Они оказались в полной темноте. Вода, журча и булькая, неуклонно поднималась все выше и выше. А туннелю, казалось, не было конца. И когда уровень воды поднялся уже почти до плеч, а ее скорость чуточку убавилась, они наконец-то смогли выбраться в самый первый каземат, откуда начинались туннели, откуда шла лестница наверх – к небу, к солнцу, к легкому, свежему ветерку. Сюда, хотя бы очень слабо, через открытый люк сверху достигал рассеянный свет.

Почти на ощупь найдя ступеньки лестницы, тяжело дыша и спотыкаясь, приятели наконец-то вырвались из водоворота, непрерывно пополняемого потоком, который вырывался из левого туннеля, по всей видимости, тянувшегося к озеру Камыши. Пошатываясь от изнеможения, донельзя измученные опера наконец-то поднялись к колодцу. Стоя на его дне, они с полминуты приходили в себя, собираясь с духом и силами. Первым взбираться Лев приказал Стасу. Тот на мгновение замешкался, как видно, обуреваемый самолюбием (а почему это не ты первый?!). Но при виде воды, уже поднявшейся к верхней ступеньке наклонной штольни, немедленно взялся руками за скобы и проворно начал подниматься к люку. Почти сразу же следом за ним выбрался и Гуров.

Насквозь мокрые, они сидели на подвальной лестнице, обдуваемые прохладным ветерком, милее которого, казалось им сейчас, нет ничего на свете. Поглядывая в люк, через который было видно, как постепенно, все выше и выше, поднималась отблескивающая, кружащаяся поверхность воды, они, смеясь, обсуждали перипетии своего бегства из подземелья.

– Ну, юноши, попытали судьбу? – неожиданно откуда-то сверху раздался уже знакомый Гурову голос.

– А-а, это вы, Мирогор! Здравствуйте! – поздоровался он, оглянувшись назад.

Волхв стоял невдалеке, опираясь о свой посох. Ветерок трепал его одежду и чуть тронутые сединой волосы.

– Добрый день! – Стас устало помахал старику рукой.

– И вам здравствовать, юноши! Очень рад видеть вас живыми. Ваше счастье, что к золоту пристрастия не питали. А то оно и вас бы с собой забрало… – Мирогор внушительно покачал головой.

– А что там вообще случилось-то? – Крячко перевел вопросительный взгляд с Гурова на волхва. – Я так понял, произошла какая-то масштабная подземная катастрофа? О, Лева, глянь! У меня нет левой туфли, а у тебя правой… – неожиданно отметил он.

Взглянув на свои ноги, Гуров только теперь осознал, что они и в самом деле оба наполовину босые. Не выдержав, он громко фыркнул, и они со Стасом разразились громким смехом.

– Ну и ну-у!.. – вставая, Лев огляделся по сторонам. – Ой, а жить-то как хорошо! Пусть и без одной туфли. А вот тем двоим криминальным кладоискателям не повезло. Жуть как не повезло!.. Как мы поняли из их разговора, они искали ключ от сундуков с драгоценностями. Ну и, не подумавши, дернули за какую-то цепочку. И – все! Сразу же улетели в тартарары. И тут же следом все начало рушиться. А потом еще и вода хлынула в туннели. Видимо, это была специально сработанная ловушка… Вы как думаете? – Он вопросительно мотнул головой Мирогору.

– Все было именно так, – задумчиво согласился волхв. – Правильно ты догадался и насчет ловушки. Старый граф, одержимый демонами зла, больше всего на свете боялся, что после его смерти кто-то другой возьмет себе золото, спрятанное в подземелье. Поэтому он и устроил такую «мышеловку», в которой вместо сыра находились его богатства. Он даже родному сыну не открыл всех тайн своего подземелья. Он рассчитывал, что тот, кто придет за золотом, станет жертвой, фактически принесенной им Чернобогу. Но он никак не мог подумать, что своей уловкой принесет в жертву обоих своих праправнуков.

– Как? Разве и Лимашов – тоже его потомок? – Услышанное Гурова удивило чрезвычайно.

– Замолотский-младший, имевший самые дурные и мерзкие наклонности, оставил после себя двоих детей, зачатых не в любви, а насильственно, в горести и муках жертв его похоти. Одного сына от него родила его бывшая горничная. Другого – крестьянка, которой он насильно овладел в поле. Тайком родив ребенка, она подбросила его богатому бездетному крестьянину в соседней деревне. Эти двое, которых только что поглотила бездна, – последние из рода Замолотских. Небо долго терпит человеческую злобу, давая возможность каждому осознать свое падение и отречься от греха. Но если этого не происходит, оно карает…

Слушая его, Крячко заглянул в люк и с некоторым удивлением констатировал:

– Глядите-ка! А вода-то больше не поднимается. Я уж думал, дойдет до самого верха.

– Выше уровня пруда ей никак не подняться… – резонно заметил Мирогор. – В школе, наверное, учил закон Паскаля для сообщающихся сосудов?

Это прозвучало настолько неожиданно, что опера вновь разразились смехом – что могло быть занимательнее ведического волхва, упоминающего про законы физики из школьной программы?!

– Ваша реакция мне понятна, – с оттенком доброжелательности откликнулся Мирогор. – Но в том, что я сказал, – ничего удивительного. Одной ногой я стою в этом мире, который меня родил и взрастил, а другой – в том, который уже ушел. Однако мне пора. На прощание посоветую на это место в ближайшее время не приходить. Угнездившиеся здесь черные силы жаждут еще крови. И они ее получат. А мне не хотелось бы, чтобы их жертвой стали вы. Прощайте!

Волхв зашагал прочь, вскоре скрывшись за стеной деревьев.

– О блин! – Глядя ему вслед, Станислав потер темя кончиками пальцев. – Про что он там толковал-то? Что нам отсюда надо сваливать, и чем быстрее, тем лучше?

– Скорее всего, да… – Лев взглянул на труп волкособа, над которым кружилась стайка крупных, отблескивающих полированной зеленью мух, а невдалеке, на дереве, кося оком на убитого зверя, хрипловато подкаркивал ворон. – Отбываем! Нам тут больше делать нечего. Дело придется закрыть за отсутствием подозреваемых, которые погибли, по сути, в нашем присутствии. Животину, конечно, жалковато. Но… Не повезло зверю – он попал в руки упыря, который вырастил его людоедом. Все! Уходим!

Осторожно ступая разутыми ногами по высокой траве, в которой могли таиться самые разные «сюрпризы» – от шиповатых веток боярышника до ржавых гвоздей и осколков стекла, – опера направились к машине. Садясь в «Ниву», Гуров достал из кармана свой телефон. Но гаджет, побывавший в воде, работать настроен не был. Пришлось воспользоваться телефоном Кости.

Лев по памяти набрал номер телефона лешакинского старосты и после пары гудков услышал голос Крупного. Не углубляясь в подробности, он уведомил главу поселения о том, что в ближайшие дни на территорию бывшего графского имения жителям Лешакина лучше не заходить, поскольку не исключена вероятность серьезных ЧП всевозможного свойства. Например, внезапные провалы грунта и тому подобное.

– …Мы сегодня сами, в ходе сыскных мероприятий, едва не попали в очень нехороший переплет… – пояснил Гуров. – Так что имейте это в виду.

Поблагодарив за предупреждение, Крупный пообещал поставить население в известность.

– И еще. Передайте родным Виталия Резенцова, что зверь, который загрыз парня, сегодня был застрелен нашим сотрудником, а его хозяин, который и натравил своего пса, утонул в провале, – добавил Лев напоследок.

Это известие вызвало весьма бурную реакцию его собеседника.

– Что вы говорите?! – очень обрадовался тот. – Ай, спасибо, Лев Иванович! От всего нашего села – огромнейшая вам благодарность. Вы даже не представляете, какое это будет облегчение людям – узнать о том, что справедливость все-таки восторжествовала! Прямо сейчас пойду к Резенцовым. Спасибо, Лев Иванович, спасибо!..

Вернув телефон, Гуров досадливо констатировал:

– Это единственный положительный результат нашей сегодняшней поездки. В остальном, хоть мы и выбрались из этого лабиринта живыми, – провал. Во всех смыслах полнейший провал.

– Да будет тебе! – Крячко изобразил залихватски-пренебрежительную гримасу. – Чем ты недоволен? Ну да, наши сегодняшние «подопечные» не сядут на скамью подсудимых, и судья не объявит им свой «суровый» вердикт: десять лет условно! Это ли так важно? Они наказаны самой судьбой, а она судья неподкупная. Ей плевать на всякие там связи, блат, «смягчающие обстоятельства». Она рубит сплеча, и правильно делает.

– Ладно! Война, как говорится, план покажет. Вот домой как добираться разутым? Это будет смешно: полковник из Главка шлепает домой в одной туфле. Слушай… А давай-ка я тебе отдам свою? Хоть ты будешь полностью обут.

– А если я тебе отдам? – поспешил явить великодушие и Станислав.

– У меня нога на размер больше. Большую туфлю надеть легче, чем меньшую. Согласен? – усмехнулся Гуров.

– Логика железная… – Крячко развел одними лишь кистями рук. – Но! Туфли-то у нас различаются не только размером, но и фасоном, а самое главное – цветом. Это уж точно будет смешно: идет полковник Главка, одна туфля – черная, другая – коричневая. Что о нас подумают? – под общий смех заключил он.

…Через пару часов уже переодетые и переобутые приятели входили в кабинет генерала Орлова. Тот, уже будучи наслышанным о случившемся в Лешакине, сидел за столом величественный и сдержанно-молчаливый. Ответив на приветствие, он «с места в галоп» задал свой, наверное, самый главный, самый выстраданный за эти часы вопрос:

– Вас какого черта понесло в эти гребаные подземелья?! Что, в жопе детство еще не переиграло, тянет найти на нее приключения? А? Чего молчите?

– Ждем, когда дашь возможность вставить хотя бы слово… – положив ногу на ногу и покачивая носком новенькой туфли, невозмутимо парировал Гуров. – Я уже могу говорить? Ну, спасибо! В общем, как тебе объяснить? Ну да, и это тоже имело место быть – детство и в самом деле еще не переиграло. Это верно. Хотя прежде всего хотелось, как и подобает уважающим себя операм, задержать обоих этих, на данный момент, покойничков с поличным. Ну, согласись, много ли в практике наших коллег таких вот необычных задержаний? Банальщина – она ведь тоже надоедает. Вот ты… О чем на пенсии будешь писать мемуары? Только о том, как подписывал приказы и распоряжения?..

Слушая его, Орлов сердито фыркнул и всплеснул руками.

– Ну, точно, блин! Как есть – детский сад на прогулке. Ишь ты: мемуа-а-ры!.. – Петр говорил сердитым тоном, однако слово «мемуары» прозвучало уже с оттенком некоторой зависти. – Этим делом, конечно, легче заниматься вам. Куда только не ездили, к тому же то «на халяву», то за казенный счет. В Сибири, на Урале были, на Курилах были, на Кавказе тоже были… А по заграницам сколько мотались? В Европе, в Мексике уже были, по Атлантике поплавали… Вам-то самим отчего ж не писать мемуары? А тут, ёшкин кот, целыми днями воюешь с бумагами да шишки ловишь!..

– Вперемешку с орденами! – удачно вставив остроту, хохотнул Станислав. – Будет тебе, Петро, на свою генеральскую судьбу жалобиться. В чужих руках всегда что-то толще…

– О! И этот тоже пошел в контратаку! – Сокрушенно вздыхая, Орлов отмахнулся. – Ладно уж, поделитесь своими впечатлениями, расскажите, чего там видели?

Повествование приятелей он слушал как увлекательный приключенческий детектив, подперев голову кулаком, лишь иногда вставляя междометия. На изложенную Гуровым ситуацию с атакой волкособа Демона, которую вовремя прервали точные выстрелы Станислава, он отреагировал удивленным «хм-м-м!..». Поразило его и описание каземата-склепа с множеством человеческих останков, что он озвучил потрясенным «о-о-о!..». Ну а в ходе повествования про то, как в бездну обрушился пол туннелей, а потом подземелье затопило потоками воды, он издал не менее дюжины напряженных вздохов, преисполненных сопереживанием. Упоминание о волхве Мирогоре вызвало у него на лице задумчиво-философичную мину.

– …Но я, мужики, так и не понял: а что же это за хрень там такая произошла – почему все куда-то вдруг начало проваливаться? И куда именно? – Генерал недоуменно пожал плечами.

– Следует думать, ловушки были заготовлены заранее, еще в период строительства подземелий… – Лев говорил, положив на коленку руки со сцепленными пальцами. – Замолотский-старший, судя по всему, страдал патологической жадностью. Я бы это назвал «синдромом Кощея Бессмертного»… Ну, помнишь же, как у Пушкина: там царь Кощей над златом чахнет? Вот и этот ради золота был готов на все. Абы оно лежало, пусть даже и мертвым грузом, и его никто не трогал. И, видимо, приглашенные им мастера сработали некий механизм из скрытых под полом противовесов и балансиров, который приводился в действие, скорее всего, несколькими вариантами пуска.

– Думаешь, их было несколько? – уточнил Крячко.

– Уверен! Цепь, за которую потянул Лимашов, была частным случаем «спускового крючка». Все ли за нее будут дергать? А ловушка должна была сработать в ста случаях из ста. Поэтому запустить механизм могло, например, поднятие крышки любого из сундуков.

– А сколько их там было? Ну, сундуков? – забыв про свои недавние нотации, спросил его Петр со жгучим любопытством в голосе и огоньком в глазах.

– Интересный вопрос! А как бы мы могли их сосчитать? – Гуров рассмеялся и развел руками. – Зайти туда мы, к счастью, не успели. Казематы там примерно все одинаковые – три на три… Если исходить из этих размеров, то сундуков там могло быть штуки три-четыре. К тому же надо иметь в виду, что в одном месте все свои сокровища Замолотский, скорее всего, не хранил.

– Я-а-а-сно… Ну а откуда туда пошла вода? Если из пруда, то каким образом? Вы же были не под прудом, а в другом конце подземелья! – совсем не по-генеральски продолжал любопытствовать Орлов.

– Вода была из пруда – явно не родниковая… – подтвердил Станислав. – Такой от нее тиной несло! Даже все могильные запахи перебило в момент. Тьфу!..

Кивком подтвердив его слова, Лев продолжил:

– Скорее всего, под полом поперечного туннеля была проложена длинная цепь, на одном конце которой имелся огромный груз, а другим она шла к рычагу шлюза. В момент срабатывания механизма ловушки груз рухнул вниз, потянул цепь, и шлюз открылся. Я не знаю, догадывался об этом Замолотский или нет, но под той территорией, где стоял его дом, скрыты большие карстовые пустоты.

– Это и понятно! В те времена таких приборов не было, которые могли бы прозондировать землю на большую глубину… – Петр пожал плечами.

– Зато тогда были лозоходцы! – Крячко выставил перед собой руки, сжатые в кулаки. – Они находили воду, руду… Да все, что угодно!

Сказанное им выглядело несколько пафосно, из-за чего Орлов невольно рассмеялся, а Гуров с ироничным сожалением развел руками.

– Ну, видимо, Замолотский об этом не знал… – сокрушенно вздохнул он. – А то бы пригласил… Так вот! Когда мы уже готовились брать этих двух «кладоискателей», снизу, с большой глубины, донесся сильный грохот. Видимо, произошел обвал породы. И поэтому когда в каземате пол рухнул, Штуляк и Лимашов упали, я так думаю, не на дно когда-то заготовленной ямы-ловушки, а в образовавшуюся под ней карстовую пещеру. Да и вообще, мне так показалось, что под полом подземелья уже давно осыпалась несущая порода. Когда мы рванули назад, под ногами бухало такое эхо, как будто из пустой бочки доносилось.

Петр с миной озадаченности побарабанил пальцами по столу.

– Тогда, выходит, в эти карстовые пустоты может рухнуть и все остальное? Тьфу, японский городовой! А я уж надеялся, что хотя бы часть сокровищ достать все же удастся…

Гуров и Крячко удивленно воззрились на своего начальника-приятеля.

– Откуда? Из подземелья?! – вопросил Станислав, поднимая руку, чтобы покрутить пальцем у виска, но в последний миг передумал и почесал кончик уха. – Ну, ты мечтатель! Там до затопления-то найти их и вытащить наверх – было проблемищей. А сейчас там вообще ловить уже нечего. Штреки или рухнут, или их затянет прудовым илом. Про сокровища забудь! И вообще я даже не представляю водолаза-идиота, который полез бы в эти лабиринты, заведомо зная, что его в любой момент может там придавить, и его уже никто не спасет.

– В общем, Петро, дело будем закрывать. Главных подозреваемых в этом мире уже нет. Им теперь светит суд только небесный. Есть единственный, причастный к этой истории, – Угрудков. И то он будет отвечать по совокупности – за насилие над малолеткой и покушение на убийство Антонины. Реальных доказательств его вины в смерти Мартыняхина у нас нет. Финиш!

– Ладно… Что уж есть – то и есть! – с минорным оптимизмом отметил Петр. – У меня, кстати, тоже кое-какие позитивы нарисовались. Мой «лучший друг» вдруг отчего-то надумал подать в отставку. Так что не все так плохо, как кажется на первый взгляд.

– Что, жареным запахло? – отметил Стас с оттенком веселого злорадства. – Видимо, почуял, что могут вылезть его темные делишки, и поэтому решил свалить пока не поздно…

– Ну, свалить-то он решил, но вот поиски банкирского сынка на вас так и оставил. Ранее это дело я отдал Богдашину. Но из него сыщик, я гляжу, – как из меня пономарь. Так что, хлопцы, сегодня до вечера вы свободны, а завтра с утра придется принимать дело по пропаже Хогала-младшего. И – никаких возражений! – категорично объявил он.

– Слушай, а что ж там с твоей дачей? – поднимаясь с кресла, поинтересовался Станислав.

– А! Так еще вчера нашли воров… – Орлов изобразил победоносный жест рукой. – Разве я вам не говорил? Два бича каких-то вскапывали у соседей огороды и, промеж делом, чистили дачи. Наш стажер, старлей Альфисов, взял их с поличным. Все в порядке, мужики!..

…Три дня спустя. Спозаранок придя на работу, Гуров и Крячко, минувшим днем нашедшие-таки бесценного сынуленьку банкира Хогала, обсуждали варианты предстоящих выходных. Сегодня в первой половине дня им предстояло закончить бумажную рутину по делу об исчезновении «гр. Хогала Эммануила Марковича». А потом, прямо из Главка, по пути захватив с собой Александра Вольнова (тот заранее уведомил, что сегодня он гарантированно будет свободен), все вместе они отправятся на речку Вишневку. Станислав для этого волнующего события припас свои любимые блесны и воблеры. Что-то позванивающее имелось и в сумке Льва.

Заранее предвкушая удачный лов, опера обсуждали и перипетии поисков «без вести пропавшего». Как они изначально и предполагали, никакого похищения не было и в помине. Сыщики сразу же догадались, что в деле замешана женщина, и эта история никак не криминально-детективная, а скорее амурно-альковная. А SMS-сообщения с вяловатыми требованиями выкупа и малоубедительными угрозами убить «похищенного», приходившие на телефон папы-банкира, их только убедили в правоте версии.

Поработав со знакомыми Эмла (как те именовали Эммануила), они установили, что некоторое время назад тот начал встречаться с девушкой из «неблагородного сословия». Ею оказалась племянница горничной Хогалов. Ну а дальше расследование пошло стремительными темпами. Минувшим днем после обеда, прибыв в обычный дачный поселок Михеевка, в домике дальних родственников горничной опера нашли влюбленную парочку. Впрочем, «любовь» Эмла кончилась в момент, едва со стороны примчавшегося вслед за операми его папочки прозвучала угроза: в случае женитьбы на «этой лохушке» он не оставит сыну ни цента наследства.

И напрасно «возлюбленная» напоминала внезапно остывшему к ней «Эмлику», что она подарила ему свою девственность, что он обещал ей вечную любовь и что тест на беременность уже показал общеизвестные три полоски. Совершив ускоренный марш-бросок к папиному «Порше», Хогал-младший шустро запрыгнул в кабину и захлопнул за собой дверцу. И тогда покинутая «бесприданница» пустила в ход, как можно было понять, свой последний козырь.

– Я пойду к Мирогору! – обиженно выпалила она вслед своему «суженому». – Ты дорого заплатишь за свой подлый обман! Ваш паршивый банк вылетит в трубу, а ты, засранец, пойдешь улицы мести!..

К удивлению Льва и Станислава, эти слова разительным образом поменяли к ней отношение прежде всего папы-банкира. Через открытое окно дверцы было видно, как он, обернувшись назад, что-то сердито сказал сыну. Тот, моментально выскочив из авто, подбежал к девушке и, прижимая руки к груди, начал говорить, говорить, говорить… Для приличия выдержав небольшую паузу, «неприступная» наконец сказала «да», и «счастливые влюбленные» зашагали к лимузину, держась за руки.

– Хеппи-энд! – саркастично ухмыльнувшись, вполголоса прокомментировал Крячко. – Вот что значит будущий дипломат – изворотлив, как вьюн. И так выкрутился, и эдак выкрутился.

– Да-а… Чувствуется, что у девочки хватка железная!.. – глядя вслед убегающему «Порше», отметил Гуров. – Интересно, откуда она знает про Мирогора?

– Ха! Мне гораздо интереснее, откуда про Мирогора знает Хогал и почему так его боится. А ведь он здорово струхнул! Заметил? – рассмеялся Стас.

…Трель звонка телефона внутренней связи известила приятелей о том, что звонить им изволит их приятель-начальник Орлов. Тот, даже не поздоровавшись, торопливо распорядился:

– Оба ко мне! Бегом!

Когда они ступили в его кабинет, Петр, не отрываясь, смотрел новостную телепрограмму. Указав рукой на кресла, он скороговоркой пояснил:

– Сейчас будут показывать сюжет из Лешакина. Там творится что-то вообще непонятное…

И в самом деле менее чем через минуту приятели увидели знакомые деревенские улицы, а затем в кадре появилась территория, где ранее были руины поместья Замолотских. Но теперь вместо груд мусора, поросших сорной зеленью, на месте усадьбы простирался обширный провал с мутным озером в нижней его части.

Тараторящей скороговоркой на фоне провала телекорреспондент рассказал, что, по словам местных жителей, пару дней назад графское пепелище как-то странно начало проседать, образовав значительную по глубине и ширине ложбину. Однако всего за позапрошлую ночь эта низина по неведомой причине обратилась в провал с обрывистыми краями. Прибывшие геологи установили, что произошло обрушение верхних пластов в глубокую карстовую пещеру.

Стоящий в кадре представительный мужчина сообщил, что подобные случаи для геологической науки вовсе не диковина. Он напомнил о недавнем случае в одном из российских городов, где прямо возле жилого дома внезапно проявился бездонный провал, заполненный водой, куда упал и бесследно исчез местный житель. По его словам, сотрудники возглавляемой им лаборатории уже проверили состояние подземных пластов под селом Лешакино и установили, что там на большой глубине пустоты имеются, но мелкие, не представляющие никакой угрозы. Ну а этим провалом ученые обязательно займутся, чтобы установить реальные причины случившегося.

Поблагодарив ученого, представитель электронных СМИ в порядке курьеза поведал и о том, что необычная аномалия привлекла к себе внимание представителей оккультных вероучений. В кадре появился уже знакомый операм колдун вуду Мупу Бу Агагу. Облаченный в ритуальные африканские одеяния, колдун вертел в руке костяную трещотку, приплясывая и что-то бормоча, попутно бросая вправо-влево горсти чего-то белого, напоминающего рис.

На вопрос телекорреспондента – что за обряд он произвел и для чего он нужен, Мупу Бу Агагу изобразил важный вид и сообщил, что его ритуал нацелен исключительно на добрые дела:

– …Здесь селись злей силя, которей провалить весь земля – здэс, там, там, там. А я он останови и приказат он уйти в дрюгая вселений!..

– Как видите, злые силы, обитавшие здесь, по словам Мупу Бу Агагу, надежно им нейтрализованы и отправлены в иные измерения, – изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид, уведомил телевизионщик. – Мы нашли еще одного представителя оккультного мира, который представился как ведический волхв Мирогор. Что думает он о происшедшем?

В кадре и в самом деле появился Мирогор, который, сохраняя спокойствие в лице и осанке, заговорил, глядя на мутные воды внизу провала:

– Это должно было случиться именно в эту ночь, в тот миг, когда черная луна умерла и народился молодой месяц. Это был пик противостояния Тьмы, копившейся здесь долгими годами, и Света, который пришел, чтобы ее сокрушить. И Тьма пала. Земля сама забрала в свои недра всю находившуюся на ее поверхности скверну. Теперь в этих местах дышаться будет намного легче. Нетрудно заметить, что внезапно куда-то исчезли постоянно обитавшие здесь стаи воронов. Зато появились лесные голуби, синицы, куропатки, другая лесная птица…

– А что вы скажете о магических действиях колдуна вуду, который только что сказал об изгнании им царившего здесь зла? – с каким-то скрытым подтекстом поинтересовался телекорреспондент.

– Это большое благо, прежде всего для него самого, что он колдун всего лишь на словах… – с добродушной иронией пояснил волхв. – На этом месте колдовать нельзя никому. Тот, кто на это решится, себя накажет сам.

– Простите, – не унимался телевизионщик, явно пытаясь спровоцировать своего собеседника на нечто эпатажное, – но вы ведь назвались волхвом, а волхвование – это…

– Нет, не «это», юноша! – не явив и тени недовольства, спокойно парировал Мирогор. – Волхв – служитель своих богов. Более того, даже в христианском Священном Писании упоминаются волхвы, причем в позитивном контексте. Вспомните о поклонении волхвов новорожденному Спасителю. Ведь там же не сказано, что поклониться будущему Христу пришли чернокнижники и колдуны? Надеюсь, опровергать это суждение вы не станете?

– Э-э-э… Нет, конечно! – Сраженный его логикой, телекорреспондент поспешил поблагодарить волхва за «интересное, содержательное интервью», после чего пообещал телезрителям, что его «телекомпания обязательно будет следить за развитием событий в округе села Лешакино».

Появившаяся в кадре телеведущая новостной программы пояснила, что с бывшей усадьбой графов Замолотских связано много легенд и преданий. Например, жители всех окрестных сел уверены в том, что под пустырем, где когда-то высился графский особняк, имелись подземелья с хранившимися в них несметными сокровищами.

– …Их много раз пытались найти всевозможные кладоискатели, но, насколько нам известно, совершенно безуспешно, – мило улыбаясь, повествовала дикторша. – Однако даже сейчас, несмотря на появление аномального провала, находятся желающие попытать судьбу и найти хотя бы часть графских богатств. Даже несмотря на то что это сопряжено с серьезным риском для жизни. Нам только что по электронной почте прислали видеозапись драматического происшествия, случившегося вчера ближе к вечеру, которую сделали на камеру сотового очевидцы из числа местных жителей. Мы бы настойчиво рекомендовали родителям увести детей от экрана ваших телевизоров!

Тут же появилось чуть дерганое изображение провала, который с того времени, как там побывала телевизионная съемочная группа, стал еще обширнее. Из лесной чащобы по направлению к этому карьеру выкатила черная «Тойота Руннер», которая остановилась на самом его краю. Как это явствовало из дернувшегося изображения, владелец камеры поспешил спрятаться за ствол дерева. Из-за кадра послышался удивленный мужской голос:

– Во дают! Они что, охренели, что ли (пи-и!)? Куда прут, остолопы? Ща край обвалится, и улетят они к черту в зубы!

Задняя дверца машины открылась, и из нее вышел крепкого вида парень в черном гидрокостюме аквалангиста. Потом еще один.

Другой мужской голос из-за кадра обеспокоенно произнес:

– Пойду скажу, чтобы сдали назад, а то кранты им сейчас будут…

Первый встревоженно предупредил:

– Андрюха, не вылазь! Стой тут, а то еще неизвестно, что это за люди!

– Да ладно тебе!.. – с упреком в голосе парировал второй. – Вечно тебе мерещатся всякие «ужахи». Эй, мужики! Туда нельзя! Опасно! – громко выкрикнул он.

В кадре появился крупный гражданин средних лет в синем комбинезоне сельского механизатора, кепке и кирзовых сапогах. Он торопливо шагал в сторону «Тойоты», размахивая руками и крича об опасности. Из салона авто тут же выскочил еще один тип в джинсах и дорогой «фирмяжной» ветровке, который, выхватив из-за пазухи что-то черное и увесистое, вскинул руку, нацеливая ее в механизатора. Тот, на мгновение замерев, кинулся наутек, выписывая зигзаги. Первый из-за кадра сдавленно воскликнул:

– Ё-о-о-о!! Во уроды (пи-и!)! Сказал же ему, придурку, – не лезь! Правильно говорят: не делай добра, не будет и зла…

Заглушая его монолог, раздались три выстрела подряд: ках-х-х! Ках-х-х! Ках-х-х! Механизатор, уже достигший края спасительного леса, схватился за левое плечо и скрылся за деревьями. Стрелявший, судя по всему, хотел ринуться за ним в погоню, но его спутники, уже начавшие доставать из багажника свои акваланги, удержали от этого, пренебрежительно махнув рукой. Дескать, оставь – хрен с ним, свое он уже и так получил.

– Ну, уроды! Ну, уроды! – продолжая съемку, пробормотал первый и тут же внезапно воскликнул. – Ух, ты-ы-ы-ы!! Ни (пи-и!) себе!..

В кадре и в самом деле произошло нечто катастрофичное. Край провала вместе с машиной и тремя мужчинами, возившимися подле нее, в какой-то миг дрогнул и… с громким шумом и плеском обрушился вниз. Немного помедлив, держа перед собой свой гаджет, самодеятельный оператор вприпрыжку побежал к провалу. Но внизу никого и ничего уже не было. Лишь взбаламученная вода продолжала бурлить и колыхаться от берега до берега…

– Вот это ничего себе – финал жизненного пути! – передернув плечами, прокомментировал Орлов. – Нет, ну это и в самом деле дураки полнейшие! Мужик хотел их предупредить, а они по нему стрелять начали. Кстати! Вы как-то упоминали, что жители Лешакина неоднократно видели какую-то «Тойоту Руннер». Не она ли это, часом?

– Скорее всего, та самая… – согласился Гуров. – Можно предположить, что это та часть банды, которая откололась от основной группировки Лимашова. Те, что хотели взять сокровища все, без остатка, причем любой ценой. Даже ценой жизни. Вот они ею и заплатили. Кстати, Мирогор говорил, что зло, которое заберет в себя земля, потребует еще жертв. Вот оно и состоялось, это финальное «жертвоприношение».

Неожиданно зазвонил его телефон. Это был Вольнов. Его голос звучал жизнерадостно и бодро:

– Лева, новости по ТВ смотрели сейчас? О, что творится! Как вы там со Стасом? На Вишневку едем? Я уже готов!..

– Да, сейчас собираемся – и вперед! – объявил Лев, изобразив нахальную улыбку, адресованную Орлову.

Тот, тягостно вздохнув, в ответ лишь отмахнулся – идите уж! Когда за оживленно пикирующимися приятелями закрылась дверь, он грустно резюмировал:

– Счастли-и-вчики!..