Сегодня, говоря о борьбе с коррупцией, злоупотреблениями руководства, организованной преступностью в 1970-е годы, не принято упоминать о вкладе милиции.

Между тем МВД предпринимало решительные меры. В разных регионах страны его сотрудниками изобличались бандитские группы, подпольные «цеховики», номенклатурные взяточники. В середине семидесятых работниками ГУБХСС за взятки были арестованы 4 ректора медицинских вузов (пятый, чувствуя приближение ареста, покончил с собой), изобличена большая группа расхитителей и взяточников в Министерстве рыбного хозяйства во главе с заместителем министра Рытовым.

Как-то жена одного из арестованных ректоров приехала в Москву с большими деньгами, чтобы попытаться смягчить вину мужа. Ей посоветовали обратиться к брату Л. И. Брежнева Якову, дали его адрес. Не застав его дома, несчастная женщина вручила пакет с деньгами его жене, сказав, что это для Якова Ильича, и быстро исчезла. Та, развернув пакет и увидев крупную сумму денег, тотчас позвонила в МВД. Прибывшие сотрудники изъяли деньги, вскоре была установлена личность женщины, но она не призналась в содеянном, и деньги были сданы в доход государству.

В том же громком «краснодарском деле» милиция принимала самое активное участие. Сотрудники ОБХСС успешно взаимодействовали с сотрудниками недавно созданного 6-го управления КГБ по борьбе с крупными хищениями во главе с Прокуратурой СССР. Такое взаимодействие стало регулярным и нередко приводило к очень хорошим результатам.

Возглавлял хлеборобный Краснодарский край первый секретарь крайкома партии С. Ф. Медунов, фронтовик, член ЦК КПСС, Герой Социалистического труда, приближенный к Л. И. Брежневу.

Хорошие отношения с Медуновым были и у Н. А. Щелокова.

И вот появились уголовные материалы, доказывающие, что взяточничество и коррупция стали нормой в этом преуспевающем крае. Особенно это касалось курорта Сочи.

В Сочи в 1978 году были арестованы директор крупного магазина и его заместители, директор базы мясорыбторга, директора мясомолторга и центрального ресторана и еще несколько человек. Почти все они начали давать показания о процветающей коррупции во всех краевых эшелонах власти.

Систему торговли и местной промышленности контролировал бывший секретарь Краснодарского крайкома партии, а непосредственно перед арестом — уже заместитель министра мясомолочной промышленности СССР Тарада. При аресте у него изъяты из тайников 200 тысяч рублей, более сотни сберкнижек на предъявителя, а также ведерко золота. Были арестованы и другие высокопоставленные чиновники.

Громкое расследование сильно ударило по репутации Меду нова. Чтобы остановить следствие, он встречается с Брежневым и просит оградить Краснодарский край от преследований партийных кадров.

Так, с подачи Медунова был снят с работы, а затем исключен из партии прокурор Сочи П. К. Костюк, из органов внутренних дел уволен заместитель начальника УВД Сочинского горисполкома А. Удалов. Сам Щелоков к его снятию с должности не имел никакого отношения, решение исходило «сверху».

После того, как в Сочинский горисполком за подписью заместителя генпрокурора В. Найденова поступило представление для согласования на привлечение к уголовной ответственности ближайшего соратника Медунова — секретаря крайкома партии по идеологии Мерзлого — был освобожден от должности… сам замгенпрокурора В. Найденов.

Сотрудники ОБХСС расследовали немало дел о крупных хищениях в Узбекистане. Взять, к примеру, дело председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР Насрединовой. За ней тянулся целый шлейф превышения полномочий и фактов взяточничества. Когда в ЦК КПСС перед выборами в Верховный Совет СССР готовилось предложение о переизбрании Насрединовой, в МВД приняли беспрецедентное решение: направить в ЦК КПСС шифровку с изложением некоторых фактов преступлений, совершенных Насрединовой, и просьбу — не выдвигать кандидатом в депутаты. Шифровку подписали министр внутренних дел Узбекистана, два его заместителя и два начальника управлений. В итоге ее кандидатуру отвели, избрали другого депутата.

Руководитель ГУБХСС МВД ССР П. Ф. Перевозник присутствовал при телефонном разговоре министра Щелокова с председателем Верховного Совета СССР Н. В. Подгорным: «Мыкола, що там твои подчиненные творят беззаконие? Они поставили меня в дурацкое положение, я им это не прощу…» Щелоков обещал, что изучит это дело, а потом проинформирует Подгорного. Дело-то Щелоков знал хорошо, но хотел выиграть время…

Для ареста Насрединовой требовалось решение Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Насрединова входила еще и в состав ЦК.

После заседания ЦК КПК Насрединова была исключена из партии. Генерал Перевозник был готов произвести ее арест. Но не успел он провести инструктаж группы работников для выезда на задержание, как позвонили из Комитета партийного контроля и сообщили, что решение отменено. Такое случилось впервые: через полчаса после принятия решения оно было тем же составом отменено.

«Впоследствии мне стало известно, что Насрединова тут же после принятия такого драматического для нее решения, используя все свои связи, оказалась у Брежнева, упала на колени перед ним и добилась, чтобы он позвонил в Комитет партийного контроля и попросил пересмотреть свое решение. Вместо исключения из партии ей объявили строгий выговор, а это освобождало ее от уголовной ответственности», — вспоминает П. Ф. Перевозник.

По другому делу был арестован и осужден председатель Совета министров Узбекской ССР. По свидетельству П. Ф. Перевозника, «на самого Рашидова не было добыто никаких материалов о взяточничестве и других злоупотреблениях по службе». Наоборот, лица, причастные к уголовным делам в Узбекистане, чаще находили своих защитников в Москве. Возможности МВД в конфликтах с партийными органами были весьма слабы.

В результате кропотливой работы нескольких оперативных групп в Узбекистане были арестованы пять секретарей обкомов партии и некоторые руководители различных отраслей народного хозяйства республики.

Когда были собраны материалы об организованной преступности и коррумпированности ряда высокопоставленных чиновников и партийной элиты, подробную справку об этом передали Щелокову. Для дальнейшей работы требовалось получить согласие Рашидова. Министр передал эту справку Брежневу, но тот распорядился: «Направить тов. Рашидову, в республике сильная партийная организация». После этого был наложен запрет выезжать сотрудникам ГУБХСС в Узбекистан по конкретным делам.

Щелоков внимательно следил за тем, как осуществлялась борьба с дельцами теневой экономики в Закавказских республиках, на Украине, в ряде центральных регионов Российской Федерации. По его указанию в середине 70-х годов составлен специальный меморандум с конкретными предложениями по усилению этой борьбы.

Немало сложных дел возникало в Грузии. «Теневики» захватили в этой республике главенствующее положение в легкой, местной, винодельческой промышленности, общественном питании и бытовом обслуживании населения.

Как уже говорилось, министр внутренних дел республики Эдуард Шеварднадзе активно поддержал реформы Щелокова. Он проявил инициативу и настойчивость в раскрытии крупных преступлений. Ему помогали руководители службы БХСС республики Г. И. Гветадзе и Ш. В. Горгодзе. Впоследствии они были министрами внутренних дел республики, сменяя друг друга.

При первом знакомстве Щелокова с Шеварднадзе, министр подробно обсудил с ним вопрос о резком усилении борьбы с мафиозными группировками. В Грузию были командированы опытные работники ГУБХСС.

В скором времени стране стала известна целая серия дел в отношении грузинских миллионеров. Большое количество чиновников было уволено на пенсию под угрозой уголовного преследования. Бескомпромиссная борьба Шеварднадзе со взяточниками и расхитителями вызывала у народа к нему уважение.

По воспоминаниям П. Ф. Перевозника, за время работы Шеварднадзе в должности министра против него устраивались разного рода провокации, угрожали членам его семьи. Угрозы были реальными, поэтому ему выделяли дополнительную охрану. Создавались специальные комиссии для проверки его служебной деятельности с тем, чтобы освободить Шеварднадзе с занимаемой должности. И только благодаря поддержке Н. А. Щелокова он оставался на своем посту.

«Как-то Шеварднадзе позвонил мне и сказал, что в Москве находится группа тбилисцев, которая намерена подать коллективную заявку, будто их в министерстве внутренних дел Грузии избивали и требовали дать показания на руководящих работников республики. Причем, кроме заявления, они хотят продемонстрировать увечья, которые они якобы получили во время допросов. Все они побиты, на их лицах — следы побоев, есть и другие телесные повреждения, но получены они в пьяной драке. Об этом я доложил Щелокову, полагая, что они обратятся в МВД СССР. Но, как выяснилось позже, они направились в редакцию газеты «Правда», рассчитывая на опубликование в центральной прессе разгромной статьи. По тем временам пресса печатала только проверенные материалы, не то, что сейчас. Поэтому в Грузию была направлена комиссия для проверки фактов, и на месте удалось установить, что все эти ходатаи за свой выезд в Москву получали от заинтересованных лиц крупную сумму денег, что ни на каких допросах их никто не избивал», — свидетельствует П. Ф. Перевозник.

Доходило до того, что зная о дружбе Ростроповича с Щелоковым, «теневики» предлагали музыканту чемодан денег за то, чтобы тот уговорил министра убрать Шеварднадзе из Грузии. Ростропович, естественно, отказался.

Поддержка главы МВД СССР помогла Шеварднадзе заняться расследованием порочащих связей первого секретаря ЦК Компартии Грузии В. П. Мжаванадзе. На одной трикотажной фабрике было вскрыто хищение в особо крупном размере. По делу было привлечено к уголовной ответственности более 50 человек. Столько же человек состояло в первичной партийной организации фабрики. Из них 48 оказались в тюрьме.

Щелоков вместе с Шеварднадзе доложили документы, компрометирующие Мжаванадзе, Л. И. Брежневу. После чего Мжаванадзе покинул занимаемый пост.

Андрей Федорович Дунаев вспоминает такой эпизод: «На закрытой коллегии меня заслушивали по передовому опыту в деятельности участковых инспекторов. Отчитывался и Шеварднадзе. Так он в своем выступлении в прямом смысле расплакался, говорил о том, что Мжаванадзе преследует его, не дает работать. Щелоков стукнул кулаком по столу и говорит: «Ну, хватит, ты же знаешь, что я все доложил Леониду Ильичу, знаешь, что скоро будет решение…»

При обсуждении кандидатуры на замену Мжаванадзе, Щелоков посоветовал Брежневу обратить внимание на подающего надежды министра внутренних дел Грузии. Так, в конце 1972 года сорокачетырехлетний Шеварднадзе стал первым секретарем ЦК Компартии Грузии.

Когда с Шеварднадзе прощались в МВД СССР, он с разрешения председательствующего взял слово и минут тридцать со всем присущим ему красноречием возносил хвалу Николаю Щелокову. В заключение пообещав, что «в Грузии он самый уважаемый и дорогой гость, и лучший ковер у трапа самолета всегда будет выстлан в его честь по прибытии на землю грузинскую».

В 1976 году Шеварднадзе вошел в состав ЦК КПСС. Он прославился восточными славословиями в адрес Брежнева, а также тем, что, не прибегая к силе, справился с волнениями в 1978 году, связанными с принятием новой Конституции СССР (добился того, что грузинский язык остался государственным). Это оценили в Москве: в 1978 году он стал кандидатом в члены Политбюро, в 1981 году получил Звезду Героя Социалистического Труда.

Надо отдать должное Э. А. Шеварднадзе: к Щелокову до последних его дней он относился с уважением. И после, когда министра начали «топтать», в этом он не участвовал.

Уже потом, совсем в другую эпоху, Шеварднадзе на посту министра иностранных дел СССР сделал немало, чтобы ослабить позиции государства в угоду американским «друзьям». В этом он был рьяным сторонником Горбачева.

Чрезмерная активность аппаратов БХСС, в особенности «покушения» на партийных лидеров, вызывала большое недовольство определенных сил на самых верхах. В 1979 году глава ГУБХСС Павел Перевозник был отправлен на три года в Чехословакию, где занял должность советника министра внутренних дел. Сам он объясняет свой переход тем, что «проработал на этом посту около четырнадцати лет, становление службы закончилось, и возникла необходимость поменять обстановку».

При встрече Щелоков прямо сказал о причинах перевода П. Ф. Перевознику: «Распили мы под этот разговор не одну бутылку вина. Замечу при этом, что Щелоков вообще-то не пил, но на курорте (министр отдыхал в санатории в Барвихе — М. Б.) он себе позволил и даже отказался на этот раз от назначенных процедур и встреч. Мы оба понимали, что три года — это большой срок, и за это время может случиться всякое. Щелоков уже тогда подумывал о своей дальнейшей судьбе, он предчувствовал неладное. Мне бы не хотелось затрагивать подробностей того разговора, так как они касаются не меня, а Николая Анисимовича. Но то, что случилось с ним, ни он, ни я предвидеть не могли…»