Глава 1

Прибытие пассажиров на борт океанского лайнера всегда было приправлено долей суматохи, шума и легкой паники. Некоторых пассажиров слегка утомил перелет в Майами, другие сгорали от нетерпения, не в силах справиться с собственным адреналином. Огромный белый океанский лайнер «Праздник» — путь к веселью, свободе, романтике — уже стоял в порту. Нужно только подняться по трапу, и все эти люди перестанут быть менеджерами, бухгалтерами или учителями, а превратятся в изнеженных пассажиров, уверенных в том, что их непременно будут вкусно кормить, баловать и развлекать в следующие десять дней. По крайней мере, именно такое обещали рекламные буклеты.

Опершись на заграждение главной палубы, Сирена следила за людским потоком. С такого расстояния она спокойно наслаждалась пестротой красок и человеческим многоголосьем, они никогда не теряли для нее своей привлекательности. При этом не было риска оказаться в бурном водовороте шумной толпы, когда все отчаянно хотят одновременно попасть в определенное небольшое пространство. Поваров, барменов, стюардов уже захватила рабочая круговерть, которая продолжится следующие десять дней. Но у Сирены пока еще было время для себя, и она наслаждалась этим небольшим отрезком свободы.

Такие мгновения ее праздного отдыха случались только во время стоянки корабля в порту. Она хорошо помнила свое первое путешествие на круизном лайнере. Ей тогда исполнилось всего восемь лет, она была младшей из трех детей в семье финансового магната Даниэля Мак-Грегора и доктора Анны Уайтфилд. Они путешествовали в каютах первого класса, где стюард подавал ей в постель горячие сдобные булочки и сок. Сирене нравились те прекрасные апартаменты не больше, чем сейчас ее крохотная каюта в трюме корабля, предназначенном для команды. И то путешествие, и другие, и это плавание таили в себе обещание приключений.

И еще Сирена хорошо помнила тот день, когда сообщила родителям о своем решении наняться на работу на лайнер «Праздник». Отец недовольно ворчал, убеждал: глупо на полпути бросать образование. И чем больше он ворчал, тем отчетливее звучал его заметный шотландский акцент. Девушка окончила колледж Смита в двадцать лет, а затем продолжила изучение английского, истории и социологии и не представляла, каково это — драить палубы. Тогда Сирена заверила: драить палубы она не собирается. Ее мать расхохоталась и попросила Даниэля оставить девочку в покое. И, несмотря на почти двухметровый рост и сто килограммов веса, Даниэль Мак-Грегор был абсолютно беспомощен перед своими женщинами и потому покорился.

И вот Сирена устроилась на работу и покончила с бесконечными годами учебы. Она сменила трехкомнатные апартаменты в семейном особняке в Хайаниспорте на крохотную каморку с узкой койкой на борту плавучего отеля. Никому из ее нынешних коллег и дела не было до ее IQ и до того, какие ученые степени она когда-то получила. Они не знали, что стоило ей пожелать, и отец мог спокойно купить с потрохами круизный лайнер. Сослуживцы и понятия не имели, что ее мать была известным врачом в области хирургии груди, старший брат был прокурором одного из штатов, а младший — сенатором. Глядя на нее, они видели лишь девушку Сирену. Именно этого она и хотела.

Сирена наслаждалась свежим бризом, игравшим ее волосами. Густые светлые пряди насыщенного оттенка золота — цвет, который часто можно увидеть на картинах старых мастеров, — свободно развевались на ветру. У нее были высокие, немного неправильные скулы и резко очерченный, упрямый рот. Ее кожа поражала нежно-персиковым оттенком. Не склонная к загару, она контрастировала с удивительными глазами синего цвета. Отец называл этот цвет фиолетовым, а некоторые романтики — фиалковым. Но Сирена упрямо продолжала считать свои глаза всего лишь голубыми. Мужчин притягивали не только необычный цвет ее глаз, но и утонченная чувственность, исходившая от Сирены помимо ее воли. В данный момент мужчины не интересовали ее, сердце было свободно.

Сирена считала глупыми мужчин, которых привлекал в женщине цвет ее глаз. Ведь все дело заключалось в генетике, и цвет глаз не имел ничего общего с ее личностью. Двадцать шесть лет она со скрытым изумлением выслушивала похвалы своим удивительным глазам. В библиотеке ее отца стояла старинная миниатюра с изображением его прабабушки, Сирена была ее точной копией. Если кто-нибудь спросил бы ее, она могла объяснить генетический процесс, отражавшийся во внешнем сходстве родственников, от строения скелета и цвета глаз до предполагаемого характера. Но мужчин на ее пути не интересовали научные объяснения, а Сирену, в свою очередь, не интересовали эти мужчины.

Она заметила: людской поток, поднимавшийся на корабль, постепенно начинал иссякать. Скоро на палубе около бассейна заиграет оркестр, развлекая пассажиров, пока лайнер будет готовиться к отплытию. Сирена, стоя на палубе, станет наслаждаться веселой, ритмичной музыкой и смехом. Там устроят шведский стол с огромным количеством закусок и экзотических напитков. Такое количество еды едва ли смогут съесть больше тысячи человек, собравшихся на борту. Сейчас царило всеобщее радостное возбуждение. Вскоре пассажиры столпятся у ограждений, желая в последний раз посмотреть на берег, который вот-вот скроется из виду, и вокруг раскинется лишь бескрайний океан.

Сирена с грустью смотрела, как последние опоздавшие пассажиры торопятся на борт. Круиз был последним в этом сезоне. После возвращения в Майами «Праздник» на два месяца уйдет в сухой док на ремонт. Когда он снова отправится в плавание, Сирены уже не будет на борту. Она приняла решение — пора двигаться дальше. Выбирая работу на корабле, она искала лишь одного — свободы от бесконечной учебы, от надежд ее семьи, от собственного беспокойства. Ей казалось: для достижения поставленной ею самой для себя цели вполне хватит года свободной жизни. Прежде всего — независимость, которую девушка всегда высоко ценила, затем она сумела избежать того, к чему так настойчиво стремилось большинство ее подруг по колледжу, — удачного замужества.

И все же, несмотря на обретенные свободу и независимость, она не сформулировала ответа на вопрос: как Сирена Мак-Грегор желает прожить свою жизнь? Ее не интересовала политическая карьера, которую выбрали оба ее брата. Не привлекала ее и преподавательская деятельность. Ее манили азарт, волнение, риск, и она больше не хотела искать их в аудитории. Те ответы ее не устраивали. Но и теперь Сирена точно знала: нельзя найти ответ на вопрос, как прожить эту жизнь, бесконечно плавая на Багамские острова и обратно.

«Пора сходить на сушу», — пробормотала Сирена себе под нос и неожиданно улыбнулась. За поворотом ее уже ждут новые приключения. Она не знала, что именно, и эта таинственность лишь добавляла остроты ожиданию.

Первый долгий и громкий гудок трубы стал для нее сигналом. Сирена оторвалась от ограждения и отправилась в каюту переодеваться.

Через полчаса она вошла в казино в смокинге, служившем ей униформой. Волосы были забраны в пучок на затылке, чтобы не падали на лицо. Скоро руки будут слишком заняты делом, и ей нельзя будет отвлекаться по пустякам.

Ярко горели люстры, их сверкающий свет лился на красный с золотом ковер в стиле ар-деко. Из высоких округлых окон открывался вид на застекленную прогулочную палубу и на раскинувшийся дальше зелено-голубой простор океана. Вдоль стен выстроились безмолвные игровые автоматы, словно солдаты в ожидании сигнала к атаке. Поправляя на ходу галстук-бабочку, который она никак не могла научиться надевать, Сирена направилась к своему руководителю. Покачивание корабля не оказывало на нее никакого влияния, как на самого настоящего опытного мореплавателя.

— Сирена Мак-Грегор прибыла, сэр, — отчетливо произнесла она.

Руководитель оглядел ее с головы до пят. В руке он сжимал папку. Своим телосложением Дейл Зиммерман напоминал боксера в легком весе, имел рост около ста восьмидесяти сантиметров. У него были голубые глаза на спокойном и привлекательном лице сильного человека. Надо лбом вздымались выгоревшие на солнце буйные кудри. Дейл славился репутацией великолепного любовника, которую он изо всех сил стремился поддерживать. Окинув Сирену беглым взглядом, он расплылся в улыбке.

— Рена, ты когда-нибудь научишься правильно надевать эту штуку? — Засунув папку под мышку, Дейл поправил на ней галстук.

— У тебя это получается гораздо лучше.

— Знаешь, милая, если ты всерьез собираешься выйти из игры после рейса, у тебя остается последний шанс узнать, что такое райское блаженство, — произнес он и улыбнулся, глядя ей в глаза.

Сирена вскинула бровь.

Начавшиеся год назад горячие ухаживания Дейла постепенно переросли в веселую шутку — как много девушка потеряла, отказавшись с ним переспать. К его великому удивлению, они стали друзьями. Впрочем, Сирену это почти не удивило.

— Я буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, — с фальшивым печальным вздохом призналась ему Сирена и с невинной улыбкой поинтересовалась: — Неужели та рыжая малышка из Дакоты благополучно вернулась домой?

Дейл прищурился:

— Тебе никто не говорил, что ты слишком наблюдательна?

— Постоянно. Где мой стол?

— Сегодня за тобой два стола. — Дейл достал сигарету и закурил, глядя, как она уходит. Если бы год назад ему кто-нибудь сказал, что такая шикарная штучка, как Сирена Мак-Грегор, не только не подпустит его близко, но и заставит испытывать к ней братские чувства, он порекомендовал бы этому человеку обратиться к хорошему психиатру. Он снова взялся за свою папку. «Здесь мне будет ее не хватать, — подумал Дейл, — и дело не только в личных чувствах. Ведь она — лучший крупье, классный специалист в игре блек-джек».

В казино было восемь столов для игры в блек-джек, разбросанных по всему залу. Сирена и семь других крупье станут переходить от стола к столу в течение дня и вечером, за исключением короткого, постоянно меняющегося времени перерыва на обед. Если посетителей окажется немного, казино закроется в два часа ночи. Если же от игроков отбоя не будет, работу продолжат до трех часов. Первое правило обслуживания на корабле — предоставить пассажирам все, что они пожелают.

Мужчины и женщины в смокингах заняли свои места за столами. Молодой итальянец, недавно поступивший на должность крупье, стоял за вторым столом рядом с Сиреной. Девушка улыбнулась ему, помня просьбу Дейла присмотреть за новичком.

— Наслаждайся, Тони, — сказала она, разглядывая толпу, которая уже поджидала за стеклянными дверями. — Похоже, вечер сегодня будет долгим. И все это время мы проведем на ногах.

В этот момент Дейл подал сигнал открыть дверь. Толпа ввалилась в казино. Людей было много, как обычно в первый день круиза. Толпа поредеет к ужину, а затем снова разрастется, и наплыв посетителей спадет лишь далеко за полночь. Посетители были одеты небрежно — шорты, джинсы, шлепанцы — в привычную одежду полуденных азартных игр. Едва распахнулась дверь в казино, до Сирены донеслись мелодии, издаваемые игровыми автоматами на прогулочной палубе. Но через несколько минут эти звуки потонули в позвякивании игровых автоматов казино.

Сирена прекрасно научилась отличать действительно азартных игроков от любителей, а любителей от наблюдателей. Среди пассажиров всегда находились и те и другие. Попадались и такие, кто никогда раньше не посещал казино. Эти посетители обычно некоторое время бродили по залу, привлеченные шумом и ярким антуражем казино, прежде чем обменять деньги на фишки.

Некоторые забредали сюда ради забавы, не думая о проигрыше или выигрыше. Любители игры приходили исключительно ради игры. Обычно наблюдателю требовалось немного времени, чтобы превратиться в любителя. И тогда они начинали громко кричать от радости в случае выигрыша или стонать от огорчения, если удача отворачивалась от них. Так обычно вели себя поклонники игровых автоматов.

Но среди массы людей время от времени появлялись истинные азартные игроки. В течение путешествия они почти все свое время проводили в казино, превращая игру в искусство… или в наваждение. Они не отличались особыми приметами, не одевались как-то особенно. Таинственные черты азартного игрока, оказавшегося на морском судне, порой можно было разглядеть и в опрятной маленькой старушке из Пеории, и в служащем с Мэдисон-авеню. Наблюдая, как заполняются места за столами, Сирена принялась разделять игроков на разные категории. Она улыбнулась пятерым игрокам, выбравшим ее стол, а затем распечатала четыре новые колоды карт.

— Добро пожаловать на борт, — произнесла она и принялась тасовать карты.

Прошло не больше часа, и воздух наполнился ароматом азарта. Он просачивался сквозь запах сигаретного дыма и легкий запах пота, наполнявшие казино. Это был головокружительный, соблазнительный аромат. Сирена часто думала, что, возможно, именно этот манящий аромат притягивает посетителей сильнее, чем яркие огни и зеленое сукно. Аромат и звон падающих в прорези игровых автоматов серебряных фишек. Сирена никогда не играла в автоматы, вероятно, потому, что ощущала в себе истинного азартного игрока. Она давным-давно решила ничем не рисковать, если не уверена, что удача полностью на ее стороне.

В первой половине рабочей смены она каждые полчаса осматривала столы, медленно обходила зал. После недолгого обеденного перерыва Сирена снова вернулась к прежним обязанностям. С наступлением темноты в казино прибавилось посетителей. За столами толпились игроки, а колесо рулетки крутилось без остановки. Вечером игроки облачились в более элегантные наряды, словно сейчас игра требовала большей доли привлекательности.

Карты и игроки постоянно менялись, и потому Сирене не приходилось скучать. Она выбрала эту работу из-за желания больше общаться с разными, непохожими друг на друга людьми, а не только с наскучившими представителями ее круга. И эта работа дала ей такую возможность. В тот момент за ее столом собрались техасец, двое ньюйоркцев, кореец и житель Джорджии, каждого она сумела распознать по акценту. И это для нее тоже было своего рода игрой, в то время как карты плавно скользили на сукно. Игра никогда ей не надоедала.

Сирена раздала игрокам по второй карте, бросила взгляд на свою вторую карту, лежавшую лицом вниз, и с радостью отметила — у нее восемнадцать очков. Первый ньюйоркец потребовал еще карту, затем пересчитал свои карты и раздраженно заворчал. Тут он махнул рукой, давая понять, что пропускает. У корейца вышел перебор, и, тихо выругавшись, он покинул стол. Стройная блондинка из Нью-Йорка в черном облегающем вечернем платье осталась с девяткой и дамой.

— Беру одну, — медленно произнес мужчина из Джорджии. Он насчитал восемнадцать, задумчиво взглянул на Сирену и решил на этом остановиться.

Техасец не торопился. У него выходило четырнадцать, и ему совсем ни к чему была восьмерка Сирены. Рассчитывая свои возможности, он почесал подбородок, отпил глоток бурбона, а затем сделал знак Сирене с требованием еще одной карты. Она выдала ему девятку.

— Милая, — сказал он, опершись о стол, — ты слишком хорошенькая для того, чтобы таким образом забирать у мужчин его деньги.

— Прошу прощения. Восемнадцать! — Сирена с улыбкой выложила свою карту и снова приняла ставки.

Заметив на столе стодолларовую купюру, она вдруг поняла — кто-то занял свободное место проигравшего корейца. Подняв голову, она встретила взгляд зеленых глаз — внимательный, бездонный, прямой. Она смотрела в эти глаза, словно угодив в ловушку, не видя больше ничего вокруг. Зеленые глаза, с янтарным ободком вокруг радужной оболочки. Странный холодок пробежал у нее по спине. Взяв себя в руки, Сирена постаралась лучше рассмотреть незнакомца.

У него было холеное лицо состоятельного человека, но перед ней сидел явно не представитель голубых кровей. Сирена мгновенно почувствовала это. Возможно, всему виной были крупные, неулыбчивые губы или же чересчур густые черные брови. Это ей подсказала собственная интуиция. Человек высокого положения — да, но не голубая кровь. Перед ней сидел мужчина из тех, кто стоит во главе жестоких интриг и никогда не отступает. Его густые черные волосы открывали уши и ниспадали на воротник белой шелковой рубашки. Кожа туго обтягивала угловатые черты его загорелого, как и у Дейла, лица, но Сирена сильно сомневалась, что он специально добивался этого, в отличие от ее начальника. Человека явно не беспокоили вопросы моды и элегантности.

Он не горбился за столом, как техасец, и не разваливался на стуле с праздным видом, как южанин, а скорее сидел как поджарый, терпеливый хищник, в любую минуту готовый броситься на добычу. И лишь когда он вопросительно вскинул густую бровь, Сирена очнулась и поняла, что чересчур вызывающе разглядывала незнакомца.

— Сотня в игре, — оживленно произнесла она, досадуя на саму себя, проворно сгребла сто долларов в щель для денег в столе, а затем отсчитала фишки. Когда ставки были приняты, она раздала карты.

Ньюйоркец взглянул на десятку, которая была у Сирены, и попросил еще карту, таким образом набрал четырнадцать, скатившись в «перебор». Новый игрок удержал пятнадцать молчаливым взмахом руки. Она побила ньюйоркца и жителя Джорджии, прежде чем у техасца набралось девятнадцать. Сирена взяла тройку в дополнение к своей десятке, затем двойку и проиграла, набрав двадцать три. Мужчина с мрачным лицом достал тонкую сигару и молча продолжил игру. Теперь Сирена не сомневалась — перед ней настоящий азартный игрок.

Его звали Джастин Блэйд. Когда-то его предки ездили верхом на быстроногих мустангах и охотились в лесах с луком и стрелами. Сирена оказалась права насчет его состоятельности. Он не был знатного рода. В его жилах текла кровь с небольшой примесью крови французских эмигрантов и валлийских горняков. Но большая ее часть принадлежала индейцам племени команчи.

Он не знал, что такое резервация, и хотя с детства постоянно соприкасался с нищетой, привык к нежному прикосновению шелка к коже. И подобно многим состоятельным людям даже не замечал этого. Первый его крупный выигрыш случился в задней комнате картежного дома, когда ему было пятнадцать. Но за последние двадцать лет его мастерство выросло неизмеримо. Он, как угадала Сирена, был настоящим азартным игроком. И сейчас предчувствовал удачу.

Джастин зашел в казино, намереваясь провести пару часов за легкой игрой. Такой человек, как он, мог позволить себе насладиться и небольшими ставками, когда не боялся проиграть. И вот тут он увидел ее. Его взгляд скользнул поверх другой женщины в облегающем вечернем платье, в золоте и сверкающих драгоценностях, и уперся в блондинку, одетую в мужской смокинг. У нее была изящная фигура, хрупкость которой еще больше подчеркивали ее прическа и кружевная манишка, а манеры свидетельствовали о хорошем происхождении. Но гораздо сильнее его притянуло внутреннее ощущение невероятной сексуальности этой женщины. Ей не требовались ни слова, ни действия, чтобы покорить мужчину. Перед ним предстала молодая женщина, к ногам которой мужчины падали без сопротивления.

Джастин смотрел на ее руки, когда она раздавала карты. У нее были изящные ладони, тонкие длинные пальцы с голубоватыми жилками под нежной кремовой кожей. Ее безупречные гладкие ногти были овальной формы. Эти руки были созданы для того, чтобы держать фарфоровые чашечки и подносить к губам своей обладательницы французские пирожные. Любой мужчина был готов продать душу дьяволу, лишь бы такие руки прикоснулись к его телу.

Джастин отвел взгляд от ее рук и посмотрел ей прямо в глаза. Сирена едва заметно нахмурилась и ответила пристальным взглядом. Почему, подумала она, этот мрачный, молчаливый человек вызывал в ней чувство неловкости и одновременно острое любопытство? За столом он ни словом не обмолвился ни с ней, ни с соседями по столу. И хотя он выигрывал с постоянством профессионала, похоже, не испытывал от этого ни малейшего удовольствия. Казалось, он вообще не слишком следил за ходом игры, а продолжал пристально смотреть на нее все с тем же спокойным выражением лица.

— Пятнадцать, — ровным голосом произнесла Сирена, указывая на карты перед ним.

Джастин кивком попросил еще карту и с невозмутимым видом вытащил шестерку.

— Удача на твоей стороне, сынок, — весело заметил техасец и поморщился, взглянув на крохотную кучку своих фишек. — Хоть кому-то везет. — Он засопел, когда Сирена сдала ему карту, из-за которой у него случился «перебор».

Заканчивая игру, она собрала фишки, а затем выложила перед Джастином две карточки по двадцать пять долларов. В это мгновение его ладонь накрыла ее пальцы. Прикосновение оказалось едва заметным, но достаточным для того, чтобы она сверкнула на него глазами. Он спокойно смотрел на нее и не убирал руку, не пытался игриво пожать или сжать ее ладонь. Сирена вдруг ощутила — ее словно током обожгло, будто она вдруг оказалась в его объятиях. Собрав в кулак все свое самообладание, она медленно убрала руку.

— Смена крупье, — спокойно сообщила она, с облегчением признавая, что ее смена за этим столом наконец завершена. — Приятного вечера! — Она перешла за следующий стол, с трудом сдерживаясь, чтобы не обернуться. Конечно же она не удержалась и тут же встретилась с ним взглядом.

Досадуя на саму себя, она слегка вскинула голову. В ее глазах сверкнул вызов. И впервые за этот вечер она заметила, как его губы изогнулись в медленной улыбке, которая немного смягчила резкие черты его лица. Джастин слегка склонил голову, словно принимая вызов. Сирена повернулась к нему спиной.

— Добрый вечер! — звонким голосом приветствовала она игроков за новым столом.

Луна стояла высоко в небе, полоска ее света серебрилась на темной поверхности моря. Сирена стояла у заграждения, смотрела на белые барашки волн, разбегающиеся в разные стороны от движущегося по морскому простору корабля. Было уже больше двух часов ночи, и палуба опустела. Девушка любила эти тихие часы, когда пассажиры еще спали, а команда пока не приступила к своим обязанностям. Она оставалась наедине с морем и ветром, могла представлять себя в какой угодно эпохе.

Она глубоко дышала, наслаждалась ароматом соленых брызг и ночи. На рассвете они прибудут в Нассау, и, пока корабль будет находиться в порту, казино закроется. У нее выдалось бы свободное утро, но она предпочла ночь.

Сирена мысленно вернулась к сегодняшней работе, вспомнила о молчаливом игроке за ее столом, который постоянно выигрывал и не сводил с нее глаз. Она подумала, что женщин обычно сильно влечет к таким мужчинам, но не удивилась бы и его одиночеству. «Удивительно хорош собой!» — подумала Сирена, наклоняясь над заграждением и наслаждаясь свежими порывами ветра. Какой же он привлекательный! В каком-то опасном смысле этого слова. Однако Сирена привыкла любую опасность воспринимать в качестве вызова. Риски можно рассчитать, предугадать мелочи и все же… Сирене что-то подсказывало: этот мужчина не вписывается в четкие рамки теоретических расчетов.

— Ночь вам идет.

От неожиданности Сирена крепко вцепилась в заграждение. Хотя она никогда не слышала его голос и не заметила, как он подошел к ней, но тут же догадалась, кто это. Ей стоило огромных сил не вскрикнуть и не обернуться к нему резко. С отчаянно бьющимся сердцем она осторожно повернула голову и увидела, как он выходит из тени. Опасаясь, что дрожь в голосе выдаст ее волнение, Сирена некоторое время молчала, а он тем временем встал рядом с ней перед заграждением.

— Удача вас не покинула? — поинтересовалась она.

Джастин вглядывался в ее лицо.

— Судя по всему, нет.

Сирена слушала его и старалась угадать, откуда он родом. У него был глубокий, ровный и мягкий голос.

— Вы отлично играете, — заметила она. — В нашем казино не часто встретишь профессионала.

В этот момент в его глазах вспыхнул озорной огонек, а затем он достал тонкую сигару и закурил. Струйка дыма взвилась в воздух, ветер подхватил и унес ее. Сирена медленно расслабила пальцы, изо всех сил сжимавшие перила заграждения.

— Вы довольны путешествием?

— Более, чем я ожидал. — Он медленно и задумчиво затянулся сигарой. — А вы?

Сирена улыбнулась:

— Я здесь работаю.

Джастин прислонился к перилам заграждения, его ладонь легла на поручень рядом с ее пальцами.

— Это не ответ, Сирена, — заметил он.

Она поняла, что он прочел ее имя на бейджике на лацкане смокинга, и улыбнулась:

— Мне нравится это путешествие, мистер…

— Блэйд, — просто ответил он и осторожно провел пальцем по ее щеке. — Джастин Блэйд. Запомните мое имя.

Сирена собрала волю в кулак и не отшатнулась, хотя мгновенная, словно яркая вспышка, реакция собственного тела на его прикосновение удивила ее. Но она лишь смерила его спокойным взглядом и ответила:

— У меня хорошая память.

С легкой улыбкой он кивнул:

— Да, именно поэтому вы хороший крупье. Сколько уже этим занимаетесь?

— Год. — Сирена все никак не могла успокоиться, хотя он убрал руку.

Джастин в последний раз затянулся сигарой, а затем бросил ее за борт.

— Я полагал, вы занимаетесь этим гораздо дольше, если судить по тому, как держите карты. — Он взял ее руку и принялся внимательно рассматривать ее ладонь, затем перевернул ладонь тыльной стороной вверх и снова взялся разглядывать ее. «Нежная рука, — подумал он, — и одновременно твердая. Интересное сочетание». — А чем вы занимались раньше?

И хотя разум подсказывал Сирене, что умнее будет держаться от него подальше, она не отдернула руку. В его прикосновении она ощутила силу и уверенность опытного мужчины, хотя до этого момента не сталкивалась ни с чем подобным.

— Я училась.

— Чему?

— Всему, что мне было интересно. А чем вы занимаетесь?

— Всем, что мне интересно.

Она рассмеялась, и этот тихий, страстный звук ласково прошелестел по его коже.

— Что-то подсказывает мне, что вы говорите без преувеличений, мистер Блэйд. — Она попыталась выдернуть ладонь, но он слегка сжал ее.

— Так и есть, — пробормотал он. — И зови меня Джастин, Сирена. — Его взгляд скользнул по пустынной палубе, затем по темному, бесконечному морскому простору. — Здесь не место формальностям.

Здравый смысл подсказывал ей вести себя осторожно, но инстинкт провоцировал на продолжение игры.

— Для команды существуют правила поведения в отношении пассажиров, мистер Блэйд, — жестко ответила она. — И мне еще пригодится моя рука.

Когда он улыбнулся, лунный свет отразился и вспыхнул в его зеленых глазах, немного похожих на кошачьи.

— И мне тоже. — Поднеся ее ладонь к лицу, он прижался к ней губами.

Каждой клеточкой своего тела Сирена ощутила страсть, заключенную в этом поцелуе.

— Я беру то, что хочу, — тихо произнес он в ее ладонь.

Она и сама не заметила, как ее дыхание участилось. На темной пустой палубе мужчина казался не более чем тенью со сладким голосом и таящими опасность глазами. Сирена почувствовала, как влечение к нему начинает нарастать, и постаралась справиться с неожиданным желанием, изобразив гнев:

— В другой раз. Я ухожу, уже слишком поздно.

Не выпуская ее руки из своей хватки, Джастин торопливо вытащил шпильки из ее волос. Светлая копна буйно рассыпалась по ее плечам, и свежий морской ветер принялся играть прядями ее волос. Потрясенная его наглостью, Сирена гневно уставилась ему в лицо.

— Уже поздно, — согласился он и погрузил пальцы в волны ее густых светлых волос. — Но ты женщина, созданная для ночных часов. Я понял это, как только впервые увидел тебя. — Одним легким и почти незаметным движением он прижал Сирену к ограждению. Ее волосы развевались над морской бездной, мраморная кожа сияла в лунном свете. Джастин вдруг понял — его желание гораздо сильнее, чем он предполагал.

— Знаете, о чем я подумала? — с тихой яростью спросила Сирена. — Я подумала, что вы грубы и надоедливы.

Он расхохотался, и в низких звуках его смеха прозвучало неподдельное удовольствие.

— Похоже, мы оба оказались правы. Должен признаться, мысль о том, какова ты на вкус, едва не отвлекла меня от игры.

Сирена замерла. Только густые локоны танцевали вокруг ее лица. А затем она дерзко вскинула подбородок, глаза потемнели от негодования.

— Какая жалость! — тихо произнесла она, сжимая пальцы в кулак. «Пассажир или нет, — решила Сирена, — сейчас я здорово ему врежу кулаком, ведь так меня научили братья».

— Мое внимание редко удается отвлечь кому-нибудь или чему-нибудь. — Он наклонился ближе. — У тебя глаза ведьмы, а я суеверный человек.

— Высокомерный, да, — четко поправила его Сирена. — Но я очень сомневаюсь, что суеверный.

Его улыбающиеся глаза, вернее, его лицо заслонило для нее все вокруг.

— Неужели ты не веришь в удачу, Сирена?

— Верю. — «И еще в отличный удар справа», — мысленно добавила она.

В этот момент его пальцы погрузились в копну ее развевающихся на ветру волос и обхватили затылок. Он наклонился к ней, и теперь его губы оказались совсем близко. От его теплого дыхания ее губы вдруг приоткрылись, и Сирена начала терять бдительность.

Одной рукой он по-прежнему сжимал ее ладонь и слегка ласкал ее кончиком пальца, словно напоминая о прикосновении своих горячих губ к ее коже. Борясь с подступающей слабостью, Сирена откинулась назад, кулаком целясь в его незащищенный живот.

Но в нескольких сантиметрах от цели кулак Сирены перехватила его железная рука. Девушка раздраженно пыталась вырваться, но в ответ услышала его приглушенный смех.

— Тебя выдали глаза, — сказал он и крепко обнял, чтобы успокоить. — Над этим следует поработать.

— Если ты не отпустишь меня, я… — Угроза повисла в воздухе, когда его губы коснулись ее губ. Это был не поцелуй, а искушение. Она провела кончиком языка по губам, словно предвкушая нечто запретное, но томительно-сладкое.

— Что? — прошептал он, снова касаясь ее губ с нежностью, от которой кровь начинала бешено стучать в висках. Он желал наброситься и жадно поглощать ее, но одновременно хотел растягивать удовольствие, наслаждаясь этой изысканной нежностью. Ее влажные губы пахли морем и летом. Когда она ничего не ответила, Джастин провел по ее губам кончиком языка, впитывая в себя ее вкус. Он замер в ожидании дальнейшего.

Сирена ощутила, как ее заполняет густое, сладкое наслаждение. Ее веки отяжелели, и она медленно закрыла глаза, все ее тело обмякло. Сжатый кулак безвольно упал. Впервые в жизни в ее голове исчезли все мысли, ее разум превратился в чистый лист, на котором этот мужчина мог написать все, что пожелает. Она ощутила легкую возбуждающую боль, когда он слегка прикусил ее нижнюю губу, и почувствовала, как разум понемногу возвращается к ней.

Он прижимался к ней своим сильным, стройным телом. Его губы были мягкими и нежными, нежнее, чем она могла себе представить, их прикосновение напоминало прикосновение тончайшего шелка к обнаженной коже. От него исходил едва заметный запах табака, чего-то яркого и незнакомого, смешивающегося с запахом его тела, на котором не было ни капли парфюма. Он шептал ее имя так, как никто и никогда не произносил его ранее. Корабль раскачивался на волнах, и они в объятиях покачивались в унисон. Сирена забыла о сопротивлении, сдалась и обвила руками его шею, призывно откидывая голову назад.

Джастина охватило неистовое желание овладеть ею, и он с силой сжал в кулаке прядь ее волос.

— Открой глаза, — приказал он.

Ее отяжелевшие веки приоткрылись, и он увидел, что ее глаза затуманились от наслаждения.

— Смотри на меня, когда я целую тебя, — с нежностью прошептал он и снова приник к ее губам в безжалостном, опустошительном поцелуе. Вдруг он почувствовал, как неистово бьется его собственное сердце. Он наслаждался ее вкусом, бесчисленным множеством оттенков и ароматов в ее потайных глубинах, а она отвечала на его поцелуй с такой же неистовостью. Из-под век он наблюдал, как легкая дымка наслаждения в ее глазах сменилась страстью. Она застонала и закрыла глаза, и его собственный взгляд затуманился.

Сирена чувствовала, как страсть впивается в нее острыми когтями. Желание, жажда наслаждения, все ее тайны открылись ему в момент бурного взрыва чувств. И хотя она отчаянно хотела воплотить свои желания, Сирена понимала: перед ней мужчина, который способен полностью обнажить ее душу. А она ничего о нем не знала. Эта мысль привела ее в ужас, и она принялась высвобождаться из его объятий, но он держал ее крепко, не позволял прервать поцелуй. В ее голове мелькнула его фраза, что он всегда берет то, что хочет.

Наконец его хватка ослабла. Сирена некоторое время ловила воздух ртом, пытаясь прийти в себя. Джастин молча наблюдал за ней со своим обычным невозмутимым видом. Сирена не могла ничего прочесть в его взгляде. И, как обычно, защищаясь, она разозлилась.

— Если бы вы внимательно читали рекламный проспект, то обратили бы внимание на пункт, где сказано, что пассажиры не имеют права выбирать для своих развлечений кого-то из команды.

— Правила не всегда выполняются, Сирена.

От его тона ее вдруг бросило в дрожь. Казалось, он уже поставил на нее свою метку, от которой ей будет не так-то легко избавиться. Она попятилась в тень.

— Держитесь от меня подальше! — предупредила его Сирена.

Джастин облокотился о поручни, не сводя глаз с ее силуэта.

— Нет, — мягко ответил он. — Я уже разложил карты, а удача всегда на моей стороне.

— Меня это нисколько не волнует, — прошипела она в ответ, торопливо направилась к лестнице, ведущей на другую палубу, и обернулась: — Я вне игры.

Засунув руки в карманы, Джастин улыбнулся и произнес:

— Даже не мечтай.