Глава 1
Жека

Е. М. Барковцу

 

1

Под восточным крылом орлана
На излете последней строки
Ты стоял на краю Океана
И туманы поил с руки.

Ты стоял на краю. Стыли реки.
Замирал океанский накат,
Я прощался с тобой навеки,
Мой напарник, учитель и брат.

Только дрогнуло небо: трогай!
Ты остался на берегу.
Я уехал твоей дорогой
По щебёнке, желтевшей в снегу.

Облака расступились рвано…
Мне так трудно расстаться с тобой,
Будто я – на краю Океана
И грохочет в висках прибой.

Будто соль омывает ноги,
Будто Маша зовёт с крыльца…
Будто нет конца у дороги
И у книги не будет конца.

2

Был асфальт в снежной насечке,
Чья-то «креста» в коричневом льду,
Обжиг ветра, жара из печки
И «камаз» в солярном чаду.

Был ночлег, и была дорога,
И морозные звёзды с утра,
И щиты отсекали строго:
Лондоко, Биракан, Архара.

Я летел в версте от Талдана
По гребёнке дроблёных скал,
Ты стоял на краю Океана
И две сотни страниц не спал.

Сколько вёрст под тенью крылатой!
Как умеешь ты им служить!
Мой братишка и мой соглядатай,
Постарайся меня пережить!

О тебе будут помнить дети
И участок Хабаровск – Чита,
И когда-нибудь в дальнем свете
Твоё имя сверкнёт с щита.

3

О тебе говорили очи
Синих звёзд в седой высоте,
О тебе на исходе ночи
Прокричал Амазар Чите.

По тебе резина, лысея,
Шелестела сквозь ночь: «Прости…
От Амура до Енисея
Остаётся три дня пути».

Народится из сизых полос
Облаков, полыней и льдин…
И окликнет огромный голос:
«Почему ты приехал один?

Или чем-то тебя не уважил
Твой собрат по судьбе и рулю,
Или новых героев нажил,
Или я – тебя не люблю?

Или манят другие книжки,
Или Маня уходит к Гришке,
Или денег просит сума,
Или лира сошла с ума?»

Я ответил: «А что мне лира,
Если это моя земля?
Я отдам все награды мира
За один поворот руля».

Вот Чита впереди как в чашке
И в шершавой пыли капот…
Я прижался к худой листвяшке.
Сделал вдох…
И включил поворот.

4

Я вернулся к тебе с полдороги,
Когда понял, что я не смогу
Без твоей бесконечной дороги
По щебёнке, утопшей в снегу.

Рыжей пыли на снежной бровке
Вымерзающий варенец…
Даль хребта в серой штриховке.
И заезжки жданный дворец.

И опять не сомкнутся очи.
Тарахтит стоянка во мгле.
(В синей туши – остаток ночи.
Гарь под сопкой – в чернейшем угле.)

В синеве пройду Магдагачи
(Лиственничник – в карандаше…),
Лишь бы было светлей и богаче
На бескрайней твоей душе!

Снова сопки берут в объятья
И колёса бегут легко,
И кивают названья-братья
Архара, Биракан, Лондоко.

Вот Хабаровск с морозным чадом…
И в солярном чаду «камаз».
Слышишь, Жека, дождись, я рядом,
Не закончился наш рассказ

Под восточным крылом орлана…
Где горчей с каждым годом жить,
И дорогу до Океана
Извели, не успев проложить.

Перевалы, петли, уклоны,
Обжитые с таким трудом,
Где когда-то неслись перегоны,
В кузовах, оперённых льдом.

5

Океан с дождевым зарядом
Слёг в туманное молоко.
Слышишь, Жека, дождись, я рядом.
Это край. Ты стоишь высоко.

Это тихо проходит в жилы
Терпеливая наша земля,
Где цепями пилят могилы
И не глушат зимой дизеля.

Где в апреле снега как сварка,
И глотками морозных лет
Леденея, течёт солярка
В обжигающий пистолет.

Это что-то случилось с нами…
И теперь с каждым днём больней
Эта даль у тебя за плечами,
Ты расскажешь мне всё о Ней?

Как ей терпится, как не спится?
Как живётся впригляд и впотай,
Как тревожится, как лежится,
Так вот свесившись за Китай?

Как ей хочется быть любимой
И единственной, как в ответ
Лишь наката гул недробимый
Да планет сухой пересвет.

Ты стоишь на краю Океана,
И иначе не может быть.
За твоею спиною рана…
Кто-то должен её промыть.

Под огромным крылом орлана,
У восточной его головы,
Ты стоишь на краю Океана,
И вот-вот разойдутся швы.

И небес полотно сырое
Упадёт в страшный просвет…
Мне не надо другого героя
И да будет извечный свет

На границе седых туманов,
На базальтовом голыше,
На распятой меж океанов
Необъятной твоей душе.

6

Под восточным крылом орлана
На камнях ледовый узор.
Ты стоишь на краю Океана,
Не кончается твой дозор.

Оживает в антеннах и тросах
Ветерка океанский ток,
Вереницами фар раскосых
Просыпается Владивосток.

Слышишь, Жека, ещё так рано,
Что слышны голоса земли,
И видна голова орлана,
И двуглаво лежат рули

По бокам Енисея, Жека…
Знаешь, что страшнее петли?
Одиночество человека?
– Одиночество Русской земли!

И так страшно за эту землю —
Енисей, отпусти и прости,
Я опять на краю, и внемлю,
И опять в верховьях пути.

Золотишко зимнего солнышка
Обожгло островов края…
Сторона ты моя, сторонушка,
Спаси, Господи, люди Твоя.

7

Ты стоишь на краю Океана
И, наверно, сойдёшь с ума.
Над Хоккайдо полоска тумана,

И полны гребешком трюма.
Всё вдали, и тайга, и кочкарник,
Сахалин превратился в нить,
Слышишь, Жека, я твой напарник,

Я вернулся тебя сменить.
Слышишь, дело не только в «кресте»
И не в Маше, ты знаешь сам,
Божьей милостью быть на месте,

Вместо счастья досталось нам.
Как во сне, выплывает навстречу
Главный остров моей земли…
Поезжай домой. Я отвечу —

И за «кресту», и за рули.
Будет пыль на фарах раскосых
И колёс дроботок сухой,
Скалы, мост, Селенга в торосах,
Черемшаный голец и Танхой,

Будут гор ребристые ноги
И всё то, что ты мне рассказал:
Проколевшие были дороги
И открытый в небо финал.

Будет небо и край Океана,
Где, отлитые на века,
Белоплечим крылом орлана
Пролегли за край облака.

Отправить