16. Тени прошлого. Дело Михаила Ходорковского

Новость, которую Владимир Путин отложил до самого конца пресс-конференции по итогам 2013 года, приводит в возбуждение сотни журналистов, приехавших со всего мира. Президент с благодушным видом объявляет, что в честь двадцатилетней годовщины российской конституции помиловал не только участниц панк-группы Pussy Riot, но и бывшего олигарха Михаила Ходорковского: тот сидит в тюрьме уже более десяти лет, а это много. По словам президента, он не раз советовал Ходорковскому в соответствии с законом подать прошение о помиловании. Теперь, говорит президент, он прислал соответствующий документ, обосновав прошение о помиловании пошатнувшимся здоровьем матери. Президент коснулся щекотливой темы. Знаменитый арестант до этого всё время демонстративно отказывался подавать прошение о помиловании, потому что он таким образом признал бы свою вину, а само слово «вина» было ему чуждо. Однако за несколько дней до того он в интервью «New York Times» заметил, что может передумать: «Моей матери под восемьдесят лет, она опять болеет раком, и её нужно оперировать. ‹…› Высока вероятность, что мы уже никогда не увидимся на свободе».

Формально указ президента нужно привести в исполнение в течение ближайших месяцев. Однако всё происходит быстрее, чем все думали. В ту же ночь Михаила Ходорковского, отбывающего срок в лагере Сегежа неподалеку от финской границы, будят и вывозят на вертолёте в Санкт-Петербург. Там его ждёт личный самолёт немецкого предпринимателя Ульриха Беттерманна из Зауэрланда, на котором он вылетает в Германию. Комитет по встрече опального олигарха, ждущий его в берлинском аэропорту Шёнефельд на следующее утро после путинской пресс-конференции, состоит из одного из адвокатов Ходорковского, бывшего министра иностранных дел ФРГ Ганса-Дитриха Геншера и немецкого эксперта по России Александра Рара. Геншер с 2011 года по просьбе адвокатов Ходорковского вёл переговоры с Путиным и дважды встречался с президентом. Александр Рар помогал наладить контакт, используя свои связи. Бывший арестант после многих лет тюрьмы вселяется в самую престижную гостиницу Берлина, отель «Адлон», а затем едет дальше в Швейцарию, где он с тех пор и живёт вместе с семьей в приличествующем его положению доме на Женевском озере.

Своим указом о помиловании Владимир Путин ставит точку в самом бурном конфликте пост-ельцинской эры, в главном вопросе начала его первого срока: кому принадлежит власть в России. Михаил Ходорковский был гораздо более опасным противником, чем Борис Березовский. В отличие от последнего, бывшему крупному предпринимателю, несмотря на криминальное прошлое, после внезапной утраты статуса олигарха удалось сделать карьеру на Западе как своего рода «личному пленнику» Кремля. А дело ЮКОСа по сей день, даже после освобождения Ходорковского, рассматривается в международном суде, несмотря на то, что концерн уже не существует. Бывший нефтяной магнат находился в СИЗО с мая 2003 года. В 2005 году московский суд приговорил его к тюремному заключению за неуплату налогов, отмывание денег и присвоение чужого имущества.

На пресс-конференции по приезде в Германию (символично, что она проводится в здании бывшего КПП – «Чекпойнт Чарли» на границе ГДР и ФРГ, превращённом в музей) Ходорковский говорит, что больше не собирается вмешиваться в политику. Также он, по его словам, не собирается бороться за свою былую империю. Доли в предприятиях он перед арестом продал, говорит он, а беспокоиться о финансах у него нет нужды. Капитал, оставшийся у него на счетах в швейцарских и других банках, оценивается по-разному. Он сам в интервью говорит о том, что у него осталось более ста миллионов долларов и что вся эта сумма задекларирована в Швейцарии. С тех пор он пытается выбрать себе роль, найти какую-нибудь позицию среди многочисленных активистов, как живущих за пределами России, так и действующих на родине. Бывший миллиардер пользовался популярностью у западных политиков в роли символической фигуры сопротивления, однако в кругах российской оппозиции он не вызывает восторга. С тех пор, как он вышел из колонии и утратил статус мученика-арестанта, ему сложно обосноваться в стане противников Путина.

Путь Михаила Ходорковского к богатству и славе – один из легендарных сюжетов горбачёвской «эпохи гласности». Молодой человек из небогатой московской семьи экспериментирует с коммерцией любого рода: от импорта компьютеров с Запада до продажи поддельного французского коньяка. Он начинает студентом-химиком и функционером комсомола, который представляет собой экспериментальную площадку компартии для ранних капиталистических опытов. Вскоре он начинает работать по-крупному. За два года он собрал столько денег, что смог основать один из первых коммерческих банков в стране под названием «Менатеп», и теперь пробует себя в финансовых операциях и спекуляциях. Именно к этому периоду относится подозрение, что Михаил Ходорковский получил лицензию на вывод средств тонущей партийной элиты на иностранные счета; сам Ходорковский это отрицает.

При помощи этого новомодного инструмента из арсенала реального капитализма – вспомним Бертольда Брехта: «Что такое ограбление банка по сравнению с основанием банка?» – он в кратчайшие сроки накапливает невообразимое состояние. Он поддерживает контакты среди политиков, в 1993 году, в эпоху президента Ельцина, становится заместителем министра энергетики и получает много инсайдерской информации, в первую очередь касающейся нефтяного сектора. Это – беспримерная карьера, русский вариант Рокфеллера, хоть её конец и отличается от американского мифа о знаменитом предпринимателе. Талантливый Михаил Ходорковский от хитрого жулика с большой дороги дорастает до миллиардера-филантропа, находит контакт с западными политиками и в конце концов оказывается в тюрьме как самопровозглашённый политический герой, сражающийся за свободу и против российской власти. С падением Михаила Ходорковского Владимир Путин окончательно претворил в жизнь свой политический проект сильного государства. Это была ожесточённая, длительная схватка, намного более опасная, чем конфликт с Березовским.

Покупка государственной нефтяной компании ЮКОС в 1995 году – в то время Путин еще работал в городской администрации Санкт-Петербурга – это вершина карьеры Ходорковского в бизнесе. С этой вершины он отправляется в другие высокие полёты. В ходе этой мегатрансакции его собственный банк «Менатеп» не только организовал залоговый аукцион по заказу государства, но и сразу передал главный приз – ЮКОС – за смешные деньги владельцу банка, то есть ему самому. Конкурирующие предложения купить нефтедобывающую компанию по более высокой цене не рассматривались «по техническим причинам». Всё это функционирует как закрытая система самообслуживания. «Менатеп» тесно сотрудничает с правительством и Министерством финансов. Новый владелец в будущем будет использовать поставки нефти с ЮКОСа в качестве кредитов для покупки, то есть оплачивать покупку ЮКОСа средствами самого ЮКОСа. Анатолий Чубайс, архитектор приватизации госсобственности, занимавший тогда должность министра финансов, позднее признается: «Можно сказать, что Ходорковский использовал ненастоящие деньги, что он просто использовал собственные деньги ЮКОСа и государственные депозиты, размещённые у него Министерством финансов, и что он сфальсифицировал сделку. Но мои критерии были просты. Помимо политических соображений, мне нужны были деньги, чтобы пополнить бюджет».

Известный журнал «Foreign Affairs», центральный печатный орган американской внешней политики, к вступлению Путина в должность выпустил подробную статью на много страниц с описанием отлично продуманной схемы мошенничества, по которой далее действовал Ходорковский. Согласно этой статье, ЮКОС принуждал дочерние нефтедобывающие фирмы поставлять материнской компании чёрное золото по демпинговой цене, чтобы потом продавать его уже по цене мирового рынка, гораздо более высокой. По данным журнала, только в 1999 году ЮКОС закупил более 200 млн баррелей нефти по цене 1,70 долларов за баррель. На мировом рынке цена за баррель составляла 15 долларов. То, что для Михаила Ходорковского было прибыльным бизнесом, для других означало разорение.

Регион Нефтеюганска, где располагались дочерние фирмы, пережил драматические последствия этой деятельности. Местные налоги рухнули. Рабочим выдавали нищенские зарплаты. Стоимость добывающих предприятий быстро снижалась. Таким образом, ЮКОС обманул и акционеров-миноритариев этих добывающих фирм, потому что акции тоже дешевели. Среди этих миноритариев было некоторое количество иностранных инвесторов, а ещё 13 тысяч российских рабочих и пенсионеров из Томской области, которые купили понемногу акций в качестве новой формы вложения денег, а теперь держали в руках обесценившиеся бумажки. Большинство из них, наблюдая за тем, как этот «несгораемый запас» уменьшается в размерах, срочно кинулись продавать акции, чтобы выручить хотя бы пару рублей. ЮКОС охотно их скупал.

Мэр Нефтеюганска Владимир Петухов попросил помощи у Кремля ещё в 1998 году. Спустя несколько недель его застрелили на улице средь бела дня. До этого он на собрании акционеров ЮКОСа протестовал против действий концерна. Бывший начальник отдела внутренней экономической безопасности ЮКОСа был приговорён за это преступление к пожизненному заключению. Сам Ходорковский отрицал, что имеет какое-либо отношение к заказному убийству. Конкретно его талант заключался в умении выводить доли «юкосовских» фирм на оффшорные счета за рубежом. «В то время как Ходорковский всё богател и богател, очередь обманутых западных инвесторов становилась всё длиннее и длиннее», – так о его деятельности отзывалась «Sunday Telegraph». То, что осталось в России под названием ЮКОС, превратилось в пустую коробку в красивой обёртке для иностранных инвесторов, таких, как немецкий банк «Westdeutsche Landesbank» или японский банк «Daiwa». Репутация ЮКОСа и его топ-менеджера была более чем сомнительна. «New York Times» подробно писала о том, как Ходорковский на практике наживался на миноритариях своих дочерних фирм, и предупреждала, что с ним не стоит иметь дела. «Каждый российский капиталист, – писала газета, – должен быть в состоянии убедительно доказать, что ни один доллар, инвестируемый в России, не будет украден. Афера ЮКОСа доказывает, что Россия ещё далека от этой цели».

Статья об этих криминальных делах вышла в апреле 1999 года, за три года до того, как российское правосудие задержало олигарха по подозрению в мошенничестве. До этого он обанкротил и свой банк «Менатеп». Конкурсный управляющий, присланный в судебном порядке, не смог разобраться в запутанных делах организации, потому что грузовик с документами банка именно в этот день свалился в реку.

Ельцинское правительство позволяло Ходорковскому делать что угодно, однако он принял к сведению предупреждение со стороны Запада. Недвусмысленные требования Путина тоже заставляют его сменить стратегию. Если он хочет и впредь приумножать своё богатство и обезопасить его, ему теперь, после смены власти, нужна помощь из-за границы, с Запада. Чтобы стать полноправным игроком на международном рынке, ему с этого момента следует придерживаться определённых правил. Вне России капитал разработал более изысканные методы работы большого бизнеса. Кроме того, Ходорковский, несмотря на предупреждение нового президента, хочет и дальше участвовать в политике.

«Произошла смена менталитета, – так он публично и с тенью сожаления объясняет перемену своих взглядов. – Сейчас люди понимают, что прозрачность, хорошие отношения с инвесторами и честное деловое поведение дают положительные результаты даже в краткосрочной перспективе». Он начинает вводить на своём предприятии минимальные западные стандарты. Ходорковский нанимает американскую PR-фирму APCO, базирующуюся в Вашингтоне и обладающую там отличными связями. На APCO работают влиятельные консультанты. Это – начало публичной трансформации и первый шаг к основательной реставрации фасада: на смену кожаной куртке и усам приходят деловой костюм и очки без оправы, на смену эксплуатации и мошенничеству – совершенно законные уловки международных консалтинговых концернов. Их абсолютно достаточно для игроков высшей лиги, в которую теперь входит и он.

С помощью PR-агентства, которое в основном сотрудничает с транснациональными концернами, олигарх быстро знакомится с азами работы гигантов бизнеса и с их игровым полем. Например, собственные благотворительные организации – признанный инструмент для улучшения имиджа, к тому же они помогают сэкономить налоги. «Делай добро и говори об этом» – этот принцип действовал для таких первопроходцев, как династия Рокфеллеров или Фордов, и по-прежнему эффективен сегодня, как показывает опыт таких мультимиллиардеров, как Билл Гейтс или Джордж Сорос.

Творение Ходорковского называется «Открытая Россия» и призвано обеспечивать «развитие контактов между Востоком и Западом». Детище ЮКОСа представляет собой «международное независимое благотворительное учреждение, функционирующее как частный фонд». Это – копия «Открытого общества» Джорджа Сороса, наверное, самой успешной организации такого рода. Американский миллиардер и валютный спекулянт, родившийся в Венгрии, имеет отличные связи в Вашингтоне, уже много лет содержит частное министерство иностранных дел для продвижения своих политических идей, тренирует молодых активистов для их эффективного применения в защиту демократии и охотно сотрудничает с Государственным департаментом США. Сорос приложил руку к смене правительств в ряде стран бывшего восточного блока: в Сербии, Грузии и на Украине.

В число основателей фонда входят тщательно отобранные лица. Список джентльменов, собравшихся на торжество в честь основания «Открытой России» в конце 2001 года в лондонском «Сомерсет-хаусе», принадлежащем банкирской династии Ротшильдов, украшают звучные имена. Например, Генри Киссинджер или сам хозяин дома, лорд Ротшильд. Из Нью-Джерси приехал американский сенатор Билл Брэдли. Интересы ЮКОСа в Англии будет представлять бывший министр иностранных дел Великобритании Дэвид Оуэн.

Не менее изысканное общество собирается годом позже на пышный торжественный вечер по случаю представления «Открытой России» в США, только в этот раз по географическим причинам в списке гостей больше американцев. Встреча происходит в историческом здании Томаса Джефферсона Библиотеки Конгресса США. Ходорковский пожертвовал её директору Джеймсу Хедли Биллингтону миллион долларов. Это хорошее капиталовложение. Помимо прочего, Биллингтон – именитый историк и летописец российской истории в США, поэтому он имеет огромное влияние в правительственных кругах. Он вращается в этой сфере со времен Рональда Рейгана, поэтому он находит подходящие слова для эксклюзивной программы по восстановлению репутации. Он произносит перед гостями речь, приличествующую случаю: «Нечасто случается встретить человека, который добился успеха и хочет делать добрые дела». На организованный Биллингтоном «Национальный книжный фестиваль», который очень ценит первая леди США Лора Буш, российский предприниматель выделяет не менее щедрое пожертвование. В благодарность президент и его жена фотографируются с ним и оставляют ему на фото дарственную надпись. Администрация президента РФ из Москвы наблюдает за инициативами Ходорковского крайне внимательно. Советники Путина предполагают, что обходительный бизнесмен при помощи фонда создает базу для будущей собственной партии.

Ходорковский становится советником группы «Carlyle», влиятельной и хорошо известной инвестиционной группы, принадлежащей клану Бушей. Он знакомится с бывшим президентом Джорджем Бушем-старшим и бывшим госсекретарем США Джеймсом Бейкером, с Кондолизой Райс и вице-президентом США Диком Чейни, дискутирует с министром энергетики США Спенсером Абрахамом о нефти, и в первую очередь о возможных сделках с Америкой. Однако он ведёт переговоры и с Джорджем Брауном из «British Petroleum». Лучший способ защиты в конфликтах дома – привлечь американских или английских инвесторов. У России, как говорится в одном старинном крылатом выражении, непредсказуемое прошлое, поэтому бизнес находится в уязвимом положении, а Запад может послужить щитом. Дома Ходорковский склонен полагаться на более традиционные опоры российского общества. Часть работников службы безопасности он нанял из рядов бывших сотрудников КГБ.

Он встречается с председателями советов директоров «ExxonMobil» и «Chevron». Они поддерживают тесные связи с Белым домом, и там инициативу молодого человека встречают благосклонно. Джордж Буш-младший и его команда заинтересованы в этой нефти. Россия обладает крупнейшими ресурсами в мире. Правительству США важно получить дополнительную опцию в энергетической политике, помимо ведущих экспортёров нефти, таких как Саудовская Аравия, Ирак и Иран. Всё более непредсказуемое развитие событий в исламских странах действует им на нервы. Ходорковский становится ключевой фигурой, обещающей США доступ в российский сырьевой рай. Он поручает швейцарскому банку UBS проверить возможность продажи второго по величине российского нефтяного концерна и, вопреки всем опровержениям, даёт понять, что он открыт для более сложных политических задач. В России он поддерживает оппозицию и финансирует депутатов.

Он уже один раз указывал своему правительству через парламент, где границы его власти. Весной 2003 года мировые цены на нефть вновь стали расти, и правительство решило, что государство тоже должно извлекать из этого прибыль. Владимир Путин вносит в парламент законопроект о повышении налога на сырьё. В ночь перед голосованием по этому законопроекту в Думе министру экономического развития Герману Грефу звонит один из топ-менеджеров ЮКОСа, и его формулировки не отличаются дипломатичностью.

«Менеджер сказал: господин Греф, мы знаем, что вы сделали для развития рыночной экономики. Но ваше предложение угрожает нашим интересам. Поэтому мы сообщаем вам: закон не будет принят. Мы позаботились об этом. – Далее Греф вспоминает: – Министр финансов Кудрин и я вышли из Думы чуть ли не в отчаянии. Цены на нефть росли, но доходы повышались только у нефтяных компаний». Правительству пришлось отозвать законопроект. С точки зрения министра финансов Кудрина, это было не что иное, как вымогательство.

«На заседаниях комитета, отвечавшего в парламенте за налоги, сидели юристы ЮКОСа и указывали, как голосовать, – пишет газета «Chicago Tribune». – Любой законопроект либо размывался, либо не проходил голосование благодаря лоббистской деятельности Ходорковского». Путин, по словам журналистов, тщетно пытался ограничить могущество и прибыль российских нефтяных компаний при помощи законов. Ходорковский уверяет гендиректора «British Petroleum» Джона Брауна, с которым ведёт переговоры, что парламент у него под контролем. «Вскоре я начал нервничать. Он рассказывал, как проводил людей в Думу. Как он позаботился о том, чтобы нефтяные компании практически не платили налоги и сколько влиятельных людей он контролирует». У Джона Брауна создаётся впечатление, что российский предприниматель хочет любой ценой убедить гигантский концерн BP войти в число совладельцев ЮКОСа, и в конце концов он отказывается от сделки. Он помнит о предупреждении Путина, что бизнесу не следует вмешиваться в политику. Воспоминания Путина об этой фазе конфликта с Ходорковским имеют ярко выраженную личную окраску: «Этот человек доставил мне куда больше неприятностей, чем нужно».

У Ходорковского всё меньше и меньше времени. В феврале 2003 года дело доходит до публичного столкновения между ним и президентом, которое показывают по телевидению. Он обвиняет менеджеров государственных нефтяных компаний в коррупции, а Владимир Путин в ответ на это спрашивает его, платит ли он налоги. В Москве прокуратура ведёт следствие против сотрудников ЮКОСа по делу о присвоении чужой собственности и убийстве. Одного из сотрудников, приближённых к Ходорковскому, арестовывают. Посол США в Москве несколько недель спустя в конфиденциальном сообщении в Государственный департамент пишет, что таким образом главу концерна предупредили, чтобы он не лез в политику и прекратил поддерживать оппозицию крупными денежными дотациями с целью проталкивания или блокировки законов в парламенте. Однако посол сразу же резюмирует: «Большинство политических экспертов считают, что ЮКОС и Кремль спустят конфликт на тормозах и урегулируют свои разногласия конфиденциально».

Владимир Путин не прочь договориться с Джорджем Бушем-младшим о более интенсивном сотрудничестве в сфере энергетики. Он видит в этом определённые преимущества, хотя бы из-за технологических ноу-хау американцев и перспективы снизить стоимость разработки российских нефтегазовых месторождений. Президенты уже несколько раз встречались и прониклись друг к другу определённой симпатией. Теракты 11 сентября 2001 года привели не только к некоторому сближению двух стран на официальном уровне, но и к укреплению отношений между главами двух государств. Владимир Путин с женой спустя месяц посетили Джорджа и Лору Буш на их ранчо в Кроуфорде, штат Техас, поужинали вместе с ними и пообщались. В будущем они собираются, как гласит осторожная официальная формулировка, сотрудничать теснее. С этого момента президенты поддерживают регулярный контакт.

В одну из сентябрьских пятниц 2003 года глава Нью-Йоркской биржи в окружении двадцати других лидеров американской экономики принимает гостя в здании по адресу Уолл-стрит, 11. Один из присутствующих ждёт его с особым нетерпением. Ли Рэймонд, председатель совета директоров «ExxonMobil» и хороший приятель вице-президента США Дика Чейни, договорился о встрече с Владимиром Путиным, чтобы обсудить с ним запланированную покупку ЮКОСа. С Михаилом Ходорковским он уже беседовал, и стороны достигли принципиального согласия. Теперь он хочет подстраховаться, обсудив сделку с главой Кремля.

Для президента России деловая встреча на Уолл-стрит – второе важное мероприятие в эти выходные, и оба, по сути, связаны с представлениями Владимира Путина о российском обществе и о его будущем. Мы уже описывали его нью-йоркскую встречу с представителями РПЦЗ для форсирования процесса воссоединения Русской православной церкви с отколовшейся частью, окормляющей диаспору. Встреча в квартале финансистов на Манхэттене, в паре метров от зияющей раны на месте башен-близнецов, тоже касается решения, принципиального для России после распада СССР и последующей приватизации экономики. Какую долю ему стоит выделить транснациональным корпорациям по влиянию на российские сырьевые ресурсы, имеющие ключевое значение для дальнейшего экономического развития страны? Оценивая катастрофу прошедших лет, он понял: без законов рыночной экономики Россия не восстановится. Но для защиты интересов страны ему нужны правила, дающие ему возможность влиять на развитие событий в пределах рыночной экономики.

Ли Рэймонд – представитель жёсткой культуры переговоров, принятой в мире главных нефтяных гигантов. В своих покупках «ExxonMobil» руководствуется старым, испытанным принципом отрасли: либо всё, либо ничего. Условия приобретения, которые председатель совета директоров излагает Путину в беседе наедине в одной из переговорных комнат Нью-Йоркской биржи, поставлены жёстко и не подлежат обсуждению. Согласно предложению Ли Рэймонда, нефтяной гигант должен получить 51 % акций ЮКОСа, то есть контрольный пакет. «А что делать с оставшимися 49 процентами, можете решать сами. Например, будет ли правительство тоже приобретать долю или всё будет распродано на бирже», – объясняет менеджер российскому президенту обходительным тоном, как будто эти 49 процентов – особая любезность его концерна. Теперь от президента требуется лишь сообщить ему, может ли «ExxonMobil» приобрести эти 51 %, говорит Рэймонд, в противном случае о сделке можно забыть.

Путин переспрашивает: значит ли это, что ему в таком случае придётся спрашивать Ли Рэймонда, где, когда и как ЮКОСу инвестировать и работать в России, и менеджер, широко улыбаясь, отвечает: «Да». Именно поэтому его предприятие и стремится получить контрольный пакет, объясняет он, и в этом нет ничего страшного, ведь «ExxonMobil» уже работает по такому методу во многих других странах мира. Тогда он не сможет принять решение сегодня, сухо отвечает президент. Глава концерна демонстрирует полное понимание. В конце концов, говорит он, такие вопросы нельзя решать на скорую руку. Президенту наверняка нужно обсудить этот вопрос, и никто не ставит ему в вину, что он хочет посоветоваться со своими людьми, говорит менеджер. По итогам беседы представитель высшего руководства «ExxonMobil» излучает оптимизм и уверен, что сделка состоится. Он в корне ошибается. Пройдут годы, прежде чем «ExxonMobil» снова сможет выйти на российский рынок.

Путин не соглашается с претензией американского нефтяного гиганта на контрольный пакет, которую Ли Рэймонд выдвигает, как будто это само собой разумеется. Но ещё больше Путина раздражает снисходительное высокомерие, с которым менеджер поучает его, как принято вести дела, и любезно даёт ему время, чтобы войти в курс дела и поинтересоваться, как совершаются международные сделки в этой ценовой категории. Это следующий после расширения НАТО ключевой опыт, позволяющий ему понять, как Запад смотрит на Россию и обращается с ней.

Месяц спустя председателя совета директоров нефтяного концерна ЮКОС демонстративно задерживают во время промежуточной посадки его частного самолёта в Новосибирске. Официально конфликт российского государства и предпринимателя Михаила Ходорковского сводился к делу № 18/41 2003 года об обычных преступлениях, таких, как неуплата налогов, мошенничество или присвоение чужой собственности, даже если в данном случае речь идёт о невообразимых суммах. На более глубоком уровне в этом случае решался вопрос, кому в государстве принадлежит власть и как далеко можно зайти в своих действиях. «Я знал, что речь шла о миллиардных налоговых суммах и что ЮКОС пользовался дырами в законодательстве и клал деньги в собственный карман, однако Путин не обсуждал со мной всю процедуру в подробностях», – вспоминает Алексей Кудрин. Против Ходорковского и его делового партнёра Платона Лебедева, обвиняемого по тому же делу, будут проведены два процесса, в результате которых обоих приговорят к длительным тюремным срокам. После выдвижения обвинения и выплаты налогов ЮКОС объявляется банкротом. Концерн прекращает свое существование, его имущество распродаётся с молотка, чтобы, как гласит официальное обоснование, выплатить налоговую задолженность. С точки зрения Владимира Путина, это логическое завершение длительной борьбы: «Полученные от продажи активов компании ЮКОС средства поступили в бюджет ‹…› Если когда-то эти деньги были украдены у народа, надо отдать их напрямую этому самому народу».

На Западе дело Ходорковского превращается в показательный пример отсутствия цивилизованных норм поведения и несоблюдения гражданских прав. Международные адвокаты Ходорковского совместно с его PR-агентством дорабатывают его имидж. К образу успешного капиталиста, покаявшегося в своих грехах, пользующегося заслуженным почётом на международной арене, добавляется образ искреннего борца за права человека, в сложнейших условиях в одиночку ведущего борьбу с жестоким и коррумпированным режимом.

Из бывшего главы концерна, который вовремя вывел часть состояния за рубеж и продал свои акции совладельцам концерна, лепят облегчённую версию Солженицына. Ходорковский из колонии регулярно раздает интервью газетам или сочиняет для западных СМИ философские статьи о состоянии страны. Он становится экспертом по вопросу, как следует измениться России. Так же, как в конце концов изменился он сам. Ходорковский объясняет, раздаёт советы, истолковывает актуальные политические тенденции и задаёт риторические вопросы. Он описывает свою незаслуженно тяжёлую долю и говорит, что был лишь жертвой обстоятельств. «Здесь во время переходного периода после распада Советского Союза царил закон джунглей. Никто не знал точно, какие законы ещё действовали. Я воспользовался этим, как и другие предприимчивые люди», – пишет он. Однако российская оппозиция держится от него на расстоянии.

Столкновения адвокатов с российской юстицией резки и агрессивны, атакованные ими суды отвечают тем же. Команда Ходорковского подробно разбирает действительные или мнимые судебные нарушения и выдвигает громкое обвинение, что суд – не более чем повторение показательных процессов сталинской эпохи. Западные корреспонденты охотно включаются в борьбу за права человека в России.

Стратегия пиарщиков, апеллирующих к политической корректности Запада, оказывается успешной. «Amnesty International», несмотря на бурные внутренние дебаты, объявляет Ходорковского политзаключённым. Добиться этого стоило «длительной борьбы», вспоминает Юрий Шмидт, один из адвокатов, убеждённо защищавших Ходорковского, во время нашей беседы в его офисе, «но у нас получилось». Петербургский адвокат специализируется на защите прав человека и знаком с юристом Путиным ещё с тех времён, когда тот был заместителем мэра. Уже тогда Шмидт был его противником. Благодаря признанию «Amnesty International», Ходорковскому оказывается всё больше поддержки во всём мире, в том числе и в Германии. Например, депутат партии «зелёных» Мари-Луизе Бек включает московский процесс в список главных задач своей политической работы на ближайшие годы, регулярно летает в Москву и общается с собравшимися представителями немецкой и иностранной прессы. Она неизменно и неутомимо бичует любую несправедливость вместе со своим мужем Ральфом Фюксом, главой фонда Генриха Бёлля, эффектно дополняющим эту кампанию благодаря своей должности. Такие политики, как Ангела Меркель или Барак Обама, тоже делают замечания о «предвзятости» российских судов и публично взывают к российскому президенту с просьбой освободить бывшего олигарха.

Защитники Ходорковского избрали в своей политике двойную стратегию. Помимо взываний к морали, адвокаты и бывшие акционеры ЮКОСа подают жалобу в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Они утверждают, что процесс против Ходорковского и ЮКОСа обусловлен исключительно политическими мотивами, а дополнительные налоговые требования были выдвинуты исключительно для того, чтобы довести фирму до банкротства и продать её по цене ниже рыночной стоимости. Акционеры требуют от российского государства компенсацию в размере 75 миллиардов долларов.

Судьи в Страсбурге считают иначе. Они обязывают Россию выплатить бывшим акционерам ЮКОСа компенсацию в размере 1,5 миллиардов евро, потому что введение некоторых денежных штрафов было противозаконно. Однако главное обвинение, что процесс против Ходорковского политически мотивирован, с России снимают.

Вывод суда гласит: «Тот факт, что возможному сопернику в политической или деловой сфере косвенно или напрямую выгоден этот процесс, не может удерживать власти от уголовного преследования этого человека, если против него выдвигаются серьёзные обвинения». Улики против Ходорковского, имеющиеся у российского суда, по мнению европейских судей, представляли собой вполне «обоснованное подозрение» для уголовного преследования. Они высказали критику некоторых обстоятельств предварительного заключения, однако реабилитация бывшего олигарха, на которую надеялись его сторонники, в Страсбурге не состоялась.

Международный арбитраж в Гааге, в который также обращаются акционеры, смотрит на это дело по-другому. Он приговаривает российское государство к выплате компенсации на сумму в 50 миллиардов долларов, поскольку он, в отличие от судей Европейского суда, расценивает дело как политическое. Международный арбитраж – не суд в классическом смысле слова, а нечто вроде согласительного органа. Он предоставляет сторонам конфликта платформу для урегулирования спора без обычных судов. Эта форма урегулирования предусмотрена, например, в таких документах, как договор о свободной торговле между США и Европой (ТТИП), чтобы дать бизнесу возможность оспаривать решения правительств вне судов общей юрисдикции. Его вердикт обязателен к исполнению. Россия подаёт жалобу на это решение в суд общей юрисдикции в Нидерландах. Акционеры начинают налагать арест на российское имущество за рубежом. После первых блокировок российских счетов в государствах-членах ЕС в июне 2015 года Владимир Путин объявил, что будет сопротивляться: «Наша позиция известна, мы не признаём юрисдикцию этой судебной инстанции». Очевидно, дело ЮКОСа отнюдь не закончено даже после помилования Михаила Ходорковского.