1967-й – разгар эры хиппи. В Америке – «Лето любви». «Битлз» в своей песне «Люси в небесах с алмазами» открыто воспевают ЛСД. И почти так же эпатажно звучит призыв высокопоставленного шведского чиновника к небывалой неформальности. Став генеральным директором Medicinalstyrelse (Совета по здравоохранению), пятидесятитрехлетний Брор Рексед объявляет, что будет отныне называть всех своих сотрудников по имени, и предлагает им так же обращаться к нему. И он своего добился. Его собственное имя, Брор, по-шведски означает брат – апофеоз демократизма, правда?

С тех самых пор – с 3 июля 1967 – имя Рекседа (а точнее, как это ни парадоксально, его фамилия) связано с du-реформой. Шведское du, как и его немецкий близнец, является неформальным вариантом английского you; во французском эту роль играет tu, а в английском – thou (так, по крайней мере, было в XIII–XVIII вв.). Хотя нельзя сказать, что реформа полностью дело рук Рекседа. К моменту его выступления общественное мнение уже начинало меняться, а вскоре даже премьер-министр Улоф Пальме поддержал новую тенденцию: когда в 1969 г. он занял свой пост, то стал публично общаться с журналистами на ты и поощрять обращение по имени. Тем не менее в коллективной памяти шведов заявление Рекседа осталось символическим поворотным моментом.

Улоф Пальме – ты-премьер-министр – в окружении своих социал-демократических однопартийцев из Германии и Австрии (1975 г.).

И этот поворот давно назрел, потому что традиционные шведские правила языкового этикета были весьма замысловатыми. Самый формальный вариант состоял из трех частей: герр (господин) или фру (госпожа), потом социальное положение (доктор, граф, лейтенант) и в конце фамилия. Если бы Рексед не выступил со своей инициативой, его сотрудники должны были бы называть его герр генеральный директор Рексед. Причем, заметьте, не в качестве обращения – как мы могли бы сказать господин Рексед – а вместо вы: «Не хочет ли герр генеральный директор Рексед печенья?»

Для человека, занимающего не такой важный пост, слово герр или фру можно было бы опустить: «Не соблаговолит ли бухгалтер Перссон отослать счета сегодня днем?» Можно было использовать одну фамилию. Так начальник мог обратиться к своему подчиненному: «Алмквист хорошо провел выходные?» При обращении к слугам вместо фамилии использовали имя: «Агата вынесла ночные вазы?» А в среде низших классов или в деревне типичным было обращение он или – в меньшей степени – она. «Когда он собирается убирать рожь?» В этом предложении он на самом деле означает вы.

Все эти тонкости – а было и много других, например использование слова матушка при обращении к женщинам старшего возраста (не хочет ли матушка Бригитта выпить чашечку кофе?) – требовали филигранной точности. Легко было попасть впросак и невзначай обидеть вышестоящего. Шведам приходилось бдительно следить за повышениями по службе – не дай бог назвать свежеиспеченного капитана лейтенантом! (Вот когда не хватало LinkedIn…) Только супругам и любовникам было просто – они обращались друг к другу на ты. Так же могли общаться и друзья, но только после того, как выпьют на «ты». Во всех остальных случаях ты было допустимо только при обращении к детям или к тем, кого не уважаешь.

Неудивительно, что шведы давно пытались что-то поменять. В начале XX в. в качестве официального единственного числа некоторое время пытались использовать ni (которое до этого обозначало только множественное число), по аналогии с vous во французском. Однако этот вариант сочли недостаточно уважительным, потому что при этом подразумевалось, что у адресата нет никакого титула. Другой вариант сводился к тому, чтобы полностью отказаться от обращения во втором лице за счет использования громоздких конструкций типа: «Будет ли позволено печенье?» (вместо «Не хотите ли вы печенья?»). Но это было неуклюже и даже стало считаться невежливым.

Когда реформа назрела, она произошла быстро. В начале 60-х еще соблюдалась осторожность. Но к концу десятилетия даже премьер-министру тыкали, как любому прохожему. Только членов королевской семьи это не коснулось.

А что сейчас? Никто не жаждет вернуться к старой системе, но неформальное местоимение du начинает уступать более формальному – ni. Постепенно эти два местоимения стали символизировать расслоение общества. Прогрессивные шведы не любят ni. Оно указывает на возврат к классовому обществу, пишет социал-демократический советник Бритта Сетсон в своем блоге Nyabrittas. С ее точки зрения, это обращение стало обязательным в магазинах исключительно для того, чтобы поставить на место продавцов.

Более консервативные шведы, напротив, досыта наелись du. Для писательницы Лены Холфве вся эта кутерьма вокруг обращения по имени – выражение ложно понятого равноправия, а блогер, пишущий под именем Бенсио де Уппсала, ратует за более широкое употребление ni (он называет это ni-реформой): «В странах, где сохранились остатки цивилизации, степень близости можно отразить с помощью правильного выбора слов». У консультанта по этикету Магдалены Риббинг еще более радикальная позиция: она предлагает полностью отказаться от местоимений второго лица, чтобы никого не обидеть. Но, как показывает шведская история, это решение не работает.

Поводом для идеологических баталий в Швеции служит не только местоимение второго лица. С третьим лицом тоже не все гладко. В большинстве европейских языков мужские и женские местоимения различаются: в шведском hon – это она, han – он. По умолчанию традиционно использовалась мужская форма местоимений (например, врач должен знать, как ему действовать в критических ситуациях), но во многих языках сейчас пытаются найти нейтральную альтернативу. В английском, например, наибольшее распространение получило использование в роли единственного числа they (они) (типа: врач должен знать, как им действовать в критических ситуациях). Но шведы – или, говоря точнее, некоторые шведы – всех перещеголяли, изобретя новое местоимение hen, которое означает он или она. Само слово возникло, похоже, под влиянием соседского финского, где есть только одно местоимение третьего лица единственного числа – hän. Как ни странно, новое шведское местоимение делает быстрые успехи, хотя обычно местоимения сопротивляются плановым изменениям (в отличие от изменений спонтанных). Наиболее радикальные гендерные активисты даже требуют вовсе отказаться от традиционных местоимений hon и han, повсеместно заменив их на hen. Этот вариант в Швеции вряд ли пройдет, но более умеренный может и закрепиться. И тогда через десять-двадцать лет han-реформа станет в истории шведской социальной и языковой политики в один ряд с du-реформой Брора Рекседа.