Книга: У-Цзин: Семь военных канонов Древнего Китая
Назад: Общее вступление. Исторический контекст и формирование военного канона
Дальше: Шесть секретных учений Тай-гуна

Эволюция военных конфликтов в Китае

Шан

В течение веков китайская военная мысль, формируя стратегию и шлифуя правила ведения боя, отражала эволюцию оружия, экономических условий и политической власти. Тактика, применявшаяся в начале исторической эпохи при Шан, менялась вслед за возрастанием численности войска, большей скоростью и мобильностью, появлением новых видов колющего и стрелкового оружия. Тем не менее, теоретические моменты, касающиеся организации, дисциплины, оценки целей и фундаментальных принципов, сохраняли свое значение и применялись вплоть до того времени, когда династия Цинь объединила империю, положив конец периоду «Борющихся Царств».
Шанская династия управляла теократическим государством; власть ее покоилась на военном мастерстве родовой аристократии, а также на религиозных верованиях и соответствующих институтах. Население делилось на четыре класса: правящие семьи; члены родового клана, выполнявшие чиновничьи обязанности, и прочая аристократия; простолюдины, то есть зависимые крестьяне, и рабы. Правитель обладал огромной властью на территории домена и требовал верности от князей окрестных земель. Аристократия, образованная и обладавшая определенным уровнем культуры, жила в больших городах, где были дворцы и храмы. Простой народ обитал в землянках, занимался большую часть года сельским хозяйством или различными ремеслами, а сверх того должен был нести воинскую повинность и участвовать в военных кампаниях.
Технология литья бронзы быстро развивалась на протяжении всего периода с момента официального начала правления Шан (традиционно датируется 1766 г. до н. э., когда Тан И одержал победу над Ся и вплоть до падения ее под ударами Чжоу около 1045 г. до н. э.) Искусно выделанные ритуальные сосуды — свидетельство высокой значимости культа предков, на котором зиждилась власть правителя — показывают уровень технических достижений, а также то, что Шан эффективно управляла государством и обладала монополией на природные ресурсы. Если оружие знати было обычно бронзовым, то материалом для сельскохозяйственных орудий и вооружения простолюдинов служили камни, дерево и кости животных. Просо и, позднее, пшеница были основными культурами, после уборки урожая их хранили в центральных амбарах. О рисе знали, но он оставался дорогой роскошью даже для правителя, так как выращивался преимущественно на юге. Уровень материальной культуры, основанной на организованном сельском хозяйстве и охоте, позволял снабжать крупные города. Некоторые животные— овцы, рогатый скот, свиньи и собаки— уже были приручены, производились также шелк и пенька. Домашнюю утварь с немалым мастерством делали из глины.
До шанской династии военные столкновения сводились преимущественно к набегам и стычкам между поселениями, хотя отдельные вожди, очевидно, устанавливали какие-то основы власти, и появлялись местные лидеры родовых союзов, подобные основателям династии Ся. С подъемом же Шан и утверждением центральной власти (хотя и не администрации) была создана постоянная гвардия численностью около тысячи человек. Количество воинов могло быть увеличено в случае необходимости: тогда главы родов и владетельные князья обязаны были снаряжать дополнительные армии. Хотя обычно войском командовал сам правитель, уже существовали зачатки военной бюрократии. Военная кампания против приграничных врагов могла востребовать от 3 до 5 тысяч человек, а поход против бросившего вызов государства — до 13 тысяч; исход битвы чаще всего решался в одном столкновении, но известны случаи, когда сражения длились несколько дней. Войско разделялось на три части — левый фланг, правый фланг и центр — и состояло из двух подразделений: плохо организованной пехоты, выполнявшей вспомогательные функции, и колесниц, управляемых воинами из знати, несших военную службу и являвшихся опорой государства.
Войны, которые вела шанская династия, имели следующие цели: установление или укрепление сюзеренитета, массовый захват пленных и сокровищ. Контроль за территориями, находящимися за пределами главного домена, осуществлялся скорее через систему вассалов, чем через централизованное управление. Награбленная добыча увеличивала богатство правящего дома и позволяла вознаградить за службу. Некоторых пленников делали рабами и использовали на полевых работах или в доме, но большинство их приносилось в жертву, что было частью шанских религиозных обрядов.
За несколько сот лет правления династии Шан оружие из бронзы получил каждый воин. Излюбленным оружием была «гэ», алебарда, потом копьё и лук. Стрелы с бронзовыми наконечниками и луки, сила натяжения которых могла доходить до 160 фунтов, позволяли стрелять на значительное расстояние. Кинжалы и топорики использовались в ближнем бою; кожаные доспехи и щиты — последние часто применялись в коллективных боевых действиях— служили весьма неплохой защитой против колющего и метательного оружия. Бронзовые шлемы должны были отражать стрелы и скользящие удары, а на доспехах и щитах дополнительно укреплялись тонкие бронзовые пластины. В соответствии с представлениями периода «Борющихся Царств», вооружение должно было быть преимущественно смешанного типа и давать возможность как нападать, так и обороняться в ближнем и дальнем бою. Тем не менее, меч эволюционировал медленно, «вырастая» из кинжала, а, быть может, и алебарды, и настоящие мечи получили распространение лишь к середине периода «Борющихся Царств». Колесница оставалась важнейшей боевой единицей в конце Шан, в периоды Западной Чжоу и «Вёсен и Осеней» (722–481 гг. до н. э.); ее применение в бою не исчерпало себя и при «Борющихся Царствах» (403–221 гг. до н. э.), когда ее постепенно вытесняла все более многочисленная пехота, а в III в. до н. э. и конница. Китайская традиция утверждает, что Шан использовала 70 колесниц в борьбе с утратившей добродетель династией Ся. Однако, археологические находки двадцатого века, подкрепленные текстологическими исследованиями, показывают, что колесница, скорее всего, не была создана в Китае и не могла прийти в Китай из Центральной Азии раньше, чем в середине правления династии Ш ан— приблизительно между 1300 и 1200 гг. до н. э. Вначале колесницы использовались в церемониях и для доставки грузов, и только впоследствии их стали применять на охоте и в боевых действиях. Эпиграфические материалы подтверждают, что шанцы продолжали опираться на соединения пехоты даже после того, как колесницы уже превратились в боевую единицу. В действительности, на протяжении правления Шан колесницы, скорее всего, продолжали оставаться неким престижным символом. Во время сражения они скорее обеспечивали быстроту передвижения и служили командным пунктом, чем участвовали в бою.
Экипаж колесниц в периоды поздней Шан и Чжоу состоял из трех человек: возницы, лучника слева и воина с алебардой справа. Пять колесниц составляли отделение, а пять отделений — отряд. К каждой колеснице приставлялись для поддержки 10–25 пехотинцев, а позднее — еще и авангард в количестве до 125 воинов. Шанская колесница была прямоугольной формы, на двух крепких, со множеством спиц, колесах. Везли повозку две лошади. Своеобразными учениями были масштабные охоты, на которых использовались колесницы, что позволяло совершенствовать и искусство управления ею, и стрельбу, и умение сражаться на движущейся платформе, что требовало длительной тренировки. Это была весьма дорогостоящая боевая единица, ведь делали и ремонтировали ее специальные мастера, поэтому сражались на колесницах только воины из знатных родов, и лишь изредка к ним добавлялись простые рекруты. Битвы выливались, таким образом, в определенное количество индивидуальных стычек, обставлявшихся соответствующим ритуалом (впрочем, возможно, в данном случае мы имеем дело с позднейшей романтизацией). Некоторые ученые отыскивали в источниках упоминания об охоте верхом на лошадях. Однако их толкования вызывают сомнение: очевидно, лошадей только запрягали в колесницу. В любом случае всадник без стремян и седла, которому, вдобавок, мешала длинная одежда, не мог стать эффективной боевой единицей до III в. до н. э.

Чжоу

Династия Чжоу пришла к власти, победив Шан в решающей битве при Муе после многих лет тайных приготовлений и постепенной экспансии, проявившейся в заключении хитроумных союзов, подчинении ряда малых государств и порабощении разных кланов и народов. Будучи, возможно, потомками Ся, чжоусцы вначале жили на севере, но из-за постоянных набегов воинственных племен были вынуждены двинуться на юг в долину реки Вэй. Находясь на периферии шанской культуры, чжоусцы могли, тем не менее, достаточно свободно воспринимать многие материальные достижения Шан и при этом развивать своё сельское хозяйство, технологии и культурную самость. Постоянное давление варваров вынуждало их совершенствовать военное мастерство, организацию и тактическую мысль, и шанцы даже доверяли им подавление выступлений западных племен, что только укрепило боевой дух чжоусцев. Когда они начали свою последнюю военную кампанию против ослабленной Шан, оружие и оснащение у чжоусцев были сходными с шанскими. Возможно, единственным их нововведением было широкое использование колесниц, что обеспечивало более быстрое передвижение и доставку большего количества оружия и провианта. Быть может, чжоусцы одержали окончательную победу не только благодаря тому, что шанцы были дезорганизованы, но и из-за истощения сил последних в битвах с кочевыми племенами на севере и востоке и широкомасштабной военной экспедиции на юг в момент нападения. Вся военная тактика чжоусцев (конечно, если свидетельства «Книги документов» и «Шести секретных учений» достоверны), заключались в качественно ином подходе к сражению. Сложившиеся к тому времени стереотипы были ими отброшены ради достижения цели.
Правители Чжоу сразу же столкнулись с проблемой: как управлять обширной страной, населенной разными народами при малочисленности самих чжоусцев. Хотя во время последней войны с шанцами Чжоу привлекла на свою сторону около восьмисот племен, многие, тем не менее, сопротивлялись победителям. Враждебные племена, десятки тысяч представителей шанской знати и даже ближайшие союзники — пламя восстания могло вспыхнуть в любой миг. Всеми ими было необходимо действенно управлять и подавлять тлеющие восстания. Сразу же после знаменитой битвы при Муе У-ван поручил Тай-гуну охранять окрестные территории. Затем, по пути в столицу, чжоусцы завоевали несколько непокорных царств. Наконец, Западная Чжоу закрепила свою власть некоторыми политическими и военными акциями, самой важной из которых было расселение членов влиятельных кланов как среди союзных, так и среди враждебных племен. Представители знати устанавливали параллельные фамильные линии, переселяясь вместе с домашними, слугами и воинами. Они создавали «чжоуский анклав» среди местного населения и начинали с возведения обнесенного стеной городища, которое становилось военным, политическим, экономическим, административным и культурным центром чжоусцев.
Тысячи знатных шанских семей были высланы в район восточной столицы, где за ними можно было наблюдать и контролировать, хотя им и было разрешено сохранить большинство своих чиновников, слуги законов. Затем, первые правители Чжоу упрочили свою власть и консолидировали государство, связав подданных системой вассалитета. Повиновение обеспечивалось требованием участия в деятельности правящего клана и структур власти, относительной политической и военной слабостью местных феодалов и их изолированностью. Власть, теократическая при Шан, стала гораздо более мирской, хотя правители Чжоу сохраняли и всячески подчеркивали свое право приносить жертвы предкам, чье тайное участие в делах государства считалось совершенно необходимым, и Небу, ниспославшему на них благословение.
В дополнение к постоянно действующим шести армиям правителя и выставленным по всей стране гарнизонам, чжоусцы организовали восемь армий из побежденных шанцев и в случае необходимости могли призвать войска своих вассалов. Эти военные соединения, по преимуществу, набирались из знати, хотя на вторых ролях в них состояли простолюдины, оруженосцы и слуги. Без сомнения, «ши» — младшие члены правящего дома и младшие сыновья вассалов, а также другие представители «второстепенной» знати — также поставляли воинов и пехотинцев. На протяжении всего периода Запад ной Чжоу в поединках и сражениях, отмеченных показным уважением к противнику, первую скрипку играли знатные воины, а их колесницы оставались воплощением силы, быстроты и маневренности.

Западная Чжоу

После окончательного завоевания окраин и подчинения их центру через феодальную систему, в первые несколько столетий периода Западной Чжоу не происходило никаких больших перемен в военной технологии и стратегии. Вслед за улучшением качества выделки и обработки кожи появились доспехи и у пехоты, чья роль в бою неуклонно возрастала. Получаемый металл становился прочнее, форма оружия понемногу изменялась, оно было уже длиннее, мощнее и универсальнее, чем прежде, и к концу периода Западной Чжоу в 771 г. до н. э. появился уже настоящий меч. Однако основным оружием для сражения как на колеснице, так и в пешем строю, оставалась алебарда.
Спустя всего четыре поколения центральная власть Западной Чжоу начала разрушаться. Отчасти причиной этого стали провальные кампании на юге. Ранее Западная Чжоу вынуждена была противостоять набегам варваров на северо-западе, и государство было истощено правителями, продолжавшими раздавать земли и награды послушным вассалам. В итоге, сила этих вассалов выросла и, хотя пока они, пусть и с неохотой, подчинялись центру, их все более заботили домашние дела и отношения с местными народами и обычаями. Череда бесталанных и ленивых царей ослабила правящий дом. Некоторые из них, очевидно, забыли, что, когда У-ван заявлял о получении «небесного мандата» на воцарение династии Чжоу, он, в частности, указывал на непомерное пьянство и разврат последнего правителя Шан. Наконец, в 771 г. до н. э., правитель Чжоу, восстановленный на троне благодаря усилиям зависимых государств, был вынужден перенести столицу на восток, чтобы укрыться от давления варваров и продлить «династийный миф». По иронии судьбы, в награду за выращивание лошадей для армии он, в качестве одной из защитных мер, оставил на западе предков государства Цинь, которые сами были наполовину варварами, в надежде, что они станут преградой для кочевников.

"Вёсны и Осени"

На протяжении периода «Вёсны и Осени», названного так по одноименной хронике, приписываемой Конфуцию, происходили возвышения царств, междоусобные войны и исчезновения многих политических образований. В начале его потомки чжоуских вассалов по-прежнему правили в большинстве царств, чаще всего вместе с членами своих семей и местной знатью. Хотя они обладали большой властью, их позиции сильно зависели от системы родства и государства, поскольку последнее по сути было огромным разветвленным кланом. С продолжавшимся закатом Чжоу уделы освобождались от подчиненного статуса и могли демонстрировать гораздо большую степень независимости. Их новый статус отражал не только тот факт, что власть смещалась от центра на периферию, но и ослабление уз родства, на которых зиждилась удельная система. Уже минули поколения, да и путь в столицу для участия в деятельности центральной власти был сопряжен со многими трудностями— все это также сыграло свою роль в отчуждении уделов от центра. Хотя владельцы уделов продолжали добиваться санкций от чжоуской династии и позднее некоторые из них получали права на гегемонию от неё, сам правитель Чжоу скорее искал их молчаливого согласия в политических и военных делах, чем постулировал его. Свободные от прежнего принуждения, удельные князья уделяли больше внимания местным делам и борьбе друг с другом, чем выполнению обязанностей вассалов.
Власть в государствах также постепенно переходила от удельного правящего дома к соперничающим партиям. К середине эпохи «министерские семьи» — преимущественно потомки первого удельного князя по параллельной линии — становились все влиятельнее. Во многих царствах они даже вырывали управление из рук легитимной линии — правда, только для того, чтобы истребить друг друга в следующем столетии. К концу периода все уцелевшие царства имели единоличных правителей— или членов основного клана, которые сумели перехватить власть, или уцелевших членов влиятельных семей, захвативших трон. В период «Вёсен и Осеней» сотни царств были завоеваны или уничтожены, прежние правящие кланы и сильные семьи стали простолюдинами, были обращены в рабство или убиты, поэтому большинство изначальной феодальной аристократии просто исчезло.
Как следствие неуемной алчности мощных царств, масштаб военных действий в период «Вёсен и Осеней» резко вырос. Необходимым стало привлечение большого количества крестьян, ибо для участия в войнах уже не хватало представителей знати.
Бой, по крайней мере на открытой местности, по-прежнему концентрировался вокруг колесницы, поддерживаемой пехотой, которой становилось все больше и больше. Поначалу действовали рыцарские законы, и этика боя требовала приверженности «ли» (ритуалу), хотя набранная из кого попало пехота была мало всем этим связана. Однако по прошествии века только глупцы и обреченные на поражение обременяли себя старыми этическими нормами, и древний обычай индивидуального поединка — хотя подчас он и сохранялся в качестве пролога к битве— в целом вышел из моды.
В начале периода армия в походе насчитывала от 700 до 1000 колесниц, сопровождаемых 10 тысячами воинов. Однако к концу «Вёсен и Осеней», то есть к 481 г. до н. э., такие сильные царства, как Цинь и Ци, выставляли до 4000 колесниц каждая, при поддержке 40 тысяч пехоты. Конницы еще не было, но в 541 г. до н. э. цзиньский военачальник приказал своим неохотно сражавшимся воинам сойти с колесниц и вместе с пехотой вступить в бой с варварами.
Боевое оружие походило на использовавшееся в период Западной Чжоу, причем у пехоты были копья и короткие мечи, а алебарда оставалась у воинов на колеснице. С совершенствованием кузнечного ремесла менялось и оружие. Оно становилось больше, надежнее, острее и смертоноснее. Хотя производство бронзы оставалось распространенным, с открытием технологии литья железа и стали (в конце периода «Вёсны и Осени»), из нее, в основном, изготавливали сельскохозяйственный инвентарь.
Войны случались часто, и даже самое сильное царство, если ему не удавалось подготовиться к обороне и обучить солдат, могло быть разгромлено. Со временем преуспевшие в военном искусстве получали всеобщее признание, их удерживали и одаривали должностями, почестями и рангами за доблесть, силу и ратные успехи. Были установлены физические нормативы для воинов действующей армии и для тех, кого отбирали в элитные части.
Талант начали ценить, и это привело к социальной подвижности, возникновению местной бюрократии из числа достойных, которая дополняла, а затем и стала заменять местную власть, состоявшую из членов правящего клана и родовой элиты. Возникли новые формы власти: вместо уделов были созданы «области», что позволяло центральной власти лучше контролировать обстановку в государстве. Складывались арендные отношения, крестьяне «освобождались», и их благосостояние росло, поскольку земля перестала принадлежать только правителю и превратилась в «товар», переходящий из рук в руки.

Период "Борющихся Царств"

С началом периода «Борющихся Царств» в 403 г. до н. э. события стали сменять друг друга с калейдоскопической быстротой. В результате войн эпохи «Вёсен и Осеней» Китай оказался разделенным на семь царств — гегемонов, каждое из которых контролировало значительную территорию, и пятнадцать более слабых царств, обреченных на роль жертв междоусобиц и грабежей. Бывшие властители уделов превратились в монархов — деспотов, вынужденных пополнять политическую и хозяйственную бюрократию, чтобы выжить. Каждый правитель должен был заботиться об улучшении сельского хозяйства в своем царстве, дабы противостоять угрозе извне. Проводимая ими земельная политика поощряла приток недовольных из других царств, быстро развивались частное землевладение и арендаторство. После 500 г. до н. э. в обиход сельского хозяйства вошли инструменты из железа, осушение и ирригация земель значительно увеличили посевные площади — а значит и мощь — некоторых царств. Процветали торговля и коммерция, возник новый класс влиятельных торговцев, хотя официально это занятие по-прежнему презиралось.
В период «Борющихся Царств» высокая продуктивность сельского хозяйства и, как следствие, возросший уровень материального благосостояния привели к тому, что масштаб военных действий увеличился фантастически. В шанские времена несколько тысяч человек в одном походе уже составляли армию, ныне же слабые царства легко выставляли сто тысяч, а сильнейшие, в III в. до н. э., имели постоянную армию в один миллион, и, согласно источникам, собирали еще 600 тысяч для одной кампании. В битве между Цинь и Чу количество воинов с обеих сторон превышало миллион человек — впечатляющая цифра, даже если она несколько преувеличена. Численность войска стала решающей, ведь в предыдущей кампании Цинь с 200000 воинов потерпело жестокое поражение. Естественно, что и потери возросли: 100000 воинов царства Вэй погибло в битве при Малине в 341 г. до н. э.; 240000 из войска Хань и Вэй пали в битве при Ицзюэ в 295 г. до н. э.; наконец, 450000 воинов царства Чу было истреблено в сражении у Чанпина в 260 г. до н. э. Столь значительные кампании требовали долгой подготовки, сборов и соответствующего оснащения. Вместо нескольких дней или недель на марше и пары дней битвы, как это было при Шан, ныне требовались месяцы и годы, сражения длились по 10 дней, а войны продолжались по году и более.
Управление такими значительными ресурсами и таким количеством воинов требовало большого искусства, и потому полководцы и командиры были в цене. Хотя по всей стране крестьян приписывали к войскам, обучали военному делу на сезонной основе и в случае необходимости, мобилизовывали для похода, ядро армии должны были составлять опытные и дисциплинированные солдаты и командиры. Руководства по военному обучению и методика развертывания войск, а также тактика, которой те должны были следовать, стали просто необходимыми. Под влиянием требований, предъявляемых сражением и обучением личного состава, а также политических и философских теорий, появился обширный военный свод. Многочисленные труды по военному искусству— малая толика которых дошла до нас — несомненно составлены в начале периода «Борющихся Царств». На протяжении всей последующей китайской истории им следовали истово и неуклонно.
Искусство полководца и его обязанности также изменились в то время, когда стратегия стала настолько затейливой и сложной, что замена полководца могла, и часто так и бывало, привести армию к поражению и подвергнуть опасности все государство. Хотя правители продолжали вмешиваться в дела армии (часто при подстрекательстве зависимых министров или коррумпированных чиновников, действовавших по воле других государств), что подчас приводило к катастрофическим последствиям, появились профессиональные военные, занимавшиеся только ратным делом. Если в начале периода «Борющихся Царств» идеалом командующего являлся деятельный и образцовый гражданский администратор, как, например, У Ци, то к концу периода гражданские лица полностью отстранились от военных дел.
В периоды Шан и ранней Чжоу битвы происходили на открытой, незащищенной равнине, а армии лишь во время маршей встречали на своем пути города. Хотя какие-то укрепления существовали — как, например, знаменитые земляные стены неолитического и шанского периодов, которые продолжают находить в ходе раскопок — до встречи с ними войско могло долго идти беспрепятственно. В период «Борющихся Царств» правители предприняли меры для защиты своих владений от врагов. На границах и по всей территории сооружались «великие стены», валы, форты и сторожевые башни. Землю защищали больше, чем людей, ведь цели войны изменились, и каждое царство желало не пленных и сокровищ, но уничтожения врага путем захвата его земель, разгрома армии и установления контроля над населением завоеванных территорий.
Укрепленные города, ранее военные и административные центры, стали играть огромную роль в производстве и торговле, их население процветало, они также превращались в транспортные узлы. Поэтому, если в периоды Западной Чжоу и «Вёсен и Осеней» разумнее было обойти город, чем терять ресурсы и людей, осаждая и атакуя его, теперь города захватывали и разрушали повсеместно. Появились технические приспособления для штурма и защиты городов: огромные осадные орудия, подвижные щиты, тараны, катапульты и «шагающие башни». Потребовались инженеры, специалисты по взятию и обороне крепостных стен: монеты, создавшие технологию защитных мероприятий, стали известны именно благодаря помощи осажденным городам. Поэтому безоговорочное осуждение осады и штурма городов Сунь-цзы явно устарело ко времени Сунь Биня, изучавшего в своих «Военных методах» уязвимые и неприступные цели.
На протяжении IV в. до н. э. массовый рост численности пехоты сопровождался повсеместным использованием арбалета, дальнейшим повышением мастерства соединения, развертывания и маневра и даже, пусть и неохотным, внедрением практики варваров. Под постоянным давлением всадников из степей чуткие и восприимчивые командиры и правители осознали необходимость создания собственных кавалерийских частей. Хотя история появления лошадей в Китае еще не выяснена до конца, известно, что в 307 г. до н. э. правитель У-лин из северного царства Чжао, несмотря на многочисленные возражения, заставил своих воинов облачиться в «варварские одежды» (короткая куртка и штаны) вместо обычных и почитаемых китайских халатов, дабы ускорить создание конных частей. Начиная с V в. до н. э. всадники понемногу появляются в китайских царствах. Искусство верховой езды, возможно, пришло из Ирана и степей Центральной Азии, и лошади из других регионов долго славились в Китае быстротой и выносливостью. У-лин был первым из известных нам, кто создал конное войско, что сразу же повысило наступательный потенциал Чжао.
Седло, там, где оно существовало, было очень примитивным — только скрученное одеяло; стремена же появились лишь в конце Хань. Всадник, таким образом, был вынужден выполнять нелегкую задачу: управлять лошадью и одновременно стрелять из лука или сражаться мечом. Полезность таких воинов была ограниченной и обеспечивалась в большей степени скоростью и мобильностью, чем собственно боевой мощью. Тем не менее, появление конницы, о чем лишь кратко упоминается в военных книгах до танского Тай-цзуна, освободило войска, от необходимости биться на открытых, доступных для колесниц пространствах и позволило рассредоточиваться по лощинам, долинам, лесам, холмистым полям и горам, то есть полнее использовать местность. С огромными ордами закованной в доспехи пехоты, вооруженной копьями, алебардами и мечами (возможно, уже из железа) войны в беспрецедентных масштабах стали не только возможными, но и неотвратимыми. В III в. до н. э., последнем веке таких войн, видевшем подъем и окончательную победу царства Цинь, в битвах, выкосивших население страны, участвовали сотни тысяч человек, следовавших «взрывной» и «стойкой» стратегии. В те дни постоянно проверялись и применялись стратагемы и методы знаменитых тактиков, доказавшие свою непреходящую ценность.

Царство Вэй

История Вэй, одного из главных действующих лиц эпохи, отражает развитие военного дела в период «Борющихся Царств». У Ци стал в царстве Вэй известным полководцем и военным деятелем, Мэн-цзы, истовый конфуцианец, и Вэй Ляо-цзы, которому приписывается авторство одноименного военного канона, наставляли правителя Вэй Хуэй-вана. Одно из семи царств — гегемонов в период «Борющихся Царств», Вэй стало самостоятельной политической силой в 434 г. до н. э., когда три сильных клана разделили большое и могущественное государство Цзинь на Вэй, Чжао и Хань. В 403 г. до н. э. правитель Чжоу признал дэ-факто царствующих в качестве вассалов, а в 376 г. до н. э. они полностью уничтожили потомков цзиньского правящего дома. Расположенное в центральном Китае между двумя соперничающими царствами — Цинь на западе и Ци на востоке, Вэй было самым могущественным из «трех цзиньских государств». Вначале столица его находилась в Аньи, но на плодородных равнинах, где она располагалась, не было естественных преград, таких как горы и овраги, и государство страдало от постоянного давления со стороны враждебных соседей. Будучи сильным и процветающим, оно могло контролировать район Западной реки и отражать угрозу со стороны воинственного Цинь, если же оно ослабевало— вследствие бездарного правления или стихийных бедствий — оно терпело поражения в непрекращающихся войнах. Более того, если Цинь часто было не способно совладать с мощным царством Цзинь, то после раздела последнего ни одно из трех новоявленных царств не обладало достаточным потенциалом для самостоятельного существования, а желания объединиться у них не возникало.
Вэнь-ван, правивший Вэй с момента образования до 387 г. до н. э., нуждался в хороших советчиках и приглашал людей ко двору, не спрашивая, из какого царства они родом. Ли Кэ, один из тех, кто откликнулся на такое приглашение, получил высокий пост и стал влиятельным человеком. Он исправил законы, провел мероприятия по увеличению сельскохозяйственного производства, ввел частную собственность на землю и проводил политику стабильных цен на товары. Си-мэнь Бао занимался ирригацией, что значительно повысило благосостояние народа. У Ци, назначенный главнокомандующим, провел много успешных кампаний против Цинь и обеспечил защиту Западной реки. Сын Вэнь-вана У-ван продолжал политику У Ци, заставив два других «цзиньских» царства Хань и Чжао уважать мощь и богатство Вэй, хотя сам У Ци из-за бесчисленных дворцовых интриг был вынужден бегством спасать свою жизнь.
К сожалению, Хуэй-ван, пришедший к власти в 370 г. до н. э., больше преуспел во вражде с людьми, чем в использовании их на службе, лишившись многих талантливых чиновников, таких, как, например, Шан Ян (который впоследствии своими реформами укрепил Цинь). Вместо установления дружеских отношений с соседями, Хуэй-ван их раздражал, всюду обостряя конфликты. В конце концов он потерял район Западной реки, чем открыл государство для нападений Цинь и был вынужден перенести столицу в Далян, назвав впоследствии свое царство Лян.
Два знаменитых сражения ярко иллюстрируют характер боевых действий в этот период. Первое, при Гуйлине, было вызвано желанием Хуэй-вана компенсировать потери, понесенные от Цинь на западе. Вэйская армия под командованием Пан Цзюаня атаковала Чжао на севере. Находясь в трудном положении, Чжао обратилось за помощью к Ци на востоке, под предлогом того, что так как оно представляет естественный барьер защиты от Вэй, Ци стратегически выгодно поддержать Чжао. Хотя правитель Ци согласился, Сунь Бинь — известный стратег, чья книга была недавно найдена— посоветовал подождать, пока два противника истощат силы друг друга, и тогда с наименьшим риском и усилиями добиться наибольшей выгоды. В 352 г. до н. э. Ци собрало армию под командованием Тянь Цзи с тем, чтобы нанести отвлекающий удар по вэйской столице Даляну в соответствии с правилами «первым делом захватывать самое ценное», «атаковать пустоту» и «наносить удар в незащищенное место». Пан Цзюань, упоенный своими победами в Чжао, отреагировал, как и ожидали, и поспешил назад. Тогда Ци показало притворную озабоченность и отошло к заранее выбранному месту с тем, чтобы ждать там вэйскую армию, следуя тактическому принципу Сунь-цзы и Сунь Биня «в покое ждать уставшего». Со своих укрепленных позиций и возвышенной местности Ци не составило труда быстро победить изможденную армию Вэй, нанеся ей при минимальных затратах огромные потери.
Несколько лет спустя Вэй оказалось зажатым со всех сторон: набравшим силу Хань на юге, Цинь на западе, Ци на востоке и Чжао на севере. Хуэй-ван начал кампанию против Хань, усиленного реформами Шэнь Бухая и союзом с Чжао, заключённым, когда Хань вернуло отобранные ранее у последнего города. Пан Цзюань, которому опять было поручено командование, направил войска прямо к ханьской столице. Хань, как и Чжао, искало поддержки у Ци, намекая на выгоду от совместной обороны. И опять Сунь Бинь посоветовал подождать, пока обе стороны истребят друг друга, и Вэй будет еще более ослаблено. Хань приняло защитные меры, но проиграла одну за одной пять важнейших битв и в отчаянной попытке выжить было вынуждено подчиниться Цинь. Тогда Ци выступило в качестве четвертой силы, с главнокомандующим Тянь Цзи и стратегом Сунь Бинем. Пан Цзюань сразу же прекратил военные действия в Хань и повернул назад. Тем временем Хуэй-ван собрал все силы, назначив своего сына командовать войсками, обороняющими царство, с единственной целью— найти повод для решающего столкновения с Ци.
По указанию Сунь Биня армии Ци, продвигавшиеся к Вэй, следовали стратегеме «будь обманчив». Пан Цзюань самоуверенно считал всех людей Ци трусами, которые скорее побегут, чем сойдутся на поле боя с могущественным Вэй. Поэтому Сунь Бинь ежедневно уменьшал количество костров в лагере, чтобы создать видимость повального дезертирства. Он также совершил отвлекающий отход, чтобы заманить Пан Цзюаня в удобную местность при Малине, где циский командующий спрятал среди холмов десять тысяч арбалетчиков. Пан Цзюань, очевидно, опасаясь упустить возможность решающего удара по отступающей армии Ци, оставил позади себя тяжелые части и обоз и двинулся вперед с легко вооруженными соединениями. Прибыв к ночи, соединенные силы Вэй попали в засаду. Они были уничтожены смертоносным огнем из арбалетов, и 100000 воинов Вэй бессмысленно погибли из-за самонадеянности и ограниченности своего командующего.
Впоследствии Вэй не только никогда не достигло прежнего могущества, но и постоянно подвергалось нападениям Цинь, мощь которого невиданно возросла и которое позднее подчинило весь Китай. В 340 г. до н. э., после ряда поражений Вэй вынуждено было отдать Цинь 700 ли земли и перенесло столицу в Далян, чтобы укрыться от бесконечных набегов. Несмотря на то, что появлялись личности, на время восстанавливавшие силу царства Вэй, территория его продолжала уменьшаться, пока, наконец, оно не было начисто уничтожено вместе с правящим домом в 225 г. до н. э.

Военные трактаты

Для того, чтобы помочь читателю понять огромную ценность и непреходящее значение китайской военной классики, необходимо вкратце отметить несколько исторических и политических моментов. Во-первых, обычно военные сочинения не было разрешено держать в частном владении, и их хранили тайно. (Обладание «Шестью секретными учениями» Тай гуна — книгой, оправдывавшей свержение правящей династии — было особенно опасным для владельца). Во-вторых, почти все эти учения вначале передавались из поколения в поколение, часто в устной форме и всегда в строгой секретности. Наконец, они были записаны— на бамбуковых дощечках— и изредка выходили в свет. Правительственные переписчики и чиновники собирали таблички для специального пользования; они хранились в императорской библиотеке и ценились так высоко, что избежали печально известной участи сожжения при династии Цинь. Помещенные в архив, они были доступны нескольким знатокам классики, небольшому числу высших чиновников и самому императору. Однако даже этим привилегированным лицам мог быть закрыт доступ к критическим сочинениям, особенно при связи последних с императорской фамилией.
Уже после того, когда эти произведения были записаны на бамбуке, шелке и бумаге (после ханьской династии), некоторые «патриоты» старались изъять их. Так, полководец Чжан Лян, сыгравший решающую роль в свержении тиранической династии Цинь и установлении Хань, вероятно владел единственным экземпляром «Трех стратегий Хуан Ши-гуна», которые он сам изучал и приказал похоронить вместе с собой. По одной из традиционных версий, этот текст всё же вновь появился на свет, когда могила была разграблена в IV веке. Другим примером может являться знаменитый отказ (хотя, возможно, апокрифический) Ли Вэй-гуна, известного стратега и способного полководца, познакомить танского императора с выходящим за пределы оборонительных познаний и тактики учением. По мнению Ли Вэй-гуна, стратегии нападения нельзя распространять, ведь, поскольку империя в покое, они могут помочь только тем, кто стремится к войне и подстрекает к смутам.
Семь книг, традиционно входящие в «Семь военных канонах» со времен сунской династии, следующие: «Искусство войны» Сунь-цзы, «У-цзы», «Методы Сыма» («Сыма фа»), «Вопросы и ответы танского Тай-цзуна и Ли Вэй-гуна», «Вэй Ляо-цзы», «Три стратегии Хуан Ши-гуна», «Шесть секретных учений Тай-гуна».
«Искусство войны» Сунь-цзы всегда считалось старейшим и высочайшим достижением китайской военной мысли, несмотря на то, что предполагаемый автор «Шести секретных учений» — Тай-гун — жил на несколько столетий раньше, чем (возможно) Сунь-цзы. Материалы, представленные в «Методах Сыма», возвращают к периоду Ранней Чжоу; «У-цзы» мог быть записан учениками У Ци, хотя и изменялся в дальнейшем; а «Три стратегии», возможно, следуют за «Вэй Ляо-цзы», хотя традиционалисты по-прежнему связывают их с Тай-гуном. Таким образом, одним из возможных порядков расположения (со многими оговорками и неподтвержденными выводами) может быть следующий:
Начальный период: «Методы Сыма» («Сыма фа»), «Искусство войны» Сунь-цзы.
Второй период: «У-цзы».
Третий период: «Вэй Ляо-цзы», «Шесть секретных учений Тай-гуна», «Три стратегии Хуан Ши-гуна».
Тан Сун: «Вопросы танского Тай-цзуна и ответы Ли Вэй-гуна»
Биографии предполагаемых авторов, как и рассмотрение вопросов о времени создания текстов, помещены в предисловиях к соответствующим переводам. Древние свидетельства условны и часто цикличны, и потому систематическое изучение эволюции стратегической мысли и военных концепций остается за будущим. Тем не менее, представленный выше порядок рассмотрения— хотя он, возможно, возмутит поклонников Сунь-цзы — кажется вполне обоснованным в свете традиционных текстологических исследований и недавних находок при раскопках захоронений. Соотносительное расположение книг в третьем периоде (возможно, совпадающем со второй половиной III в. до н. э.) еще предстоит выяснить, Признавая такую хронологию, ради исторической последовательности мы все-таки ставим в нашей книге на первое место «Шесть секретных учений». Тай-гун был одним из основных участников великой Чжоуской драмы, придавшей неповторимый колорит китайской истории на целых три тысячелетия. Вслед за этим текстом идут «Методы Сыма», в которых часто встречаются ссылки на события, произошедшие при Чжоу, а затем «Искусство войны». «У-цзы», составленный, вероятно, по времени где-то близко к «Искусству войны», завершает тексты начала эпохи «Борющихся Царств». Далее произведения идут в хронологической последовательности: «Вэй Ляо-цзы», «Три стратегии Хуан Ши-гуна» и, наконец, средневековые «Вопросы танского Тай-цзуна и ответы Ли Вэй-гуна».
Назад: Общее вступление. Исторический контекст и формирование военного канона
Дальше: Шесть секретных учений Тай-гуна