Поддырье было размытым рубиновым пятнышком в двадцати километрах под ногами. Через камеру на шлеме при максимальном увеличении Светлана едва различала человеческие фигуры, трактора, временные купола маленького поселения. Если подумать, там, внизу, ничуть не безопаснее, чем наверху, но на мгновение Светлане захотелось отдать что угодно, лишь бы не стоять на другой стороне «железного неба».

Интересно, как там напарник? К чужому кораблю пошла не она. С ней был Шроуп.

«Назначьте меня вашим послом», – так он сказал когда-то.

Теперь он ничем не выдал страха или колебания. Но не пожалел ли он уже о сказанном?

В шлеме зажужжал голос Перри:

– Эй, ребята и девчата, поговорите с нами. Мы нервничаем, когда не слышим ничего.

– Мы все еще здесь, – успокоила его Светлана.

– Никаких неприятных ощущений?

Светлана глянула на Шроупа, тот качнул головой.

– С нами обоими все нормально. Тут почти так же, как и у вас внизу. – Она рискнула глянуть на отдаленные контуры нового «неба», нутро огромной шахты, где остановился Янус. – Только чувствуешь себя… беззащитней, что ли. Более открытой. Думаю, вряд ли вы представляете, насколько тесно и страшно у вас внизу.

– Райан подтверждает, что с вами обоими все в порядке. Но тебе не мешало бы дышать поспокойней.

– Я запыхалась, идя на липучках. Совсем не в форме.

– Мы тебе прощаем скверную физподготовку. Можешь сделать нам одолжение? Покажи окрестности.

Она отцепила камеру от шлема и повела медленно, передавая для Перри круговую панораму, не останавливаясь особо на спиканском корабле. В глубине души Света надеялась, что он сам по себе исчезнет, будто психическое отклонение, какое условились не упоминать.

– Ну и как?

– Мы временами теряем часть передачи, но в целом картинка очень неплохая.

– Эх, может, и стоило взять с собой усилитель…

– Не-а. Приближаться должны либо люди, либо что-то очевидно являющееся их инструментом.

Света кивнула. Разумно, конечно. Этот вопрос обсуждался уже много раз. Да, при контакте следует минимизировать присутствие машин. Но обычный усилитель сигнала, микрофон у губ дал бы ей почувствовать себя чуть ближе к людям внизу.

После приземления корабль чужаков выдвинул то, что могло быть лишь пандусом. Колонисты надеялись отправить для начала на разведку роботов, но при любой попытке флаера либо трехногой машины приблизиться к чужому кораблю тот втягивал пандус.

А люди подошли к нему ближе машин, и пандус оставался на месте. Надо думать, корабль распознал в них защищенных скафандрами разумных существ, а не механизмы.

– Крэйг, у тебя с камеры идет шум, – сообщил Перри. – Не мог бы ты встряхнуть ее?

– Секунду…

Светлана увидела, как Шроуп стукнул кулаком в бок своего оранжевого шлема.

Временами умелый толчок мог разделить слившиеся слои в гелевой массе активной среды, работающей на реакции Белоусова – Жаботинского, позволяя восстановить ее нормальное течение. Да, у Вана получалось уже многое, но процессоры на реакции Белоусова-Жаботинского еще оставались чересчур сложными для наноплавилен.

– Лучше? – спросил Шроуп.

– Терпимо. По крайней мере, аудио нормальное. Крэйг, ты еще пылаешь желанием лезть туда?

– Хм, я бы не сказал о своем состоянии «пылать желанием».

– Еще не поздно повернуть.

Она заметила его скептический взгляд за стеклом шлема.

– Светлана, кто-то из нас должен сделать это. Так почему не я?

– Ты ничего нам не должен.

– Нет, – ответил он так тихо, что его голос едва различался в наушниках. – Но я должен кое-что самому себе.

Света лишь коротко кивнула в ответ.

– Нам пора, – сообщила она мужу. – Корабль приблизительно в клике от нас. Самое большее через двадцать минут будем там.

– Двигаемся медленно, аккуратно, – предупредил Перри. – Каждые двадцать шагов останавливайтесь, направив камеры на корабль. Мы проанализируем ситуацию, сообщим – и лишь потом двигайтесь дальше. Если вдруг нам не понравится хоть что-то – немедленно отступаем. Понятно?

– Понятно.

– Никаких споров, никакого героизма. Усвоили?

– Абсолютно, – подтвердила Светлана. – У нас тут зона, свободная от героизма.

Они пошли. После каждых двадцати неуклюжих шагов на гекофлексе пара останавливалась, позволяя Перри и группе по контакту хорошенько рассмотреть приземистый корабль пришельцев.

Он лежал на внешней поверхности «железного неба», словно канделябр, упавший с потолка и умудрившийся не разлететься вдребезги. Покоился на дюжине изогнутых ног, искривлявшихся внизу так, чтобы обеспечить параллельный контакт плоскостей с поверхностью. Вверху подставки утончались, загибались почти горизонтально. Одна отличалась от остальных: лежала плоско на «небе», вытянувшись, и оконечность указывала на дыру в оболочке Януса. Была эта нога ровная, лишь по краям вздымались два выступа. Если раньше у Светы и были сомнения, то по мере приближения они исчезли полностью: это именно пандус, очевидное приглашение войти.

Пандус вел в раздутую, похожую на луковицу сердцевину из многих концентрических слоев стекловидного материала. На внешнем слое плыли длинные цепочки спиканских символов, будто высвеченные неоном. Внутри смутно виднелись темноватые структуры, расплывчатые, словно органы стеклянных окуньков. От центральной структуры тянулось множество ног потоньше, не касающихся поверхности. Некоторые внизу утолщались, образуя то ли блоки сенсорной аппаратуры, то ли двигатели, жилые помещения либо оружие. От изгибов и сочленений струился мягкий свет: частично – отражение света, разлитого в трубе, частично – излучение самого корабля. Он был непомерно огромным – центральная его часть уместила бы в себя весь Крэбтри.

Пара остановилась, потом немного прошла и снова остановилась.

– Никаких видимых изменений, – доложил Перри. – Пандус они тоже не подняли.

– Есть новости по символам? – спросила Света.

– Джейк с Кристиной работают над совпадениями. Как только они обнаружат хоть что-нибудь, я сообщу немедленно.

– Ага, жду с нетерпением.

– Ты же умная, все понимаешь.

Светлана хохотнула невесело:

– Может, нам символистов позвать, чтобы они истолковывали?

– Если так пойдет и дальше, позовем, – огрызнулся Перри.

Света и Крэйг медленно, с остановками продвигались вперед.

Спустя минут десять Светлана решила, что они уже прошли половину расстояния до чужого корабля. Она оглянулась и едва смогла различить край отверстия на темно-серой, оловянного оттенка равнине «неба». Интересно, зачем спикане прорезали дыру, вместо того чтобы приказать материи Януса раскрыться и сделать проход? Так много вопросов, и так мало ответов.

Еще несколько переходов, и корабль уже возвышался над людьми огромной башней. Причудливое устройство стеклянных слоев вблизи удивляло еще сильнее. Секреты не раскрывались, а, напротив, лишь множились. Корабль казался все запутаннее, сложнее, непостижимее.

– Эй, братья-разведчики, спокойнее, – посоветовал Перри.

Светлана кивнула, заметив, что снова дышит слишком тяжело. Медленный изнуряющий марш по мертвой равнине начинал действовать на нервы.

– Связь в порядке? – поинтересовалась Света просто из желания сказать хоть что-нибудь.

– Прерывистая – но управиться можем. Как ощущения?

– Будто уже рыб собралась кормить. Но если серьезно… нормально. Более-менее.

– Как там Крэйг?

– Думаю, тоже нормально. Более-менее.

– Приятно слышать. Черт, ну и видок там у вас, должно быть, – и всего сантиметр стекла в шлеме между вами и этой дребеденью.

– Вы правы, – ответил Шроуп, и от его голоса у Светы побежали мурашки по спине. – Не следует забывать, какая нам выпала удача и честь. Это же… оно… единственное! То самое, чего мы ждали столько лет. И не только тринадцать лет, проведенных нами в плену Януса, но и тысячи лет человеческой истории, десятки тысяч лет, с тех пор как первый из нас взглянул на звезды, в непроглядную небесную тьму и задумался о том, что же там. Пусть тогда там и не было ничего. Но мы всегда знали: кто-то есть и рано либо поздно мы встретим их. И вот настало это время, здесь и сейчас, и из всех миллиардов живших и живущих встретить выпало именно нам.

– Приятель, аминь, – торжественно проговорил Перри, – но давай пока сосредоточимся на том факте, что это просто работа. По опасности примерно такая же, как заякоривание толкача либо запуск холодного токамака.

Еще десять минут – и пара подобралась метров на двадцать к оконечности пандуса. Света с Крэйгом сняли панораму и замерли, ожидая ответа.

– Идем дальше? – спросила она.

В наушниках затрещало, затем пробился голос Перри:

– Если Крэйг еще доволен жизнью, почему бы нет?

– Я готов, – ответил Шроуп.

– Аш говорит, системы скафандра в порядке. Приятель, дело за тобой.

– Тогда я иду. Предлагаю Светлане отступить на полдороге к отверстию. Для связи большой разницы не будет.

– Я остаюсь здесь, у основания пандуса, – ответила она.

– Ценю вашу решимость, но при малейших признаках чего-либо необычного предлагаю уходить немедленно. Помните слова Перри: никакого героизма.

– Как долго ты хочешь оставаться внутри?

– Я ставлю на ноль таймер скафандра и отмеряю тридцать минут. Когда зазвонит, я допиваю коктейль и требую подать пальто.

Светлана выставила свой таймер на такое же время:

– Договорились. Если не вернешься через тридцать минут…

– Тогда забудьте про меня. Думаете, есть хоть малейший смысл слать кавалерию на выручку?

– Да вряд ли. Крэйг, удачи тебе. Знаешь, мы с тобой не всегда, что называется, ладили…

– Забудьте. Уже много воды утекло. Причем в разных реках.

Шроуп протянул руку, взял ее перчатку в свою:

– Мы толкаем лед, верно?

Она охватила плотно его руку:

– Да, толкаем. Всю дорогу домой.

Шроуп повернулся и пошел к пандусу. Светлана осталась на месте, направив камеру на неуклюже шагающую фигуру. У пандуса он замер, потом поставил ногу на почти горизонтальную поверхность.

– Крэйг, говори, не молчи, – сказала Света.

– Трение хорошее. Гекофлекс держит нормально. Поднять и передвинуть ногу можно без проблем. Сейчас поставлю вторую ногу.

– Осторожнее.

– Поставил. Уже стою на пандусе. Я на их территории.

– Опиши, на чем стоишь, – потребовал Перри.

– Похоже на стекло, окрашенное в пурпурно-серый цвет. Сквозь него видна поверхность «неба». Кажется твердым – ни прогиба, ни упругости, ни вибрации. – Он отсоединил камеру, поводил ею над пандусом. – Видно?

– Приятель, проверь фокус.

Шроуп стукнул камеру о наколенник:

– Лучше?

– Лучше. Подержи неподвижно секунду… отлично! Теперь панораму влево… вправо.

Светлана услышала, как Перри принялся спорить с кем-то из своей команды.

– Хорошо, можно вернуть на место.

Шроуп закрепил камеру на шлеме:

– Я сделаю следующий шаг.

– Давай медленно и плавно, – разрешил Перри.

Тот шагнул.

– Все идет нормально, – доложил Шроуп. – Я пойду дальше. Не хочу, чтобы будильник заработал, пока я еще на пандусе.

– Но медленно и плавно, – напомнил Перри. – Мы тут не на гонках.

Крэйг двинулся дальше: пять шагов, десять, двадцать. Он вышел на участок пандуса, загибавшийся вверх.

– Сцепление хорошее, – проинформировал Шроуп.

– Плавно и медленно до самого верха, – отозвался Перри.

Шроуп остановился после дюжины шагов. Света слышала его дыхание: слишком уж хриплое, быстрое. Но в таких обстоятельствах это неудивительно.

– Мне трудно оценить угол своего наклона по отношению к поверхности, – сообщил он. – Линия горизонта выглядит косой. Думаю, здесь модифицируется гравитационное поле, как в Форпосте.

– Слышу тебя нормально, – отозвалась Светлана. – Мне кажется, будто ты отклоняешься назад. Я вижу больше макушки твоего шлема, чем обычно.

– Я ничего не чувствую.

– Ты и не должен. Мы уже знаем: спикане могут контролировать гравитацию в локальных масштабах. Было бы странным, если бы они не облегчили ходьбу по пандусу.

– Хорошо, иду дальше.

Он добрался до самого верха. Оттуда Крэйг казался лишь размытым оранжевым пятнышком на фоне затемненного стекла причудливой корабельной сердцевины. Шроуп теперь, на взгляд Светы, отклонялся от вертикали градусов на двадцать. Он отсоединил камеру от шлема, двинул рукой, снимая панораму корабля и окрестностей. На визоре Светланиного шлема появилось снятое камерой. Большей частью передача шла нормально, но часть импульсов терялась, и картинка иногда распадалась на блоки статичных пикселей.

– Покажи нам дверь, – попросил Перри.

Шроуп наклонил камеру, чтобы захватить большую выемку у конца пандуса:

– Не вполне уверен в том, что вы видите на картинке что-то понятное, потому объясняю: здесь пандус выравнивается и заходит в корабль метров на десять, переходя в коридор – по крайней мере, так его буду звать я. Там – пол, две стены и потолок. Все искривлено слегка. Источников света не видно, хотя вся конструкция, похоже, испускает неяркий свет. Особенности устройства стен различить трудно. Опять же, они почти прозрачные, и за ними угадываются контуры чего-то еще. Но невооруженным глазом не разобрать.

– А что в самом конце? – спросил Перри.

– Не видно. Коридор резко загибается. Думаю, надо зайти внутрь и посмотреть.

– Иди медленно и плавно до конца плоского участка, – разрешил Перри. – Снимай все время.

С каждым шагом Крэйга изображение в шлеме Светланы дергалось. От стекла шли смазанные, нечеткие отражения, словно от расцарапанного зеркала. Шроуп выключил освещение на шлеме, полагаясь на свет коридора.

– Связь еще есть?

– Мы все получаем нормально, – ответила Света. – Импульсы слегка искажаются, но с помехами пока справляемся. Должно быть, корабль частично блокирует сигнал.

– Я добрался до конца плоского участка. Так, смотрю сейчас вниз…

Картинка распалась, затем собралась пиксель к пикселю. Шроуп направил камеру вперед, на снижающийся участок коридора. Но без самого Крэйга в кадре трудно было различить верх и низ. Вроде бы коридор спускался, потом круто заворачивал налево.

– Со связью все в порядке, – сообщил Перри.

– Ступаю на наклонный участок. Пробую сцепление. – Он замер. Его дыхание казалось Свете скрежетом. – Кажется, нормально. Ставлю вторую ногу. – Снова пауза. – Перехожу к новой локальной вертикали. Опять стою прямо. – Он хохотнул. – Господи, как странно!

– Крэйг, ты делаешь замечательное дело! – поспешила вмешаться Светлана, стараясь приободрить. – Крэйг, мы рядом с тобой, мы на связи.

– Иду дальше внутрь. Пока все ясно и просто.

– Прошло десять минут, – проинформировала Светлана. – У тебя осталось двадцать.

– Сообщение принял. Кажется, более чем достаточно.

– Продолжай описывать, – попросил Перри. – Мы еще получаем картинки, но качество сильно упало. С голосовой связью пока должно быть нормально.

– Я спустился, кажется, метров на пять-шесть от плоского участка. Пол опять делается горизонтальным. Я смотрю на поворот налево впереди.

– Есть изменения в текстуре стен, в освещении? – спросила Света.

– Ничего очевидного. Может, свет усилился немного. Хотя не исключено, что это лишь игра воображения.

В разговор вклинился новый голос:

– Крэйг, говорит Аш Меррей.

– Аш, я слушаю.

– У тебя отклонение состава в тримиксе.

– Проблема?

– Нет. Обычное явление при ручном регулировании. Пожалуйста, добавь два процента кислорода.

На экране шлема Светлана увидела, как толстая перчатка Шроупа лезет в регулятор на левом рукаве скафандра. Крэйг уже многие годы не надевал скафандр, но справился на удивление ловко, почти без лишних движений.

– Прием! Аш, я уже чувствую себя лучше.

– Отлично. Но следи внимательно за составом тримикса и регулируй по надобности. В левом нижнем углу шлемового экрана должна быть маленькая гистограмма. Не позволяй красному столбику уйти за белый маркер.

– В первый же день после нашего возвращения отправлю жалобу на засранца, спроектировавшего этот скафандр, – зло бросила Светлана.

– Этот засранец умер два с лишним века назад, – проинформировал Аш Меррей. – Но я вас понял.

– Приближаюсь к углу, – сообщил Крэйг. – Сую за него камеру. Сейчас посмотрим…

– Крэйг?

– Я пока на связи, – ответил он, но голос звучал прерывисто.

Видеокартинки сделались статичными, меняясь каждые две-три секунды.

– Иду по очередной прямой секции коридора. Сцепление все еще хорошее. Трудно сказать, но…

– Говори, – подбодрила Светлана.

– Впереди расширение. Вроде сферы. Я буду называть его «комната».

Видеосвязь на мгновение улучшилась, и на экране промелькнул конец коридора, выводящий в широкую полость, залитую призрачным светом, исходящим из стен, пола и потолка. Затем видео снова прервалось, сделавшись набором статичных картинок.

– Следи за тримиксом, – предупредил Аш.

– Вас понял. Пока все нормально. Зря я не сходил по малой нужде перед отбытием из Поддырья.

– Аш разве не подключил тебя? – спросила Света.

– Я сказал ему не подключать. Я не собираюсь сидеть в этой штуке целую неделю.

– Изображение пошло дрянное, – сообщил Перри. – Приятель, описывай нам, что видишь.

– Я достиг входа в «комнату». Коридор утыкается в стену сферического помещения. Там нет ровного пола, вся поверхность вогнутая. – Он повертел камерой в стороны. – И никаких признаков выхода. Хотя тут стекло на стекле, сказать трудно.

– Ты имеешь в виду тупик? – спросил Перри.

– Похоже на то. Пойду взгляну на него. Конечно, если сцепление хорошее. – Опускаясь, он охнул от натуги. – Так, сцепление перчаток нормальное. Если придется, я смогу выбраться назад.

– Поворачивая камеру, держи ее неподвижно по нескольку секунд, – посоветовал Перри. – К нам идут лишь статичные картинки.

– Подождите… я опускаюсь. – Раздалось кряхтенье, шумный выдох. – Я опустился и стою. Материал пола – тот же, что в пандусе и коридоре. Никаких проблем со сцеплением. Сейчас дам панораму «комнаты». – С очевидным усилием удерживая камеру, Шроуп последовательно нацелил ее в шести разных направлениях. Затем, держа на вытянутой руке, направил на свое лицо. – Надеюсь, это пойдет на обложку «Ньюсуик», – сказал он, выдавив нервный смешок.

– Крэйг, сделай одолжение, покажи мне вход в коридор, – попросил Перри.

– Так?

Изображение помутнело, затем стабилизировалось.

– Ох, погодите…

Светлана тоже увидела. Либо свет в «комнате» обманывал зрение, либо входное отверстие уменьшилось. Больше того, оно сжималось прямо на глазах!

– У нас экстраординарная ситуация! – проинформировал Перри. – Спокойствие в его голосе казалось натянутым и не убеждало нисколько. – Крэйг, не волнуйся и уходи оттуда как можно скорее. У тебя еще есть время.

Шроуп не ответил. Он прицепил камеру на шлем и быстро направился обратно. На экране появилось изображение его рук, цепляющихся за поверхность, прилегающих раскрытыми ладонями.

– Бесполезно, – прошептала Света. – Дыра уже слишком мала для него.

Он тоже заметил это, оттолкнулся, встал. Его руки дрожали.

– Слишком узко, – проговорил Шроуп.

Камера уставилась на сужающийся выход. Вот уже и полуметра нет…

– Я никак не протиснусь наружу.

– Оставайся на месте! – распорядилась Светлана.

Звучит как приказ, ну и пусть. Не до нежностей.

– Закрывающийся вход – не обязательно знак беды.

– Мне это кажется крупной неприятностью, – ответил он.

Картинки на экране обновлялись все медленней. Все больше изображений заполнялось экстраполяциями.

– Наверное, ты в шлюзе, – предположила Света. – Этого следовало ожидать. И это хорошо. Значит, они хотят встретиться с нами.

– Выхода нет. – Голос Шроупа звучал монотонно, металлически.

Изображение застряло, более не обновляясь. Канал связи теперь мог с трудом поддерживать лишь аудио.

– Крэйг, если слышишь нас – сохраняй спокойствие, – приказала Светлана.

– Теряю связь со скафандром, – сообщил Аш Мюррей.

– Видео нет, – добавил Перри.

– Крэйг, говори со мной! – почти выкрикнула Светлана. – Рассказывай, что происходит!

Его голос долетал короткими, безжизненными обрывками:

– Думаю, «комната» заполняется газом… Поднимается давление, мнет скафандр. Газ… бесцветный. Может, это мое воображение, но…

– Говори!

– Растет сила тяжести. Скафандр давит. Больше не могу стоять. – Послышалось кряхтение, тяжелый вздох. – Опускаюсь на колени. Сила тяжести все растет… – Голос прервался, Крэйг вдохнул с трудом, хрипя. – Дышать тяжело.

– Крэйг, похоже, это шлюз не только для атмосферы, но и для тяжести.

– Я уже понял.

– Ляг на поверхность как можно ровнее, чтобы облегчить кровоснабжение головы.

– Я пытаюсь. Не могу ровно – мешает чертов рюкзак…

– О нет! – выдохнула Светлана, вспоминая все прежние споры о том, какой скафандр надевать, жесткий или мягкий.

Конечно, мягкий скафандр – более антропоморфный, менее угрожающий на вид. Но жесткий позволил бы Крэйгу спокойно лечь на спину и сохранил бы нормальное давление внутри скафандра, невзирая на обстоятельства.

Все-таки просчитались с выбором!

– Становится все тяжелее. Давление вмяло скафандр до предела. На панели у подбородка – множество красных огоньков.

– Просто держись, держись! – взмолился Перри. – Рано или поздно…

Но Светлана услышала безнадежность в его голосе. Тяжесть уже слишком велика для человека в скафандре. Если тяжесть и давление возрастут, Шроуп постепенно лишится сознания – нарушится кровоснабжение мозга. Вскоре после этого остановится сердце.

– Постойте! – вдруг вскрикнул он. – Что-то происходит. Стекло проясняется… Я могу видеть сквозь него! Вижу по ту сторону!

Он захрипел, забулькал – жуткий звук, издаваемый умирающим в муках человеком.

– Это они! Они здесь, господи, они здесь! Они снаружи. Подходят… Камера, где камера?.. – заговорил он лихорадочно. – Должен найти ее…

– Крэйг, забудь про чертову камеру! – рявкнула Света.

– Вам нужно видеть это! Нужно видеть! Нужно видеть!

– Он отключается, – прошептал Аш Меррей.

– Крэйг, черт возьми, держись! – заорал Перри.

– Я вижу их… они странные… забавные. Большие. Больше, чем я ожидал. Они же как… – Радио захрипело шумом, потом сквозь статику пробилось подобие человеческого голоса: – Они будто фонтаны…

Затем стало тихо.

– Мы напортачили с этим скафандром, – пробормотала Света. – Все испортили. Испортили.

Меррей помог ей выбраться из скафандра:

– Не казнись так. Насколько можно оценить, его придавило сотней атмосфер.

– Аш, это домыслы!

– Оно все время поднималось – до самого конца. Да и вообще, тут дело не в давлении. Гравитация все равно достала бы его.

– Не стоило допускать его в ту «комнату», не гарантировав выхода.

Перри схватил ее грубо за локоть.

– Света, и как бы мы гарантировали выход? – свирепо спросил муж, раздосадованный тем, что не может успокоить и утешить жену. – Ты что, всерьез считаешь, будто мы хоть чем-то могли бы помешать той чертовой двери закрыться, если она уж решила закрыться?

– Может, тогда бы она и не закрылась. Может, обнаружила бы помеху и…

– Слишком много «может».

Перри взял ее за подбородок, осторожно повернул лицом к себе и заглянул в глаза:

– Крэйг понимал: легко не будет. Он пошел туда, трезво оценивая риск. Это был его единственный шанс искупить вину. Он получил желаемое. И получил то, чего желали мы: данные о нутре этой штуки. Иначе мы бы не получили их. Никак. Мы теперь должны ему. Крэйг вернулся к нам и многое для нас сделал.

– Он видел их.

Ради экспедиции к чужому кораблю в Поддырье приехал доктор Райан Эксфорд. Теперь он сидел за столом для совещаний, где стояла колба с водой, и объявил сухо, с очевидным сожалением:

– Света, вряд ли он видел так уж много.

– Извини?

– Мы знаем, что у него уже были проблемы с регулировкой тримикса. Плюс трудности с дыханием и кровообращением… – Райан повертел колбу в своих тонких, птичьих пальцах хирурга. – Галлюцинации в такой ситуации вполне обычны.

– Нет! – отрезала Светлана. – Он видел. И объявил о том ясно и четко. Они за стеклом. И приближаются.

– Света, мне очень хотелось бы верить в это. Но боюсь, видел он всего лишь галлюцинации, рожденные недостатком кислорода.

– Райан, он видел фонтаны. Какое отношение имеют фонтаны к Иисусу в конце туннеля?

– А с каких пор фонтаны имеют отношение к пришельцам? – спросил Райан спокойно.

– Но что-то же Крэйг видел! Видел и сообщил нам. Он видел их и не испугался. Его голос звучал скорее удивленно, будто зачарованный.

– Или опьяневший от кислородного голодания. – Эксфорд покачал головой. – Извини. Я не пытаюсь преуменьшить сделанное им для нас. Ступить внутрь той камеры было отчаянно храбрым поступком. Но пока мы не вернем тот скафандр – не узнаем, что же он видел на самом деле.

Из Светланы будто выдернули стержень. Не в силах выносить даже слабую гравитацию Януса, она опустилась в кресло напротив Эксфорда:

– Он же пытался направить на них камеру.

– Галлюцинации не исключают рационального отклика на себя.

Перри плюхнулся в кресло рядом с женой, держа ее за руку, массажируя пальцы. Они всегда затекали у нее после выходов наружу.

– Райан прав, – тихо сказал он. – Мы все слышали милую проповедь Крэйга перед тем, как он ступил на пандус. Шроуп чересчур возбудился еще до того, как дела обернулись скверно.

– Он видел что-то, – повторила она упрямо, но бессильно, и слова ее прозвучали неубедительно даже для нее самой.

Дениз Надис пододвинула ей питье и завернутый в фольгу ленч. Но Света покачала головой. Во рту была горечь, не хотелось ни есть, ни пить.

– Нужно подумать о дальнейших действиях, – произнес Перри, когда повисшая тишина стала гнетущей. – Если взять жесткий скафандр, доработать связь…

– От гравитации никуда не денешься, – ответил Аш Меррей, изучая Светланин шлем с дотошностью ювелира.

– Денешься, если заменить воздух насыщенной кислородом жидкостью.

Света грохнула неоткрытой колбой с напитком по столу:

– Прекратите относиться к этому, будто к чертовой инженерной проблеме! Человек умер только что! Больше никто внутрь не идет!

– Но мы не можем оставить его там! – удивленно возразил Перри, будто не веря своим ушам.

– Именно это мы и сделаем. И мне плевать три раза на всякие кретинские мачо-штучки типа «мы своих не бросаем». – Она закрыла глаза, взяла себя в руки и выговорила уже почти нормально: – Я не хочу посылать кого-либо на смерть ради того, чтобы достать труп.

– Света, нам нужен его скафандр, – сказал Перри осторожно. – Его камера все загрузила в память. Если он видел хоть что-то – а ты ведь думаешь, что он видел, – есть записи в скафандре. Вернем его и получим наше кино про первый контакт.

– Откуда мы знаем, остались ли скафандр и тело на месте гибели? Корабль гораздо больше виденной Крэйгом крошечной части. Они могли затащить его куда угодно.

– Но, Света, как мы можем сидеть сложа руки? Они убили одного из нас, – проговорила вдруг Надис.

– Мы просто сделали глупость, – ответила та. – Возможно, и инопланетяне сделали глупость. Может, они не поняли, до чего же легко мы дохнем.

– Но это еще не значит, что им это можно спустить с рук.

– И что ты предлагаешь? Внушения ради шарахнуть их ядерной боеголовкой?

– Но нельзя же сидеть и делать вид, будто ничего не случилось!

– Мы тринадцать лет ждали этого момента, – произнесла Света, стараясь подавить нахлынувшую ярость. – Ты в самом деле считаешь, что пара дней ожидания изменит хоть что-то?

– Люди Крэбтри беспокоятся. Они хотят, чтобы мы действовали.

– Да черт возьми, я им обеспечу действие! Как насчет военного положения?

Она умолкла, ужаснувшись нечаянно сказанному. Но отступать поздно. Слова вырвались – и услышаны.

– Иногда ты говоришь в точности как Белла. – Надис отвернулась.

Перед возвращением Света приклеила кусочком гекофлекса неподалеку камеру, нацелив ее на чужой корабль. Раньше все тревожились о том, чтобы не создать впечатление агрессии, вторжения в пространство, воспринимаемое чужаками как свое. Но теперь, после случившегося с Крэйгом, подобные соображения не казались важными.

Несколько часов не происходило ничего. Затем камера зарегистрировала изменение в уровне шума и послала сигнал на флекси Светланы. Та вывела изображение на весь экран, чтобы собравшиеся в куполе могли все рассмотреть. Символы на корабле, прежде неизменные, стали стремительно изменяться.

– Такого раньше не было, – заметила Светлана.

Офрия-Гомберг пока не обнаружила никаких совпадений корабельных рисунков с внесенными в базу данных символами Януса, но однозначно определила, что прежде символы на корабле оставались статичными. А теперь – нет.

– Такое ощущение, что они нервничают, переживают за случившееся, – заметила Дениз Надис. – Будто понимают, что сделали плохое, и хотят, чтобы мы знали об их сожалении.

– Или злятся, – добавил Перри. – Взъярились на нас за то, что мы послали Крэйга внутрь.

– Так или иначе, это отклик, – заключила Светлана. – То есть что-то, чего мы не имели раньше.

– Конструктивным его не назовешь, – сказал Перри.

– Я хватаюсь за любую доступную соломинку. По крайней мере, теперь знаем: мы спровоцировали ответную реакцию.

– Я надеялся, что мы обойдемся без слова «спровоцировали», – отозвался Перри.

На это никто ничего не сказал. Все смотрели на экран, завороженные чехардой чужих иероглифов, смея лишь надеяться, что они означали сожаление, а не злость.

– Малышка, как ты? – спросил Перри, прислоняясь к дверному косяку.

– Не так плохо, как выгляжу. Ты говорил с Эмили?

Светлана слишком устала, перенервничала и едва держалась перед уходом к пришельцам, потому и не позвонила дочери. Ведь та могла уловить мамино настроение.

– С ней все хорошо. Надеюсь, ей никто не рассказал про наши дела.

– Наверное, что-то просочилось, как водится, но едва ли смогло напугать. Большие взрослые дела. Скучные. Где-то там, далеко. Здорово быть ребенком. Мы тревожимся о контакте с пришельцами, а она – о кукле, обещанной Ваном.

– Когда-то мы все были такими. И куда все делось?

– Тебе бы поспать, – посоветовала жена. – Что бы ни случилось сейчас, справятся и без тебя.

Лицо Перри – воплощенная картина усталости: измятое, отекшее.

– Издеваешься?

Ощущая себя полностью проснувшейся и бодрой, Света подцепила ногтями ресницу, приклеившуюся к веку.

– Извини. Я знаю, ты стараешься для всех нас. Что-нибудь произошло, пока я отключалась?

– Ничего стоящего упоминания. У корабля никаких признаков активности. Соорудить тебе завтрак или еще подремлешь немного?

– А что именно случилось не стоящего упоминания?

После стольких лет вместе Светлана очень хорошо разбиралась в том, как муж пытается завуалировать неприятное.

– Тебе не понравится, – проговорил он осторожно.

– Мне никогда не нравилось. Так что случилось?

– Белла напомнила о себе. Как-то до нее дошли слухи.

– Она не должна была ничего знать! – прошипела раздраженная Барсегян.

– В Крэбтри все знают. Рано или поздно новости просочились бы к ней.

– И чего она хочет? Ткнуть нас носом в заваренную кашу?

– У меня не такое впечатление.

– И всегда ты готов грудью встать на ее защиту, – процедила Света ядовито, хотя сама знала: муж не заслужил такого упрека.

– Надо думать, это следует засчитывать как «нет» завтраку?

Света вылезла из постели в той же одежде, в какой вернулась вчера, – теперь измятой и несвежей, как недельной давности белье.

– Перри, ну кончай. Я стараюсь как могу. А у тебя и в самом деле привычка защищать ее.

– Может, оттого, что она не всегда не права? – сказал Перри с нарочитым добродушием.

Света глянула на него испепеляюще, пытаясь уложить всклокоченные волосы.

– Белла слышала про Крэйга, – продолжил Перри, не обращая внимания на ее взгляд. – И хотела бы переговорить с тобой про дальнейшие действия.

– Как будто мне нужны сейчас ее советы.

– Она говорит, что тебе очень важно посоветоваться с ней.

Света вытащила из сумки со сменной одеждой тенниску – не новую, из нанокотла, а старую, с русалкой в маске и надписью «дайвер-чика» поблекшими серебряными блестками. Когда-то вокруг русалки плавали рыбы. Теперь они застыли на месте.

– Это она так думает.

– А еще Белла говорит, что это касается Джима Чисхолма.

Света застыла, не надев до конца тенниску.

– Что?