Книга: Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы
Назад: ГЛАВА 11 НОЧЬ В БИБЛИОТЕКЕ
Дальше: ЭПИЛОГ

ГЛАВА 12
ГРАНЬ ГОДА И ГРАНИЦА МИРОВ

Когда Диз исчез, я подняла книгу. Изображенный на странице круг в точности совпадал с тем, что я помнила. Значит, Иркалла. И безумный план по переходу в наш мир. Неужели в Аду все настолько плохо?
— Отдай, — потребовал Макс, пытаясь вытащить справочник у меня из рук.
— Нет.
— Нам нужно уходить отсюда.
— И я уйду. С ней.
— Наташа… — Охотник тяжело вздохнул. — Как бы я не хотел соглашаться с демоном, он прав. У Мора ничего не выйдет. Для того чтобы призвать бога, нужно гораздо больше сил, чем для вызова простого демона. — Еще больше? А то я помнила, какой у меня откат был после призыва Диза. — Он не сможет ничего сделать. А следовательно, нужно уходить, пока нас тут не засекли.
Ничего не сможет сделать… Если только не наберет достаточно сил.
— Драконья кровь усиливает действие заклинаний. И кто-то еще с сентября…
Я осеклась. То, как Макс на меня смотрел… Он знал.
— Сколько, по-твоему, он смог нацедить? Этого не хватит.
Разве? Потому что я видела круг, и крови там было много. И даже без нее у Мора все равно оставалась Бекка, чуть не умершая во время прошлого ритуала.
— Пошли, — он снова протянул руку, чтобы забрать книгу, но я сделала шаг назад.
— Почему? — не выдержала я. — Ладно, по какой-то необъяснимой причине вы не верите, что Мор представляет опасность, но все равно, почему мы не можем кого-то предупредить? Если не ректора, то хотя бы Охотников?
Долгое время он молчал, глядя на меня исподлобья, а когда я поняла, что ответа ни от кого сегодня не дождусь, все же заговорил.
— Откуда у тебя ключ от библиотеки?
— Не знаю. От Норы? Главной по нашему этажу. Мне его при заселении выдали.
— А как ты думаешь, от кого она этот ключ получила?
Тут и гадать не надо было.
— От мессира Джонатана.
— Здесь идет какая-то игра. Крупная. И чем дальше мы от нее будем, тем лучше будет для нас. Выйдет что-то у Мора или нет, ректор в любом случае будет в выигрыше. Не выйдет — он сдаст Мора Охотникам и покажет свою лояльность. Выйдет… Ты уже поняла, что будет тогда. Ему, как и всем нам, не нравятся Охотники, и, если будет шанс от них избавиться, он им воспользуется. Ему выгодно, чтобы Мор попытался призвать Владыку. Пока все молчат, он способен сделать вид, что ничего не знает, но, если ты начнешь возмущаться, он заставит тебя заткнуться. Если ты сама признаешься ему, откуда у тебя сведения… Знаешь, чем карается нарушение правил университета?
Я знала. Смертью. Мне с самого начала казалось, что это слишком сурово.
— Связаться с Охотниками? Они нам не доверяют. Совершенно. Мы для них — угроза. Если только им покажется, что ты говоришь не всю правду, им будет достаточно одного подозрения, чтобы решить тебя казнить.
Что это за выбор между молотом и наковальней? Направо не ходи — тебя убьют, налево не ходи — жизнь потеряешь, прямо… А существовало ли оно вообще, это «прямо»?
— Они и без подозрения могут, — пробурчала рыжая. — Помню, моего прадедушку…
Макс строго на нее посмотрел и перевел взгляд на меня.
— Седьмого мая тысяча шестьсот тридцать шестого года в Ньюкасле ее прадед создал и решил опробовать артефакт, вызывающий у людей, находящихся в пространстве его действия, чуму. В первую неделю умерло пятьдесят девять человек. К сентябрю, в разгар эпидемии, количество погибших в неделю достигало полутысячи.
— Все вышло из-под контроля, — пробормотала Райли, — вспышка должна была быть строго локализированной.
— Ему вообще не следовало играться с инфекцией, если он хотел контроля. Но вы же артефакторы, вам плевать на людей.
Я воспользовалась их очередным спором и незаметно сфотографировала страницу с ритуалом на телефон.
— Придержи язык, ап Медраут!
— А то что? Всего с мая до тридцать первого декабря того же года умерло пять тысяч двадцать семь человек. Почти половина населения города, — безжалостно продолжил Макс. — Сейчас ее семья занимается тем, что продает другим способ убить своих врагов. Способы: их много, на любой вкус. До появления Охотников почти все артефакты, что они продавали, использовались против обычных людей. Которые не могли защититься. Так что не верь ей, когда она снова начнет говорить про злых Охотников.
— Твоя семья не лучше, Максен Вледиг! Если кому-то и было плевать на людей, то это вам! Ваши тринадцать родов правили миром, и правление это справедливым не было! Если от Охотников был хоть какой-то толк, то в том, что они хотя бы остановили вашу магократию!
Я была более чем уверена, что «магократия» как слово не существовало, — видимо, от накала страстей у Райли заклинание-переводчик засбоило, — но, с другой стороны, что я знала? До этого учебного года я считала, что магии не существует.
— Тем не менее, — проигнорировал ее тираду Макс, — нарушения порядка Охотники тоже не потерпят. Поэтому мой тебе совет: оставь книгу. Пусть они разбираются между собой. Не лезь в это дело, забудь обо всем, учись, сходи завтра с нами на праздник, пусть все идет своим чередом…
Да, Диз то же самое говорил. Вот ведь спелись. Я теперь и не знала, умиляться мне или бояться такого тандема.
— Это ты советуешь сейчас как Макс или как один из них?
— Как тот, кому ты небезразлична.
С трудом, но я все же выдержала его взгляд. Потом виновато потупилась и отдала книгу.
— Хорошо, — согласилась я.

 

Соврала. По крайней мере, покривила душой. Но, в отличие от Диза и Макса, отчего-то твердо уверовавших, что у Мора ничего не получится, я в этом сомневалась. Он не стал бы разрабатывать такой долгий план (Пушок был ранен еще до моего приезда, Бекка начала «встречаться» с Мором — думать об их отношениях без кавычек не удавалось — еще раньше; а в конспекте по демонологии, помнится, утверждалось, что представители правящих кругов Ада и их приближенные к планированию не способны), если бы был уверен в его провале. Он знал что-то, чего не знали мы. Я. Потому что и Диз, и Макс могли мне лгать — по разным причинам.
Несмотря на поздний час, я задержалась на алхимическом факультете. Единственная из студентов, все еще пыталась дописать курсовую. И раз темой выбрала «Использование драконьей крови для построения интердименсиональных порталов на примере ритуала вызова Иркаллы», размышляла над загадкой Мора.
Наибольшую сложность представлял сам ритуал, скопированный из вчерашней книги. Студентам-демонологам было хорошо, им при поступлении на специальность заклинание-автопереводчик расширяли на еще один язык. Мне пришлось переводить страницу самостоятельно, и некоторые из знаков в словаре так и не нашлись. А еще, к сожалению, книга из закрытой секции была древней и относилась к той романтической поре, когда магия рассматривалась больше как искусство, нежели как точная наука. Это в современных учебниках была куча формул и цифр; здесь же все сводилось к либо бессмысленным, либо слишком многозначительным описаниям. «Сила гени и воля даймона»? Что это значило? А «ихор дракона»? Если кровь, то сколько?
А ведь ритуальная магия была наукой точной. Все имело значение: количество, место, время, чуть ли не фаза луны и желание левой пятки. И если Мор на что-то рассчитывал, он должен был знать, как повернуть одну из многочисленных переменных в свою пользу.
Место… Могло ли дело быть в нем? Мы — ГООУПиОАатСДиРН — находились на Границе. Хубур, Сандзу, Стикс, завеса между двумя мирами — это все было про ГООУ. Еще не в Аду, уже не на Земле. Ровно посередине. Может, отсюда было легче пробиться в другое измерение, чем с той стороны? Диз упоминал, что чем тоньше завеса и чем ближе ты к чужому миру, тем больше твои силы… Размышления прервало сообщение по радио, предупреждавшее, что корпус будет заперт через пять минут. Одновременно зазвонил телефон.
— Скажи мне, что уже собираешься и, когда я зайду к тебе через пять минут, будешь ждать меня в комнате, — заявила Райли, не размениваясь на приветствия. — Хотя нет, не через пять, лак не сохнет, давай через десять.
Я запихнула словарь и черновик курсовой в сумку, придерживая трубку плечом.
— В смысле?
— Ты сейчас где? — насторожилась одногруппница.
— На алхимическом факультете. А что?
— Ты забыла, какой сегодня день?
Тридцать первое октября. Последний день перед сдачей курсовой… Вот оно что! Поэтому никого больше в здании не было: Хэллоуин. Или, как маги его называли, Самайн.
— Скажи, что ты пойдешь с нами на праздник! — потребовала Райли.
— Я же говорила: нет.
— Скажи, что ты передумала! Я хочу пойти. Ну не могу же я идти с Максом!
— Почему не можешь?
— Я его ненавижу! А он меня. Мы с ним поубиваем друг друга через десять минут.
Верно. Но вообще в стычке между Максом, безусловно храбрым и сильным, но прогнозируемым, и Райли, наоборот, непредсказуемой и полной сюрпризов (в этом месте Макс опять выдал бы что-нибудь про гнусных артефакторов, всегда приходящих на честную драку с парой… десятков козырей в кармане и удивляющихся, за что их не любят), я бы поставила на рыжую. Подумав, я озвучила ей свои прогнозы и пожелала удачи.
— Ну, Наташа… — прохныкала она в трубку.
— Почему бы тебе тогда не пойти одной?
— Помнишь, чем для меня поход одной первого сентября закончился?
Поцелуями с кем-то симпатичным, но незнакомым, похмельем, чувством вины и мыслями о Тобиасе. Ядреный коктейль, хотя по ее виду на следующее утро ни за что бы не предположила.
— Я помню, чем для меня первое сентября закончилось. Поэтому я вам сразу сказала: нет. Я не пойду, — я спустилась по лестнице на первый этаж и вышла на улицу. В нагревшемся за день воздухе уже чувствовался запах костров.
В трубке тяжело вздохнули.
— Или ты можешь признаться, что пойдешь с Дизом. Знаешь, я тебя не буду осуждать.
На секунду отняв трубку от уха, я посмотрела на экран, будто ожидая, что он даст мне расшифровку последних двух фраз. Потом покачала в недоумении головой и зашагала по тропинке в сторону общежития.
— С чего ты взяла? Не собираюсь я с ним никуда идти. Он со мной, кстати, тоже.
— Но после библиотеки…
— После библиотеки мы с ним даже не разговаривали.
Правда. Я отправила ему два сообщения («Надо поговорить»… о Море и Иркалле, конечно! О чем еще?) после того, как он стремительно исчез, но ответа не получила. Попробовала еще с утра позвонить Элли в редакцию, но та сказала, что Каталина была в IT одна, а Диз попросил на сегодня отгул. Так это было или нет, проверить я не могла: я тоже заранее отпросилась на тридцать первое, зная, что курсовую буду писать большей частью накануне сдачи. Вот и получилось, что я весь день просидела у алхимиков и ни с кем после вылазки в закрытую секцию еще не общалась.
— Райли, честное слово, когда я говорю, что не иду, я имею в виду, что я не иду. Ни с тобой, ни с Максом, ни с кем-то еще…
Мне предыдущего праздника хватило. Повторять не хотелось. Я повернула вдоль сетчатого забора и притормозила. В сумерках еще можно было рассмотреть темный силуэт, кулем лежавший посреди глинистой тропинки.
— Я тебе перезвоню, — сдавленным голосом сообщила я Райли и отключилась.
Все это напоминало какое-то чертово дежавю. Даже дежадежавю, учитывая первое сентября. Поспешно сократив расстояние между нами, я выдохнула, одновременно от облегчения и ужаса. Это была не Бекка.
Это был дракон. В тусклом освещении зеленая кожа казалась почти черной, а неподвижная туша выглядела каменной глыбой. Не Пушок. Имени этого я не знала, но помнила его по странным перьевидным отросткам на сгибах «локтей». Я пыталась его покормить; он обеспокоенно кружил вокруг Бекки, когда та потеряла сознание; его порез при мне обрабатывала драконолог…
Только теперь его кожу украшал не порез. Длинная, с рваными краями рана, распоровшая толстую шкуру на шее, открывала взгляду светлое мясо. Под телом уже натекла блестевшая золотом лужица, небольшая, но от того не менее пугающая.
— Нет…
Я опустилась на колени рядом с драконом и зачем-то прижала ладонь к его лбу. Казалось, существо не дышало, кожа под пальцами была ледяной…
— Открой глаза. Пожалуйста, мой хороший…
Он ведь не мог быть мертв, правда? Я осторожно погладила его по голове, но тот не отреагировал. Если бы кто-то первого сентября сказал, что меня будет беспокоить самочувствие дракона, я бы рассмеялась. Но с тех пор я познакомилась с ними, узнала их безусловную доброту, и сама мысль, что кто-то мог причинить им вред ради какого-то мифического могущества… Больной ублюдок.
И что мне делать? Я даже в детстве никогда не мечтала стать ветеринаром и лечить зверюшек, я понятия не имела об оказании первой помощи животным, тем более магическим созданиям!
Зато кое-кто другой имел. Почему же никого нет? Я только раз находилась наедине с драконами, когда Свену срочно пришлось уйти, а Бекка еще не успела его подменить; в остальных случаях кто-то с драконологической кафедры сразу же появлялся, стоило мне подойти. Где же драконологи были сейчас?
Я поднялась с колен, оставляя неподвижно лежавшее тело. В стороне от тропинки оранжевый фонарь подсвечивал крыльцо викторианского особняка факультета криптозоологии.
— Я скоро буду, — пообещала я дракону. — И приведу помощь. Только не умирай…
О том, что уже могло быть поздно, я старалась не думать.
Помощь… ее не было. Дверь была заперта, я стучалась, кричала, чтобы меня впустили, но никто не отзывался. В холле горел свет, но остальные окна были темны. Все ушли на праздник? Но почему не оставили дежурного?
Через стеклянную вставку во входной двери я увидела брошенную на полу сумку. Бордовую, с длинным ремешком и клапаном на магнитной застежке — сейчас она опять раскрылась, и содержимое высыпалось на узорчатый мрамор. Дежурного все-таки оставляли… А я снова ошиблась.
Это была Бекка.
К кому бежать теперь? Я беспомощно оглянулась на ничком лежавшего дракона и закусила губу. Я обещала привести помощь. И если была хоть малейшая вероятность, что он еще был жив, что его можно было спасти…
Расстояние от пустыни до общежития я преодолела за рекордно короткий срок. На газоне уже зажигали первые костры, вокруг собирались студенты. И, как назло, ни одного знакомого. Не кричать же всем подряд «Помогите! Там, кажется, дракона убили!» Едва ли это будет классифицироваться как помощь. Особенно если учесть, что драконологов по теории вероятности среди них могло и не оказаться, зато разобрать беднягу на реактивы и просто из принципа «от халявной магии не отказываются» — это маги могли. Ворвавшись в наш корпус, я свернула в коридор с кабинетами администрации, добежала до ректорской приемной и дернула вниз дверную ручку.
Она не поддалась.
Не веря, я повторила движение. Дверь была заперта. Да они издевались! Где ректор, где мессир Джонатан? Ладно еще последний, возможно, он тоже отправился к кострам отдыхать, пить и кадрить молоденьких студенток — кто их, четырехсотлетних колдунов, знает, как они свободное время проводят. Но куда мог деться ректор, существо из щупалец и тьмы? Машинально я вытерла ладонью золотое пятно с дверной ручки: и не заметила, как опять испачкалась…
«Думай, Наташа, думай», — велела я себе.
Теория шести рукопожатий гласила, что каждый человек в мире опосредованно знаком с любым другим через цепочку из пяти знакомых. В моем случае все было проще. Я знала Оливера, Оливер жил в одной комнате с ковбоем.
— Его номер? Конечно знаю, — спокойно отреагировал главред на мое паническое «Мне срочно нужен Свен, ты знаешь его телефон?». — Только он тебе сейчас ничем не поможет. Самайн. У Свена дипломный проект по ритуальной магии в заключительной стадии, он с утра специально оставил сотовый в комнате, чтобы никто не отвлекал.
Да что же такое! Сегодня никого нигде не было.
— Ас Ребеккой ты случайно не знаком? — ни на что не надеясь, спросила я. — Она тоже драконолог, учится вместе со Свеном.
— Знаком. Она тебе тоже срочно нужна?
Я кивнула, не подумав, что мой собеседник этого не увидит.
— Номер телефона не подскажу, но, как ни странно, я знаю номер ее комнаты. Я первого сентября провожал ее, запомнил…
На заднем плане послышался возмущенный голос. Моника. Пожелавшая узнать, зачем Ол ее провожал и не потому ли исчез в ту ночь в неизвестном направлении. И эти двое делали вид, что их ничего не связывало, кроме работы! Зачем?
— Не в этом смысле! — попытался оправдаться главный редактор. — Когда я ее обнаружил, она сильно перебрала, я не мог отпустить ее одну. Это было бы неправильно! А если бы ей совсем плохо стало?
Когда я ее в ту ночь обнаружила, она была на грани смерти. Куда уж хуже…
— Комната, скажи комнату, — поторопила я его.
— Агриппа, двести два. А что случилось, почему такая спешка?
Я колебалась, прежде чем ответить. Оливеру я доверяла, как и Монике, но не подвергну ли я их опасности?
— Драконы… У вольеров один лежит раненый. Если знаешь еще кого-то из драконологов, позови их.
На самом деле я подозревала, что даже в отсутствие дежурного происшествие с драконом не останется надолго без внимания. Должна была быть резервная система безопасности. Это же ГООУ, Макс упоминал, что все мы под непрерывным наблюдением. Но тогда возникала другая проблема. Мор. Он должен был понимать то же, что и я. Если он собирался довести ритуал до конца, это произойдет в ближайшее время.
Время… Мор хорошо выбрал момент, когда у всех мысли только о празднике, но что, если дело было не только в этом? Что говорила Леонор? «Ночь, когда магия буквально разлита в воздухе»? Я ничего подобного не чувствовала, но Диз тоже упоминал, что граница между мирами в этот день истончается. Даже с моими базовыми познаниями в магии я понимала, что для построения портала в другой мир сегодняшняя ночь была самой подходящей. «Отбой» я нажала прежде, чем Оливер успел задать свои вопросы. Значит, Агриппа. Наш корпус, нужно подняться всего на один этаж.
Нужно ли?
Здравый смысл подсказывал, что дальше лезть в это дело не стоило. Демоны, ведьмы, драконья кровь, странные ритуалы… Что против этого могла поставить я? Я даже простейшие заклинания не могла повторить! Но никого другого рядом не было, ректор — я подергала опять дверную ручку — исчез, Диз с утра не отзывался…
Возможно, я сейчас мыслила не слишком рационально, но другого выхода не видела.
— Минуту, — донеслось из-за двери, когда я постучала.
Бекка открыла и удивленно взглянула на меня. Я в свою очередь уставилась на покрытый красными пятнами платок, который она держала у носа. В серых, глубоко запавших глазах мелькнуло узнавание.
— Ты пыталась прикормить Пико, — постановила она. Вот, значит, как звали… зовут того дракона. — Зачем ты здесь?
— Он ранен.
— Кто? О чем ты?
— Пико. Лежит на тропе… — я выдохнула, пытаясь успокоиться.
Ребекка смотрела на меня круглыми глазами и даже отняла испачканный кровью платок от носа.
— Что? — непонимающе переспросила она. — Не может быть… Как? Кто мог такое сделать?
«Ты, вообще-то», — могла я ответить. Но не стала — слишком искренним было изумление. Бросив дверь открытой нараспашку, драконолог отступила в комнату, растерянно озираясь. Я последовала за ней. Неужели она не помнила? Как в тот день, когда я видела ее в вольере с драконами, она не казалась злодейкой, тайно вынашивавшей против них коварные планы. Она казалась… другим человеком. Не тем, кто напугал меня в столовой.
И еще одно. Даже я умудрилась измазаться в драконьей крови. На ней я не видела ни одного золотого пятнышка. Профессиональные аккуратность и осторожность? Или это сделала не она?
— Кто остался сегодня дежурить в корпусе? Ты позвала на помощь? Проклятие, да где же моя аптечка?
Бекка быстро просунула руки в рукава куртки и теперь искала что-то в ящиках стола.
— Там, где ты ее оставила, — раздался у меня за спиной голос.
Мор.
— Сядь, — бросил он Ребекке. Та послушалась, оседая на кровать сломанной куклой. Особенно похожим был взгляд, пустой и лишенный жизни. — И молчи.
Демон медленно обошел меня по кругу, прицениваясь. Сегодня на нем не было солнечных очков, и я опустила голову, чтобы не смотреть в черные провалы глаз.
— Я тебя помню, — заключил он. — И ты меня тоже. Что она здесь делала? — бросил он Ребекке. — Говори.
— Она нашла раненого дракона.
Я вздрогнула. Голос ее был под стать взгляду: ничего не выражавший, кроме тихого… Обожания? Преклонения?
Благодарности, поняла я.
— Как не вовремя, — посетовал Мор. Но если у Диза это могло прозвучать по-человечески, то в его случае маска спадала, как у плохого актера, который читал в сценарии, какую эмоцию нужно показать, но не мог правдоподобно изобразить ее. А под маской скрывалось равнодушие. — Ты ведь не успела никому об этом рассказать? — обратился он уже ко мне. — Посмотри мне в глаза, Наташа.
Вот еще! Я зажмурилась и попыталась унять панику. Уже второй раз я оказалась совершенно беззащитной перед ним, и это мне не нравилось. Попытаться убежать? Не успею, поймает еще до двери. Хотя… совсем ли беззащитной?
Цепкие, пусть и лишенные сейчас когтей пальцы опять схватили меня за подбородок, вынуждая поднять голову. Я не сопротивлялась. Главное — достать из джинсов браслет, который так и остался в кармане.
— Открой глаза, Наташа, — снова попросили меня.
Я послушалась. И быстро произнесла, одновременно разрывая резинку на агатовой «глушилке»:
— Гаап мен им эгур Магэф!
Синие граненые бусины бойко застучали по полу, Мор дернулся, как от пощечины, но больше ничего не произошло. Диз предупреждал, что на сильного демона «глушилка» не подействует… Но он же называл Мора слабаком! Солгал? Или сила была относительна? Впрочем, сейчас был неподходящий момент для обдумывания гипотез. Не теряя времени, я замахнулась для удара, но руку быстро перехватили. И заломили мне за спину. Я обернулась: позади меня стоял второй демон. Как его звали, Данте? Я не услышала, как он тоже вошел в комнату — и притворил за собой дверь, чтобы нас никто не увидел. Все. Теперь мне точно крышка.
Меня опять резко потянули за подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть Мору в глаза. Я почувствовала, как реальность потихоньку ускользает, а ее место занимает Мор, и только он.
— Что с тобой делать, Наташа? Ты уже второй раз попадаешься у меня на пути.
Отпустить? К сожалению, вопрос адресовался не мне. И перспективы мои были не радужные. Если повезет, мне опять сотрут воспоминания. Если нет…
— Можно использовать ее вместо Ребекки, — внезапно подал из-за моей спины голос второй демон. — У той совсем не осталось магии.
Меня окатило волной страха. Беспричинной. Не в том плане, что я не боялась, но этот был… Не моим. Животным. Инстинктивным. Хотелось прижать уши к голове и уползти, только бы сила, чье присутствие так тщательно скрывалось, не задела ненароком. Так я реагировала на Диза, когда он был в ярости. Что же сейчас не понравилось Мору? Я отвлеклась и не успела додумать эту мысль…
— Можно, — согласился Мор. В голосе ничто не выдавало его эмоций, он оставался таким же мягким и вкрадчивым. — Наташа. Которая не могла назвать свое истинное имя…
Черные глаза затягивали. Как подводное течение, как зыбучие пески. Я поняла, что мне сложно сосредоточиться, не из-за паники, а…
— Наталья Николаевна Соколова, — медленно, почти по слогам произнес он. — У тебя странное имя.
Обычное. Даже распространенное. Только не для тех мест, откуда он родом.
Отвернуться я не могла. Я моргнула, но темнота не отпускала.
А откуда он, кстати, узнал мое полное имя? Диз? Он предупреждал…
«О чем?» — спросила я себя, не дождавшись окончания фразы.
Но, боюсь, этот вопрос стал моей последней осознанной мыслью. Откуда? Разве это было важно? Странное оцепенение пришло вместо страха; мне уже было все равно.
— Ты хотела помочь дракону? Не думаю, что ты сможешь, — он уже мертв. Но ты можешь помочь мне. Хочешь? — предложил Мор.
Я посмотрела в черные глаза и благодарно улыбнулась.
— Конечно.

 

«Не переборщи с воздействием, к полуночи она должна быть в сознании». Это были последние слова, которые я запомнила. Были и другие, был тихий, бархатный голос, объяснявший мне что-то, но смысл ускользал.
Мне всегда казалось, что это такой дурацкий совет: будь собой. Что это вообще значило? Как следовать ему, когда ты сам не до конца понимаешь, кто ты? Какой ты? Как можно быть собой, если за восемнадцать лет жизни ты и сам не до конца понял незнакомца в зеркале?
А если ты с ним знаком — как можно быть собой, зная все свои недостатки, всю ту неприглядную правду, которую люди скрывают не только от других, но и от самих себя? Где взять смелость, чтобы принять ее, принять себя, полностью и без оговорок?
Мне всегда казалось, что быть собой — это трудно.
Я ошибалась.
Оказалось, легко. Не прикладывая усилий или, наоборот, идя на всё, чтобы скрыть себя, изменить, хотя бы в чужих глазах… Мы — это всегда мы. Даже когда искажаем правду о себе. Даже если не знаем ее до конца.
Чтобы осознать это, мне всего лишь понадобилось перестать быть собой.
Не было больше глупой и безрассудной (нет, не безрассудной. Безрассудство слишком похоже на храбрость, а отваги в ней не было ни на гран. Только копившееся годами отчаяние и упрямое нежелание повторять свою ошибку, которая и ошибкой-то не была) девочки Наташи с ее нелепыми страхами и еще более нелепыми мечтами. На ее месте осталась только пустота.
А каждая пустота желает оказаться заполненной.
Канцелярский нож разрезал кожу так же легко, как вспарывал землю…
В холодной равнодушной темноте мир сузился до одной точки. Он. Пугающий. Притягательный… Живой. Он был полон огня и магии, и пустота знала, что только он сумеет утолить ее голод. Но он не спешил. Бросал ей крохи, как кидают подачку послушной собаке, выполнившей очередной трюк. А пустоте и этого было достаточно. Почти достаточно; каждого нового приказа она ожидала еще сильнее предыдущего, но знала, что навсегда ее сможет наполнить только один. Последний. И терпеливо ждала.
Слизнуть лезвием проступившие капельки крови и обмакнуть нож в золото. Две жизни, две силы, две части заклинания. Третья добавится к ним позже…
Он не объяснял, зачем ему это, только дал инструкции и велел их запомнить. А пустота не задает вопросов. Ей без разницы, лишь бы он был доволен.
Узор на земле становился все сложнее, с каждым порезом сила уходила из тела и скапливалась в магическом круге…
То, что было Наташей, наверное, рассмеялось бы, узнав печать. То, что заняло ее место, почувствовало только удовлетворение: оно справилось. Выполнило приказ.

 

Приходила в себя я тяжело. Вначале, как ни смешно, было слово. Имя. Наташа. Я — Наташа. Наталья Николаевна Соколова, дочь Марины Толмачевой и Николая Соколова. Не пустота. Не что-либо еще. Наташа. После этого осознания мозг стал потихоньку включаться.
Первым вернулось обоняние: влажная хвоя, свежеразрытая земля… кровь. Сразу вспомнился рассказ Софии, и я мимолетно понадеялась, что меня не прикончили и не закопали. По крайней мере, безумная жажда вроде не чувствовалась, убить тоже никого не хотелось… Нет, кого-то хотелось, но я не знала кого.
Вторым — зрение. Которое не очень помогло, потому что в отличие от магов в темноте я видеть не умела. Прямо перед носом, правда, можно было различить ковер из сосновых иголок; я резко дернулась, пытаясь сесть, и взвыла от боли. А вот и ощущение собственного тела появилось. Без которого я могла бы обойтись.
Было больно. Нещадно раскалывалась голова, конечности затекли, а в и без того пульсировавшие болью запястья впивалась грубая веревка. Мокрая грубая веревка, что неприятнее.
От дискомфорта частично вернулись воспоминания, и я громко выругалась. Так, слух тоже на месте, уже хорошо. А вообще — поздравляю, Наташа! С поступлением в чуть ли не единственный вуз в мире, где в процессе учебы можно принять самое что ни есть активное участие в жертвоприношении! Если выживешь и решишь получать второе высшее образование, пожалуйста, отнесись к выбору университета с большей ответственностью.
Вместе с телом постепенно просыпалась и злость. На себя — за то, что не послушала разумные доводы, на Мора — по множеству причин (начиная с самой очевидной: кто этого психа вообще пустил учиться?), на администрацию ГООУПиОАатСДиРН с ее безумными играми, на Охотников (при чем здесь они? Я начинала подозревать, что они всегда при чем-то)… Рывком принимая сидячее положение, я обнаружила недалеко от себя начерченный золотом круг призыва. Сколько ж можно…
Замечательно, Наташа. Значит, тебя все-таки решили использовать в ритуале вместо Ребекки. Судя по состоянию, в котором ты ее нашла, участь тебя ожидает незавидная. И случится это скоро, не зря же кто-то говорил о полуночи.
Придя к такому неутешительному выводу, я решила взглянуть на ситуацию с другой стороны. А что у меня имелось сейчас? Во-первых, я была связана: руки стянуты за спиной, лодыжки тоже кем-то аккуратно привязаны друг к другу. Видимо, чтобы не сбежала, если очнусь слишком рано, пока эти два психа где-то прохлаждаются (где, кстати?). Спасибо, хоть кляпа нет, но, если мы находились там, где я думала, это не поможет. Отсюда до ближайшего корпуса было не докричаться. Подергав руками и зашипев от боли, когда веревка сильнее впилась в порезанную кожу, я выяснила еще одну неприятную вещь: вот скажите мне, кто связывает руки не только в запястьях, но и в локтях? Какой чокнутый поклонник сибари… Хотя да, это было бы логичным объяснением. В таком случае стало бы понятно, откуда так внезапно взялась веревка — потому что по себе я знала, что в комнате у среднестатистического студента ее, как и мел, так просто не найдешь. Ладно, вопросов больше нет.
Итак, выпутаться — не вариант. Позвать на помощь — сотового в кармане джинсов уже нет. Времени… Неизвестно, сколько у меня было, но, вероятно, немного. Даже если я под его чертовым гипнозом сумела нарисовать магический круг, сделала я это не за пять минут. Дожидаться Мора что-то не хотелось. А идей не было. От расстройства я пнула хвою, сгребая ее пяткой в кучу и обнажая землю под ней.
«Думай, Наташа, думай».
Магический круг… Мастер Дженсен говорил, что у каждого заклинания три составляющие: знак, концентрация и магия. И что знак — на самом деле лишь символ, модель, без которой можно обойтись, если уверен в том, чего хочешь добиться… Я понадеялась, что он не ошибался.
Опираясь на изрезанные руки, я прочертила кроссовкой вокруг себя контур. Будем считать, что круг. Очень упрощенный, но символ ведь, правда?
Концентрации мне было не занимать: ничто так не помогает сфокусироваться, как злость.
Оставалась одна проблема. Магия. Которой, как я считала, у меня не было. И которая, по мнению всех остальных, у меня присутствовала. Будем надеяться, что я была не права. И потом, как-то же мне один раз удалось его призвать? Закрыв глаза, я попыталась вспомнить, как выглядела печать Абигора, и прошептала заклинание.
— Абигор мен им эгур Амавет…
Я цеплялась за соломинку и прекрасно это понимала. Но других вариантов сейчас не видела. Не самая лучшая рекомендация для решения, учитывая, что именно подобное мышление привело меня сюда, но… какая была.
— Абигор мен им эгур Амавет…
Мне было плевать, что он не ответил на мои сообщения, что я могла его отвлекать, что это могло странно выглядеть… Помощь, договор, что угодно — сейчас главным было выбраться отсюда.
— Абигор мен им эгур Амавет!
«Пожалуйста, приди! Прошу тебя…»
Мысленно я приготовилась к поражению, поэтому раздавшийся рядом сонный голос стал для меня неожиданностью.
— А я уже обрадовался, что мы вышли на ту стадию отношений, где ты вспомнила, как пользоваться телефоном.
— Прости, но даже твои сородичи не такие идиоты, чтобы оставлять жертве похищения сотовый, — огрызнулась я, тяжело дыша. — Что это, черт возьми?
Стоило Дизу объявиться, как я загривком почувствовала клетку, в которую превратился прочерченный по земле круг. А в следующий миг тело скрутило от боли, словно тысяча мелких крючков вонзилась под кожу, пытаясь добраться до костей.
— Если ты об ощущении, будто тебя засунули в железную деву, то это защитный контур, — вежливо ответил демон. Какое точное описание. И какой спокойный тон. Интересно, удобный болевой порог или привык? Но вообще я понимала теперь, почему демоны так негативно относились к магам, призывавшим их. Если они чувствовали то же самое каждый раз… — Сейчас станет слабее. Какого хрена ты решила призвать демона изнутри контура, и о каком похищении речь?
О моем, каком еще. Лично я была склонна классифицировать произошедшее именно так. Диз щелкнул пальцами, и между нами в воздухе повис знакомый мне «светлячок». Похоже, я вытащила демона из кровати: из одежды — только футболка и спортивные штаны, босые ноги согнуты в коленях и подтянуты к груди, чтобы уместиться в круге, волосы всклокочены после сна… И вид в целом настолько уставший — даже кожа казалась неестественно белой, — что, будь я в другой ситуации, устыдилась бы. Разглядев меня, он нахмурился.
— Мор, — сухо обрисовала я произошедшее.
— Я всегда знал, что он кретин.
Чудесно, когда знания подтверждаются, но у меня сейчас были более насущные проблемы.
— Развяжи меня, времени мало.
— Выпусти меня, — потребовал в ответ Диз.
Разрезанная веревка упала на землю, и я с наслаждением потерла руки. Диз тут же перехватил правую и повернул внутренней стороной наверх. От запястья к локтевой ямке красной лесенкой поднимались порезы, некоторые из них всё еще сочились кровью и сукровицей. Пять… десять… пятнадцать… Взглянув на левую руку, я увидела ту же картину. Убью Мора. Или хотя бы потребую от ректора его отчисления. Диз неодобрительно покачал головой, отпуская мою ладонь.
— Я говорил тебе не ввязываться.
— Возможно, если бы ты сегодня ответил на мои смски, я бы послушалась, — пропыхтела я, развязывая узел на щиколотках и растирая ноги.
— Я ответил. Час назад. Раньше не мог — экзамен.
— Врешь. Леонор сказала, что все экзамены у тебя уже кончились.
— Не вру, — парировал он. — Я не говорил, что он в университете. Не чеши.
Я посмотрела вниз: драконья кровь, попавшая в ранки, нещадно жгла, так что я и сама не заметила, как начала раздирать их ногтями.
— Так ты серьезно собираешься сотрудничать с Охотниками? — спросила я, пытаясь отвлечься от боли в руках; казалось, чем тише ощущался защитный контур, тем сильнее она становилась.
А где еще у него мог быть этот экзамен? Диз закатил глаза.
— Мы можем обсудить мои карьерные перспективы как-нибудь в другой раз? Разорви круг, — снова велел он.
Я бы с удовольствием, но… Я дотронулась пальцами до круга на земле и тут же отдернула их: руку словно ударило током. Замечательно. Мы оба здесь заперты.
— Я… не могу. Я им не управляю. Не знаю, как, — призналась я.
— Не глупи. Просто прекрати его держать.
— Я не знаю как, — раздраженно повторила я. — Я не умею пользоваться магией. Я вообще ее не чувствую.
В голову неожиданно пришла мысль, что Мор выбрал единственную в ГООУ ведьму, не способную провести ритуал. Можно было не спасаться, теперь у него точно ничего не вышло бы.
— Так вот отчего ты задавала такие странные вопросы… — Диз устало потер переносицу. — Почему?
Откуда мне было знать?
— Мастер Дженсен считает, потому что я не верю в то, что у меня есть магия. И что я сама себя блокирую.
Демон кивнул, будто это все объясняло.
— Но ты же смогла призвать меня.
И это было единственным заклинанием, которое мне далось. Я не знала почему. С одной стороны, мне казалось логичным, что если демоны существуют (а это уже был неоспоримый факт), то и призвать их можно. Обычные люди, кстати, в литературе тоже демонов призывали. С другой стороны…
— В первый раз я безумно на тебя злилась, — а во второй раз ты был мне очень нужен. Но в этом я не признаюсь. — Может, поэтому…
— Возможно, — согласился Диз. — Сможешь повторить?
Злость? Нет. Не сейчас. Тогда я его почти ненавидела; теперь я только делала вид, что сердилась. Эта иллюзия была единственным, что не давало страху взять верх; без нее я бы давно скатилась в истерику.
— Вряд ли.
— Значит, придется тебе поверить в магию, и побыстрее.
Интересно, как он себе это представляет? За два месяца ничего не получилось, а сейчас — раз, и всё как по волшебству?..
— Если ты еще не заметил, у меня довольно серьезные проблемы с верой. В принципе, — Диз согласно фыркнул. — И вообще, ты сам не можешь выпуститься? Ты же хвастался, что круг для призыва можно взломать…
— У меня был компьютер и полчаса времени после того, как ты очень вежливо попросила меня уйти. А теперь ты хочешь, чтобы я повторил фокус вручную и даже без калькулятора?
Добро пожаловать в двадцать первый век, Наташа. Где даже заклинания просчитываются с помощью компьютерных алгоритмов. Но все-таки я была права: позер. Так красовался перед девушкой…
— А ты не можешь вытащить калькулятор из… я не знаю, из какого подпространства ты все время достаешь свои очки?
Демон мрачно на меня посмотрел.
— Нет. Удивительно, но никогда не думал, что он мне может внезапно пригодиться. Предупреждая твои вопросы, также я не держу в том кармане телефон с лопатой. Другие предложения будут?
— Я могла бы отпустить тебя? Ты бы вернулся туда, откуда я тебя вытащила, и нашел бы ректора. Или мессира Джонатана. Или кого-нибудь еще…
Я знала, что он не согласится. Демон качнул головой.
— Ты сама говорила, что времени мало. Мор будет проводить ритуал в полночь, и остановить мне его надо до начала. Я могу не успеть.
Заметь, Наташа, «не успеть» — это не «не успеть прийти к тебе на помощь, пока тебя не принесли в жертву древнему божеству», а «не успеть остановить Мора из моих личных корыстных побуждений». Романтика… та еще.
Диз тяжело вздохнул. Я уже знала этот вздох. «Мне чертовски не хочется это делать, но так будет правильно», вот что он означал.
— Ты доверяешь мне? Веришь, что я не причиню тебе сейчас вреда?
«Сейчас» — это очень интересная оговорка.
— Ты чертов демон. Каким, по-твоему, будет ответ?
Зеленые глаза внимательно смотрели на меня. Он молчал, ожидая, пока я скажу одно слово. Да или нет.
Какой выбор я сделаю? Шагнуть в пропасть? Или остаться на краю?
— Да, — наконец произнесла я. — Доверяю.
— Тогда закрой глаза и слушай.
Я даже не успела спросить, зачем, как глаза накрыла чужая ладонь.
— Древние философы считали, что мы рождены из воздуха, а вы — из огня. Они были неправы. Во всяком случае, не совсем правы. Ваша связь с миром гораздо сложнее. Вы — огонь, но состоите из воды, воздух дарует вам жизнь, но без земли вы умрете, и именно ей вы возвращаете долг после смерти. Вы не просто принадлежите своему миру — вы являетесь его неотъемлемой частью, его душой и телом. Именно поэтому он позволяет вам многое…
Он что, решил меня заболтать — и в этом заключался весь план? Тихий монотонный голос странным образом успокаивал, убаюкивал… Или не странным: на меня опять напало то знакомое оцепенение, я попыталась встрепенуться и воспротивиться ему, но не вышло. Реальность снова ускользала от меня. Вот ведь сволочь. Знал, что на такой вариант я ни за что не соглашусь, поэтому не стал озвучивать его. А я, как дура, повелась. «Доверяешь мне?» Теперь — нет, Диз, не доверяю.
В этот раз все было иначе. Я все еще была Наташей Соколовой, я все еще помнила себя. Его магия была не голодной пустотой, а липкой паутиной. Сковывающей. Не оставляющей ни единого шанса убежать. Значит, «я могу склонить тебя на свою сторону»? «Могу тебя убедить»? Не зря я подозревала, что он что-то не договаривал, что за его словами скрывалось большее.
«Я тебя убью», — последним усилием пообещала я. И почувствовала, как он улыбнулся. Ну да, не убью. С него еще станется повернуть все так, чтобы я была ему благодарна.
Не знаю, как он это делал, — и, честно говоря, не хотела знать. Я говорила, что все еще оставалась собой? Да. Только немного другой. Если слово «немного» подходило для описания ментального аналога сдвига тектонических плит. Магия больше не казалась мне чужой. Напротив, она была здесь, вокруг, во мне, она всегда была рядом. Достаточно было только почувствовать ее, дать себе возможность услышать знакомый с детства голос. Поверить. Потому что магия, как и вера, иррациональна. Ее невозможно до конца разобрать на составляющие, и все формулы и ритуалы — просто мишура для тех, кто не может увидеть правду и поверить вопреки всему… Я нахмурилась, уловив в голове отголоски чужих мыслей.
«Отпусти», — шепнул тот же голос.
И забудь, ага. Никогда не умела. И не желала учиться, по крайней мере, до сегодняшней ночи, потому что сейчас невыносимо хотелось послушаться и…
«Просто поверь».
Тебе? Ни за что. Памятка себе на будущее: выяснить, какие существуют превентивные меры от демонов. Потому что будь я проклята, если позволю кому-то просто так копаться в моих мозгах.
«Не мне — миру».
Интересно, как это?
«Посмотри на него. На мир, а не на реальность».
А в чем разница? Память — я не знала, моя или его, — услужливо подсказала, что реальность — это консенсус, совокупность утверждений, в которую мы сообща соглашаемся верить, в то время как мир существует независимо от наших убеждений. Если кто-то от кого-то и зависит, то мы от него. Наверное, это все-таки были его мысли, мои воспоминания еще хранили такое неудобное определение, как «объективная реальность». Но я поняла, что он имел в виду. Потому что, когда он отнял ладонь… мир уже не был прежним.
— Твою мать! — только и могла сказать я.
— Я бы не рекомендовал вспоминать ее, — совершенно серьезно посоветовал Диз. — Даже не называя имени. А то с нее станется прийти… Ты как?
Плохо. Потому что если магия выглядела так… А я ведь даже наркотики никогда не пробовала: слишком ценила контроль над ситуацией. Измененные состояния сознания меня не привлекали. Привлекали или нет — теперь у меня, кажется, появилась возможность оценить все прелести наркотического трипа.
— Твою… — я замолчала.
Если Диз не горел желанием встречаться с ней, то я тем более. Но… Все было слишком ярко. Слишком громко. Слишком нелогично и невозможно. И мне ни в коем случае нельзя было продолжать об этом думать, если я хотела остаться в здравом уме.
Не давая себе времени на размышления, за воротник футболки я притянула демона к себе и поцеловала. Это была не благодарность — для нее я сейчас была слишком рассержена: уже второй раз за сегодняшнюю ночь кто-то шуровал в моей голове — кому такое понравится? И, по правде, слишком напугана продемонстрированным им трюком. Нет. Мне просто надо было на что-то отвлечься, чтобы не сойти с ума от мира, взорвавшегося у меня перед глазами тысячей красок и оттенков.
От неожиданности он не сразу отреагировал, а когда ответил, на удивление мягко и осторожно, я уже отстранялась. Поразительно, как мы с ним все время не совпадали: говорили о разном на разных языках, испытывали разные чувства по разным причинам, двигались в разном ритме и, боюсь, даже в разных направлениях…
— Знаешь, ты все-таки странная даже для человека, не то что для гени, — задумчиво прокомментировал он. — Бросаешься сломя голову на опасность и пугаешься, когда бояться нечего. Сердишься на помощь и целуешь, когда по-хорошему должна ударить. Я, наверно, тебя никогда не пойму.
Я бы рассмеялась, если бы у меня оставались душевные силы. Все это время я так думала о Дизе — но мне не приходило в голову, что он мог испытывать похожие трудности.
— Ты же различаешь намерения? Только не говори, что не ожидал этого.
— Сколько времени у тебя проходит между намерением и действием? Миллисекунда?
Но этот спор меня уже не интересовал.
— Значит, вот как вы видите мир…
Все было… одновременно. Я видела дерево: пробившийся сквозь землю зеленый росток и пепел, развеянный по ветру, кресло на веранде загородного дома и могучего исполина, пережившего не одну сотню лет. Диза, таким, каким увидела его в первые секунды у костра: слишком яркие зеленые глаза, белую со стальным серым оттенком кожу, еще больше заострившиеся черты; под привычным обликом немного нескладного, но крайне обаятельного компьютерщика рябью по раскаленному воздуху проступал второй, а за ним и сотни других. ГООУ: широкую реку с темным илистым дном, покрытым медью монет, и бескрайнюю пустыню, по которой до сих пор скитались заблудшие души, лес, в котором мы сейчас находились, КПП с усатым охранником, улыбавшимся мне на окраине Москвы, и покрытую гравием подъездную дорожку на другом конце света. Золото на своих руках, бесценный ихор, жизнь, которая уже была прожита и еще не началась, силу, которой хватило бы на сотню заклинаний: разрушение и созидание, уничтожение и творение, смерть и рождение… Я видела тысячи возможностей, и они все были моими. Теперь я понимала, почему вопрос, откуда берется огонь, казался таким глупым. Ниоткуда. Он всегда здесь — и его на самом деле нет, потому что существует только энергия, магия, принимающая самые различные формы. Воздух и есть огонь. И есть земля. И есть вода. И есть я… Мысленно я потянулась к магии — действительно разлитой этой ночью вокруг, Леонор не преувеличивала, — и улыбнулась, когда в сложенных пиалой ладонях заплескалось пламя.
— Я не знаю, каким его видишь ты, — терпеливо ответил Диз. — У меня иная природа. Но, если ты в порядке, ты бы не могла все-таки разорвать круг?
Думаю, могла бы. Теперь я четко чувствовала окружавший нас защитный контур. Невидимый и синий, холодный и обжигающий, мертвый и пульсирующий в моих руках. Я подняла ладонь и смяла его, стены осыпались с тонким хрустальным звоном.
— Вот и хорошо.
Меня аккуратно поставили на ноги и подтолкнули к пентаграмме. Под ногой хрустнул пластик, и эта мелкая деталь неожиданно резко отрезвила: не заметив его в хвое, я наступила на макетный нож. Тот самый, который час назад держала в руке.
— Чего тормозишь? — спросил Диз.
Я не хотела к нему подходить. Круг я тоже видела, и видела в нем не только драконью кровь. Боль. Страх. Смерть. Свои тоже — горевший золотом узор до сих пор тянул из меня силы, я это чувствовала. А еще я чувствовала силу. Столько, что становилось боязно. Интересно, мне бы помогло, если бы я сейчас закатила истерику на тему «Как ты мог?»? Повод для нее был: Диз как никто другой знал, насколько меня выбило из колеи ментальное вмешательство — еще то, давнее. И сам воспользовался тем же приемом.
— Это было самое эффективное решение, — услышал невысказанный вопрос Диз. И тут же поправился: — Второе по эффективности.
— А первое? — невольно заинтересовалась я.
— Большинство заклинаний распадается со смертью заклинателя. Поэтому ни один маг в здравом уме не станет призывать демона, находясь внутри круга.
То есть я еще должна была оценить его благородство?
— Это ты угрожаешь или отчитываешь за несоблюдение техники безопасности?
— Зависит от обстоятельств.
Ответил, называется. Чертов демон…
— Все равно: как ты мог? А если у меня психическая травма будет? — попыталась возмутиться я; получилось плохо, не до обид сейчас было.
— Переживешь.
Переживу, конечно. После ГООУ и драконов, Мора и Саги… Вероятность велика, что переживу. Отчего-то у меня создалось впечатление, что брошенное им «переживешь» было не пренебрежением, а таким же расчетом.
— И потом, я не Мор, я не подчиняю. Через пару часов эффект выветрится, забудешь всё как страшный сон.
Я сомневалась, что смогу все так просто забыть. Мир… он действительно был другим. Не таким, каким я себе его представляла. Я зябко поежилась и снова почесала руку.
— Почему мы стоим здесь? Разве мы не должны спешить куда-нибудь подальше отсюда?
Диз не ответил. Внимательно, не отвлекаясь больше на меня, он изучал подготовленный для ритуала круг. И с каждой секундой, что я наблюдала за ним, человечность слетала с него шелухой. Сочувствие, раскаяние? Нет. Только отстраненная сосредоточенность. Какая-то, еще чужая, часть меня находила, что это даже красиво. Так же, как находила красивым круг призыва — и немного гордилась им. Его властью. Силой. Сама я думала, что подобной красотой обладает вспышка сверхновой: может, кто-то и посчитает ее остаток привлекательным, но только потом и издалека.
Все еще не обращая на меня внимания, демон пружинистой, хищной походкой обошел контур по периметру. Сел, касаясь пальцами его края, закрыл глаза. Прежде чем я успела решить, не плюнуть ли на всё и не найти дорогу к общежитию самой, открыл их и посмотрел на перемазанные золотом пальцы. Облизнул их. Меня невольно передернуло: там и моя кровь вообще-то была! Наконец он поднял голову и заговорил.
— Знаешь, а ведь все может получиться. Если ты проведешь ритуал, ты можешь ее вызвать.
А сам говорил, что никаких шансов. Я подождала какой-нибудь реакции: удивления, смущения или раздражения из-за своей ошибки, комментария по поводу того, что Мор оказался не таким безумцем… Ничего.
— Если я проведу ритуал, я могу умереть, — возразила я.
Потому я не хотела подходить к пентаграмме — слишком много магии. Я знала: даже если ритуал не заберет всю оставшуюся у меня, я не справлюсь. Не удержу.
— Не без этого.
По его глазам ничего нельзя было понять. Серые, нечеловечески пустые, они пугали. Он ведь не раздумывал над тем, чтобы заставить меня довести ритуал призыва до конца? Я надеялась, что нет, что сейчас он улыбнется своей обычной легкомысленной улыбкой, и алебастровая маска, в которую превратилось лицо, пойдет трещинами. Но этого не происходило.
Не мог же он настолько сильно хотеть вырваться из Ада?
Я отступила на шаг, под ногой тонко хрустнула веточка. Привлеченный звуком, демон склонил голову набок. Медленно, не отрывая от меня взгляда — я уже видела эту хищную пластику у Мора.
— Ты дойдешь сама?
— Что? — вопрос прозвучал настолько буднично, что я даже не поняла его сначала.
— До общежития, — уточнил он. — Сил хватит?
О чем он? Конечно хватит. Да со всей магией вокруг я сейчас была готова горы свернуть.
— Ну да, — не поверил он мне. — В Грань года и после драконьей крови еще и не то покажется.
Грань года… А ведь действительно, Каталина оказалась права: мы встретили Самайн вместе. Только совсем не так, как все предполагали. Интересно, что будет со второй частью предсказания?
— В любом случае я никуда не пойду, — поменяла я свое мнение.
— Почему?
— А почему ты хочешь остаться?
Диз поднялся на ноги и подошел ко мне. Я вздрогнула, но выдержала пристальный взгляд позеленевших глаз. Не отступила. Не опустила голову.
— Не твое дело.
— По-моему, чертовски мое, — возразила я, демонстрируя изрезанные запястья. — А вот ты здесь совсем ни при чем.
— Мне нужно остановить Мора, пока он не совершил непоправимую глупость.
— Мне казалось, он их уже совершил достаточно.
— Мелочи, — у меня даже дыхание перехватило от возмущения. Мелочи? Драконы, Ребекка… Мелочи?! — Ничего такого, на что нельзя было бы закрыть глаза. Но если он проведет ритуал…
— То что? Зачем тебе его спасать? Любое наказание он заслужил.
— У меня свой интерес к Мору.
Кто бы сомневался. Хотя что-то такое он говорил — про титул принца и тех, кто прочил этот титул ему…
— Что, у вас там четыре сотни претендентов на место Мора? А ты, будучи первым в списке, не желаешь его занимать и хочешь оставить Мора в живых, чтобы, пока он сидит в Аду, тебя не трогали и дали тебе возможность спокойно захватить мир при помощи мобильных приложений?
— Всего восемьдесят шесть, насколько я знаю. Но я давно не проверял, кого-то наверняка убили, — остальные сделанные в шутку предположения он не стал отрицать. — Типа того. Пока все думают, что пешка, пользуясь тем, что все внимание приковано к гамбиту на другом конце доски, достигает последней горизонтали и становится ферзем, на самом деле она самовольно покидает игру.
Глубокомысленные шахматные аллегории… Я невольно закатила глаза — но в то же время самую чуточку улыбнулась, потому что вместе с длинными объяснениями к Дизу вернулся его обычный, слегка насмешливый тон. Рано обрадовалась.
— Допустим, ты останешься. И что? Первых двух встреч с Мором тебе не хватило, решила повторить?
Почему повторить? Обстоятельства изменились, теперь я тоже кое-что могла. Немногое, это я признавала, но абсолютно беспомощной уже не была. Я опять потянулась к магии, боясь, что мне не удастся второй раз позвать пламя, но нет: стоило о нем подумать, как на моей ладони снова заплясал огонек.
— Милый фокус, — не оценил его Диз. — И что дальше?
Дальше… Дальше были его пальцы, сомкнувшиеся на моей шее. Чего я совсем не ожидала. Я замерла, машинально вспоминая формулу длины окружности. Невозможно было обхватить всю шею, все триста шестьдесят градусов, одной рукой. Что за?..
— Магия — не уравнитель. Даже если бы ты умела ей пользоваться, ты слаба. Безо всякой магии я мог бы сломать тебе шею, и это не заняло бы и секунды. Думаешь, Мор бы поступил иначе?
В подтверждение его слов пальцы сдавили горло, сжимая его будто в металлических тисках. И через секунду вернулись к первоначальному положению: крепко держа, но не стараясь удушить.
— Шею сворачивают двумя руками, а не одной, — проговорила я, пытаясь успокоить сердцебиение.
— Зачем сворачивать? Человеческое тело не настолько прочное, как ты думаешь.
Это он предлагал попросту раздавить мне горло, что ли? То заботливо спрашивает, как у меня с силами, то убить грозится — американские горки, честное слово. И никаких шансов угадать, что будет за следующим поворотом. Но страшно не было: то ли слишком много переживаний сегодня, то ли, вопреки всему, включая мои собственные слова, я решила все-таки поверить Дизу.
— Быстро же твое «сейчас» закончилось, — тем не менее не сдержалась я и задрала голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — «Не причиню вреда», значит? А это…
— Не угроза. Аргумент. Который, надеюсь, ты оценишь.
Уже оценила. За спиной раздались шаги, и Диз отпустил меня. Я тут же обернулась, растирая шею ладонями. Тот второй демон… Данте. Замер шагах в двадцати от нас и смотрел на Диза. Я вгляделась в темноту: Мора вроде рядом с ним не было.
— Да, — заговорил Диз, — вы ее недооценили. С блоком, как у нее, ментал тяжело действует, могли бы еще по первому разу понять. И уж точно вам не стоило оставлять ее одну.
Не отрывая от него взгляда, Данте медленно опустился на одно колено и что-то произнес на рума. Как бы мне сейчас пригодилось заклинание-переводчик…
— Нет, — спасибо, хоть кому-то хватило воспитания говорить на языке, который все понимали. — Когда Мор обратил внимание на Бекку? В мае? У тебя было полгода, чтобы сделать этот выбор. Теперь пусть твою судьбу решает король. Где Мор?
И снова ему ответили на рума. Диз кивнул.
— Иди, — бросил он мне.
— А ты?
Проигнорировав мой вопрос, Диз расстегнул застежку на одном из браслетов и потянулся ко второму. Украшенная шипами полоска кожи тяжело упала на землю. Забавно, я так к ним привыкла, что не обратила на них внимания. А ведь с пижамой и босыми ногами они плохо сочетались. Он их что, даже на время сна не снимал? Неудобно же — шипы должны безумно мешаться…
А потом я поняла, что не снимал. И почему — тоже. Тонкие изящные запястья были покрыты узором из шрамов. Старых, побелевших от времени — или просто так выглядевших, о скорости демонической регенерации я ничего не знала. Среди них я заметила рисунок из сдерживающего контура, несколько фраз на рума, незнакомые мне знаки, вырезанные с удивительной тщательностью… В памяти всплыла фраза, произнесенная им, когда я призвала его впервые. «Если бы кто-то из вас мог вырезать у меня на лице охранительные знаки, то мне пришлось бы вам повиноваться. Только у вас кишка тонка это сделать, не правда ли?»
Правда. Я бы не смогла подобное сотворить с живым… не человеком, но существом. Зато кое-кто другой… Кажется, я поняла, почему он невольно тянулся к браслетам каждый раз, когда речь заходила о мессире Джонатане.
— Это…
— Ограничители, — закончил за меня Диз. — И не надо меня жалеть, всё не так страшно, как выглядит.
В самом деле? Потому что выглядело весьма неприятно. Не только в плане физической боли — в них не было магии. Совсем. И образовывавшиеся под узорами пустоты на общем фоне казались уродливо ненатуральными. Даже Данте, так и не сменивший позу и не поднявшийся на ноги, отвел взгляд.
— У тебя кровь идет.
Некоторые из шрамов открылись и окрасились кармином… и ртутью. Диз поднял брови в притворном изумлении.
— Я заметил.
— И что ты собираешься делать? — повторила я свой вопрос. — Тебе нельзя драться. Тебе запретили…
И очень наглядно продемонстрировали запрет — магическими кандалами и несмываемыми отметинами. Диз пожал плечами.
— То, что я, в отличие от тебя, не нарушаю все правила, о которых узнаю, не значит, что я не могу этого сделать. Это означает лишь то, что я сознательно выбираю им следовать. И я не собираюсь драться. За кого ты меня принимаешь? Мы просто очень вежливо побеседуем. Обсудим, почему не стоит нарушать Договор и играться с другими студентами.
Ну да, конечно. Кровь уже стекала тоненькими ручейками к пальцам, а с ней возвращалась сила. Пахнувшая гнилым мясом и желтыми нарциссами, лежавшими на мраморном надгробье, неявная, как тень в изголовье больничной кровати, тяжелая, как чувствующийся спиной взгляд, преследующий на похоронах, необратимая, как слово «никогда». Похоже, имя у айтишника было не странным — говорящим.
— И ты заявлял, что не можешь ослушаться приказов Мора, — впрочем, насчет ослушания он мне уже всё сообщил.
— Нельзя нарушить приказ, который не успели произнести.
— А южный король… У тебя будут проблемы.
— Не переживай, — неожиданно весело хмыкнул он, — если что, я скажу, что это ты меня призвала и заставила.
Хотела бы я увидеть дурака, кто поверит в подобное вранье.
— Чтобы у меня на самом деле возникли проблемы, им придется сначала затащить меня обратно в Ад. А я туда не собираюсь, — демон вновь посерьезнел. — А теперь иди. Я сам со всем разберусь.
Я все еще колебалась.
— Ты ведь осознаёшь, что я могу сделать так, что ты сама согласишься со мной?
Да. После первого раза, когда он сегодня побывал в моей голове, я понимала, что он был на это способен. Тяжело вздохнув, я все-таки решила послушаться. В конце концов, мне наглядно показали, что мои битвы и битвы, которые я могу выиграть, — это совсем не одно и то же. И, если кидаться в самую гущу первых, до вторых можно не дожить — и, что хуже, можно помешать тем кто эти битвы выиграть может.
— Нат? — окликнул меня Диз, только я повернулась чтобы уйти.
— Что?
Сокращение, которое использовал только он, прозвучало в темноте леса странно и на удивление по-домашнему. Я взглянула на демона: под непроницаемым выражением лица проступала… задумчивость? Да, она. И что-то еще, отчего в сердце поселилось дурное предчувствие. Я запуталась. Что из виденного мной было маской, а что — правдой? И каким же Диз был настоящим?
— Не оборачивайся.

 

Диз не зря спрашивал, дойду ли я сама. Я дошла. Не помнила как — должно быть, автопилот вовремя включился, но на шестой этаж я поднялась и даже отперла дверь — конечно, в такую ночь Софии не могло быть на месте. А потом силы кончились, и меня хватило только на то, чтобы разуться и рухнуть в постель, не переодеваясь, даже не пытаясь смыть с себя грязь и кровь. Наверное, оно и к лучшему, иначе я бы долго еще перематывала в голове случившееся сегодня. А так глубокий сон оказался благословением.
Утро началось с перепуганной (хотелось сказать «насмерть перепуганной», но в данном случае шутка была неуместной) Софии, пытавшейся разбудить меня, потому что меня срочно вызывали к ректору. Еще больше соседка побледнела, увидев мои руки: грязные, все в красных, воспалившихся порезах и кое-где поблескивавшие золотом. Заявив, что ректор подождет, она притащила аптечку и десять минут обрабатывала их антисептиком; я только морщилась и жалобно просила остановить экзекуцию (уже лучше монстры с тентаклями, честное слово!). Еще пять минут ушло на то, чтобы заклеить все ранки пластырями. Но потом и эта операция закончилась (вместе с пластырями: при наполнении аптечки явно не учитывалось наличие в ГООУПиОАатСДиРН алхимиков и слишком любопытных первокурсниц, содержимое ее было на редкость скудным), а я обнаружила себя перед дверью в ректорскую приемную.
— Мадемуазель Соколова! — мессир Джонатан отложил в сторону бумаги и поднялся мне навстречу. — Я ожидал вас еще полчаса назад.
— Простите, — под его изучающим взглядом я пожалела, что не надела поверх футболки кардиган. — Убивать сразу будете?
— Убивать?
— А вы разве не потому меня пригласили? За нарушение правил…
Неужели слухи о казни за поздно возвращенные учебники и прочие прегрешения оказались всего лишь слухами?
— Никто не собирается вас убивать. Напротив, — секретарь ректора вернулся за свое рабочее место, — могу сказать, что определенные персоны крайне вами довольны.
Определенные персоны?
— Ректор?
— И он тоже.
«А кто еще?» — могла спросить я, но не стала. ГООУ научил меня, что хуже, чем отсутствие ответов, могут быть ответы, от которых нельзя будет потом отказаться. Охотники или кто-то другой — сейчас я ни о ком не желала слышать.
— Тогда зачем я здесь?
— Вообще-то я позвал вас, — от моего внимания не ускользнул выбор местоимения — все-таки не ректор пригласил, встреча с Ктулху отменялась, — чтобы попросить вернуть ключ от библиотеки.
Я все-таки была права, это он велел Норе передать мне два ключа. Я послушно стянула со связки тот, который был большим и старым, и передала магу.
— Благодарю. Надеюсь также, что дубликатом вы будете пользоваться с умом.
От досады я покраснела. Услышав, что ректор зовет к себе, я воспользовалась передышкой, пока София моталась за аптечкой, и стащила у нее из-под кровати пластилин, который был нужен ей для семинара по моделированию. Рассудила, что, имея в друзьях одного из лучших артефакторов будущего, отлить по слепку копию будет не так трудно, а знания, хранящиеся в закрытой секции… Если я переживу поход к ректору, они мне пригодятся.
И меня так просто разгадали. Обидно.
— Свободны, мадемуазель Соколова. И на вашем месте я бы заглянул на обратном пути в медицинский корпус. Возьмите справку для профессора Нава, что не сможете сдать курсовой проект до следующей недели.
— Подождите! Но что с Ребеккой? И что будет с Мором? Данте? Что вообще… — вопросы сыпались бы из меня, как горох из дырявого мешка, если бы секретарь ректора не остановил.
— Почему вы считаете, что я собираюсь вам что-то рассказывать? — Потому что в книгах так всегда бывает? В конце кто-то мудрый обязательно пересказывает события, правильно расставляя акценты и объясняя все непонятные места. — И даже если бы у меня было желание, господин ректор с минуты на минуту ожидает посетителя. А вот, кстати, и он.
После быстрого стука в дверном проеме показалась встрепанная темноволосая голова.
— Вызывали? — хмуро спросил Диз.
Ой. Кажется, я его подставила. И сильно. Из-за меня Диз нарушил запрет. А все мы слышали, как ректор поступает с теми, кто не внемлет его предупреждениям. Первые полчаса после того, как мессир Джонатан выставил меня в коридор, я нервно нарезала круги у двери в ректорскую приемную. Потом устала и прислонилась спиной к стене. Наконец дверь отворилась.
— Ты жив!
— Как ни странно, да, — Диз, казалось, и сам был удивлен этому обстоятельству. — Мне еще и благодарность зачитали. За удивительную лояльность и соблюдение Договора.
Судя по красным следам, кольцами оборачивавшимся вокруг его шеи, ректор успел озвучить не только благодарность. Я опустила взгляд ниже: запястья были перебинтованы, кое-где на белой марле уже проступила кровь. Со стороны мы, должно быть, выглядели сейчас отличной парой: я в пластырях, он в бинтах. Мысль вызвала у меня кривую улыбку.
— Да, мессир Джонатан был не слишком доволен тем, что его труды пошли насмарку, — согласился Диз. — С другой стороны, не думаю, что он считал, будто это меня удержит. И откуда бы у него без меня появилась возможность в удовольствие поэкспериментировать над студентом?
— Больно?
— Нет, конечно, — удивился вопросу демон. Ну да, у кого я спрашивала…
— А Мор? Данте? Что с ними? Они живы?
Айтишник закатил глаза к потолку:
— Все-таки интересно, за кого ты меня принимаешь… — Впервые, наверное, за того, кем он на самом деле был. — Разумеется, живы, что с ними будет. Осознали неправильность своих действий и сходили к ректору покаяться.
— Добровольно? — усомнилась я.
— Иногда я бываю очень убедителен.
С этим утверждением я даже спорить не собиралась.
— И что теперь?
Я не могла поверить, что все закончилось. Да еще так просто. Какая-то часть сознания, проснувшаяся вместе с магией, мимоходом пожалела о потерянной впустую силе, заключенной в круге призыва, но я велела ей замолчать. Если о чем и стоило жалеть в этой ситуации, то точно не о ней.
— А что теперь? — пожал плечами Диз. — Мора пожурили и отпустили — никто не хочет связываться с его отцом. Но ни к Ребекке, ни к тебе он близко не подойдет, не переживай. Данте… его отчислили.
— И поделом ему, — мстительно прокомментировала я.
Новость про Мора меня обрадовала не так сильно, но я всё понимала: привилегия — она везде привилегия. И ведь никто особо не пострадал, верно? Не считая дракона, все остались живы. А прочие… мелочи не в счет.
Не знаю. У него с самого начала было не много выбора, а теперь… демон умолк, решив не продолжать эту историю.
Возможно, он был прав. Я сомневалась, что сумела бы по достоинству ее оценить. Не сейчас.
— Кстати, у меня кое-что для тебя есть, — Диз вынул из кармана черный кожаный шнурок с двумя подвесками. — Подставляй шею.
Я недоверчиво на него посмотрела.
— Зачем? И что это?
— Подарок от Данте и Мора. Теперь никто из них или их кругов не сможет залезть в твои мысли.
Щедро. Даже слишком.
— И что я буду тебе должна?
— Ничего, — казалось, вопрос его неприятно задел. — Считай это их платой за причиненный тебе ущерб.
Я все еще не спешила радоваться.
— Разве тот факт, что кто-то копался в твоих мозгах, не нервировал тебя до такой степени, что ты подняла на уши весь университет?
— Спасибо, — кое-как улыбнулась я. — Давай я сама надену.
Зеленые глаза подозрительно сузились.
— Держи.
Я вздрогнула, когда его ногти (ногти! Нормальные человеческие ногти, стриженные под корень. Не когти, которыми легко можно было разорвать человека пополам) случайно задели мою кожу. Перевела дух, когда на ладонь мне упали серебряные амулеты — простые пластинки с нацарапанными на них символами, больше похожие на солдатские жетоны, чем на украшения. И поняла, что невольно затаила дыхание, еще когда айтишник протянул вперед руку.
Смущенная, я все же подняла на него взгляд. На его губах играла усмешка. Не горькая, нет. Но понимающая.
— Извини.
А что мне оставалось сказать? Конечно же, я тогда обернулась. Кто бы поступил иначе? Теперь я понимала, к чему относился сарказм в его голосе, когда он комментировал гравюру с изображением его отца.
«Красавец, не правда ли?»
Да уж. Красавец. Я знала, что у Мора было не только человеческое обличье, но и то ужасное, напугавшее меня в первую ночь. Но никогда не спрашивала об этом Диза. Возможно, потому что боялась узнать ответ. Или, что было бы еще хуже, потому что за всеми этими разговорами на кухне общежития, за взаимными подколками и зарождавшейся симпатией я почти забыла, что он не человек. Гораздо больше не человек, чем я. Он в самом прямом смысле этих слов был порождением Войны и Смерти. А я?
Он мог убедить меня в правдивости любой лжи. Заставить меня сделать что угодно. Убить меня — и это далось бы ему гораздо легче, чем он описывал. А что могла я?
— Извини, — повторила я.
На этот раз я просила прощения не за свою реакцию. Не только за нее.
— Не за что, — он с независимым видом сунул руки в карманы джинсов и посмотрел куда-то поверх моей головы. — Было приятно познакомиться, новенькая. Если решишь перестать меня бояться… ты знаешь, где меня найти.
Назад: ГЛАВА 11 НОЧЬ В БИБЛИОТЕКЕ
Дальше: ЭПИЛОГ

Мышка
На первой главе на моменте, когда соседка самовольно напялила на себя блузку г-героини поняла, что это еще одна очередная типичная академка, с гноблением героини от которых она становится офигенно крутой и всех карает, отхватывает лучшего мужика и все в этом же роде. Дальше читать НЕ интересно.