Глава 14. Оскверненный дворец

Нефритовая Жаба немыслимым образом извернулся, сумел избегнуть атаки. Застыл, опираясь о ступень рукой, а в следующий момент оказался на перилах, и отразил посохом еще один удар.

Глаза Стража Севера вспыхнули, он будто стал выше ростом, и шагнул вниз.

– Вот это хорошо, – сказал Ивар, поднимая меч. – А то давно не дрались, я уж заскучал.

Сверкнул брошенный Хаконом метательный нож, затем второй, Страж Севера легко отбил их. Но отвлекся на мгновение, и Ивар успел подойти ближе, сделал выпад, целясь в плотное брюхо, стянутое черным кушаком.

Один из кнутов метнулся сам, хотя его хозяин и не пошевелил и кистью, конунгу послышалось змеиное шипение. Обвился вокруг выкованного кузнецами-сидхе лезвия, и задымился, вверх устремились черные струйки, на беломраморной лестнице запахло паленым.

Страж Севера дернулся, на бородатой роже отразилось удивление.

А к нему уже спешили Нерейд и Даг со вскинутыми мечами, сбоку по перилам взбегал Нефритовая Жаба, и лицо его в этот момент отражало вовсе не страсть к постижению Безначального Дао, а достойную обычного разбойника жажду мести.

Ударил посох, целясь Стражу Севера в висок, разом опустились два клинка. Ивар атаковал повторно, пытаясь сократить дистанцию, подойти вплотную, чтобы длиннорукому и высокому противнику, вооруженному кнутами, стало неудобно.

Страж Севера непонятно как, но отбил все удары, а вот третий метательный нож воткнулся ему в грудь.

– Пока, урод, – сказал Хакон и помахал рукой.

– Хррр… – просипел обладатель кнутов и черной одежды, после чего растаял, и нож звякнул о ступени.

– Какой суровый дядя, даже не стал с нами разговаривать, – Ивар сделал движение убрать клинок в ножны, но Шао Ху остановил его.

– Погоди, – сказал он. – Если я все верно понимаю, то скоро явятся другие трое.

– Трое?

– Ну, сторон света ведь четыре, и охранников у Верхнего Куньлуня тоже четверо.

Предсказание хэшана сбылось через полсотни ступеней, когда перед ними возник толстый мужик с безволосым лицом, в голубых одеждах, и «вооруженный» штуковиной вроде лютни. Улыбка тронула полные губы, синие, как у мертвеца, и пальцы забегали по струнам, рождая дивные звуки.

Ивар замер, его точно сковали невидимые, но очень прочные цепи, затем руки задвигались сами. Та, что держала меч, повернула его так, чтобы вонзить хозяину в горло, а вторая легла на эфес, дабы увеличить силу удара.

Конунг попытался остановить собственное движение, но не смог, краем глаза увидел, как судорожно подергиваются руки и ноги Шао Ху, стоявший впереди Нефритовая Жаба раскачивался всем телом.

– Эй, вы чего? – донесся сзади голос Кари.

– По-по-моги… – прохрипел кто-то, кажется, Арнвид, – ос-стан-но-ви музыку…

Берсерк прошел мимо Ивара, его широкая спина закрыла мужика в голубом, но конунг успел заметить на круглом лице удивление. Взлетела огромная палица, и обрушилась, с грохотом ударила по ступеням в том месте, где только что стоял музыкант. Полетели осколки, в мраморе осталась вмятина.

Музыка затихла, руки конунга вновь стали послушными, и он убрал меч от горла.

– Уфф… – Нефритовая Жаба вздохнул мощно, словно настоящая жаба, просидевшая под водой целую зиму. – Это был Мо-ли Хай, Страж Запада, и ты смог устоять против его чудной музыки…

– Да ну, устоять, – Кари махнул ручищей. – Так, бренчал что-то.

– Слава асам, что нашему берсерку все медведи Северных Земель уши оттоптали, – голос Нерейда звучал, как всегда, бодро, но чувствовалось – его хозяин только что был сильно напуган.

– И то верно, – добавил Арнвид. – Кто там следующий? Юг?

– Мо-ли Хун, он же Вирудхака, – сказал Шао Ху.

Страж Юга не заставил себя ждать, и оказался краснолицым карликом с зонтиком в уродливых ручонках. Мерзко захихикав, он вскинул его и раскрыл, и на мир упала непроглядная тьма – все исчезло, Ивар перестал видеть ступени, соратников, горы вокруг, собственную руку.

– Осторожнее, не порубите друг друга! – прокричал Нефритовая Жаба.

– Сейчас добавим огоньку… – пообещал Арнвид, и во мраке засияла ломаная линия, руна Огня.

Вспыхнула, разрослась, в стороны хлынуло нестерпимое сияние, тьма исчезла, лестница принялась вздрагивать, словно началось землетрясение. Ивар пошатнулся, ухватился за перила, с удивлением понял, что и те подпрыгивают, а сооружение из белого мрамора бьют корчи.

Мо-ли Хуна подбрасывало, словно чайку на волнах, он пытался сделать что-то с зонтиком, но никак не мог – руки срывались, ноги скользили по ступенькам.

– Получай, образина! – рявкнул Ивар, перепрыгнул открывшуюся перед ним черную щель, и ударил поперек, чтобы рассечь краснолицего карлика пополам, развалить вызывающий тьму зонт.

Лезвие встретило легкое сопротивление, будто запуталось в веревках, раздался хлопок, какой бывает, когда раздавишь рыбий пузырь, и Страж Юга пропал, рассыпался на тысячи алых искр. Рокот в недрах затих, лестница перестала подпрыгивать, на склонах остались лежать упавшие с перил статуи.

– Ну ты это… – сказал Нерейд с восхищением, – Арнвид, перестарался маленько.

– Бывает, – эриль довольно закряхтел: хоть и старый, все одно приятно показать силу, убедиться, что можешь кое-что, а когда еще это сделать, если не в драке, пусть даже магической?

Чтобы двигаться дальше, пришлось одолеть два участка, где лестница превратилась в набор обломков. Нефритовая Жаба пробурчал что-то насчет того, что за ночь все восстановится, но уверенности в его голосе не было.

Поднялись еще на дюжину шагов, как дорогу загородил рыжебородый великан. Взмахнул огромным мечом, выточенным из нефрита, колыхнулся желтый халат, в глотке, похожей на небольшую пещеру, грозно зарокотало.

– Четвертый? Страж Востока? – Ивар поднял свой клинок.

Меч в руках исполина качнулся, вспухло облако черного дыма, засверкали искры. Еще не сообразив, что это такое, конунг шлепнулся на живот, а над ним засвистели толстые короткие копья с блестящими наконечниками.

Выругался Арнвид, раздался треск и грохот, когда Нефритовая Жаба принялся вертеть посохом.

– Ну, рожа… – пробормотал Ивар, и пополз вперед.

Оглянулся, увидел, как Шао Ху выхваченным из воздуха копьем отбивает другие, как прижался к перилам Арнвид, и кровь течет из его оцарапанного плеча. Отметил, что кто-то лежит на боку, а алая струйка перечеркивает белые ступени, делается все шире и шире.

Прозвучал издевательский хохот, облако черного дыма вспухло снова, искры появились опять, но на этот раз золотые. По воздуху поплыли напоминающие угрей толстые змеи, словно отлитые из драгоценного металла, в нетерпении задергали короткими хвостами.

На Ивара внимания не обратили, скорее всего, потому, что тот лежал слишком близко и рыжебородый гигант его не увидел. Эриль быстрым движением нарисовал руну, и несколько змей со стеклянным звоном лопнули, Нефритовая Жаба сшиб еще одну посохом, другая попала под меч Дага…

Но прочие так же двигались вперед, и было их очень много.

Ивар пополз по ступеням дальше, ожидая, что вот-вот ему в затылок или спину вцепятся острые зубы. Разглядев в черном дыму две огромные ноги в расшитых бисером сапогах, он подобрался, и ударил мечом по одной из них.

Показалось, что поразил воздух, лезвие погрузилось без сопротивления, но прогремел раздраженный рев, и Страж Востока, огромный, как осадная башня, сгинул без следа. Исчез меч из нефрита, рассеялся дым, с досадливым визгом полопались золотые змеи.

Ивар сел на ступеньки и обернулся – руки от усталости ходили ходуном, дышал тяжело и прерывисто.

– Ты вовремя, конунг, – сказал Арнвид.

– А то нас уже жрать начали, – добавил Нерейд. – Эх, а Эйрик-то увернуться не смог.

Два копья, вонзившихся в тело самого молодого из дружинников, сгинули вместе с тем, кто их «метнул». Но раны не исчезли, кровь не перестала течь, и жизнь не вернулась в голубые, немного удивленные глаза.

Остальных зацепило почти всех, но получили царапины, небольшие и неопасные.

– И похоронить-то его негде, – заметил Даг. – Вокруг одни скалы.

– Ничего, это не страшно, – заявил Нефритовая Жаба, перелезая через перила. – Сейчас сделаю что-нибудь…

Из мешка на поясе явился пучок сушеной травы, даос швырнул его на склон и ударил посохом. Взвился дымок, и прочнейший гранит, какой не взять и металлу, принялся с шорохом трескаться.

Открылась каверна, достаточно большая, чтобы в нее убралось тело.

– До встречи, – сказал Кари, поднимая мертвого соратника на руки, – увидимся у Хлидскьяльва.

Они поднимались целый день, и никто более не осмелился преградить им дорогу.

Заночевать пришлось на лестнице, и вновь на небосклон вышла огромная луна, похожая на жабью морду. Снизу, оттуда, где лежал лес с фэнхуанами и цилинями, долетели обычные звуки ночной чащи – рычание, визг, крики ночных птиц, Верхний Куньлунь остался безмолвным.

А на следующее утро они дошли до места, где ступени закончились.

За ними находилась вымощенная плитками зеленого и желтого нефрита квадратная площадка, а по другую ее сторону возвышалась стена, виднелись врезанные между двумя башнями ворота. Каждая из створок весила больше драккара, их украшали нанесенные золотым по черному фигуры драконов, развеселых старцев с бутылками, грозных правителей и прекрасных дев.

– Уф, добрались, – сказал Нерейд. – Теперь осталось войти. Ключ никто не прихватил?

– Чанхэ, небесные врата, либо открываются сами, либо не открываются, – сказал Нефритовая Жаба, почесывая лохматый затылок. – Замка не видно, но даже если бы он и имелся, то вряд ли бы на земле нашелся подходивший к нему ключ.

Саму щель между створками удавалось разглядеть с огромным трудом, до того она была тонка.

– А если покричать? – предложил Рёгнвальд. – Там есть какая-нибудь стража?

– Если бы была, нас уже заметили бы, – сказал Ивар.

Бойниц в башнях не имелось вовсе, наверху, между зубцов, никто не ходил, укрепления высились молчаливые и угрюмые, словно заброшенные много тысяч лет назад, но при этом не обветшавшие.

– Ну, давай попробуем, – решил даос и, подойдя к воротам, толкнул их.

Створки даже не качнулись.

– А если все вместе? – предложил конунг. – Так, парни, нажмем…

Золотистые фигурки под руками показались мягкими и теплыми, словно живыми. Ивар навалился изо всех сил, уперся ногами в нефритовые плитки, надсадно закряхтел Нерейд, поплыл запах ядреного викингского пота.

Ворота не сдвинулись ни на волос.

– Нет, так не пойдет… – сказал Нефритовая Жаба, вытирая лоб. – А если вот так?

Он прошептал что-то, и ударил по створкам посохом, те отозвались глухим звоном, но разойтись и не подумали. Даос нахмурился, шандарахнул еще раз, сильнее, голос его стал требовательным, вокруг щуплой фигуры возник брызжущий искрами изумрудный ореол.

– Не спешат открывать, – Нерейд задрал голову. – Может быть, поверху?

– Для начала я попробую, – Арнвид откашлялся и принялся рисовать на поверхности Чанхэ руны.

Поначалу ворота никак не отреагировали, когда же в ход пошли могучие знаки разрушения, они задрожали. Раздался мощный гул, створки лопнули, как яйцо, по которому ударили молотом, рассыпались вихрем черных и золотистых осколков, но когда он осел, все оказалось как раньше.

– Заглоти меня Фенрир, – досадливо пробормотал эриль. – Что же делать?

– Для начала поесть, – сказал Ивар. – Устроим привал, перекусим, глядишь, что в голову и придет…

Ели сушеное мясо, запивали водой из бурдюка, и глазели на неприступные ворота.

– Эх, был бы у нас таран, – сокрушался Нерейд. – Или осадная башня, помнишь, конунг, мы такую на юге видели?

– А также Мьелльнир и Скидблатнир, – Арнвид фыркнул. – Слушай, Нефритовая Жаба, когда мы сражались с четырьмя стражами, мне показалось… я не почувствовал в них того теплого дыхания, что есть во всех живых существах, в зверях, птицах, людях, альвах, богах, и даже йотунах. Тот дракон, с которым мы бились, был настоящим, а эти четверо – будто нет…

Даос важно кивнул:

– Ты почуял верно. Стражи могущественны, но лишены истинного существования и разума, это только воинственные проявления Шан-ди, Небесного Императора, способные уничтожать демонов.

– На самом деле это лишь иллюзии, порожденные нашим несовершенным разумом, крохотный осколок майи, обманчивого покрывала, что прячет блистающую истину, – добавил Шао Ху.

– То-то эти иллюзии чуть нас не прибили, – сказал Нерейд. – И тебя, лысый, тоже.

Хэшан улыбнулся, но ничего не сказал.

– Так, давай попробуем верхом, – Ивар поднялся. – У кого веревка?

Моток тонкого, но прочного троса нашелся у Хакона, как и острый крюк из хорошей стали.

– Ну, да поможет нам Тор, – сказал конунг, раскручивая его.

Крюк полетел вверх, с негромким стуком зацепился за одну из створок, но едва Ивар потянул за веревку, та легко упала назад. Крюк превратился в подобие короткой металлической стрелы, неведомая сила с необычайной легкостью разогнула его.

– Хм, неудача, – заметил Нерейд. – Может быть, подкоп выроем?

– Чем, мечами? – огрызнулся Рёгнвальд.

Кари отступил на шаг в сторону, в задумчивости прислонился к воротам и… едва не упал, когда те с легким скрипом начали открываться. Берсерк выпучил глаза, замахал руками, пытаясь удержать равновесие, а Чанхэ разошлись на расстояние, примерно равное длине копья, и замерли.

Сквозь открывшуюся щель виднелись густые заросли, качавшиеся на ветру ветви.

– Это как понимать? – спросил Ивар.

– Согласно, хм, преданию, ворота в столицу Шан-ди, – промямлил Нефритовая Жаба, – всегда откроются для человека с чистой душой… но я не думал, что он… этот воин…

Кари стоял, отвесив челюсть, и дерево с дуплом напоминал куда больше, чем человека с чистой душой.

– Руки хоть и грязные, зато внутри все чисто, – встал на защиту соратника Нерейд. – Пивом частенько промывал. Ну что, пойдем, заглянем внутрь, не зря же мы сюда тащились?

Ивар прошел через ворота первым, ощутил сильный запах листвы и цветов, к которому примешивалась гнусная вонь, словно неподалеку сдохла корова, а вороны поленились обглодать труп.

От Чанхэ вела широкая, прямая, как древко копья, дорога, по сторонам от нее высились исполинские деревья. Некоторые были поломаны, валялись ветки, листья, на стволах застыли потеки багровой смолы, виднелись царапины, похожие на следы от очень больших когтей.

– Так и должно быть? – спросил конунг.

– Не думаю, – осторожно ответил Шао Ху.

– Мы тут не бывали раньше, – добавил Нефритовая Жаба, – но все тексты указывают, что нижняя столица Небесного Императора прекрасна и удивительна, что в ней царят порядок и гармония.

Лица обоих ханьцев отражали потрясение, глаза бегали из стороны в сторону.

– Что удивительна, я понял, – сказал Ивар, – но насчет того, что прекрасна, есть сомнения.

Через дюжину шагов наткнулись на кучу дерьма, оставленную кем-то очень большим, и стало ясно, откуда исходит неприятный запах. Справа в чаще открылся пруд, расположенная на берегу беседка, некогда изящная, а ныне поломанная, точно ее колотили бревном.

Вода в пруду выглядела мутной.

Дорога вывела на площадь, со всех сторон окруженную храмами, и Ивар остановился в изумлении.

– Да, это вам не мир Фроди, – сказал Нерейд.

Всюду валялись обломки статуй из нефрита, яшмы и мрамора, каменные руки, головы, мечи и веера, тонкие стены местами были повалены, местами погрызены, так что взгляду открывались внутренности святилищ. Над одним поднимался легкий дымок, а вместо потолка торчали обугленные балки.

Ветер носил запах гари и вонь разлагающейся плоти, там и сям блестели лужи жирной слизи.

– Кто-то славно порезвился, – сказал Ивар. – У вашего Небесного Императора есть враги?

– Невозможно! Невозможно! – воскликнул Нефритовая Жаба. – Мощь Шан-ди объемлет все мироздание!

– Тогда, выходит, это он сам все устроил? – предположил Арнвид. – А перед этим сошел с ума?

Даос запыхтел, как разъяренный барсук, метнул в сторону эриля гневный взгляд. Рука его стиснула посох так, что тот затрещал, волосы попытались встать дыбом, но не сумели.

– Тихо-тихо, во имя Гаутамы, – поспешно вмешался Шао Ху. – Не стоит давать волю низменному гневу. Надо сначала все здесь осмотреть, а затем уже делать выводы и делиться мыслями.

– Хорошая идея, – оценил Ивар. – Пошли.

Они заглянули в ближний храм, посвященный, судя по всему, хозяину Куньлуня, Небесному Императору, и нашли внутри следы битвы – валяющиеся стрелы, наконечники копий, пятна крови на полу и копоти на стенах.

Когда зашли во второй, находившийся во владении Си Ван-му, то обнаружили в его внутреннем дворике труп огромного тигра с человеческой головой и девятью хвостами.

Он лежал на боку, когти были в грязи, на красивом лице застыло удивление, а в волосах запеклась кровь.

– Лу-у, дух холма, управитель Верхнего Куньлуня, – сообщил Нефритовая Жаба, в голосе которого звучала настоящая паника. – Кто-то сумел поразить его… но как, как, и кто?

– Одно ясно – тип это не хвастливый, – Нерейд с хрустом почесал заросший щетиной подбородок. – Я бы, коли совершил такое, по всем кабакам бы растрезвонил, так что даже в Утгарде бы узнали.

– И могучий, – добавил Ивар. – Но как этот враг попал в крепость? Когда мы пришли, ворота были закрыты, стражи находились на посту… Или они приняли его за своего, или он пробрался внутрь другим путем.

– Не знаю, не знаю, – Шао Ху перебирал четки быстрее обычного, лицо его отражало тревогу.

За храмами начался огромный, чудесный сад, весь из вьющихся растений, развешенных на тонких опорах, роскошных цветов, и деревьев таких прекрасных, словно они не выросли сами, а были вырезаны из драгоценных камней. Но неведомый гость побывал и тут, натоптал, поломал ветви и нагадил, оставив в нескольких местах вонючие лепешки.

Прошли персиковую рощу, на ветках которой не осталось ни единого листочка, а внизу, на земле, гнили огромные плоды, и оказались рядом с окруженным зарослями павильоном.

Его резные стенки были изготовлены из материала, напоминавшего одновременно древесину и слоновую кость, и испускали мягкое, приятное для глаза свечение. Разгромивший Верхний Куньлунь чужак пытался и тут оставить след, но смог сделать лишь несколько крохотных царапин.

Перед павильоном стояла скала, а из-под нее бил родник, чистая вода его отливала желтизной.

– Нефритовый источник, – сказал даос. – Тут купается Шан-ди, когда спускается из небесной столицы в земную… Это его павильон для переодевания, изготовленный из лунного света, слюны дракона и перетертого рога цилиня.

– Понятно, почему устоял, – кивнул Ивар. – Нечто подобное сам Фенрир разорвать не смог.

За павильоном обнаружили колодец из покрытых зеленым мхом камней, выглядевший таким древним, словно возник в тот миг, когда боги убили Имира и создали из его тела Мидгард. Подойдя ближе, конунг поморщился от ударившей в нос вони, а заглянув внутрь, увидел лишь черноту.

Если там и была вода, то очень глубоко.

– А это что? – спросил Нерейд гнусаво, зажимая нос. – Кто бы тут ни купался, он большой грязнуля.

– Это Бездонный колодец, – Нефритовая Жаба постучал посохом по одному из замшелых камней. – Что-то я слышал о нем, но не помню… Туда выкидывают косточки от персиков бессмертия, и они, падая чуть ли не к желтым источникам, прорастают травой забвения.

– А кто выкидывает? – спросил Ивар. – Здесь пусто, как в храме мертвого бога…

– Согласно преданию, тут должна обитать Си Ван-му, ее свита из воинов, священномудрых старцев, постигших секреты Дао, дев в лазоревых одеждах, прекрасных юношей, – даос говорил заученно, но глаза отражали разочарование – совсем иным представлял Верхний Куньлунь, – но все они, похоже, перенеслись в небесную столицу Шан-ди, когда произошло это… ну…

– Нападение, – сказал Ивар. – А Лу-у остался, и погиб в бою, и произошло это, скорее всего, несколько лет назад, когда в Поднебесной, да что там, в Мидгарде и окрестностях стал твориться беспорядок.

– Это что, – кожа на лбу Кари заскрипела, образуя складки, – тот труп три года пролежал?

– Ну да, выглядит свежеватым, – признал конунг, – но ведь и принадлежит не обычному тигру, а могучему духу… это наверное, что-то вроде альва. При жизни был бессмертным, а когда погиб, то труп его стал бессмертным, в смысле, не поддался тлению… Ведь так?

Даос и хэшан слушали, хмурясь, убежденными не выглядели, но и не спорили.

Походило на то, что все произошло именно так – некто могучий сумел проникнуть в твердыню Верхнего Куньлуня, не разрушив его укреплений и не потревожив стражу, изгнал местных жителей, кое-кого убил, храмы осквернил, поломал деревья и вообще повел себя как пьяный викинг в захваченном городе…

Естественный ход вещей в Куньлуне нарушился, порядок в Поднебесной развалился, и последствия сего эхом отдались по всему Мидгарду и окрестностям. В Йотунхейме воцарился разор, темные альвы вместе с цвергами начали выходить на поверхность, разнообразные неприятности обрушились на Северные Земли.

Но как он это проделал и кому такое под силу?

И отчего не вмешался Шан-ди, Нефритовый Император?

Всякий разозлится, если к нему в усадьбу залезут чужаки, потопчут грядки и устроят погром в курятнике. Или местный старший бог в великой рассеянности или мудрености не заметил непорядка?

– Все равно не верю… – сказал Нефритовая Жаба уныло. – Кто способен устроить подобное? Разве что Сунь Укун, Прекрасный Царь Обезьян, но он удалился от всех земных дел и углубился в постижение Дао… Да и не стал бы он никого убивать!

Лицо даоса перекосилось от усилий понять неподъемную загадку.

– Может быть, отсюда у тебя получится воззвать к небесным наставникам? – спросил Шао Ху. – Или моя молитва достигнет престола кого-либо из бодхисатв? Только отойдем от этого колодца, а то смрад смущает мой дух…

Отошли за павильон, туда, где продолжал клокотать Нефритовый Источник, и струйка золотистой воды убегала в оскверненный персиковый сад, где и терялась между деревьев.

Хэшан уселся под одно из деревьев, скрестив ноги, закрыл глаза и вроде бы даже перестал дышать. Нефритовая Жаба слопал две крохотных лепешки из красной смолы, и принялся вертеться, подпрыгивая к голым ветвям и помахивая бренчащим посохом, словно веслом.

– Не думаю, что у них что-то выйдет, – сказал Арнвид, поглаживая лысину. – Судьба не зря привела нас сюда. Если бы боги, как бы они не назывались, бодхисатвами, небесными наставниками или асами, могли сами справиться с этой бедой, они бы с ней справились.

– Это верно, – кивнул Ивар. – Есть дела, для которых годятся только смелые люди…

Он замер, прислушиваясь, показалось, что где-то рядом громко вздохнули.

Горный кряж, вершину коего занимал Верхний Куньлунь, содрогнулся, зашумели голые ветви. Солнце, обратившееся багровым вороном, забило крыльями и померкло, будто его скрыла туча.

Из-за белоснежного павильона, оттуда, где остался Бездонный колодец, к небесам вздыбился столб дыма. Донесся гул, какой бывает во время схода ледника, лавины или наводнения, когда масса воды несется по горной долине, сокрушая все на своем пути, выворачивая скалы и ломая вековые деревья.

Шао Ху так и остался сидеть, похоже, он ничего не услышал, Нефритовая Жаба приоткрыл неестественно блестевшие глаза, на лице у него появилось выражение, как у человека, что никак не может проснуться.

Викинги повскакали на ноги, засверкали обнаженные мечи, Нерейд наложил стрелу на тетиву.

– Ничего себе… – потрясенно пробормотал Рёгнвальд.

Столб закрутился, превратился в вихрь, из него ударили струи дыма, отрастили пальцы, сделавшись множеством длинных и гибких рук. Верхушка разрослась в ширину, побагровела, два красных огня обозначили глаза размером с парус драккара, и змеетелый исполин воздвигся над Куньлунем.

Холодный ветер принес запах затхлой воды, что порой витает над застойным озером.

– Вот, кажется, и он! Хозяин Чистого Неба! – воскликнул Ивар, вспоминая храм Рассветных Лотосов, и статую позади алтаря, изображавшую именно такое существо, разве что слегка поменьше.

– Да, это я, – исполин встряхнул отрастающей на глазах алой шевелюрой, распахнулась пасть, заполненная синими зубами. – И очищенное от узурпаторов небо стало моим!

– Ой, какой грозный, – пробормотал Нерейд, но видно было, что и ему не по себе: от явившегося из Бездонного колодца существа веяло мощью, такой же, как от Тескатлипоки, только на этот раз не имелось под рукой отпрыска йотунов, чтобы намять богу бока.

Шао Ху продолжал сидеть, не поднимая век, Нефритовая Жаба вяло трепыхался, норовя остановить собственное вращение, но выходило у него довольно плохо. Предстояло разбираться самим, без местных.

– А вы те самые черви, что решили выступить против меня? – громыхнул исполин.

Он на глазах уплотнялся, эфемерные конечности, которых хватило бы на сотню воинов, обзаводились мускулами, длинное тело покрывалось чешуей, черно-синей, глянцевой, волосы цвета меди росли не так быстро, но все еще удлинялись.

– Черви? – удивился Ивар. – Ты собственное-то отражение давно видел, уж-переросток?

Исполин выпучил глаза, рухнул на павильон, точно волна на берег, и потек через него. Руки потянулись вперед, сорвалась с тетивы Нерейда стрела, за ней полетела вторая, Хакон благоразумно решил, что ножами тут не обойдешься, и швырнул один из топоров.

Угодил прямо в глаз, топор воткнулся и остался торчать.

Ивар ударил по самой шустрой конечности, на пальце толщиной с бревно возникла зарубка. Хлынула кровь, похожая на обыкновенную воду, явившееся из колодца существо взревело не столько от боли, сколько от обиды – какие-то муравьишки посмели укусить?

Потянулось всеми руками, чтобы схватить, заграбастать…

Кари махнул дубиной, одну из конечностей отбросило в сторону, другую резанул меч Дага.

– Сопротивляйтесь! Сопротивляйтесь! Все равно я вас убью! – прорычал исполин.

Арнвид махнул лапкой, и громадное существо сощурилось, принялось отворачивать голову, словно в глаза ему ударил яркий свет. Сумевший остановиться Нефритовая Жаба полез в мешочек на поясе, вылил в горло содержимое крохотного горшочка.

– Сейчас я тебе… – воскликнул он слабым, но крепнущим с каждым словом голосом.

Ивар срубил врагу палец, бросился в обход павильона, туда, откуда начиналось огромное тело. Какой прок бить по рукам, если можно полоснуть по боку, проковырять чешую, добраться до внутренностей?

Услышал рык Кари, ругань Нерейда, за спиной вспыхнуло так, что на земле обозначилась тень конунга, в затылок ударила волна теплого воздуха – то ли Арнвид, то ли даос пустил в ход чародейство.

– Сейчас я тебя достану… – просипел Ивар.

Как назло, под ногу попался корень, конунг запнулся и едва не врезался башкой в угол павильона. Несколько шагов пробежал, пытаясь остановиться и глядя себе под ноги, а когда распрямился, то обнаружил прямо перед носом колышущееся серовато-синее тело, покрытое чешуей.

Постепенно утончаясь, оно уходило в Бездонный колодец, и камни оградки тряслись, словно их била лихорадка.

– Да поможет мне Гаут! – воскликнул Ивар, и ударил с размаха.

Острейший клинок распорол чешую как холстину, перед ним словно распахнулся огромный смрадный рот. Хлынувшая из него вода сбила конунга с ног, потащила прочь, от рухнувшего сверху рева задрожала земля, показалось, что весь Куньлунь вот-вот полетит в тартарары.

Явившийся из колодца гигант распрямился, шатался, подобно огромному дереву. Из раны в боку продолжала хлестать прозрачная жидкость, на руках не хватало многих пальцев, во лбу торчал топор.

– Давай, одновременно! – крикнул Арнвид, и они вместе с Нефритовой Жабой что-то сделали, что именно, пытавшийся подняться на ноги конунг не понял, но землю тряхнуло вновь.

Исполин превратился в облако дыма и торопливо втянулся в колодец.

– Неужели все? – неверяще спросил Нерейд. – Одолели супостата?

– Не одолели, а только отогнали, – поправил его эриль. – Где там конунг, съели его, что ли?

– По нужде отошел, – заявил Ивар, огибая павильон, – знал, что вы и без меня справитесь.

Слова застряли у него в горле, когда увидел, что лица у дружинников растерянные, а один из них лежит и не спешит подняться. Подошел ближе, и стиснул рукоять меча – глаза Дага смотрели в небо, лицо оставалось спокойным, зато тело выглядело искореженным, словно попал под упавшее дерево.

– Не может быть, не может… – прошептал Ивар.

– Может, – Арнвид тяжело кивнул. – Я не видел валькирий, но уверен, сейчас они, ликуя, мчатся в Вальхаллу, копыта их высекают из Бифрёста золотые искры, а Один и эйнхерии готовятся встретить славного воина… Мы почтим его память драпой, но позже, сейчас я не готов…

Он потер лоб тыльной стороной ладони, пошатнулся.

– И пива нет, – глухо сказал Нерейд. – А как без него?

Ивару по-прежнему чудилось, что это сон, что сейчас все закончится, и Даг встанет. Казалось, что воин, начавший ходить в викингские походы три десятилетия назад, умеющий и знающий все, ловкий с любым оружием и без него, просто не может погибнуть…

Пять лет назад во время похода в страну серков Дага тяжело ранили, и он приходил в себя три года. Но все же оправился, вновь занял место на лавке драккара, и не рука его держала меч так же твердо, а глаз оставался зорким.

Но норны судили так, что пришел и час Дага…

– Ладно, – Ивар сглотнул пересохшим горлом. – Надо похоронить… кто еще может похвастаться, что у него могила в таком месте?

– Хвастаться могилой? – на лице Нерейда поднялись рыжие брови. – Выдумаешь тоже!

Шао Ху, все это время так и просидевший под персиковым деревом, открыл глаза.

– Что случилось? – спросил он, оглядываясь.

– Да приходил тут один, – сказал Ивар. – Огромный, как два дракона… руками махал, червями обзывался… пытался нас в порошок стереть, да мы не дали… а ты здоров спать, бритая башка.

– Я находился в медитации, и уходил далеко, – хэшан поднялся на ноги. – Но кто это был?

– Теперь я узнал, – Нефритовая Жаба выглядел пристыженным. – Это Гун-гун.

– Кто? – спросил Арнвид.

Ивар поднял руку:

– Так, сначала похороны, а затем разговоры! За дело, клянусь копытами Слейпнира!

Явившийся из колодца гигант оставил после себя лужи мутной воды, загрязнил Нефритовый источник, поломал несколько персиковых деревьев. Чтобы найти не загаженный участок земли, пришлось вернуться в висячие сады, оскверненные, но все еще зеленые и полные жизни.

Кари притащил от разрушенных храмов огромный камень, и его установили в изголовье.

– До встречи, Даг, – сказал Ивар, поднимая мех с водой и делая глоток, – сейчас нечем помянуть тебя, но когда мы вернемся на драккар, то устроим такую попойку, что тебе в Вальхалле будет завидно…

Мех пошел по кругу.

– Ну так что это за Гун-гун? – спросил Арнвид, когда ритуал был закончен.

– В начале времен, когда Пань-гу расколол мировое яйцо, разделил его на небо и землю, – начал даос тоном сказителя, вознамерившегося заработать не только миску похлебки, но и кувшин хмельного, – возникли многие сущности, напитанные буйной силой хаотического инь… Пань-гу погиб, дыхание его стало ветром, правый глаз солнцем, левый луной, а паразиты, заведшиеся в теле исполина, выросшего на девяносто тысяч ли, сделались людьми.

Пань-гу, похоже, тут называли Имира, первого великана.

– Но тогда жизнь была куда более опасной, чем сейчас, существа хаоса устраивали катастрофы, и самым могучим из них являлся Гун-гун, свирепый повелитель клокочущей воды. Только божественные герои и могучие предки смогли обуздать его, но и тогда он разрушил одну из четырех опор неба так, что оно едва не рухнуло на землю, смыл несколько гор.

– Мощный дядька, – уважительно шепнул Нерейд.

– Но предки справились, и Гун-гун сгинул, – Нефритовая Жаба развел руками. – Тысячи лет о нем не было слышно, но, похоже, он таился глубоко внизу, под «желтыми источниками»…

– И три года назад отыскал способ выбраться, – сказал Ивар, – через Бездонный колодец… Навел тут шороху, затем проник в населенные людьми пределы… Как там сказал тот жрец из Рассветных Лотосов? Явил себя через колодец? Победил засуху и отогнал демонов? Неудивительно, от такой образины какие угодно демоны или боги разбегутся.

– И решил отомстить, сделать небо «чистым», – Шао Ху печально покачал головой. – Ясно теперь, почему во время медитации я видел лишь воду, журчащие потоки, а прорваться через нее не мог.

– Потоки потоками, но что нам делать с этим здоровяком? – спросил Рёгнвальд.

– Как что? Найти этого гада, где бы он ни прятался, и сломать ему шею! – решительно сказал Ивар. – А для начала навести тут порядок, чтобы Верхний Куньлунь стал таким, как раньше!

Нерейд вытаращил глаза, лицо стало несчастным:

– Это как? Что, работать придется?

– Ну не пиво же пить, – буркнул Арнвид. – Если устроим все тут, родине станет легче, да и всему миру… Давай, шевелись, или задница к земле приросла? Надо сухие деревья вырубить, тогда новые потом вырастут, дерьмо убрать, лужи грязной воды засыпать, храмы восстановить…

Болтун застонал и схватился за голову.