35
Капли дождя, с каждым мгновением становясь все тяжелее, били в лобовое стекло. Громко, до звона в ушах, скребли по стеклу дворники, но в этот раз кошки не скребли на душе, наоборот, в ней царили мир и покой. Несмотря на дождь, на сплошь затянутое облаками небо и на бесконечные пробки на дороге, я впервые так полно ощущала внутреннюю гармонию и чувствовала, что занимаю свое место в жизни, по образному выражению Клода.
Покончено с тем временем, когда меня несло по воле волн или раскачивало в разные стороны, как былинку на ветру. День за днем я не переставала восторгаться внутренними ресурсами, и мне казалось, будто я подключена к неведомой силе, о существовании которой я даже и не подозревала раньше. Я чувствовала в себе готовность противостоять любым неприятностям, потому что наконец поняла, как управлять собственной жизнью, чтобы ничто не ускользало из моих рук.
В стоявших впритык друг к другу машинах я видела мрачные, раздраженные, усталые лица. Мне хотелось открыть окно и прокричать что есть сил, что нужно привлечь счастье в собственную жизнь, попробовать изменить ее. Но вместо этого я рассеянно улыбалась в ожидании, когда загорится зеленый свет.
И вот наконец зеленый. Я резко трогаюсь с места, чтобы поскорее освободить путь. Но вдруг грязно-белая машина, нарушив правила движения и проскочив на красный, врезается мне в правый бок…
Этого только не хватало…
Вскоре послышался вой сирен.
Надо же, какой симпатяга, подумала я, глядя на молодого офицера, когда он помог мне выбраться из покореженного авто.
Сидя в полицейской машине, я постепенно приходила в себя, и тут вдруг дверь снаружи рванула виновница аварии. Со слезами на глазах она бросилась ко мне с извинениями: она рыдала, проклинала и ругала себя последними словами и только что не валялась у меня в ногах…
Слушая ее, я не проронила ни слова. Я понимала, что ей нужно выговориться, выпустить, так сказать, пар. У нас обеих, за исключением пары-тройки синяков и нескольких царапин, не было никаких серьезных травм. Мы больше испугались, чем пострадали. Но, несмотря на это, она никак не могла успокоиться и продолжала обвинять себя в том, что случилось.
После составления протоколов и выполнения необходимых административно-полицейских формальностей наши машины припарковали на обочине, чтобы освободить проезжую часть улицы. Мы обе позвонили своим страховым агентам.
Чтобы немного согреться и оправиться от шока, я предложила виновнице аварии, все еще находившейся во власти эмоций, выпить по чашке горячего шоколада, пока эвакуаторы не отвезут машины на станцию техобслуживания. Ее лицо выражало бесконечную благодарность и… неверие в то, что я могу быть настолько благородной и деликатной. Теперь она принялась осыпать меня благодарностями, как мгновением ранее – извинениями. Ее многословие меня не раздражало: я понимала, что бедняжка дошла до последней черты.
Мы заказали шоколад по-венски с капелькой шантильи – обстоятельства требовали немного подкрепить силы. Я видела, как дрожит ее верхняя губа, и предчувствовала, что сейчас на меня польется поток откровений, долго сдерживаемых в ее душе.
Дотронувшись до ее руки, я тем самым хотела дать ей понять, что готова выслушать ее.
– Не волнуйтесь, ведь ничего страшного не произошло! Кроме того, давно пора моим страховщикам напомнить о себе. Несколько месяцев назад я уже имела с ними дело, и должна же та громадная сумма, которую я уплатила в виде страхового взноса, хоть как-то оправдать себя!
В больших, беспокойно бегающих голубых глазах, теряющихся на фоне круглого лица, показались слезы.
– Спа… спасибо! Вы… вы так любезны! На вашем месте я бы устроила грандиозный скандал!
– Это не принесло бы вам никакой пользы!
– Я… я бесконечно сожалею. Не понимаю, что происходит со мной в последнее время, все валится из рук! Нервы натянуты, хочется все послать к черту… А тут еще эта авария! Больше нет никаких сил!
Она зарыдала, как ребенок, и это не могло не вызвать во мне воспоминаний…
Сердце застучало быстрее. Может быть, это именно тот случай, о котором говорил Клод? А если эта женщина – именно та, которой я должна помочь? – подумала я с некоторым волнением.
Смогу ли я быть на высоте поставленной передо мной задачи?
Я бессознательно подтянула живот, выпрямила спину, сделала несколько глубоких вдохов и, сунув руку в карман пальто, ласково погладила прямоугольнички визиток.
– Как вас зовут?
– Изабель.
Отбросив все сомнения, я протянула ей визитную карточку:
– Вот, Изабель, возьмите. Может так оказаться, что я смогу быть вам полезной…
Она взяла карточку. На ее лице читалось недоверие: она никак не могла взять в толк, чем и как ей можно помочь.
– Я – рутинолог.
– Рутино… что?
