18

Всю вторую половину следующего дня я проверяла действенность методики Клода на улице. Я решила воплотиться в Изабель Юппер и постаралась опробовать свою новую улыбку на всех проходящих мимо мужчинах, демонстрируя грациозную непринужденность женщины, уверенной в своем шарме. Я изо всех сил пыталась совместить веру в себя с элегантностью, воздавая должное сформированному мной образу женственности.

Результат более чем удивил: за двадцать минут ко мне подошли четверо мужчин, выразив желание познакомиться! Двое первых сказали, что у меня очень красивая улыбка, третий предложил зайти в кафе и выпить по чашке кофе, а четвертый протянул свою визитную карточку в надежде на любовное свидание… Излишне говорить, что самоуважение моментально взлетело вверх на несколько пунктов. Я с радостью вкушала это новое чувство, констатируя, что моя соблазнительность на многих производит впечатление. И я решила зафиксировать в памяти это состояние души, чтобы воспользоваться им, когда наступят тяжелые дни.

В офисе перемены во внешности и поведении также не прошли незамеченными. Забавляясь, я перевоплощалась, в зависимости от обстоятельств, в своих «наставников»: то в Стива Джобса, и тогда я излучала редкую самоуверенность, то в Давида Дуйе, и тогда, наделенная спокойной силой характера, была готова вынести все испытания. Все эти трансформации превратились в приятную игру с самой собой, и эта игра не только доставляла мне радость, но и благотворно влияла на мое профессиональное окружение. У меня был такой рассудительно-серьезный вид, что я стала внушать уважение коллегам, привыкшим подтрунивать надо мной и отпускать шуточки, иногда доходившие до сарказма.

К тому же мои перевоплощения сопровождались непривычным для меня энтузиазмом.

С невиданным до сего дня рвением я включилась в работу, которая на протяжении нескольких месяцев казалась мне скучной, если не тошнотворной, деятельностью. И в этом я, разумеется, тоже последовала совету Клода, который убедил меня применить правило «как если бы». Психологическая перестройка заключалась в том, что я должна была относиться к работе, как если бы это было самое увлекательное занятие в мире. «Постарайтесь понять, что в вашей работе может вас заинтересовать, живите этими интересами на четыреста процентов, вместо того чтобы прозябать и хныкать в ожидании, когда судьбоносные перемены свалятся на вас с небес», – сказал он мне.

За последние несколько дней я, пребывая в прекрасном настроении, улыбаясь по поводу и без повода, провернула кучу дел, что не ускользнуло от внимания моего босса:

– Камилла, давно я тебя такой не видел. Твоему упорству и трудолюбию можно позавидовать, и мне это очень нравится. Ты уверена, что не хочешь работать полную рабочую неделю? Подумай… Меня бы это более чем устроило.

Ну нет! Этим меня больше не соблазнишь. Я уже вылезла из кокона и воспарила к небесам. Но тем не менее я была польщена и втайне испытывала чувство триумфа. Может быть, это и называется реваншем? Но в то же время я понимала, что хотела совсем не этого.

Но, как бы то ни было, моя бьющая через край позитивная энергия распространилась на весь офис. Даже Лысый смотрел на меня другими глазами, и сама мысль, что я смогла заткнуть ему рот после слащавых комплиментов, если не сказать наглых приставаний, приводила меня в восторг.

Но новая Камилла не должна была терять время, упиваясь бесплодными победами. Новая Камилла многим была обязана Клоду, и на ее долю выпала задача исполнить все его заветы, один из которых, о чем он мне напомнил в своем послании, заключался в том, чтобы научиться избавляться от плена условностей:

Честно говоря, у меня было столько же желания лучше узнать Франка, сколько пойти и повеситься на ближайшем фонарном столбе! Вспоминая, сколько раз он выставлял меня в самом невыгодном свете, я предпочитала держаться от него подальше. Однако пункт «ближе познакомиться с Франком» входил в число моих обязательств, и клеточка, соответствующая этому пункту, все еще оставалась незаполненной, что являлось недопустимым фактом.

Однажды в четверг утром я, собрав в кулак всю свою волю и мужество, подошла к его рабочему месту:

– Скажи, Франк, что ты сегодня делаешь в обеденный перерыв? Я давно хотела тебе предложить вместе перекусить, поболтать немного…

Вздох ужаса пролетел по нашему open space. Все застыли в немом ожидании, боясь пропустить хоть слово из нашего диалога. Франк искоса посмотрел на коллег, как бы пытаясь понять, какой ответ он должен дать. Но в порыве солидарности все уткнулись носом в клавиатуру.

– Хм, да, а почему бы и нет, – небрежно бросил он, все еще не придя в себя от моего предложения.

Так во второй половине дня мы оказались с ним в ресторане. Перед ним был стейк по-татарски, я же заказала салат «Ницца». В этот раз роли переменились, и он ерзал на стуле, чувствуя себя не в своей тарелке. Он, который относился ко мне всегда свысока, с недопустимым высокомерием, который всегда насмехался надо мной, окончательно был сбит с толку неожиданной любезностью. Маски пали…

Я попыталась разрядить обстановку и прибегла к самым простым способам, чтобы снизить градус напряженности: располагающая улыбка, восторг перед его талантами коммерсанта.

– Я тебе никогда не говорила, но меня восхищает твоя техника продаж. Это и неудивительно: ведь ты номер один в нашей команде!

Мой комплимент заставил его покраснеть, я никогда его таким не видела.

– Камилла, – произнес он с самым серьезным видом, – я был не слишком добр к тебе… Я хотел бы извиниться. Ты знаешь, все это из-за желания казаться умнее, чем ты есть на самом деле, но все заканчивается тем, что становишься заложником собственной глупости. Знаешь, я всегда считал тебя очень сильной женщиной. Не представляю, как тебе удается совмещать работу с воспитанием сына. Поверь, я не кривлю душой!

Настала моя очередь покраснеть.

Улыбнувшись друг другу, мы разрушили нашу «линию Мажино», и остаток обеда прошел в менее натянутой обстановке. Оказалось, он занимается авиамоделированием и запускает в небо миниатюрные летательные аппараты, которые сам и делает. Его глаза блестели, как у ребенка, когда он говорил о своем увлечении. Он рассказал также, что иногда чертовски устает от работы, и подчас ему кажется, что он, как лошадь, ходит по кругу, но не в силах ничего изменить, потому что ему не хватает амбиций. Потом разговор перешел на семьи, и я с удивлением узнала, что в прошлом году он развелся и пережил тяжелую драму, особенно нелегко далось расставание с детьми…

– Сожалею, я ничего не знала…

– Я никому об этом не говорил на работе.

И теперь уже я смотрела на него другими глазами, мне было стыдно за свои поспешные, предвзятые суждения. Вне всякого сомнения, его саркастический юмор служил защитой от нас и помогал скрыть от посторонних глаз незажившую рану в душе. Как можно ошибаться в людях, когда отказываешь им в простом человеческом внимании и не берешь на себя труд узнать их получше! Немного участия, и я обнаружила в коллеге по работе, который мне всегда напоминал ежа с ощетинившимися иголками, направленными в мою сторону, чуткого и интересного собеседника.

Из ресторана мы вышли наговорившись досыта.

– Мне было приятно с тобой поговорить, – произнес он.

– Мне тоже. Повторим?

– Да, обязательно.

И он от всей души улыбнулся мне.

В этот день я совершила еще одно открытие – я впервые увидела улыбку Франка.