Воин Пророка
6

– Вызываю третий пост, – голос Ференца прозвучал в тот момент, когда Оле, яростно боровшийся с сонливостью, чуть не сдался и не задремал. – Доложить обстановку.

Пост, где они с Андре сидели пятый час, располагался на расстояния в сотню метров от лагеря, занятого вставшей на дневку боевой бригадой Чингиза. С выбранной для бойцов позиции хорошо просматривалась уходившая вверх тропа, широкая и пустынная.

– Все спокойно, никого и ничего, – отрапортовал Андре.

– Так точно, – подтвердил Оле, поспешно растирая уши. Те разогрелись, кровь быстрее побежала по сосудам головы, смывая сонливость.

– Рад это слышать, – проговорил субтактик. – Через пятнадцать минут вас сменят. Так что смотрите, не подстрелите сменщиков…

– Постараемся, – Андре криво улыбнулся и смахнул с носа снежинку.

Прямо над головами, как казалось, ползли тучи, цепляясь серыми округлыми боками за горные вершины. Время от времени сверху начинал сыпаться снег. Быстро прекращал, но на камнях оставались сырые пятна. Промозглый ветер забирался под комбинезоны.

Глядя на угрюмый пейзаж вокруг, Оле думал, что он так же похож на лежащие парой тысяч метров ниже теплые равнины, как Фатум на Хордан. Одна планета, а вот разница – как между двумя. И не так далеко нужно ехать, чтобы попасть из ласкового солнечного мира в совсем другой, холодный и бесплодный.

В горах пятая оперативная бригада оказалась неделю назад, преследуя отходивших мятежников. Бунтовщики, вопреки опасениям, не стали двигаться на запад, к людям. Они просто отступили в горы, где рельеф нивелировал значимое преимущество войск Первого Параграфа в вооружении.

Несколько дней провели в безумных бросках по горным тропинкам, коротких и очень яростных стычках. Вчера командование подумало, что подобный способ ведения войны выгоден только бывшим штрафникам.

Оно взяло паузу, а обычные форсеры очень кстати получили день отдыха.

– Как Ференц вовремя вызвал, – проговорил Оле, сдерживая зевок. – Еще немного, и меня пришлось бы будить.

– Иногда мне кажется, что наш субтактик эвристическим субанализатором чует, когда и что надо сделать, – развил мысль Андре. – То ли ему какой особенно мощный поставили, то ли опыт сказывается.

Оле уловил негромкий шуршащий звук, поспешно развернулся. Вскинул руку с пушкой. От выстрела удержался лишь в последний момент, когда зрительные усилители позволили разглядеть крадущееся между камней серое продолговатое существо с шестью парами ног.

– И тут твари живут, – сказал Андре. – Хотя что тут. Я слышал, что у вас на Фатуме жизнь есть?

– Именно, – кивнул Оле. – Под землей в основном, черви всякие, улитки, мокрицы, пауки. Рассказывают, что на полюсах, где чуточку прохладнее, водятся животные покрупнее. И даже на поверхности. Хотя вранье, наверное. Под нашим светилом кто угодно в кучку пепла превратится…

На очередной звук оба обернулись одновременно.

– Тихо, это мы, – сказал, появляясь из-за поворота, Джон. – Засекли, надо же. А то мы, это, хотели с Магдой подкрасться незаметно. Правда?

Его спутница кивнула.

– Незаметно? – ухмыльнулся Оле. – Скорее на Фрио дождь пойдет, чем ты научишься двигаться бесшумно.

– Не зарывайся, салажонок, – беззлобно посоветовал Джон. – Двигай лучше в тыл. Там вас ждет горячий ужин.

– Пост сдал, – Андре поднялся, отряхнул с комбинезона каменную пыль. – Ну что, Оле, пошли?

– Пошли.

Магда и Джон устроились за большим черным камнем около тропы. Их боевые костюмы, до сего момента бесцветные, начали стремительно темнеть. Через несколько минут постовые станут неотличимы от валуна.

– Куда идем мы с пятачком, большой-большой секрет… – напевал Андре, пока они шагали вниз по тропе.

– Откуда песня? И что такое пятачок? – спросил Оле, когда стал виден лагерь, занявший вытянутую площадку – расширение тропы.

Ходили, сидели, лежали на спальных мешках форсеры. Кто болтал, кто занимался оружием или амуницией. Несколько больших переносных фляг с водой и жидкая струйка дыма отмечали место, где готовили еду.

Настоящая полевая кухня осталась внизу, так что форсерам пришлось научиться готовить на костре.

– Не знаю, – ответил Андре. – Мать-воспитательница пела ее нам в детстве. Запомнилась почему-то…

Они прошли мимо второго поста, устроенного у самого лагеря, начали лавировать меж сослуживцами.

– Явились, – встретил подчиненных субтактик. – Морды толстые, словно все время спали. Что, не так?

– Никак нет, – дружно ответили Андре и Оле, а уроженец Фатума еще добавил: – Ведь враг не прошел? Значит, не спали.

– Это он по собственному недомыслию не прошел, – заметил Ференц. – Идите, поешьте.

– Есть, – и этот ответ получился столь же дружным.

У кухонного костра приятелей встретил У-Ахмед, чернокожий и носатый повар родом с Талсара.

– Э, явились, – сказал он, отрываясь от чистки большого котла. – Не могли позже придти? Доедайте вон то, что там осталось… – и он показал на второй котел, поменьше, стоявший рядом с костром.

Топливом служили бездымные вроде бы брикеты, которые почему-то изрядно дымили. Кроме того, сгорая, они испускали запах, напоминавший о сернистых болотах Трясины.

– А что это? – спросил Оле, заглядывая в котел. Там обнаружилась некая субстанция бурого цвета с плавающими в ней зернами.

– Еда, – ответил У-Ахмед невозмутимо. – Суп с пшеницей. Этот такой овощ, он тут на равнинах растет.

– Ну раз растет, – приятели вооружились ложками и принялись за дело. Суп оказался наваристым и сытным, хотя угадывалось, что его основой стала стандартная пищевая биомасса, вроде той, из которой формуют сухие пайки.

– Чего нового слышно? – спросил Оле, утолив первый голод.

У-Ахмед славился как непревзойденный поставщик слухов. Как и где он их добывал, оставалось неясным, но повар знал обо всем, что творилось в оперативной бригаде, и даже в соседних.

– Э, знаешь, много всего… – сказал он, поднимая котел и критически оглядывая стенки. – Вот, например, взбунтовались штрафные бригады на Антионе и даже на Рахонависе. Не только Эброн охвачен восстанием…

– Ничего себе? – Андре удивленно присвистнул. – Не думал, что среди форсеров так много мятежников.

– Ничего, – заметил Оле. – Нас все равно больше, и наша вера в Пророка, Эволюцию и Стальной Кодекс крепка. Так что мы победим.

У-Ахмед бросил на него странный взгляд.

– Э, верно говоришь, – сказал повар задумчиво. – Да только много времени еще до той победы. Пока всех бунтовщиков перебьем, замучаемся. Особенно в этих горах, – и он с отвращением огляделся.

– А чего в них плохого? – поинтересовался Андре.

– Спроси лучше, чего в них хорошего, – У-Ахмед отставил в сторону большой котелок. – Ну что, доели? Тогда давайте сюда, чистить буду. Это, знаешь, без моющей машины не так уж легко.

Он бросил в костер новый брикет, повалили клубы темного, едко воняющего дыма.

Оле шагал вслед за Андре, позади топала Магда. Отделение, да и вся бригада двигалась цепочкой. По правую руку было снежное поле, полого опускавшееся до глубокой пропасти. По левую ослепительно сверкал на солнце ледник, из него торчали вершины, похожие на черные гнилые зубы. Снег мерзко хрустел под ногами.

Всюду, куда не кинь взгляд, поднимались горы. На западе – иззубренные хребты, протянувшиеся на сотни километров. С остальных сторон – настоящая мешанина пиков, заснеженных плато, провалов и осыпей.

Меж ними, в семи километрах к северу, если верить разведке, затаились бунтовщики.

– Никогда не думал, что бывает столько снега, – пробормотал Андре.

– Говорят, что на Сибири его еще больше. Чуть ли не вся планета в этой гадости, – и уроженец Фатума, где мало кто знает, что такое замерзшая вода, передернул плечами.

Дневка осталась в прошлом, с самого утра бойцы тринадцатой боевой бригады шагали без остановки. Сначала забрались высоко в горы, а затем пошли на север, чтобы обойти мятежников с фланга. Другие бригады двинулись своими маршрутами, заключая врага в кольцо.

– Да, такое даже представить сложно, – и Андре, на родной планете которого снег тоже попадался не чаще, чем люди, задумчиво покачал головой.

Дальше стало не до разговоров. Начался крутой участок, где пришлось идти вверх по обледеневшим камням. Когда преодолели его, с востока надвинулись облака. Форсеры неожиданно очутились в густом тумане. Величественный пейзаж пропал, растворился в серой хмари.

– Вот тебе и раз, – сказал помрачневший тактик. – Как бы в такой дряни не заблудиться? И так в этих горах человек ногу сломит…

И он погнал подчиненных вдвое быстрее.

Через несколько часов непрерывного бега Оле от усталости плохо соображал, что творится вокруг. Ноги тряслись, спина разламывалась под тяжестью груза, поле зрения то и дело затягивала багровая дымка.

Когда уловил команду «Лежать!», с облегчением плюхнулся в снег и услышал, как тот с шипением тает вокруг разгоряченного тела.

– Это… фуу, – вздохнул упавший рядом Джон. – Самое тяжелое… позади… осталось только… победить…

– Нет, сначала надо разглядеть, кого победить, – возразил Оле.

Туман был такой плотный, что едва удавалось рассмотреть пальцы на вытянутой руке. Не помогал инфракрасный режим, в нем мир оказывался набором миллионов сине-зеленых точек – крохотных капелек воды, повисших в напитанном влагой воздухе.

– Верно, – кивнул Джон.

– А ну тихо! – цыкнул на них Ференц. – Враг неподалеку! Приказано соблюдать полное молчание!

Некоторое время лежали без движения, туман клубился вокруг, царила полная, мертвая тишина.

– Оружие приготовить, – голос тактика в ком-линке прозвучал очень тихо, даже робко. – Огонь будем вести по координатам. Передаю данные для звеньев.

Через несколько минут бойцы узнали, что стрелять им придется вниз, туда, где за пологом тумана расположился лагерь мятежников. И что главная задача боевой бригады – напугать врага, заставить его двинуться прочь, в приготовленную на пути к отступлению ловушку.

– Две минуты до готовности, – услышав это, Оле поспешно вставил батарею в слот на спине. Рядом с ним Джон перевел мортиру в боевое положение и положил перед собой подсумок.

– Огонь! – этот приказ тактик отдал в полный голос. Почти полторы сотни стволов выплюнули клубки из раскаленной плазмы, голубые шары ушли в туман и исчезли.

– Огонь! – повторил командир звена.

Оле стрелял размеренно и спокойно, через равные промежутки времени нажимая гашетку. Расчетно-аналитическое ядро поддерживало пушку в нужном положении, так что участие рассудка не требовалось. Внизу, там, где падали пульсары, что-то грохотало, взрывалось.

Один раз даже удалось различить далекие крики.

А потом пришел ответ – луч ионного орудия разрезал туманный сумрак чуть в стороне, один из форсеров упал.

– Мортиры – продолжать огонь по площадям, звенья один, два, девять и пять – двинуться вперед до визуального контакта с противником… – принялся командовать Чингиз. – Для остальных – новые координаты принять…

Подопечные Ференца перенесли огонь, чтобы не зацепить своих.

Некоторое время продолжалась перестрелка почти вслепую, затем через туман пробилось яростное лазоревое сверкание. Судя по нему, внизу началась нешуточная схватка.

– Вперед! Пошли-пошли! – эта команда заставила лежавших бойцов подняться и побежать вниз по склону.

Оле едва не увяз в глубоком рыхлом снеге, потом споткнулся и покатился кубарем. Холодное крошево залепило глаза и уши, он ослеп и оглох. Затем врезался во что-то очень твердое.

Оказалось, что это большой камень. Ухватившись за него, поднялся на ноги.

– Оле, где тебя носит? – донесшийся из ком-линка рык субтактика заставил поморщиться. – Опять отстаешь? А ну догоняй!

– Сейчас, – и он побежал вперед, туда, где во мгле метались тени и летали мягко пылавшие разряды.

Стрелять не спешил, опасаясь попасть в своих.

Через десяток шагов наткнулся на парня из одиннадцатого звена, что сидел на залитом кровью снегу.

– Вперед! – истово прохрипел раненый, когда Оле замедлил шаг. – Я сам… справлюсь… сам…

Уроженец Фатума кивнул и рванул дальше. Через полсотни метров наконец догнал звено. Присел за здоровенный камень рядом со стрелявшим куда-то в туман Яковом.

– Ага, явился? – укрывшийся за соседним валуном Ференц повернул голову. – Все по тылам прячешься? Давай вперед!

Накатила злость, вызванная несправедливым обвинением. И всю ее без остатка, Оле вложил в стремительный бросок. Выстрелил почти наугад, в тень, шевельнувшуюся на грани видимости. Упал на мгновение раньше цели, и пополз к груде ящиков.

– Молодец, – похвалил субтактик через ком-линк. – А теперь замри. Проверим, остался ли кто в живых…

Стрельба прекратилась, наступила тишина.

– Никого, – сделал вывод Ференц. – Похоже, что эти парни отступили. Оле, прикрываешь, мы – вперед…

– Понял, – он поднял пушку, напряг зрительные усилители.

Мимо пробежали Андре и Магда, засели за ящиками. Чуть позже рядом оказался Ференц, за ним подошел Яков, послышалось тяжелое дыхание Джона. Правее из тумана выдвинулся силуэт, опознанный информационной системой, как снайпер девятого звена.

Оле невольно покосился в ту сторону.

– Ушли, – сказал субтактик, вставая в полный рост. – Но будьте осторожны, тут могут остаться кое-какие сюрпризы…

Бойцы последовали примеру командира и неспешно зашагали через брошенный лагерь.

Там и сям в снегу виднелись глубокие ямы, оставшиеся от разрывов плазмоидов. Дымилось кострище, валялись использованные оружейные батареи, куски химериновой ткани.

– Тел маловато, – заметил Яков, когда они наткнулись на первый труп, с жутко обгоревшей спиной, лежавший лицом вниз. – Или мы все это время палили в никуда, или погибших унесли с собой.

– Вторая идея мне нравится куда больше, – сказал Ференц. – Так, а это что там такое, а?

У огромной скалы, на чьих серых боках белел налипший снег, стояла палатка. У входа в нее громоздились пустые ящики, откинутый полог чуть заметно покачивался на поднявшемся ветру.

– Посмотрим, что внутри? – Оле осторожно заглянул внутрь.

В палатке властвовал мерзкий запах гниющей плоти. Виднелись четыре ложа, сооруженных из тех же ящиков и положенных на них спальных мешков. Три из них пустовали, зато четвертое занимал мощный форсер с вытянутой головой и могучими ручищами.

Судя по неподвижным глазам и открытому рту, он был мертв.

– Умер недавно, – уверенно определил субтактик. – Тело еще теплое. Забыли его в спешке, наверное…

Он протиснулся мимо Оле, откинул спальный мешок, обнажая жуткую рану на животе. Форсер, которому чуть не выжгло кишки до самого позвоночника, не погиб в момент ранения, а прожил еще достаточно долго.

– А вообще, зачем они берут тела с собой? – спросил Андре. – Унификаторов у них нет. А занимать руки лишним грузом – глупо.

– Ты спроси чего полегче, резаные мозги, – Ференц выбрался из палатки. – Кто знает, что придумали умы тех, кто напичкан генетическими аномалиями? Может, они думают, что мы оскверняем тела? Ладно, трупами займутся другие. Наше дело – идти за мятежниками, не давать им отдыха.

И они зашагали дальше, туда, где начинался длинный пологий спуск.

В этот момент ветер усилился. Туманная хмарь, покрывавшая горы, заколыхалась. Наверху появились разрывы, кусочки синего неба. В один из них заглянуло солнце, снег заблестел под его лучами.

Брошенный лагерь в один момент стал выглядеть чуть ли не празднично.

– Ого, смотри, тут есть один живой! – радостный голос Джона донесся с той стороны, где лежали несколько тел.

– Да? – заинтересовался Оле. – Не может быть.

Они шли по следам отступающих бунтовщиков вторые сутки, и за это время им не попался ни один раненый. Только трупы, начавшие появляться с того момента, когда даже до упертых мятежников дошло, что погибших они несут с собой зря.

– Я тебе говорю… – убежденно проговорил Джон. – Это, шевелится! Иди, посмотришь…

В данный момент бригада шла через длинное и извилистое ущелье. По обе стороны вздымались крутые склоны, черно-ало-коричневые, кое-где темнели дыры пещер. На дне ущелья грудами лежали валуны. Негромко журчал чахлый ручеек, вода в котором сильно воняла сероводородом.

Оле подошел.

За несколькими камнями, обозначавшими в этом месте край тропы, лежал форсер. Одна нога у него была сломана, ниже колена из окровавленной плоти торчала кость. На груди виднелась глубокая рана, а правое плечо вовсе отсутствовало. Но он был жив, на лице дрожали мускулы, тяжело поднимались и опадали ребра, говоря о том, что тело еще дышит.

– Эй, парень… – Джон присел на корточки, заглянул раненому в лицо. – Может быть, тебя добить?

Медленно-медленно поднялись веки, обнажили мутные, полные ненависти глаза.

– Нет… – возглас из разбитых губ вырвался слабый, больше похожий на всхлип. Затем дело пошло веселее: – Не надо. Уйдите… прочь. Умру… сам.

– Почему? – Джон недоуменно нахмурился. – Я предлагаю избавить тебя от мучений. Чего тут такого?

– Нельзя… – раненый кашлянул, выплюнул окровавленный комок, – …принимать помощь от тех, кто предал Эволюцию… кто отступил от духа Стального Кодекса… никогда… нет от предателей… вы…

Он слабел, глаза закрылись, осталось лишь прерывистое дыхание.

– Чего это он? Мы, это, предатели? Он так думает? – Джон поднял полный удивления взгляд.

Оле кивнул в ответ.

Он давно подозревал нечто подобное. Слишком яростно и отчаянно сражались бойцы так и не попавшей на фронт штрафной бригады. Даже в безнадежной ситуации они не складывали рук. Такое возможно только в одном случае, когда имеется вдохновляющая идея, достаточно яркая и убедительная, чтобы за нее умирать.

И эта идея, похоже, состояла в том, что именно они, бунтовщики, сохранили дух Стального Кодекса.

– Надо же, и как им такое в голову пришло? – Джон встал. – Ну и пусть себе мучается. Я ведь от всей души ему предложил, как боевой форсер боевому форсеру. А он что? Прямо вот плюнул мне в лицо…

Услышав шаги, Оле обернулся. Обнаружил, что к ним шагает Ванда, зеленоглазая снайперша из девятого звена. После боя сегодняшней ночи, когда их субтактик погиб, ее и еще трех выживших бойцов отдали под начало Ференца.

– Что тут у вас? – спросила девушка.

– Труп, – Оле наклонился и понял, что дыхание раненого затихло. – Просто труп, да упокоится он во имя Эволюции.

– Разве это диковина? – Ванда улыбнулась, показав белоснежные зубы. – Я думала, чего-нибудь интересное.

Мертвецов за последние сутки и в самом деле навидались более чем достаточно. Двадцать часов назад запланированная командованием оперативной бригады операция вроде бы успешно закончилась. Отступавшие бунтовщики залезли в заготовленную ловушку, попали в окружение.

А затем произошло то, чего никто не ожидал. Плохо вооруженные, уступающие в численности штрафники ринулись на прорыв, будто уверовали в собственное бессмертие. Судя по рассказам тех, кто выжил в той схватке, дрались как безумцы, швыряли камни, грызли зубами.

И все-таки сумели уйти, оставив сотни погибших.

А потерпевшим неудачу частям пятой оперативной бригады ничего не осталось, как возобновить преследование. Боевая бригада Чингиза оказалась в самом его авангарде, а звено Ференца и вовсе на переднем краю.

– Вряд ли мы в ближайшее время увидим что-нибудь интересное, – заметил Джон. – Разве что ты нам спляшешь и споешь…

Ванда одарила его презрительным взглядом. Джон смутился и отвел глаза.

– Чего вы там застряли? – из-за округлого белесого валуна, что перегораживал путь вниз по ущелью, выглянул субтактик. – Ну-ка идите все сюда. У меня есть кое-какие новости.

– Идем-идем, – ответил Джон.

За валуном собрались все, что осталось от двух звеньев – девять бойцов, из них трое – с легкими ранами.

– Только что со мной на связь вышел тактик, – сообщил Ференц. – И передал приказ – немедленно прекратить погоню. В случае столкновения с врагом огня не открывать. Отходить.

Оле решил, что у него от усталости начались слуховые галлюцинации – этого приказа не могло быть! Не мог Малосс издать такое распоряжение! Лица форсеров отразили недоумение.

– Позволь вопрос, командир, – сказал Яков. – Но это же… бред? Бросить все в тот момент, когда победа так близка.

– Ты думаешь, я что-нибудь понимаю? – субтактик невесело усмехнулся. – Но ты будешь удивлен еще больше, когда узнаешь, что наше командование затеяло переговоры. Тактик ругался последними словами, но говорят, что распоряжение получено от самого Пророка. Так что никаких больше вопросов, выполняем то, что нам прикажут. В данный момент это значит – сидим в этом ущелье и не высовываемся. Ясно?

Непонятливых в звене не нашлось.

До самого вечера проторчали на одном месте, страдая от скуки. В сумерках мимо прошла делегация из нескольких супертактиков, отправившаяся в сторону мятежников. А утром поступил новый приказ, еще более странный – покинуть горы, вернуться на равнину.

И готовиться к очередной дальней дороге.