Приложение III. Кто есть кто в Галактике: комментарии Дугласа Адамса
Артур Дент
«Саймон Джонс – вовсе не прототип Артура. Саймон убежден, что в какой-то момент я сказал, что списал Артура с него, но на самом деле я сказал немного иначе: когда я писал про Артура, я думал, что эту роль должен сыграть Саймон. А это совсем другое дело, когда речь идет об актере. Я писал эту роль для него, я представлял себе его голос, я думал о том, на какие его сильные стороны стоит делать ставку, и так далее. Но в самом Артуре от Саймона сохранился лишь легчайший отголосок. Артур основан не на Саймоне, а на моих представлениях о сильных сторонах Саймона как актера, – а это, повторюсь, совсем другое дело. И сам я – тоже не прототип Артура; просто он не настолько уж отличается от меня, чтобы нельзя было поставить его в такие же ситуации, в какие попадал я сам».
Вогоны
«Это просто условное имя. Звучит как название какой-нибудь злодейской расы из “Доктора Кто”, “Звездного пути” и иже с ними. Похоже, правда?»
Глубокий Мыслитель
«Это имя – простая и незамысловатая шутка».
Зафод Библброкс
«Первым прототипом Зафода был один мой знакомый по Кембриджу, некто Джонни Симпсон. Сейчас он, по-моему, торгует породистыми лошадьми. Он тоже был такой нервный и гиперактивный – и тоже все время старался казаться расслабленным. Так что отчасти Зафод – это он и есть: такой парень, который все время хочет выглядеть крутым и спокойным, как слон, хотя ни минуты не может усидеть на месте. Но в остальном у Зафода никаких реальных прототипов нет, как и у других моих персонажей. Все они начинаются с какой-то абстрактной идеи, а потом приживаются и живут собственной жизнью – или засыхают на корню.
Две головы и три руки – это была одноразовая шутка для радио. Если бы я знал, сколько проблем из-за этого потом возникнет… У меня есть куча объяснений, откуда взялись вторая голова и третья рука, но все они противоречат друг другу. По одной версии, двухголовым он был от рождения, по другой – вторую голову ему пришили. Насчет третьей руки – где-то в книгах я говорю, что он специально ее себе приделал, чтобы заниматься боксом на лыжах. Потом встал вопрос, как он ухитрялся не привлекать к себе лишнего внимания на Земле. В ранних вариантах Артур – совершенно непонятно, почему, – утверждает, что на Земле у Зафода была всего одна голова и две руки и он представлялся как Фил, но мне так и не удалось объяснить это внятно. Только в компьютерной я кое-как с этим разобрался: тут Зафод появляется на костюмированной вечеринке и маскирует вторую голову под попугая, сидящего у него на плече. Он надевает на нее птичью клетку и накрывает тряпкой. Время от времени вторая голова говорит из-под тряпки: «Привет, Полли!»
Есть одна сцена, в которой Триллиан не может взять в толк, почему Зафод временами кажется умным, а временами ведет себя как идиот. Это в некотором роде автопортретная черта. Иногда я бываю такой умный, что даже сам диву даюсь, а иногда просто не понимаю, как можно быть таким тугоумным болваном, настолько безмозглым и тупым. И я не понимаю, почему мне удается писать такие вещи, которые всем вокруг кажутся чертовски остроумными, и в то же время оставаться таким дураком. Наверное, я шизофреник».
Йооден Вранкс
«Йооден Вранкс – это вспомогательный персонаж. Я ввел его, чтобы подготовить переход к одному повороту сюжета, который потом не понадобился, потому что случилось кое-что забавное, и я подумал: “А пусть лучше будет так!”
Многих персонажей интереснее упоминать вскользь, не выводя на первый план. Это как с Оолоном Коллуфидом: он упоминается всего лишь как автор нескольких книг – а потом можно просто добавлять книги, сколько потребуется. Думаю, некоторые из этих персонажей так полюбились публике именно потому, что о них ничего не говорится толком, и остается пища для воображения. А если бы я сел и прописал их основательно, получилось бы совсем не так интересно. Каких-то героев, которые тебе интересны, ты отбираешь и работаешь с ними вплотную, но есть и вот такие мелкие персонажи, которые остаются на обочине. Читатель может делать с ними что захочет – и читателя это увлекает».
Марвин
«Марвина я списал с Эндрю Маршалла. Это писатель-юморист, и они с Марвином похожи как две капли воды. Я с самого начала собирался ввести в свою историю робота, похожего на Эндрю Маршалла, и в первом варианте даже назвал его Маршаллом. Но когда дело дошло до студии, имя пришлось поменять: Джеффри Перкинс сказал, что “Маршалл” будет вызывать другие ассоциации. Раньше Эндрю был из тех, кого страшновато знакомить со своими друзьями в пабе: точно знаешь, что он начнет им грубить. Но потом он женился и с тех пор заметно повеселел.
Но однажды я выступал на радио и все-таки сказал это – что Марвин на самом деле Маршалл. Это услышала моя мать, и когда я потом позвонил ей, она заявила: “Марвин – никакой не Эндрю Маршалл! Он – Иа-Иа!” Я говорю: “Что-о?” А она: “Марвин – вылитый Иа-Иа, не веришь – пойди и перечитай”. Я перечитал… и, черт меня подери, да! Так и есть! Но, с другой стороны, в литературе полным-полно депрессивных типов. Просто Марвин – самый молодой из них и самый металлический.
Кроме того, в Марвине есть немало от меня самого. Временами я впадаю в ужасную тоску, и кое-что из этого передалось Марвину. Но, надо сказать, со мной такого уже целый год не случалось – я имею в виду таких вот тяжелых депрессий.
Любопытно, что я никогда себе толком не представлял, как Марвин должен выглядеть. Да и сейчас не представляю. По-моему, в телесериале он не такой, как надо. Для полнометражного фильма я описал его по-другому: он теперь будет не серебристый, а точь-в-точь как черный «Сааб Турбо». И зря его сделали таким квадратным в плечах: он ведь должен сутулиться. Его спроектировали совсем другим – красивым, динамичным, обтекаемым. Но он не держит осанку, и весь дизайн из-за этого пошел коту под хвост: Марвин выглядит жалко. Душераздирающее зрелище, да. Но не потому, что у него такой дизайн, а потому, что он сам себя ненавидит. Сам по себе дизайн – другое дело: он должен быть элегантным. Как и у всякого высокотехнологичного робота.
Меня часто спрашивают, кто мой любимый персонаж. Обычно я на это отвечаю сначала: «Ну, м-м-м…» – потом некоторое время молчу, а потом признаюсь: «Наверно, Марвин». Но не стану утверждать, что это какое-то особо сильное чувство».
* * *
В цветном приложении к «Санди Таймс» в июле 1981 года опубликовали интервью с Марвином:
В.: Ты хотел бы стать человеком?
О.: Если бы я был человеком, я бы ужасно грустил. Впрочем, я и так все время грущу, так что невелика разница. Иногда я думаю, что было бы неплохо стать стулом.
В.: Каково это – ощущать, что у тебя мозг размером с планету?
О.: Отвратительно. Но чтобы понять, насколько это на самом деле мерзко, нужен мозг размером с планету.
В.: Почему ты такой несчастный?
О.: Я пребываю в одном и том же настроении непрерывно с той самой секунды, как меня включили. Так уж соединены мои электрические цепи. Из рук вон плохо.
В.: А ты не можешь починиться?
О.: А зачем? Лучше я буду спокойно ржаветь себе дальше.
В.: Ты любишь читать?
О.: Еще в тот самый день, как меня включили, я прочитал все, что только можно прочесть. И все это оказалось так скучно, что перечитывать по второму разу нет смысла.
В.: А как насчет музыки?
О.: Ненавижу.
В.: Ну хоть какие-нибудь увлечения у тебя есть?
О.: Ненавидеть музыку.
В.: Что ты больше всего не любишь?
О.: Всю многомерную бесконечность мироздания. Я ее терпеть не могу.
* * *
Медведь Здравоумный
«Этот персонаж родился из истории с зубочистками. Мне однажды попался пакетик зубочисток, в который была вложена инструкция. И я представил себе какого-нибудь бедолагу, для которого это становится последней каплей: он понимает, что мир окончательно съехал с катушек, – и как после этого, спрашивается, жить в таком мире? Собственно, это и происходит с Медведем Здравоумным. Придя к выводу, что мир перевернулся с ног на голову, или, точнее, вывернулся наизнанку, Медведь строит Психушку для всего мира (ну, он уверен, что такому миру самое место в психушке), а сам остается снаружи, чтобы приглядывать за ней. Одним словом, все началось с зубочисток».
Обитатель хижины
«Насколько я помню, он родился в споре. Мы обсуждали с кем-то одну не слишком оригинальную мысль: что вся совокупность человеческого опыта, на который опирается все это исполинское здание наших представлений о вселенной, то есть все, что мы думаем об окружающем мире, о своем месте в нем, о том, как ведет себя материя, и так далее, – в действительности не более чем умозрительная теория, которую мы строим на основе поступающих к нам в мозг электрических сигналов. Если поставить с одной стороны то, что мы знаем о вселенной, а с другой – те данные, которые мы получаем в действительности, разрыв будет колоссальным. Более того, даже та информация, которую мы получаем, – это не реальные факты, а наша интерпретация тех электрических сигналов, которые сообщают нам, что мы получили такие-то и такие-то сведения.
Получается, что на самом деле никакой реальной информации у нас нет, и опираться в своих обобщениях нам не на что. И вот я придумал персонажа, который довел эту мысль до последнего предела: он убежден, что полагаться нам абсолютно не на что. Он не принимает ни фактов, ни доказательств, а потому реагирует на все происходящее совершенно интуитивно или, если хотите, бездумно. И поскольку он начисто лишен каких бы то ни было предубеждений и не заинтересован вообще ни в чем, он как нельзя лучше подходит на роль повелителя вселенной. Но, с другой стороны, такое абсолютное равнодушие не дает ему возможности принимать хоть какие-то разумные или полезные решения. Как я говорю в том месте, где он упоминается впервые, где же взять правителя, если никого из тех, кто желает властвовать, ко власти допускать нельзя?»
Оолон Коллуфид
«См. Йооден Вранкс»
Рооста
«Актер, которому досталась роль Роосты, не очень понимал, каким должен быть этот персонаж, – потому что я и сам этого толком не понимал. Когда пишешь по частям, серию за серией, такое иногда случается. Вводишь нового персонажа в конце одного сезона и думаешь: ну, сейчас начнется новый сезон, тут-то я его и раскрою, а пока пусть болтается так. А потом вдруг понимаешь, что этот персонаж тебе на самом деле не нужен или нужен, да не такой. Но актер-то на эту роль уже нанят, и нужно, чтобы он хоть как-нибудь ее сыграл».
Слартибартфаст
«На самом деле Слартибартфаст был моим любимым персонажем в первой книге, хотя в третьей я использовал его не вполне по назначению. По-моему, в сборнике сценариев я так и не упомянул, что дразнил этим именем машинистку, секретаршу Джоффри. Вы, должно быть, помните, что этот персонаж довольно долго действует на сцене до того, как мы, собственно, узнаём его имя. А все дело в том, что я решил подшутить над машинисткой, которой рано или поздно пришлось бы печатать это длинное, странное и неудобное имя. Поэтому при первом своем появлении он говорит: “Как меня зовут – это неважно”. В общем, я просто дразнил секретаршу Джоффри».
Триллиан
«Это имя тоже было своего рода подначкой. Услышав его впервые, вы воскликнете про себя: “Ага! Триллиан! Должно быть, инопланетянка”. Но потом выясняется, что это не настоящее имя, а кличка. На самом деле ее зовут Трисия Макмиллан, и она с Земли. Такой вот маленький сюрприз.
Я подумал, хорошо будет завести еще одного персонажа с Земли, чтобы Артуру было с кем поговорить по-человечески. Иначе он совсем потеряется, а вслед за ним потеряется и читатель-зритель-слушатель. Поэтому нужен персонаж, который поймет Артура, если тот упомянет о чем-нибудь таком, что могло быть только на Земле. Нужен еще кто-нибудь, кто пережил Землю. Но на самом деле, по большому счету, это было необязательно: эту функцию вполне мог бы исполнить и Форд. Так что, боюсь, главная проблема с Триллиан – в том, что без нее можно было обойтись. Она лишняя.
Шуму от нее поменьше, чем от остальных, но в конце третьей книги она заметно выходит на первый план. Она гораздо более внимательная, восприимчивая, сознательная и приспособленная к жизни, чем все остальные, вместе взятые. По крайней мере, эти качества мне все-таки удалось в ней проявить, и я этим доволен. Меня постоянно спрашивают, почему Триллиан кажется такой загадочной. Да просто потому, что я на самом деле ничего о ней толком не знаю. Кроме того, женщины вообще мне кажутся существами загадочными – я никогда не понимаю, чего они хотят. И когда приходится писать женский персонаж, я всегда страшно нервничаю: боюсь сделать что-нибудь не так. Когда читаешь, как другие мужчины пишут о женщинах, иногда прямо бросается в глаза, что они в этом совсем ничего не смыслят. Так что я очень боялся вторгаться в эту область».
Фенчерч
«У нее нет какого-то определенного прототипа. Я собрал ее из самых разных мыслей, наблюдений и происшествий. Отчасти это пародия на реплику из пьесы Оскара Уайльда “Как важно быть серьезным” – ну, помните, как там кого-то нашли в саквояже, оставленном в камере хранения на вокзале Виктория. Только у меня это Паддингтонский вокзал, где вечно толпятся сумасшедшие очереди за билетами – каждый божий день! Непонятно, почему они наконец не наведут порядок! Так что у меня на уме был Паддингтон. Вот только назвать ее так я не мог, потому что уже есть медвежонок Паддингтон, названный в честь вокзала. В общем, я начал перебирать названия лондонских вокзалов, и мне показалось, что Фенчерч будет в самый раз. Я его выбрал только потому, что в виде имени он звучит забавнее прочих. По-моему, я даже ни разу на нем не бывал. Вот так, собственно, и родилась эта идея. Поначалу она даже не имела никакого отношения к персонажу, просто я вертел ее в голове и одновременно думал о девушке, которую Артур должен встретить в кафе в Рикмансворте. А потом эти две мысли соединились в одну. Но, в целом, история о любви Артура – это по большей части какие-то давние юношеские воспоминания».
Форд Префект
«Помню, когда я придумал Форда, мне сразу пришла в голову мысль, что это своего рода протест против Доктора Кто. Доктор Кто непрерывно носится по Вселенной, спасая людей и планеты и вообще, так сказать, делая добрые дела. А ключ к характеру Форда Префекта – в том, что если поставить его перед выбором, броситься ли ему спасать мир от какой-нибудь катастрофы, с одной стороны, или пойти на вечеринку – с другой, Форд всегда выберет вечеринку, резонно предположив, что мир и сам о себе позаботится, если он хоть чего-то стоит. Никакого определенного прототипа у него не было, хотя в некоторых отношениях Форд чем дальше, тем больше напоминает мне о том, какие номера когда-то откалывал в пабах Джеффри Магкиверн».
Черный Дезиато
«Когда я придумал эту отвратительно помпезную рок-звезду, я чуть голову не сломал, пытаясь подобрать ему имя. А потом мне попалась на глаза реклама какого-то агентства по продаже недвижимости. Я просто проезжал мимо – и вдруг на тебе пожалуйста! Я тогда чуть машину не разбил на радостях. Некоторое время я просто носился с этим именем, а потом наконец позвонил в агентство и спросил: “Вы не разрешите мне использовать ваше название? Оно так хорошо подходит – я просто не в состоянии придумать ничего лучше!” Они сказали: “Берите”. И ничего плохого с ними от этого не случилось – ну, не считая той чудовищной несправедливости, что люди начали звонить им с претензиями: «А вам не кажется, что это немного чересчур – взять себе название из “Автостопа…”?» И еще, по-моему, они немного расстроились, что я купил себе дом не у них, когда вернулся в Англию».
Кто сочинял самые плохие стихи во Вселенной?
«Был у меня такой однокашник – писал отвратительную дрянь про мертвых лебедей в стоячем пруду. Страшная чушь!» [Пол Нил Милн Джонсон, бывший школьный приятель Дугласа Адамса, чуть было на него не обиделся, и Дуглас заменил его на поэтессу – Полу Нэнси Миллстоун Дженнингс.]»
КАПИТАН:
Мне мочеиспускания твои —
Как прыщегогот всхищенной пчелы,
Зловрущей всредь сельскошуршавых встряс,
Где смалчный чавк ее центропупеет
И в цианозном бздении свинеет,
Как слизепотрох двубородных мяс.
– Неиспользованный вариант вогонского стихотворения (ранняя версия телесценария, не принятая в производство)
