Глава 5
21 июля 1714 года. Версаль
Людовик XIV сидел в кресле и пустым взглядом смотрел в окно.
«Все кончено! Все кончено!» – пульсировала в его голове мысль. А на столе стояла баночка с ядом… но король никак не мог решиться. Страх боролся в нем с ужасом глубокой религиозности, которая развилась у него с возрастом. Война проиграна. Он разбит и уничтожен, став посмешищем для всей Европы. Что теперь? Подписывать позорный мир и признавать своего бастарда наследником? Хорошая перспектива…
И тут краем глаза он заметил какое-то мельтешение за окном.
Встал.
Подошел.
И обомлел.
Потому что по небу на изрядной высоте летел странный, продолговатый воздушный шар… а из него выпрыгивали люди. Причем довольно скоро над падающими прыгунами раскрывался красивый белый купол, сильно замедляющий их падение. Зрелище это было настолько завораживающим, что Людовик невольно замер у окна. И оттаял только с первыми звуками выстрелов.
«Выстрелы? – удивился он. – Но зачем? А впрочем, какая разница? Так даже лучше», – подумал король, пожал плечами и направился к своему столу, в котором всегда лежали два старой работы пистолета с колесцовыми замками. Эти не подведут. За то и ценил. Не то что батарейные замки, простые и дешевые, но дающие осечку. Взял он их и стал заряжать. Давненько это делать не приходилось. Со времен Фронды, когда Людовик всерьез опасался за свою жизнь.
А за окном уже слышался вполне себе уверенный и энергичный бой. Резкие, хлесткие и частые хлопки незнакомого оружия время от времени прерывались раскатистыми переливами мушкетных голосов.
Король решил не мельтешить. Благо что в его состоянии особенно и не побегаешь. Так что, зарядив пистолеты, он положил их перед собой на стол… рядом со шпагой. И стал ждать, вслушиваясь в музыкальную композицию боя, которая приближалась с каждой минутой.
Русские десантники были вооружены рычажными магазинными карабинами и револьверами под единый тип унитарного патрона. То есть классическими «винчестерами». Что позволяло в таком скоротечном бою создавать безумную плотность огня. Настолько, что гвардейская рота королевских мушкетеров, прикрывавшая Версаль, была сметена так быстро, что даже не смогла оказать сопротивления. И не только она.
Король уже слышал топот ног по коридору, когда взглянул на часы – двенадцать минут. Прошло всего двенадцать минут с того момента, как он услышал первый выстрел.
Быстро.
Слишком быстро.
Он взял в руки пистолеты и изготовился стрелять.
Мощный, сокрушающий удар в дверь чуть не снес ее с петель. Но король удержался от выстрелов. Их у него было немного. Только сжал рукоятки пистолетов крепче да заскрежетал зубами.
И тут в комнату вкатился какой-то цилиндр с деревянной ручкой. Весь такой необычный, да еще и темно-зеленого цвета. Король натурально завис, пытаясь понять, что же это такое. Тогда он едва не заработал косоглазие, пытаясь одновременно и предмет осмотреть, и вход удержать под контролем.
Но спустя несколько секунд цилиндр едва заметно хлопнул, начал стремительно вспухать… и…
Бам!
Сильно ударила по ушам звуковая волна, а глаза совершенно перестали что-то видеть, кроме сплошного и яркого белого света.
Король чисто рефлекторно выжал спусковые крючки обоих пистолетов, выстрелив куда-то перед собой, а потом, выронив оружие, схватился за голову. Ощущения были совершенно ужасные… Настолько, что он даже не сразу понял, что его скручивают и вяжут.
Лишь спустя пару минут он осознал этот прискорбный факт – его взяли в плен. А еще чуть погодя, вместе с вернувшимся зрением, он смог наконец рассмотреть тех, кто так лихо взял штурмом самое сердце Франции – Версаль.
Это были мужчины довольно крепкого телосложения в непонятной и непривычной на вид одежде странной пятнистой расцветки. В руках незнакомое оружие. А лица были перемазаны какой-то зеленой и коричневой краской. В общем, для «просвещенного» и глубоко «цивилизованного» «короля-солнце», привыкшего к туфлям на каблуках и большим изящным бантам на жопе, эти люди казались совершенно дикарями. Этакими викингами наших дней.
– Как вы себя чувствуете? – обратился к королю на весьма неплохом французском языке один из этих оживших бичей Европы… вернувшихся в новой реинкарнации.
– Кто вы? – ответил вопросом на вопрос Людовик.
– Командир отдельного воздушно-десантного батальона майор Терещенко, – чуть кивнув, представился незнакомец. – Кто вы – я знаю. Поэтому давайте вернемся к вопросу о вашем самочувствии? Как вы себя чувствуете?
– Отвратительно! – фыркнул король. – Почему меня связали?! Немедленно развяжите! Я приказываю!
– Вы мне не можете приказывать, – усмехнулся Игорь Павлович.
– Как вы смеете?!
– Вы взяты в плен по приказу моего государя – Петра Алексеевича. Живым и невредимым. Ему я вас сдать и должен. Не стоит волноваться. Мое присутствие вы будете терпеть недолго. До конца дня сюда должен подойти корпус под командованием государя. Мы, так сказать, страховали его на случай, если вы попытаетесь сбежать.
– Дураки… – с желчью в голосе буквально выплюнул Людовик.
– Да, я вижу, – усмехнулся Терещенко, глядя на баночку с ядом. – Полагаю, вам силы духа не хватило. Но оно и к лучшему…
Петр шел по коридорам Версаля энергичным, решительным шагом. Вся территория оцеплена. Праздношатающихся слуг не было, ибо их или перебили во время штурма, или изолировали во временной тюрьме. Везде часовые, контролирующие ситуацию. Грабежи и хулиганства государю были нужны в последнюю очередь.
Но вот дверь кабинета, где, по словам вестового, держали пленного короля.
А внутри жалкое зрелище.
Следуя инструкциям Петра, солдаты раздели Людовика XIV до исподнего и связали мягкими веревками, дабы не затекли руки. Ни парика, ни лоска одежды, которая больше бы подошла Кончите Вюрст, нежели нормальному мужчине. В общем, обычный уставший, разбитый болезнями старик, который больше ничего не хотел от жизни.
– Папа! – тихо ахнул Луи-Александр, что следовал за Петром.
– Спокойно, – остановил его государь. – Развязать.
– Что вам от меня нужно? – сиплым голосом спросил Людовик. – Зачем все это?
– Мне нужно, чтобы вы публично передали власть своему сыну.
– А если я откажусь? – усмехнулся Людовик.
– Что вам с того? Вам осталось жить всего ничего. Но если вы все сделаете как нужно, то уйдете с миром и с почестями, которые достойны короля. А если нет, то я распоряжусь вздернуть вас, как бродягу, и не снимать, пока труп окончательно не разрушится, а вы не осыплетесь в сточную канаву. Вам интересна такая перспектива?
– Луи! – воскликнул возмущенный Людовик, обращаясь к сыну, но тот лишь потупился. – Ты что, это допустишь?
– Все в руках Господа нашего… – пожал плечами бастард. – Ты отправил меня на верную смерть, но Всевышний не допустил этого. Почему же Он не в силах воздать тебе за грехи?
– Луи не хочет гражданской войны, которая, безусловно, разгорится, если вы начнете упорствовать. Я тоже не хочу, потому что его жена – моя дочь.
– Вы просите слишком многого… – хмуро произнес Людовик.
– Солнце должно быть высоко, но поверьте, тухлый труп на веревке меньше всего вызывает ассоциаций со светилом.
– Вы не сделаете этого… – тихо буркнул король.
– Поручик, – обратился к одному из сопровождающих государь. – Распорядись поставить на Гревской площади помост. И оповести жителей города, что их короля – Людовика XIV проведут голым по всем крупным улицам Парижа. А потом высекут, обольют помоями и привяжут к позорному столбу. Раз уж вы на слово не верите, то я проведу небольшую демонстрацию… Врача! Врача немедленно!
Людовик не смог выдержать живописность тех перспектив, что описал русский царь, а потому попросту потерял сознание. Когда же ему дали нашатырь и король пришел в себя, Петр повторил для пущего эффекта.
– Поручик? Вы еще здесь?
– Нет! – закричал король, подпустив петуха. – Не смейте!
– Погоди, – придержал государь поручика, который дернулся, чтобы уйти. – Его величество хочет нам что-то сказать.
– Я все сделаю, – процедил Людовик. – Дайте только умереть спокойно.
– Вот видите. А вы: не буду, не хочу. И ведь что примечательно, мы даже к пыткам не переходили. Публичным.
Петр действовал хоть и жестоко, но вполне выверенно. Он прекрасно знал, что Людовик XIV всю свою жизнь был склонен к позам и манерности. Так что столь унизительные поступки им ощущались намного сильнее натуральной боли. Вплоть до наложения рук.
– Государь… – тихо поинтересовался Луи-Александр. – Не слишком ли сильно?
– Переживаешь?
– Переживаю. Хоть он и сволочь, но отец.
– Все будет хорошо, – улыбнувшись и хлопнув зятя по плечу, произнес Петр. – Он пойдет на все, лишь бы так не опозориться в глазах своих подданных. Особенно высшей аристократии, которая не упустит шанса над ним поглумиться.
– А они потом против меня не повернутся? После того, как твои войска уйдут?
– После коронации тебя Папой Римским с вручением короны отцом? – усмехнулся Петр. – Нет. Поверь. Подрывать основы монархии им пока невыгодно. Главное, чтобы ты не тянул и решительно проводил реформы, дабы заручиться поддержкой народа и купцов с промышленниками. Если они встанут за тебя, аристократы просто не решатся связываться.
– Ваши бы слова да богу в уши, – произнес, тяжело вздохнув Луи-Александр.
