Глава 31

Следующие дни Маслов и Павлюченков провели в разъездах. Перво-наперво отправились по месту жительства покойного Сивухи.

Тот занимал тесную комнату в трехкомнатной коммунальной квартире под Ворошиловградом. Третий месяц нигде не работал, в связи с чем его мечтал увидеть местный участковый, чтобы предупредить об ответственности за тунеядство.

Оперативники опросили соседей по коммуналке.

– Уголовник он, – безапелляционно заявила соседка, нажившая к сорока годам два подбородка и одышку. – Так на нас свысока всех смотрит. Мы, мол, грязь под ногами… Хотя грубостей не было. Просто нас в упор не видел…

Другой сосед, пьянчуга, был куда более лоялен:

– Нормальный парень. Но с придурью. Однажды приехал откуда-то, дает мне двадцать пять рублей одной купюрой и говорит: отдавать не надо, но напейся за мою пропащую душу до поросячьего визга.

– А вы? – спросил Маслов.

– Пришлось пойти навстречу. – Пьянчуга вздохнул. – А потом меня на товарищеском суде разбирали. Но это к делу не относится… В общем, дурковатый он…

Сотрудники милиции характеризовали Сивуху как субъекта на удивление замкнутого, с окрестной братвой не якшавшегося. Единственная его страсть – игра в карты.

В комнате Сивухи провели обыск. И открытия не заставили себя долго ждать. На полке под потолком хранились химикаты, перья и прочие принадлежности для вытравливания текстов и подделки документов. Также там нашлись печать, которой щедро украшались фиктивные документы, и бланки накладных. В тайнике под полом были схоронены семь тысяч рублей и три ждущих переделки паспорта.

Доказательств, что Сивуха был причастен к совершению мошенничеств, было более чем достаточно. Вот только жаль, что ему уже теперь не задашь вопросов, не припрешь к стене вещдоками.

Из Ворошиловграда оперативные сотрудники двинули в Киев. Маслову надо было разобраться с продлением командировки и всякой бюрократией, а также получить в кассе министерства деньги на командировочные расходы – того, что он взял, не хватало.

– Деньги тают, хотя сейчас и не весна, – прокомментировал он.

Действительно, одни гостиницы поглощали денежные запасы, как пылесос «Вихрь» пыль, да еще поезда, междугородние автобусы.

В Киеве финансисты разобрались, как можно с одного счета на другой перебросить деньги, так что с трудом, но средства к существованию Маслов добыл. Иначе пришлось бы возвращаться в Москву, а потом опять лететь сюда.

Помимо борьбы с бюрократией, он с Павлюченковым пытался найти в Киеве следы Перпедюлиной-Савойской. Ни по каким адресным бюро на территории Украины такая личность не значилась. В Москве сидевший на штабе капитан Крикунов сумел отыскать в информационно-вычислительном центре МВД СССР сведения о ней. Действительно, была такая, 1901 года рождения, до войны трижды судима за мошенничества, но по тем гуманным законам получала небольшие сроки. Звали ее Мария Илизаровна. Кличку имела Машка Пулеметчица, а до этого – Баронесса. О ее послевоенной судьбе ничего не было известно.

Для очистки совести оперативники покопались в криминалистических учетах, альбомах в самом министерстве, в УВД Киевского облисполкома.

– Ерундой занимаемся, – заявил Павлюченков, когда они рылись в картотеке угрозыска областного управления. – Все эти следы из далекого прошлого – они только в бульварных романах куда-то приводят.

– Что предлагаешь? – спросил Маслов.

– Забыть все это. Есть более актуальные дела. Вон Верзилин нас заждался.

– Может, ты и прав.

Пока они беседовали, в кабинет зашел оперативник, похожий на бухгалтера, – в кругленьких очках, белой рубашке, в нарукавниках.

– Чего роешь, Олегыч? – спросил он Павлюченкова, как старого знакомого.

– Ищем одну старуху Шапокляк. Мошенницу профессиональную.

– Хорошими делами прославиться нельзя, – процитировал оперативник вышедший в этом году на экраны мультфильм «Чебурашка и крокодил Гена». – Много украла?

– Пока не знаем.

– Как зовут?

– Перпедюлина-Савойская.

– Это кличка?

– Фамилия. По паспорту!

– Ох ты ж, – покачал головой оперативник.

– А кличка Машка Пулеметчица.

– Старушку на моей памяти только одну помню. Года три назад возникла. Ох, красавица!

– Чем отметилась?

– Разводила на деньги родителей абитуриентов. Потерпевшие были, как правило, из сферы торговли, всяческие жучилы, южане. Влиятельная дама предлагала помощь в поступлении их чад в разные институты. Такса – от двухсот и аж до тысячи рублей. Проходили экзамены. Дети все же были из советских школ и не все идиоты. Поэтому в среднем тридцать процентов самостоятельно поступали. Родителям оставшихся за бортом с извинениями возвращали деньги. А остальное – чистая прибыль… Там целая концертная труппа была. Помимо дамы, был и такой важный «представитель Министерства высшего образования», и очкастый «профессор», которые надували губы и выдавали: «Все возможно, но есть трудности». Трест лопнул, когда один военный написал письмо в горком, что в вузах процветают взятки. Так как конкретных заявлений не было, дело утихло.

– Любопытно. – Маслову описание жуликов напомнило его «автомобилистов».

– Что, так и сошло им все с рук? – удивился Павлюченков, который тогда еще не работал в аппарате министерства и о деле этом не имел представления.

– Я одну девчонку нашел, – сказал оперативник. – От официальных показаний она отказалась – у родителей неприятности будут. Да и из института могут выгнать, а она умная, сама поступила. Так что я ее пожалел и не стал на нее давить. Но она по секрету поведала, как ее родителей разводили.

– И куда старушка та делась?

– Она в Киеве квартиру снимала. А когда почувствовала, что вокруг нее движения начались, сразу съехала.

– Искать не стали? – поинтересовался Маслов.

– Заявлений не было, – объяснил оперативник. – А материалы новые каждый день сыплются. Только дурак себе лишнее дело на шею повесит.

Маслов кивнул. Он отлично знал, что в милиции, следственных и оперативных службах главный дефицит всегда был – это времени и сотрудников. Сотрудники не успевали реагировать часто на новые дела, а тут еще нужно лакировать статистическую отчетность, поэтому от бесперспективных дел и висяков всегда шарахались как черт от ладана.

– Установили хоть, как ее звали? – спросил Павлюченко.

– Ну уж не Перпедюлина, точно.

– А как?

– Сейчас, за блокнотом схожу.

Через десять минут оперативник вернулся с объемным блокнотом. Пролистнул его и выдал:

– Савоськина.

– Савоськина, – повторил Маслов. – А звали как?

– Мария Илизаровна.

– А мы ищем Марию Илизаровну Перпедюлину-Савойскую. – Маслов хмыкнул. – Она сменила фамилию. Скорее всего, во время войны. Когда была неразбериха.

– Савойская помелодичнее звучит, – сказал оперативник в нарукавниках.

– Зато Савоськина – надежнее…