Глава 9
Старый рашмер
Акула не клевала. И даже не показывалась на глаза. Такое впечатление, что вонь от подпорченной солонины ей не понравилась, и рыбина решила попрощаться с неприятно пахнущим судном. Но сдаваться Трой не намеревался и потому, когда подошла его очередь, занял позицию у лебедки и терпеливо следил за снастью.
Пару раз замечал китов, хотя во втором случае не был уверен, уж слишком далеко взметнулся фонтан. Похоже, в этих водах хватает морских гигантов, слишком часто попадаются на глаза. Должно быть корма для них много, а раз так, то и другим обитателям океана должно хватать. Значит, здесь много разной живности, и при должном старании что-нибудь обязательно попадется.
Может стоит подумать об удочке попроще? Самой обычной, на некрупную рыбу? Если такая ловится регулярно, можно не ждать сутками в ожидании поклевки здоровенной акулы.
Погода, побаловав дождем, далее ничем не отличалась от вчерашней. Все те же низкие облака сплошным слоем, и ровный ветер с севера. Если и далее не будет изменений, корабль должен быстро добраться до богатых островами вод Краймора, а до этого момента надо успеть доделать плот.
А они пока что даже не начали. В голове лишь смутные очертания проекта, о реализации пока что говорить рановато. Первым делом придется устроить что-то вроде подвесного стапеля из брусьев и досок. На нем надо будет работать привязавшись, ведь если свалишься за борт, спасти тебя не смогут. Корабль сейчас идет пусть и под скромными, но парусами, удалится быстро, а развернуть его нет возможности.
Как нет возможности спустить шлюпку, струсившая команда ни одной не оставила.
— Трой, можно с тобой кое о чем поговорить? — спросила неслышно подошедшая Миллиндра.
Он чуть растерялся, ведь думал, что один на корме, плеск волн о борт заглушил еле слышные шаги девушки. Неправильно поняв причину его затянувшегося ответа, пояснила:
— Отвар из солонины для сэра Транниллерса готов, на разборке кубрика мне делать нечего, ты ведь сам сказал, что ни от меня, ни от Айриции там нет толку. Я, конечно, могу найти себе полезное для всех занятие, но то, что хочу тебе рассказать, тоже важно.
— Конечно Миллиндра, в любое время говори. И никто не считает вас бесполезными. Просто вы и Храннек не можете таскать тяжести, а там сейчас только это и надо.
— Я хочу поговорить о сэре Транниллерсе.
— С ним что-то случилось?
— С этим рыцарем что-то не так.
— Как это?
— Он странный. Очень странный.
— И в чем его странность?
— Ты видел его раны? Они ужасно выглядели. И крови он потерял много. Обычный человек после такого редко выживает, тем более без целителя. А если выживет, очень долго лежит. Несколько дней нужно лежать, даже если ему помогает целитель. И суток не прошло, как мы вытащили сэра Транниллерса из трюма, а он уже рвется на ноги подняться. И говорит как здоровый человек. Я даже подумала, что он маг и поддерживает себя магией. Но маги так себя не ведут, почти у всех заметна некоторая надменность, они постоянно хватаются за свои амулеты и потому быстро себя выдают. Он не похож на мага. Но и на нормального человека тоже не похож. Может он считает себя главным на корабле, но для меня ты главнее всех, и ты должен это знать, и должен сам решить, что делать с этим знанием. Я не думаю, что сэр Транниллерс желает нам зла, но он не все о себе рассказал, и это мне не нравится. Доказать ничего не могу, но я в этом уверена. Айриция тоже удивляется его живучести. Мы вместе обрабатывали его раны, мы лучше всех видели.
— Я тебе верю. Давай у него спросим как только придет в сознание.
— Сперва его надо будет накормить.
— Хорошо, спросим сразу после этого.
* * *
— Подонки! Подонки! Вы все подонки! — птица отреагировала на появление Троя в своей обычной манере, после чего широко зевнула.
Вечереет, пора подумать насчет сна, но и о ругани нельзя забывать.
Миллиндра, сидевшая возле ложа больного, спросила:
— Трой, ты не знаешь, никто не находил амулет для создания магических светильников? Сэр Транниллерс хотел изучить судовой журнал и другие бумаги капитана, но в каюте слишком темно.
— Я даже не знал, что такие амулеты бывают.
— Но ты же видел светящийся шарик в трюме. Такой могут создавать только маги, но магов на корабле не было. Значит, у кого-то был амулет, без подпитки магом светильник вечно работать не будет.
— Не совсем так, — подозрительно бодрым для тяжелораненого голосом поправил сэр Транниллерс. — Для подпитки не нужен полноценный маг, достаточно перегоревшего, там силы всего ничего надо. Сойдет даже недоразвитый маг. То есть человек которого забраковали ребенком. У этих бедолаг дар не развивается, что с ним ни делай. На корабле был такой, вот на нем и держалось все освещение.
Трой указал на потолок:
— Здесь гнезда для подсвечников или светильников. Нормальных светильников. Если их найти, будет освещение. Тут были свечи, я помню, но кто-то их забрал.
— Айлеф снял все еще вчера, — сказала Миллиндра. — Мы ими кубрик освещали.
— Я думаю, что люстру повесили как украшение, — уверенно произнес сэр Транниллерс. — Капитан любил пустую мишуру, достаточно оглядеться по сторонам, чтобы это понять. Зачем переводить дорогие свечи, если есть почти бесплатная магия? Трой, я слышу стук инструментов. Вы делаете плот?
— Нет, пока что продолжаем разбирать настил над кубриком. Завтра к полудню планирую заняться стапелем, там придется тяжелее, не знаю даже, сколько займет такая работа. Только после этого можно будет заняться плотом.
— Понятно. Ну что же, очень скоро у тебя появится новый работник. Две пары рук не гарантирую, но одна будет железно.
— Об этом я и хотел с вами поговорить.
— О том, чем именно я смогу помочь?
— Нет, о вас.
— Это слишком расплывчато.
— Сэр Транниллерс, мы благодарны за то, что вы помогли нам, не оставили в трюме. И мы были честны с вами во всем. Но не видим такой же честности с вашей стороны, и некоторых это начинает беспокоить.
— Трой, ты считаешь, что я вас в чем-то обманул?
— Нет, об этом нет речи. Но вы что-то не договариваете. Некоторых из нас это смущает. Другие пока что не заметили недомолвки, но вскоре заметят. Я бы не хотел, чтобы начались ненужные разговоры.
— Позволь я догадаюсь — вам не по себе из-за того, что кто-то уцелел в трюме набитом ящиками с трупами и пепельниками, после чего выбрался самостоятельно несмотря на множество опаснейших ран. Ведь он должен был истечь кровью не один раз, но этого не случилось. То есть должен был умереть, но почему-то жив. И уж в любом случае обязан много дней провести в забытье оправляясь от полученных ран. Я прав? Вас смущает именно это?
Трой молча кивнул, но сэр Транниллерс это не заметил:
— Мальчик, я не слышу ответ, мои глаза видят не так хорошо как тебе кажется, в этом позолоченном склепе слишком сумрачно.
— Да, вы правы.
— Это хорошо, что ты сам пришел с этими вопросами. Я не подумал, что надо дать какие-то объяснения, а ведь все и правда выглядит подозрительно.
— Мы вас не подозреваем ни в чем плохом. Мы благодарны вам.
— Это я уже слышал. И понимаю, что дело не в подозрениях. Все мы сейчас в одной лодке, а ты взял на себя роль лидера и обязан знать, что можно ожидать от каждого из нас.
— Лидер вы, это никто не станет оспаривать.
— Пустое. Именно ты в самый ответственный момент взял управление на себя, а я сейчас слишком потрепан чтобы стать полноценным командующим. Так что пусть так будет и дальше. К тому же это недурственный опыт для тебя. Достойные лидеры нужны везде и всегда, вот и учись, набирайся опыта, раз подвернулась такая возможность. Будем считать, что ты практикуешься в командовании. Впрочем, я отвлекся. Итак, начнем с ответов. Очень многое можно объяснить простым фактом — я такой же как вы.
— То есть?
— Пятьдесят четыре года назад меня заколотили в тесный ящик который погрузили в трюм такого же четырехмачтового барка.
— Вы рашмер?!
— Да, мой мальчик, я ничем не отличаюсь от вас.
— Пятьдесят четыре года назад?! — удивилась Миллиндра. — Значит, сейчас вам около семидесяти, но вы выглядите не старше сорока. Магическое омоложение?
— Рашмер дорого расплачивается за тесную дружбу с пеплом. Но и пепел награждает его многим. Мой облик, это не результат магического омоложения. Слишком дорогая процедура, да и зачем она таким как мы? Я всю свою жизнь получал увечья которые должны были сделать из меня дряхлого инвалида, но, как видите, мне даже не требуется серьезное лечение. Сам умею выкарабкиваться из ситуаций, где обычному человеку не всякий целитель поможет.
— Кроме тех, что оставили вас без руки, — сказал Трой.
— Отнюдь. Я второй раз сталкиваюсь с потерей клешни, это даже на пользу пошло, научиться обращаться левой не хуже правой.
— У вас отрастают руки?!
— Рука, глаз, два пальца на правой ладони, отморозил все пальцы на ногах, отгрызли ухо: вот список моих потерь. Это не учитывая шрамов, я их давно уже не считаю, сбился со счета.
— И как быстро все отрастает?
— По разному, это зависит от множества факторов. И один из наиглавнейших — где именно я залечиваю рану. С пеплом мы можем расставаться годам к двадцати пяти или немногим больше, но полностью он нас не отпускает до скончания отведенных дней. Если хотите ощущать в себе полную силу и залечивать самые страшные увечья, время от времени возвращайтесь на Крайний Юг. Мы привязаны к этой земле навсегда. Только на ней рашмер может считаться настоящим, все, кто уходят на север, со временем превращаются в бледные подобия прежних себя.
Трой покачал головой:
— Мы на корабле, здесь нет пепельного заражения, но все равно раны вас не убивают.
— Даже без пепла мы сильно отличаемся от обычных людей. Особенно те, кто мало времени проводят за пределами Крайнего Юга. Я как раз их таких. Давно уже искупил ошибки молодости, заслужил свободу, но не стал ею пользоваться. Зачем она тому кто не видит для себя другой жизни? Церковь Святого Круга сочла, что я достоин куда большего чем рядовое служение. Меня посвятили в сан, и теперь величают сэром Транниллерсом. И вы, при должном старании, сможете добиться не меньшего.
— А почему вас не убили пепельники?
— Старый трюк рашмеров. Надо быстро прикончить одного-двух и прикрыться их телами. Если не шевелиться, оставшиеся могут потерять к тебе интерес. Конечно, до этого момента они на совесть потреплют доступные части твоего тела, но в безвыходной ситуации можно согласиться и не на такое. Кровь сородичей вызывает у них злобу и потерю аппетита, чтобы утолить жажду мести им требуется живая добыча, потому оставляют в покое тех, кто сумел качественно притвориться мертвецом. Я заплатил за это дорого, мне пришлось ни звуком ни движением не выдать себя, когда отродья пепла грызли мне неприкрытые ноги. Но это того стоило, я ведь сохранил главное — жизнь.
— И кровь у вас быстро останавливается? — спросила Миллиндра.
— Даже порванная шея для рашмера не причина истечь кровью до последней капли. О нашей живучести не зря слагают легенды.
— Мы тоже так сможем? — спросил Трой.
— Раз вас не прикончила инъекция, сможете. Необходимо время, тренировки, пребывание на зараженных пеплом территориях и сытная кормежка.
— Сколько времени это займет?
— Вы уже не такие как прежде, просто изменения незначительные, не бросаются в глаза. Со временем они начнут проявляться сильнее, у кого-то процесс идет быстрее, у кого-то медленнее. Все индивидуально, точные сроки никто не назовет.
— А как много времени уйдет на восстановление вашей руки?
— На землях Краймора через пару месяцев смогу удерживать кружку отросшими пальцами, а еще через месяц ладонь крепко сожмет рукоять боевого меча. А там чуть тренировок, для того, чтобы рука былое вспомнила, и стану как новенький. Так что срок невелик, будет даже жаль бросать протез, мастер хорошо постарался. Пожалуй, приберегу его на будущее, с такой интересной жизнью может еще не раз пригодиться. У тебя есть еще срочные вопросы? Если нет, я бы хотел отдохнуть, после супа разморило.
— Нет, простите, что побеспокоил.
— Пустое, не стесняйся обращаться в любое время. Как корабль? Осадка не увеличивается?
— Трудно понять, волнение усилилось.
— Да, ощущается по качке. Что с припасами? Судя по похлебке, дела не очень.
— Осталось немного солонины и крошки от сухарей. Может в трюме есть еще, но не представляю как их там найти и при этом остаться в живых.
— Вряд ли там можно что-то отыскать. Команда жаловалась, что из-за урагана пришлось подъесть почти все припасы. Уверен, что остатки забрали с собой, я видел как они грузили в шлюпки бочонки и мешки. Пришлось пригрозить мечом, чтобы хоть часть оставили, но, скорее всего, самые лакомые куски они сумели утащить.
— Так и есть, почти вся солонина испорчена, а от сухарей осталась труха. Странно, что в капитанской каюте остались сладости.
— Этот жирный боров решил устроить проверку груза. А может просто хотел позабавиться со спящим мальчиком, ингабанцы чуть ли не поголовно страдают нездоровой страстью. Не знаю детали, дело было последней ночью, втайне от меня сюда притащили ящик из трюма, после чего мальчишка переродился и как следует отделал толстяка. Жаль, не до смерти, но после такого ему было уже не до сладостей.
— Я пару раз замечал за кормой акулу, теперь пытаюсь ее поймать.
— Каким образом?
— Сделал из якоря крючок, нанизал куски испорченной солонины. Теперь тащим приманку за собой, ждем поклевку.
— Гнилая солонина? Не думаю, что акулам она по вкусу. А вот что их точно привлекает, как это кровь и движение. Моя рубаха пропиталась кровью до последней нитки, разорвите ее на лоскуты и привязывайте к наживке. Меняйте почаще. Колыхание ткани и запах привлекут акулу, а там уж не упустите.
— Спасибо за совет, мы так и поступим.
— Миллиндра, девочка, найди эту злосчастную рубаху, я не знаю, куда вы ее подевали. А потом оставьте меня, глаза слипаются.
