Глава 20

Все время, пока Эрик ехал на работу, он пытался осмыслить тот факт, что Ханна и Кейтлин переезжают к новому приятелю Кейтлин. Это все было как-то слишком быстро для Кейтлин и, несомненно, не на пользу Ханне, хотя он и старался утешить себя мыслью, что зато ему это даст дополнительные преимущества. Он не мог перестать думать об этом, паркуя машину в гараже, входя в больницу, идя по красивому вестибюлю в зал совещаний, где собиралась Комиссия по лекарственным средствам больницы. Он всегда терпеть не мог подобные совещания, но это входило в обязанности заведующего отделением.

Эрик постарался выкинуть мысли о Ханне и Кейтлин из головы, когда занял свое место за длинным столом вместе с другими членами Комиссии. Комиссия состоял из восьми заведующих отделениями, фармацевта больницы и представителя юридического отдела Майка Брейзеля, который не обладал правом голоса. В их компетенцию входило решать, какие лекарства будут использоваться в больнице, и сегодня они собрались как раз для того, чтобы решить вопрос с новым средством для снижения уровня холестерина, «Ростатином», который только что получил одобрение Управления по надзору за лекарственными средствами. Перед каждым членом Комиссии стояла бутылочка воды без этикетки, упаковка леденцов и открытый лэптоп, а еще – глянцевый рекламный буклет «Лаборатории Уэйчер», компании, которая выпускала «Ростатин».

Эрик вошел в зал, когда заведующий кардиологией Моррис Брекслер как раз начал представлять новое лекарство. Моррис буквально дословно повторял информацию, представленную компанией «Уэйчер» – Эрик не уставал удивляться тому, сколько времени на таких совещаниях уходило на выслушивание того, что он вполне мог бы прочитать самостоятельно.

Пока Моррис бубнил, Эрик листал рекламный буклет по «Ростатину» – он был очень яркий, глянцевые страницы пестрели разноцветными заголовками. Это было одно из самых дорогих изданий, какое Эрик вообще когда-либо видел, а Моррис рекламировал препарат почти с тем же пылом, что и официальные представители фирмы-производителя, которые в конференц-зал не допускались и ждали за дверью. Теоретически они находились там для того, чтобы ответить на вопросы членов Комиссии, если вдруг они возникнут, но на самом деле их целью было оказывать давление на членов Комиссии, чтобы было принято благоприятное для них решение.

Эрик обвел взглядом собравшихся.

Моррис был примерно ровесником Эрика, но вел себя так, словно был гораздо старше, да и выглядел соответственно. У него были всегда безупречно постриженные пшеничные волосы, маленькие глубоко посаженные глазки, длинный нос, а на лице круглый год красовался загар игрока в гольф, который придавал ему особо преуспевающий вид.

– В целом, – говорил Моррис, – «Ростатин» является более эффективным статином, чем «Розувастатин» или «Аторвастатин». Он показывает лучшие результаты, и нам в кардиологии это средство необходимо. Что ж – у кого-нибудь есть вопросы?

– Да. – Эрик постарался, чтобы голос не выдал его раздражения. – Я пытаюсь понять – зачем нам вообще новый статин. «Ростатин» по сравнению с «Росувастатином» и «Аторвастатином» гораздо дороже, и у них более длинный послужной список. Я не понимаю, зачем эта бесконечная гонка за новым и последним – притом что побочные эффекты еще толком не изучены. Я бы не хотел лишний раз рисковать. И не понимаю, зачем нам это делать.

– Никак не могу согласиться. Как зачем нам это? – Моррис поднял руки в недоумении, оглядывая присутствующих. – Я думаю, очень важно, чтобы наша больница находилась в авангарде новейших достижений медицины. Как может наша больница использовать статин прошлого поколения?

– Может. Потому что он безопаснее и надежнее, – ответил Эрик спокойно.

Моррис поправил свои очки в черной оправе и нахмурился.

– Эрик, вы прочитали материалы, которые я вам прислал?

– Да, прочитал.

– Тогда я не понимаю, почему у вас остались какие-то сомнения относительно «Ростатина».

– Правда? – Эрик повернулся к своему лэптопу и открыл один из присланных ему документов. – Как раз таки в присланных вами документах есть данные, что «Ростатин» вызывает мышечную атрофию, причем на макроуровне, и я совсем не уверен, что лечебный эффект этого лекарства стоит таких жертв. Со своей стороны, я очень хорошо понимаю, что мозг нуждается в холестероле для правильного функционирования. И тут появляется препарат, который, по уверениям компании-производителя, снижает уровень холестерола с двухсот до ста девяноста единиц. На мой взгляд, это не что иное, как обыкновенное выкачивание денег. И компания хорошо знает алгоритм этого действия.

Моррис покачал головой.

– Вряд ли можно обвинить «Уэйчер» в попытках выкачивания денег. Они отвечают за свою продукцию – у них все прозрачно. И главное – ведь «Ростатин» рекомендован Управлением по надзору за лекарственными средствами, так что нам и думать не стоит, применять ли «Ростатин» у нас.

Эрик прекрасно знал, как даются такие рекомендации Управлением.

– Моррис, мы с вами оба знаем, что Управлению для утверждения достаточно двух положительных испытаний. А в статье, которую я обнаружил и прислал вам, упоминается, что у «Уэйчер» есть, оказывается, и два отрицательных испытания. – Эрик указал на буклет. – Я не увидел ни слова о негативных результатах в этом буклете, зато здесь говорится о четырех испытаниях с положительными результатами. Почему же компания-производитель не сообщает нам об отрицательных результатах?

– Это… конфиденциальная информация. Коммерческая тайна и все такое.

Моррис снова поправил очки на носу.

– Но если так – почему же положительные результаты не являются коммерческой тайной? В любом случае они должны были бы поставить нас в известность об этом, прежде чем мы начали бы использовать «Ростатин» в больнице. Я гарантирую им, что не собираюсь создавать конкурирующую фармацевтическую фирму.

Все, кроме Морриса, засмеялись, а Эрик подумал – уже не являются ли правдой слухи, которые ходили о Моррисе: что он в кармане у «Уэйчер» – причем буквально. Заведующий кардиологией построил себе загородный дом в Миртл-Бич и отправил троих детей в частные школы. Все сидящие за столом прекрасно знали, сколько он зарабатывает в больнице, знали и то, что его жена не работает. Никто точно не мог сказать, откуда у него дополнительные доходы, но и утверждать, что источником их не является большая фармацевтическая фирма, тоже было нельзя.

Эрик продолжал:

– Мы все знаем, что данные могут быть необъективными. Например, несколько лет назад была опубликована информация, что определенные антидепрессанты вызывают у пациентов суицидальные мысли, и Управление потребовало внести эту информацию в аннотации к лекарствам в раздел о побочных действиях. Само собой, для компаний, которые производят эти антидепрессанты, это было катастрофой. Данные были совершенно достоверные, но только чуть-чуть неправильно поданные: дело в том, что если посмотреть на результаты исследований чуть внимательнее, то вы увидите упоминание о том, что большинство пациентов, принимавших эти антидепрессанты и покончивших с собой, были героиновыми наркоманами. Но это почему-то не учитывалось.

– Не вижу связи.

Эрик не стал продолжать. Он высказал свою точку зрения и видел, как согласно кивали сидящие за столом. И он понимал, что, скорее всего, они не одобрят применение небезопасного лекарства в больнице, а коррупцию он терпеть не мог – в любых ее проявлениях. Врачи больницы имеют право применять только те лекарства, которые входят в список разрешенных и рекомендованных Советом, и пациенты после выписки предпочитают продолжать пользоваться теми же лекарствами, которые им давали в больнице. Но «Ростатин» лоббировался не только в их больнице, и первая волна этого средства уже вот-вот должна была захлестнуть страну – скоро в аптеках многих больниц появятся коробочки с этим названием.

Доктор Шэрон Макгрегор, заведующая ортопедической хирургией, обвела взглядом присутствующих. Ее глаза поблескивали за стеклами очков в тонкой серебристой оправе, которая очень гармонировала с ее седыми волосами, аккуратно и изящно убранными за уши.

– Моррис, я согласна с Эриком. Я вот тоже думаю, что мы слишком торопимся. Не хочу применять тот или иной препарат только потому, что это препарат нового поколения. Это же не пиджак от Шанель. Ничего страшного, если он будет из прошлогодней коллекции.

Эрик улыбнулся:

– Именно это я и хотел сказать – это вам не Шанель!

Все, кроме Морриса, засмеялись, даже те три члена комитета, которые никогда не произносили ни слова.

Шэрон продолжила, уже с серьезным выражением лица:

– Моррис, нужно ли мне напоминать вам, что мы приняли в свое время правильное решение, не проголосовав за применение «Кальцикса», этого нового лекарства от остеопороза? Теперь всем, и вам в том числе, известно, что он вызывает патологический рост костной ткани, у женщин он провоцирует развитие опухолей в костях. А это просто чудовищно. Эта Комиссия – наша Комиссия – последний защитный рубеж больницы.

Отто Винки, заведующий отделением терапии, русский по происхождению, захлопнул лэптоп, что означало, что он принял решение. Отто был самым старым членом Совета – ему было около семидесяти, но глаза его по-прежнему поблескивали яркой голубизной, несмотря на то что голова его была покрыта белым пухом, который больше напоминал плесень, чем волосы.

– Я разделяю опасения Эрика, – произнес Отто со славянским акцентом, который мог бы вычислить даже разносчик пиццы. – Я тоже считаю, что мы бежим впереди паровоза, и у меня есть ключевые возражения. Статины не лечат – они лишь снижают риски. Мы можем сколько угодно убеждать людей, что снижение уровня холестерина уменьшает риск инфаркта, но я не согласен с тем, что это самоцель. Все, я проголосовал.

Все сидящие за столом повернулись к главному фармацевту больницы, Мохаммеду Ибиру, который поднял изящную руку с ухоженными ногтями, прося слова. Мохаммед был одним из самых уважаемых и известных фармацевтов системы. Афроамериканец, он очень много работал и к своим тридцати годам уже сэкономил для больницы немало средств.

– Давайте пока оставим достоинства «Ростатина» в стороне и поговорим о более насущных вопросах. Я должен сказать, что по сравнению с «Розувастатином» и «Аторвастатином» он гораздо дороже. В три раза дороже. И, кстати, должен отметить, что завышенная цена вообще характерна для «Лаборатории Уэйчер». Например, их цены на препараты для химиотерапии совершенно запредельные, а недавно они представили новое лекарство от гепатита С, цикл лечения которым обойдется порядка восьмидесяти четырех тысяч долларов в год.

– Для одного пациента?! – вскричал Эрик в изумлении.

– Ага. – Мохаммед комично вскинул свои темные брови.

Шэрон ахнула:

– Да они совсем стыд потеряли!

Моррис закусил губу с несчастным видом:

– Мы ведь не обсуждаем сейчас гепатит С, Мохаммед. У нас есть повестка дня – давайте будем ее придерживаться.

Отто затряс головой:

– С меня достаточно, я услышал все, что было нужно, мои пациенты меня уже заждались. Мы можем уже проголосовать?

– Да, – ответил Эрик.

Но Моррис покачал головой:

– Нет. Это важное решение, и мы должны провести минимум три совещания, прежде чем будем голосовать.

Отто фыркнул:

– Но нам не нужно три совещания, Моррис! Давайте голосовать.

Моррис взглянул на Майка:

– Майк, с юридической точки зрения… мы ведь не можем сейчас проголосовать, верно? Здесь нет Донны.

Он ткнул в сторону пустого стула, на котором должна была сидеть заведующая педиатрическим отделением.

Майк кивнул:

– Вы правы, Моррис. Мы не можем голосовать неполным составом. Господа, нам придется продолжить дискуссию на следующей неделе.

Отто закатил глаза.

Шэрон застонала.

Эрик вздохнул про себя, а Моррис повернулся к нему:

– Эрик, я надеюсь, вы сможете отнестись к вопросу непредвзято и просмотреть результаты исследований еще раз.

– Отлично, – ответил Эрик и снова подумал о доме в Миртл-Бич.