Глава 10
Эрик стоял на защитной пленке, которая закрывала пол в комнате его дочери от брызг, и придирчиво осматривал стены, проверяя, высох ли первый слой краски. Стены были розовые, как пяточки младенца, и в комнате пахло латексом – у Эрика этот запах всегда ассоциировался с началом чего-то нового. Лучи послеобеденного солнца освещали комнату, а вентилятор на полу создавал движение воздуха, благодаря которому краска должна была сохнуть быстрее. Сквозь открытое окно из соседней квартиры доносился звук включенного телевизора – там транслировался матч по гольфу.
У Эрика сегодня был длинный день – много пациентов. Но он не переставал думать о Максе. Парень представлял собой типичный случай ОКР, и Эрик знал, как ему помочь, но смерть бабушки, которую парню предстояло вот-вот пережить, сильно усложняла ситуацию. Эта смерть могла вызвать резкое усиление симптомов ОКР Макса, и Эрик хотел стабилизировать состояние мальчика – поэтому и назначил ему сеанс на воскресенье. Эрик немножко волновался и за Рене Бевильакуа, но на самом деле он не думал, что ей грозит какая-то опасность, просто сказывалось его общее нервное напряжение.
Эрик осматривал стены, хотя мыслями был далеко. Он не был уверен, что станет подавать иск о совместном проживании с Ханной, но ему было приятно, что комната дочери преображается. В «Твоем доме» было столько оттенков розовой краски, что любая, даже самая капризная маленькая девочка была бы удовлетворена. Эрик выбрал оттенок «Утренний румянец», предпочтя его «Розовой балерине» и «Примуле». По его мнению, этот оттенок находился где-то между «Примулой» и «Клубничным сиропом».
Эрик провел по стене указательным пальцем, чтобы проверить, высохла ли краска. Краска высохла не совсем, и он понял, что класть второй слой пока нельзя. Тогда он быстро поменял планы и решил съездить за покрывалом и другими мелочами. Выйдя из комнаты, он прошел по коридору и оказался на лестнице. В этот момент зазвонил его мобильник. Эрик вытащил его из кармана и взглянул на экран: звонил Мартин Баумгартнер, его коллега. Эрик ответил:
– Мартин, чем обязан?
– Привет, дружище, как поживаешь? Сколько лет, сколько зим, но ты же понимаешь, локоть теннисиста. Чтобы восстановиться, нужна целая вечность!
– И как долго тебе еще лечиться? – Эрик спустился на первый этаж и взял ключи со столика. Он вдруг подумал, что если Ханна будет жить с ним, то в будущем у него не будет времени на теннис. Но его это не огорчило.
– Еще две недели, но я уже забронировал корт. Просто не могу дождаться, когда смогу надрать тебе задницу.
– Слова настоящего друга. – Эрик вышел из парадной двери и прикрыл ее за собой. Солнце стояло высоко, воздух был влажный и душный, шум матча по гольфу стал тише.
– Ладно, как Ханна?
– Отлично, а что? – Эрик был слегка смущен: он вдруг понял, что Мартин не знает о том, что они с Кейтлин расстались, потому что последний раз они разговаривали еще до всех этих событий.
– Я видел их в приемном «скорой» сегодня утром.
– Что?! – Эрик побежал к стоящей на парковке машине. – О чем ты говоришь?
– Подожди, ты что, ничего не знаешь? Ты что, не в городе?
– Где ты их видел? – Эрик, вне себя от волнения, снял машину с сигнализации.
– В «Уайтмарш Мемориал», в нашей больнице. У нас есть отделение скорой педиатрической помощи, и я видел, как Кейтлин и Ханна входили в одну из смотровых, но я не знаю, что у них случилось. Я спросил Дженни, а она послала меня к чертям, сказав, что я могу позвонить тебе и все выяснить.
– Спасибо. А сейчас мне нужно бежать.
– Окей, дружище, созвонимся.
– Да, спасибо, пока.
Эрик заскочил в машину и сорвался с места. Он был потрясен, что Кейтлин не позвонила ему – ведь это была медицинская проблема, а у них в семье медицинские проблемы всегда решал он! В конце концов, он ведь был врачом!
Он нашел номер Кейтлин и нажал кнопку вызова, пока выезжал с парковки, держа телефон у уха плечом. Звонок прошел, но Кейтлин не брала трубку, и звонок переадресовался на автоответчик. Эрик повесил трубку и тут же набрал снова. Кейтлин обязана была позвонить ему, даже несмотря на то, что это были ее выходные с Ханной, ведь дело касалось здоровья ребенка. И его больница была к дому гораздо ближе, чем «Уайтмарш». Он вывел машину с парковки и понесся по улице, не выпуская телефон и лихорадочно прислушиваясь к длинным гудкам в трубке. Включился автоответчик, он оставил сообщение: «С Ханной все в порядке? Я слышал, она в больнице. Позвони мне!»
Эрик нашел номер Ханны и нажал кнопку вызова, уговаривая себя успокоиться. Это может быть все что угодно, скорее всего, ничего серьезного. Если бы что-то серьезное – Кейтлин бы ему точно позвонила. И все-таки она обязана была позвонить!
Он проехал Ланкастер-авеню и встал на светофоре, присоединившись к длинной веренице машин, в которых люди ехали по своим субботним делам. На глянцевых газонах плясали желтые солнечные лучи, а ветви деревьев образовывали причудливые тени на асфальте, но у него не было времени на то, чтобы любоваться этой идиллической картинкой.
Он дал по газам, как только зажегся зеленый. Ханна тоже не отвечала, но это еще ничего не значило: она не очень-то умела обращаться с телефоном, что его в общем-то даже радовало. Ей еще предстоит научиться жить среди всех этих телефонов, компьютеров, «Фейсбуков», «Твиттеров» и бесконечных гаджетов, которые появляются пачками каждый день. Он видел слишком много детей, которые проводили куда больше времени с машинами, чем с живыми людьми, он знал, какие у этих детей бывают серьезные депрессии, он читал в научных журналах результаты исследований воздействия компьютеров и видеоигр на мозг человека. И он не сомневался, что компьютер внес свою лепту и в проблему Макса.
Сработал автоответчик Ханны, ее славный тоненький голосок пропел: «Привет, пожалуйста, оставь мне сообщение, спасибо!» – Она не называла своего имени, в полном соответствии с его инструкциями. Эрик имел дело с педофилами в своей практике и был в курсе, какие изощренные фантазии могут вызвать у педофила и к каким печальным результатам могут привести такие простые, казалось бы, вещи, как знание им имени ребенка. Кейтлин считала, что он перестраховывается, но он не хотел рисковать.
Эрик снова встал на светофоре и наговорил сообщение Ханне: «Эй, милая, это папа, я хочу сказать тебе «привет!» и узнать, как твои дела. Люблю тебя, позвони мне, как сможешь. Пока-пока!» Он отключился и, когда зажегся зеленый, резко развернулся и поехал к дому. «Это не твой дом, – напомнил он себе. – Больше не твой».
Через пятнадцать минут Эрик выехал из-за поворота на свою улицу и двинулся вдоль абелий. Тревога сразу отступила: Ханна была дома, она играла на лужайке перед дверью и выглядела вполне нормально – непохоже было, что ей больно или она плохо себя чувствует. Она сидела на корточках и рисовала мелками на кирпичном цоколе дома. С ней была еще одна девочка – Эрик ее не знал: она была выше Ханны, с длинными светлыми волосами, собранными в конский хвост, в велосипедных шортах и красной футболке. Ханна, как всегда, была полностью сосредоточена на том, чем занималась, очки сползли у нее на нос, а волосы падали на лицо.
Эрик остановился и заглушил двигатель.
– Эй, солнышко! – крикнул он, вылезая из машины.
– Папа! – Ханна в ответ улыбнулась так широко, что стали видны дырки от выпавших зубов. Она начала подниматься, и Эрик обратил внимание, что на правой лодыжке у нее повязка.
– Что случилось с твоей лодыжкой, милая? – Эрик присел на корточки перед Ханной и поцеловал ее. – Ты поранилась?
– Я упала. Поскользнулась. – Ханна клюнула его в щеку, послав ему еще одну сияющую улыбку.
– Дай-ка мне посмотреть. – Эрик ощупал ее лодыжку: на первый взгляд все было в порядке, хотя даже через повязку чувствовалась припухлость. – Вывих, наверно, да?
– Думаю, да.
– Тебе больно ходить?
– Совсем немножко.
– Как же это произошло? Где ты упала, в коридоре? С лестницы? – Эрик давно собирался заняться там ковром, у которого загнулся угол.
– Нет, на траве. Там было мокро. Я хотела поймать мяч, но он был очень высоко, и я не допрыгнула.
– Так это еще вчера вечером случилось, на тренировке по софтболу? – Пазл в голове у Эрика сложился. Ему следовало бы сразу догадаться, еще по пути, но он слишком волновался за дочь. – А в больницу вы поехали только утром?
– Ну да, я не могла уснуть, потому что нога болела и опухла.
– А мама приложила тебе лед?
– Лед? – Ханна бросила на него растерянный взгляд.
– Всегда надо прикладывать лед, тогда опухоль спадет. – Эрик удивился, что Кейтлин не прикладывала лед, она ведь прекрасно знала, что надо делать в таких ситуациях.
– Нет, льда не было. Ну вот, потом мы поехали в больницу, и там мне сделали рентген. И сказали, что у меня нет перелома. Сказали, что боль была бы куда сильнее, если бы это был перелом.
– Конечно, это не перелом. Это вообще пустяк. Поболит немного – и перестанет.
Эрик догадывался, почему Кейтлин не позвонила ему: она не хотела, чтобы он знал, что это произошло на тренировке. Вот если бы Ханна жила с ним, он бы ни за что не рисковал так ее здоровьем, возя ее по всяким дурацким тренировкам!
А еще Эрик сомневался, что Кейтлин сообщила Ханне о том, что они переезжают – уж очень веселой и спокойной выглядела девочка.
– Эй, смотри! – позвала ее другая девочка, и Эрик увидел, как она делает великолепное колесо на траве лужайки, ее хвостик совершил круг.
– Ого! – сказал Эрик девочке и обратился к Ханне: – Как зовут твою подружку, милая?
– Мишель. – Ханна моргнула. Ее улыбка гасла, пока она поправляла очки. – Она занимается гимнастикой. Она в команде, у них даже соревнования бывают. И она одна из лучших.
– Какая молодец. – Эрик никогда раньше не слышал имени Мишель. И она не была похожа на других подружек Ханны – на Мэдди или Джессику, которые были такими же неспортивными, как и Ханна. – Она учится с тобой в одном классе?
– Нет, она перешла в четвертый. Она старше.
– Смотрите, смотрите! – снова позвала Мишель, Эрик с Ханной оглянулись и увидели, как она крутит колесо из одного конца лужайки в другой.
– Очень круто, Мишель! – крикнул в ответ Эрик, а Ханна молча отвернулась.
– Она любит гимнастику. Она все время так делает. И вчера она так делала вечером, и даже тренер по софтболу велел ей прекратить и следить за мячом.
– А, вот как ты познакомилась с Мишель, – начал догадываться Эрик. – Она тоже в команде по софтболу?
– Вы пропустили! А в этот раз получилось отлично! Смотрите же, а то опять пропустите!
– Ну да, – ответила Ханна, не глядя на Мишель. – Тренер велел ей следить за игрой. Он на нее даже прикрикнул два раза.
– Сейчас, сейчас! Вот сейчас на меня посмотрите!
– Великолепно, Мишель! – Эрик взглянул на нее, потом снова повернулся к Ханне и убрал прядь волос, которая до сих пор болталась у нее на очках. – Ну, и как тебе софтбол?
– Нормально, но теперь я не могу заниматься из-за лодыжки. – Ханна не выглядела расстроенной из-за этого, и Эрик не стал приставать к ней с дальнейшими расспросами. – Пап, хочешь посмотреть, что я нарисовала?
– Конечно.
– Вы не смотрите! А у меня сейчас таки-и-ие прямые ноги!
– Ага, вот это? – Эрик пошел вслед за ней, стараясь подладиться под ее маленькие шажки, к цоколю дома, где яркими мелками были нарисованы разные животные, их контуры были обведены тоненькими линиями разных цветов.
– Ух ты, здорово! Похоже на ферму.
– Это и есть ферма. – Ханна смотрела на свой рисунок с гордостью, потом отбросила упавшие на лоб волосы. – Тут есть цыплята, и поросята, и еще свинка Шарлотта. Помнишь свинку Шарлотту?
– Ну конечно!
Они оба слегка отпрянули, когда входная дверь неожиданно распахнулась и на пороге прямо перед ними возникла Кейтлин. Она была одета в белый короткий топик, джинсовые шорты, на лицо она натянула принужденную улыбку.
– Эй, Кейтлин, привет! – помахал ей Эрик. Он не хотел ставить ее в неловкое положение, тем более что травма Ханны не была серьезной.
– Смотрите, Кейтлин! Смотрите!
– Превосходно, Мишель! – Кейтлин кивнула Мишель, а потом повернулась к Эрику с Ханной: – Эрик, какой сюрприз, – сказала она. – Я не ожидала тебя сегодня увидеть.
– Я просто заскочил на минуточку. – Эрик старался, чтобы голос его звучал непринужденно. – Мне тут сорока на хвосте принесла, что Ханна сегодня была в отделении «скорой помощи» больницы «Уайтмарш Мемориал», вот я и подумал, что надо поехать и удостовериться, что с ней все в порядке. В следующий раз, если у вас, ребята, будут какие-то медицинские проблемы, – лучше позвоните мне, ладно?
– Кейтлин, смотрите! Я еще могу! Смотрите на мои колени!
– Прекрасно! – крикнула Кейтлин через плечо, потом снова перевела взгляд на Эрика, прищурившись от яркого света. – Я не хотела, чтобы ты дергался. Это же всего-навсего растяжение, и она даже не испугалась.
На самом деле Ханна испугалась, подумал Эрик, хотя не стал говорить это вслух. Он видел, как Ханна смотрела на них с Кейтлин, а потом опустила голову. Он терпеть не мог ее расстраивать, поэтому постарался придать своему тону побольше беззаботности:
– Я так и понял. И я рад, что ничего страшного не произошло.
– Конечно, ничего страшного, но спасибо, что заехал, – сказала она и махнула в сторону его машины – неприкрытый намек на то, что ему пора. Эрик намек понял и засобирался.
– Нет проблем, всегда готов. – Эрик наклонился, поцеловал Ханну в затылок, потом в щеку. – Пока, малышка! Мне нужно ехать, пока солнце не село. Повеселитесь тут пока с Мишель, а мы с тобой скоро увидимся!
– Ладно, пап. Пока-пока! – Ханна улыбнулась и помахала ему.
Эрик пошел к машине.
– Кейтлин, смотрите же! Вы же все пропустите!
Кейтлин обхватила руками Ханну, словно ей угрожала физическая опасность.
– Кстати, Эрик, я видела твое послание.
– Послание? – Эрик остановился у машины, взявшись за ручку дверцы.
– Да, то, что ты оставил мне в мусоре. Я приняла к сведению.
– А… ага. – Эрик понял, что она говорит о табличке с надписью «Продается».
– Папа! Папа! Смотри!
Эрик инстинктивно оглянулся на этот крик и вдруг обнаружил, что Мишель кричит вовсе не ему, а в сторону дома. Он не понимал, что происходит и с недоумением посмотрел на Кейтлин. Та быстро отвернулась и закричала:
– Молодец, Мишель! Просто великолепно!
– Папа, ты пропустишь! – Мишель побежала к дому. – Папа, у меня классно получилось!
Эрик смотрел, как Мишель вбегает в дом, зовя отца, и внезапно до него дошло, что происходит. Кейтлин встречается с другим – и этот мужчина сейчас там, в доме, в его доме. Прямо сейчас. И это явно не дружеские отношения, потому что мужчина не вышел и не представился, а оставался в доме, а вышла Кейтлин, вот почему она так хотела поскорее избавиться от Эрика – она не хотела, чтобы он видел этого мужчину, чтобы знал, что тот здесь. Так же, как она не хотела, чтобы он знал, что дом продается.
– Ханна, идем, – произнесла Кейтлин нетерпеливо, уводя девочку в дом.
Эрик смотрел им вслед, потом отвернулся.
Итак, Кейтлин встречается с другим. И у ее нового приятеля есть ребенок, который играет в софтбол. Абсолютно нормальный ребенок, который играет в софтбол, занимается гимнастикой и кто его знает какими еще видами спорта – как Кейтлин в детстве. И вот теперь Ханна – его книжная, неловкая, стеснительная девочка – тоже должна играть в софтбол. И не важно, что Ханна и Мишель вовсе не показались ему такими уж подружками.
Эрик стоял у машины и чувствовал себя все более глупо. Он просто не понимал, как мог быть таким слепым, таким тупым, ведь все было предельно ясно! Он все это время в глубине души верил, что они с Кейтлин все-таки сойдутся, что она полюбит его снова. Думал, что сможет заново найти путь к ее сердцу…
У него пересохло во рту. Он чувствовал себя растерянным, сердитым, брошенным. Его мучило то, что он потерял Кейтлин, но еще больше его мучило то, что Ханна для матери отошла на второй план, уступив первое место в сердце Кейтлин ее новому дружку. Даже здоровье Ханны было теперь менее важно для Кейтлин – бог знает по каким таким причинам. Никакие причины в данном случае не могут считаться уважительными – для него нет!
Он стоял до тех пор, пока Кейтлин и Ханна не скрылись в доме и входная дверь не закрылась за ними.
Оставив его за бортом.
