Долой из постели в 2.00 ночи. На самом деле, выражение «без отдыха до истощения» относится к нам. Наступление назначено на 6.00 утра, и после того, как я напишу все, что хотел, у меня еще останется время умыться и побриться перед тем, как первые машины устремятся к точке рандеву в 5.15.

Это поразительное зрелище – наблюдать, как наши танки, примерно 40 единиц, выдвигаются на позиции. На самом деле мы начинаем выдвижение в 7.30. На каждом новом рубеже атаки мы делаем остановку, противотанковые орудия занимают позиции в укрытиях, солдаты спешиваются, и вперед устремляются танки. На втором рубеже мы наткнулись на сильную противотанковую оборону, но русским нечего было противопоставить ни нашим противотанковым орудиям, ни нашим танкам. Позже, когда мы возобновили движение, на обочине дороги сгрудились подбитые танки противника.

Внутри танков открывается ужасный вид: кто-то без головы, другого разорвало пополам, повсюду на стенках человеческие мозги – омерзительно. Русские танки не меньше наших по размеру, да и кто скажет такое о танке, который весит 72 т. Но несмотря на это, наши сокрушающие танки орудия уверенно поражают эти машины-колоссы. И наши танки всегда быстрее при маневрировании и при стрельбе, даже если речь идет о долях секунды. Я успел насчитать уже пятнадцать русских танков, с которыми было покончено. И вот так происходит всегда: нас постоянно атакуют танки противника. Эти атаки постоянно отбиваются, а затем мы выходим к третьему рубежу.

Противотанковые пушки и наши танки выдвигаются вперед и занимают позиции. Проходит какое-то время, прежде чем нам удается продолжить движение. Потом очередной танковый бой. Объятый огнем вражеский танк без экипажа движется сам по себе, сносит один из домов и застревает во втором. Прочие стоят на перекрестке. Внутри их взрывается боезапас, то есть они, даже уничтоженные, несут в себе опасность.

Мы наступаем на Сасов. Танки противника устремляются на нас со всех направлений, но эти атаки отражаются. Мы планируем добиться прорыва от Колтова до Подкамня.

Мне приказано вернуться и привести резервы. Мы мчимся по дороге со скоростью 80 км в час. Перед небольшим поселком наша главная дорога, примерно в 50 м от нас, соединяется с второстепенной. В последний момент я успеваю заметить, как русский танк свернул на основную дорогу и теперь направляется в нашу сторону.

Что я могу сделать? У нас нет с собой ручных гранат, нет даже карабина. И если танк обнаружит нас, с нами все будет кончено. Решение пришло в долю секунды: я сворачиваю в придорожную канаву. Машина перевернулась в канаве, и все мы распластались по земле. Как бы нам хотелось провалиться сквозь эту землю. Трава прохладная, и ее прикосновение очень приятно. Если только танк не съедет с дороги и не размажет нас на куски. Хенни! Карли! Лорли! Матерь Божья, что происходит в моей голове в эти несколько секунд!

Медленно и осторожно я поднимаю голову над придорожной канавой и вижу танк прямо перед собой. Но он спокойно катит дальше.

Мы вздохнули с облегчением, а теперь нам следует отправиться к восточному въезду в поселок и рассказать обо всем в 7-й роте; отсюда отчетливо видны их машины.

Попытки выкатить нашу машину обратно на дорогу провалились; пришлось оставить ее там, где она была. Не лучшей мыслью для нас было бы и продолжить движение вдоль дороги по рву, так как русский танк, конечно, будет атаковать грузовики 7-й роты. Слишком опасно. Итак – вперед через поле.

Мы впрыгнули в машину и уже собирались мчаться вперед, когда увидели, как русский танк прямо по полю катится прямо на нас. Не важно. Тогда – обратно к обочине, а оттуда – сумасшедший бросок к 7-й роте. Над нашими головами уже засвистели снаряды из танковых орудий. Мы видим, как они ложатся среди машин 7-й роты. Стоит ужасный грохот. Согнувшись, а иногда ползком мы продвигаемся дальше. Слишком медленно, ведь я хочу попасть в роту прежде, чем танк выкатится на дорогу. Он уже совсем близко. Две или три минуты, так нужные нам, тянутся, как часы. И вот мы добрались до стоявшей лагерем роты.

Здесь царит полная неразбериха, каждый беспорядочно куда-то бежит, никто не знает, что делать. Наконец они выкатили на позицию противотанковое орудие и открыли огонь. Через несколько минут с паникой покончено, а русские танки скрылись из вида. Слава тебе, господи!

Я передал приказ командиру роты, потом мы, не спросив никого, взяли со стоянки мотоцикл и на всей скорости помчались в другие роты. По своей инициативе я попросил каждого из командиров приготовить тяжелое вооружение и сделать это как можно скорее. Мы видели, как тыловой транспорт направляется в сторону фронта. Не обращая внимания на плотную завесу пыли, сквозь которую ничего невозможно было разглядеть, мы бросились на перехват. Бросив мотоцикл на стоянке, мы поехали дальше на машине. Через 1000 м над моей головой засвистели пули. Ползком вдоль обочины я добрался до своего майора и доложил ему об успешном выполнении задания. Некоторые из подразделений, которые я предупредил, уже успели прибыть сюда.

Мне сказали, что на этот раз мы чуть было не потерпели жестокое поражение. 8-я рота вошла в лесок перед нами, примерно в 100 м, и попала под плотный огонь русской пехоты; его вели как снайперы в деревьях, так и отлично замаскированные пулеметы. Рота потеряла восемьдесят солдат. Командир был тяжело ранен. Вернувшиеся назад рассказывали самые леденящие кровь истории, которые только можно себе представить. Наших раненых товарищей русские добивали насмерть стволами винтовок. Многие видели это собственными глазами.

Только русские могут творить такие зверства. Они и сами по своей сути звери! Никакой другой народ на земле, никакой другой солдат в нашем огромном мире не может действовать так, как эти звери. К сожалению, немецкая ментальность такова, что не позволяет нам даже творить возмездие. Я никогда не видел, чтобы кто-либо из наших хотя бы пальцем тронул захваченного в плен или раненого солдата противника.

Новая атака в лесистую местность назначена на 19.30. На некотором удалении от идущей впереди 7-й роты следует 6-я при поддержке танков. У танков на левом фланге закончились боеприпасы, но это не важно, они идут с нами в качестве моральной поддержки. В 19.00 начинается подготовка атаки – артиллерия, зенитные орудия, минометы, пулеметы и все остальные виды оружия. Среди деревьев дождем летят пули. Трассеры застревают в деревьях и подлеске, повсюду стоит пронзительный рев. Это отталкивающе прекрасно, ужасно! Можно подумать, что сейчас в этом лесу погибнет все живое.

В 19.30 ровно мы идем в атаку. Командир, адъютант и я впереди 7-й роты. Казалось бы, все должно быть не так, но разве офицер штаба нашего батальона не должен оставаться со своими письменными принадлежностями за линией огня?! Но сейчас мое оружие – винтовка, а чернила – боеприпасы к ней!

Главный принцип нашего командира состоит в следующем: солдаты в ротах должны быть уверены в том, что их командиры ничего не боятся и идут в атаку впереди своих рот. Я боюсь лишь одного: бой в лесу – это худшее из того, что можно представить для атакующей стороны. Более того, скоро стемнеет. Будем надеяться, что все закончится хорошо. А ты, дорогая Хенни, скрести пальцы за меня, чтобы со мной не произошло ничего плохого.

Танки идут с нами до опушки леса, расположенного на склоне. Они дают по несколько выстрелов в глубь леса, после чего нам приходится идти дальше в одиночестве. Слева – одна рота, справа – другая, небольшой резерв – чуть ниже по дороге. А мы трое идем впереди всех.

Никакого движения. С самого начала у меня создалось впечатление, что противник отошел. На дороге осталось несколько подбитых танков; очевидно, их уничтожила наша артиллерия. Машины всех размеров: совсем маленькие, средние, большие вплоть до совсем огромных, весом 72 (52. – Ред.) т, стальных колоссов. Некоторые из них горят, в некоторых до сих пор взрывается боекомплект. Другие выглядят невредимыми, и я думаю, что у них, должно быть, кончилось горючее.

Мы идем между деревьями. Здесь все еще никакого движения. Через пятачок открытой земли. Снова ничего. Потом – другой лес, на восточной окраине которого у нас назначена остановка, а роты должны будут занять исходные позиции. Когда мы подошли к восточной окраине, было уже совсем темно. Треснули несколько выстрелов. Мы открыли ответную стрельбу. Пробиваясь вперед, мы заметили в канаве у дороги нескольких русских. Мы мгновенно бросили туда несколько ручных гранат, и они скрылись из вида. Нам удалось захватить двоих из них в плен. Они рассказали, что их оставалось только шестеро.

Подошел полковник, который поблагодарил батальон за то, как он показал себя сегодня в жестоком бою. Мы с трудом залезли в наш автомобиль, уставшие после дневных событий, измотанные от голода и жажды, готовые заснуть сидя. И тут пришел приказ завтра в 5.30 утра продолжить марш. Нам предстояло двигаться на Тарнополь (после 1944 г. – Тернополь. – Пер.).