Глава 23
Мысль, что надо поправить свои денежные дела старым как мир способом – жениться на богатой, давно угнездилась в голове пана Беджиховского. Но сделать это было не так-то просто. Поскольку его избранница помимо богатства должна была не только отвечать всем моральным требованиям, предъявляемым к кандидаткам на ношение прославленной фамилии, уходящей в глубину веков, но и быть настоящей красавицей! На меньшее пан Беджиховский, если и слышавший слово «скромность», то только очень давно и самым краем уха, не соглашался.
Поэтому кандидатуры вдовушек, коих в Лубнах и его окрестностях насчитывалось преизрядное количество (а как же им не взяться, если бесконечные стычки с казаками и татарами уносили в могилу множество мужчин), были отвергнуты им сразу и безоговорочно. Во-первых, не невинные девицы! Во-вторых, придирчивый взгляд пана Беджиховского сразу отыскивал изъяны: одна тощая, как скелет, другая, напротив, слишком полная, у третьей бородавка на подбородке, а у четвертой волосы редкие… Потенциальный жених, искренне считавший себя земным воплощением Аполлона, был согласен идти под венец только с земною же Венерою. В-третьих, богатыми (в строгом смысле этого слова) их можно было назвать лишь с большой натяжкой. Да, у многих вдовушек есть кое-какой капиталец, а кто-то еще владеет имением с полусотней душ… но разве этого достаточно, чтобы с гордостью заявить позеленевшим от зависти подружкам: «А я выхожу замуж за самого пана Юрека Беджиховского!» Словом, поиски продолжались, но не приносили желаемого результата. Пан Беджиховский приуныл было, решив, что желаемое можно сыскать только в Киеве, а то и в более дальних городах – Львове, Кракове, Варшаве. Как вдруг его взгляд упал на панну Агнешку Краливскую. Сверкнула молния, громыхнул раскатистый гром, ноги вросли в землю, сжалось сердце и сладко заныло в паху… Одним словом, пан понял: «Вот она!!!»
Девушку он много раз видел и раньше, конечно, но потенциальная невеста с почти плоской грудью, узкими бедрами (худобу которых не могли скрыть даже пышные юбки) и костлявым бледным личиком, напряженно-испуганно смотрящая по сторонам с таким выражением, будто вот-вот расплачется, не привлекла его внимания. Даже бесспорные факты наличия невинности и очень хорошего приданого (дочь управляющего княжеским замком как-никак!) не могли заменить отсутствующую красоту. Так что не судьба ей называться пани Беджиховской… А потом, через весьма краткое время, природа решила, что пора бутончику распускаться, сиречь жестоко комплексующему из-за невзрачной внешности гаденькому утенку превращаться в красавца лебедя… точнее, в красавицу лебедь. Что она с удовольствием и сделала, заставив пана Беджиховского сначала остолбенеть, а потом завопить во всю глотку: «Идиот!!!» Мысленно, разумеется.
Как он мог так опростоволоситься! Подумаешь – плоскогрудая, узкобедрая, с испуганными глазами! Подождал бы немного, всех-то забот! Жена все равно стала бы такой же красавицей, а ее денежки давно принадлежали бы ему как законному супругу! Ну, ничего, это не беда. Всего лишь досадная задержка… Вот теперь надо ковать железо, пока горячо!
И пан Беджиховский принялся за «ковку», ничуть не сомневаясь в успехе. Поскольку, как все самодовольные болваны, искренне считал себя неотразимым красавцем и кладезем всех достоинств.
Тем сильнее было его разочарование. А также – ненависть к проклятому выскочке Подопригоре-Пшекшивильскому и будущей пани (похоже, все к этому идет!) Агнешке Подопригоре-Пшекшивильской…
…А потенциальная пани Подопригора-Пшекшивильская, ехавшая в одной повозке со странной московитянкой, вверенной ее попечению, и наравне с ней жестоко страдавшая от тряски, пыли и страха, пыталась найти ответы на целую кучу вопросов, терзавших ее прелестную головку. И заодно разобраться в таком же количестве незнакомых доселе чувств, растревоживших ее горячее сердечко.
А вопросы эти и чувства были такими, что недалеко и до умопомешательства. Ну а мысль, что даже куда более опытной женщине пришлось бы на ее месте нелегко, являлась слабым утешением.
И, кроме того, угрызения совести были просто нестерпимыми. И от стыда жарко пылали щеки…
Панна Агнешка изо всех сил пыталась убедить себя, что ее сердце отдано одному Тадеушу. Что никакой другой мужчина не стоит даже мизинца бравого ротмистра… то есть уже полковника! К тому же поменявшего фамилию, чтобы лишний раз угодить будущей теще! Не зря матушка, несмотря на весь ужас их нынешнего положения, нашла и время, и желание намекнуть дочери: приглядись, мол, к окружающим кавалерам, пора уже и о замужестве думать. Достойных людей много… взять хотя бы полковника Пшекшивильского-Подопригорского! Такой славный и пышный пан, красив, хорошо воспитан, богат и уже карьеру сделал, несмотря на молодые годы! Сам пресветлый князь ему благоволит, им доволен, да и первый княжеский советник, этот странный пан московит – тоже… Словом, открыто дала понять, не нарушая правил приличия: доченька, мы про твои сердечные тайны знаем, не думай, что родители совсем уж глупые да слепые. Против пана Тадеуша ничего не имеем! Обрадуй его, пусть просит твоей руки при первой же удобной возможности.
Ох, матушка, матушка… Лучше бы промолчала! Особенно – про «странного пана московита»…
…Ну а порученная заботам Агнешки Анжела, находясь примерно в таком же смятении чувств, только по совершенно другим причинам, в это время настойчиво рылась в памяти, пытаясь сообразить: не наделала ли она непростительных глупостей. Которые могут оказать медвежью услугу и ей, и ее любимому мужчине… Ну да, красавица блондинка влюбилась! По уши. Насмерть.
На двадцать третьем году жизни наконец-то пришла настоящая любовь…
Прошлое у Анжелы, несмотря на молодость, было весьма бурным, поскольку на все, связанное с интимными вопросами, она смотрела просто. Захотела – переспала. Имеет право, совершеннолетняя, слава богу! А кому не нравится – их проблемы… Родители, всю жизнь проработавшие в каком-то НИИ, трогательно-смешные в своей поистине интеллигентской непрактичности, и одновременно – раздражающие ханжеской отсталостью и дремучестью, лишь ахали и заламывали руки. Подумать только, в нашей семье – и ТАКОЕ выросло!!! Такая хорошая девочка была, умница, отличница, никогда с дурными компаниями не связывалась, столько хороших книг прочитала, престижный вуз окончила… и вдруг! Словно дьявол вселился. Вместо того чтобы идти по стопам родителей, поступить в аспирантуру, защитить диссертацию и вообще – посвятить жизнь науке, прыгает из постели в постель, вот-вот станет чьей-нибудь содержанкой! Какой позор! Драть надо было…
У Анжелы хватало то ли ума, то ли жалости не открывать им всей правды. В том смысле, что не «станет», а давно уже стала. Иначе на какие шиши она снимала бы шикарную «двушку» с евроремонтом, хоть и на самой окраине? Бедные предки имеют представление, сколько это стоит? А шмотки из бутиков, фирменная косметика, все прочее, необходимое современной женщине?.. Э-эх, что с них взять, с пережитков социализма?.. Небось свято верят, что все это можно себе позволить на зарплату секретарши!
Вообще-то «папик», он же хозяин фирмы, где она официально числилась «секретарем-референтом», но ни разу не появлялась, был уже немолод. И отрастил солидный животик, который обычно называют «пивным». И мышцы его были дряблыми, и изо рта неприятно пахло… Зато денег – хоть отбавляй! Само собой, на фоне по-настоящему крутых бизнесменов, он мог выглядеть нищим, но Анжеле, выросшей в доме, где считали каждый рубль, казался чуть ли не Крезом. Во всяком случае, для начала сойдет, а там посмотрим.
Никакой любовью тут, конечно, и не пахло, и «папик» был достаточно умен, чтобы это понимать, но вполне довольствовался ее внешними проявлениями. А Анжела все-таки была искренне благодарна ему: за то, что вытащил из ее круга, дал возможность жить отдельно от родителей (она их любила, но постоянно находиться под одной крышей было уже невыносимо), достаточно щедр… А главное – безропотно оплачивает конную секцию, хоть порой добродушно ворчит, что вся постель пропахла лошадьми! За одно это можно было простить и его пивной животик, и дурно пахнущий рот, и интимные фантазии, почерпнутые из порнофильмов с садомазохистским уклоном…
Лошадей Анжела любила безумно. Откуда взялась такая страсть у потомственной горожанки, долгое время видевшей их только на картинках или по телевизору, никто объяснить бы не мог. Но еще в детстве она со слезами просила купить ей «лошадушку», клянясь, что сама будет рвать для нее травку и ухаживать за ней. А на вполне резонный вопрос матери: «Где мы ее поселим?» – уверенно ответила: «На балконе!» Получив же спокойный и вежливый отказ с подробным разъяснением, почему это невозможно, долго и безутешно плакала. Потом, повзрослев, мечтала ходить на занятия в Битцевский комплекс, но у родителей не было денег даже на это… И вот теперь мечта стала реальностью, приведя Анжелу в какой-то истерический восторг.
Поэтому, не испытывая к «папику» ничего, хоть отдаленно подходящего под определение «любовь», она дала слово вести себя порядочно. В смысле, не изменять ему, поскольку это было бы уже самым натуральным свинством… И держала это слово долго, вплоть до того дня, когда они вдрызг разругались. По какой причине началась ссора, Анжела уже и не могла точно припомнить. Скорее всего, как это случается в девяноста девяти процентах семей, причем самых что ни на есть законных и любящих, из-за совершеннейшего пустяка. И, как это чаще всего бывает, каждая сторона постаралась больнее ужалить противоположную, не стесняясь в выражениях…
Во всяком случае, «папик», сексуальные и финансовые возможности которого были подвергнуты осмеянию, посчитал себя смертельно обиженным. Если бы он как раз в то утро не собирался отбыть в давно запланированную загранпоездку, Анжеле влетело бы по первое число. Вместо несильных шлепков ладонью, к которым она давно привыкла, могла бы получить полновесную порку… Но – пронесло. Хоть фирмач разъярился по-настоящему, хоть руки чесались вразумить «неблагодарную нищую стерву», время уже поджимало, водитель ждал у подъезда, чтобы везти в аэропорт… Поэтому «вразумление» пришлось отложить на декаду – именно столько времени «папик» планировал отсутствовать.
– Мы еще вернемся к нашему разговору! – со зловещей ухмылкой пообещал он. – Советую хорошенько подумать, как ты будешь просить прощения! Что-то стала забывать свое место… Гляди у меня! Да мне стоит только свистнуть, другая шлюха мигом сбросит трусики! Тебе, вижу, хорошая жизнь надоела? По хрущевке с предками соскучилась? Может, желаешь к ним в институт, за копейки горбатиться? Или уж сразу – в Химки, на обочину…
Дверь громко хлопнула. Анжела сначала неподвижно сидела, уставившись в одну точку, будто окаменев, потом рыдала и билась в истерике, а после…
После она вспомнила, что испокон веку все женщины самой страшной и болезненной местью считали измену. Причем чем «ниже» при этом было «падение», тем сильнее и удачливее получалась месть.
С точки зрения Анжелы, наставить рога «папику» с полуграмотным нищим арабом – это было бы самое «то». А приняв решение, медлить она не стала.
Звонок знакомой девчонке из турагентства – и мигом нашлась горящая путевка в Хургаду. Ее, правда, настойчиво пытались уговорить на Шарм-эль-Шейх, но Анжела, помня, что Хургада считается менее престижным курортом, следовательно, «месть» будет более сильной, отказалась.
Потом – визит в салон, специализирующийся… ну да, на специфических «тонких работах». В результате ее лобок украсился игриво подмигивающей кошачьей мордочкой. Анжела резонно рассудила, что и без того горячие арабские мужики, увидев этакое произведение интимного искусства, буквально слетят с катушек. Месть получится особенно… э-э-э… впечатляющей.
И незадолго до полуночи, пройдя все формальности, она уже сидела в салоне 757-го «Боинга». Точнее, просто в салоне, поскольку в самолетах, как подавляющее большинство женщин (не обязательно только блондинок), абсолютно не разбиралась. Самолет – это же не мужик! Вот в них…
Появившийся чуть позже сосед включил в ее мозгу не просто звонок – самую настоящую сирену. Всем своим существом Анжела вдруг поняла: это Он! Не «мальчик», не «мужчинка», не «мужик». А Мужчина. С большой буквы. В присутствии которого даже самая оголтелая феминистка вдруг призадумается: а на кой черт мне этот феминизм сдался?!
Поняла и почувствовала сразу, без всяких объяснений… да и какие объяснения тут могут быть? Такие вещи происходят автоматически, на уровне подкорки… Мужчина как мужчина, ничем не примечательный. Чуть выше среднего роста, хорошо сложен. Одет скромно, но опрятно… Обычный мужчина, самый обычный! Но!!! Но, черт возьми, что-то в нем есть! Будто какие-то невидимые флюиды вокруг струятся, маня и завораживая. Обручального кольца на пальце нет… а след-то на загорелой коже имеется! И чем-то расстроен, хоть очень хорошо это скрывает. А-а-а, неужели товарищ по несчастью? В смысле – жертва семейного скандала? Так это просто превосходно!
Поскольку первый, самый сильный, порыв яростного гнева на «папика» уже схлынул, Анжела запоздало спохватилась еще в аэропорту: так ли обязательно мстить обидчику именно с арабами? Все-таки надо иметь какое-то самоуважение… Она же не дешевая подстилка! («Дорогая, дорогая!» – ехидно уточнил внутренний голос, но Анжела сразу послала его очень далеко и очень грубо). Со «своим» все-таки лучше и спокойнее. Теперь же она утвердилась в этой мысли. Вон он, кандидат в мстители, – рукой подать… И к тому же… ах, прямо ноги раздви… в смысле, слабеют, и дыхание перехватывает. ТАКОЙ мужчина!
Увы, случился облом… С искусством опытной соблазнительницы Анжела перепробовала все приемы, прежде действовавшие быстро и безотказно. Но попутчик оставался невозмутимым. Отвечал вежливо, но в его тоне так и слышалось: «Девочка, милая, неужели не понимаешь – не до тебя мне? Отвали, будь любезна!» Красавица блондинка, жестоко разочарованная и уязвленная, отвернулась, вжавшись в спинку сиденья. Впору было разреветься от жгучей обиды.
«Все-таки козлы они, эти мужики…» – мелькнула мысль перед тем, как самолет начал разгон…
А потом как-то незаметно навалилась дремота. Анжеле снился красивый, возбуждающий сон: три прекрасных принца восточной наружности, яростно ругаясь друг с другом, спорили, кто из них достоин взойти на ложе с этой белотелой и светловолосой богиней. После долгой и напряженной дискуссии было решено: «доступ к телу» получит тот, кто одарит белокожую пери с наибольшей щедростью…
В тот момент, когда «пери», буквально заваленная драгоценными камнями, золотыми браслетами, цепочками, заколками для волос, умопомрачительными платьями, отрезами самых дорогих тканей, серебряными тазиками и кувшинами для умывания, веерами из слоновой кости и прочим имуществом, напряженно решала, кому же из этой троицы отдать предпочтение, раздался какой-то странный, немного неприятный звон. И чудесная картина начала тускнеть, расплываться…
«Ну, решай же скорее! А то гляди… люди южные, горячие… Дождешься, что все трое сразу!» – опять съехидничал внутренний голос.
Разозленная Анжела снова хотела послать его… но не успела. Потому что проснулась в незнакомом месте. Рядом с незнакомым мужчиной.
Точнее, со знакомым! С тем самым попутчиком… Которого, кажется, звали Андреем.
И без багажа. С одной дамской сумочкой…
А потом, когда нелепость происходящего еще не успела смениться ужасом, действительно появились «три принца восточной наружности»… Век бы их не видеть, вонючих дикарей! Долго еще будут являться в кошмарных снах их глумливые рожи, их крепкие, жадные пальцы, бесстыдно шарящие в самых укромных уголках ее тела. И гогот – ликующий, гортанный, злорадный. А ведь вправду – чуть не взяли сразу втроем…
Тут Анжела немного преувеличивала, выдавая… нет, не желаемое за действительное, а свой панический страх за реальность. Так отчетливо, во всех подробностях, вырисовалась в сознании эта картинка… Ужас, смешанный с омерзением, парализовал остатки разума. Уже потом, когда все было кончено, она запоздало спохватилась: попутчик-то велел ни в коем случае его не звать!
Но он ни единым словом не упрекнул ее. Хотя и мог.
Три «принца», не успевшие получить то, к чему так жадно стремились, неподвижно лежали на траве. А спаситель – совершенно спокойный, даже не вспотевший, не запыхавшийся! – подманивал к себе лошадей. И – подманил-таки одну, опутал передние ноги веревкой…
Ох, боже мой! Вот это мужчина!!! Вот повезло какой-то дурехе!!!
А потом… А что потом? Она его хотела – страстно, безумно. Не только потому, что пережитое дикое потрясение властно потребовало разрядки. Просто инстинктивно почувствовала – вот Он! Тот самый мужчина, о котором мечтает любая женщина.
Если бы он и сейчас оттолкнул ее… Но Андрей был очень даже не против. И все получилось отлично, к полному взаимному удовольствию. И Анжела вдруг со смущенным испугом, а потом с ликованием поняла, почувствовала всем своим женским естеством: это не только секс. Это любовь! Она наконец-то нашла своего Единственного, ради которого можно и умереть.
А он? Понял ли, почувствовал ли?
Неизвестно… Во всяком случае, вид у него был… какой-то странный. Словно он был рядом и в то же время где-то далеко-далеко.
Набравшись смелости, Анжела тихо спросила:
– Ты… разочарован?
Услышав: «Напротив, на седьмом небе! Это было великолепно!» – она чуть не расплакалась от радости. Но тут же похолодела, узнав от Андрея правду. Где и в каком времени они оказались…
При других обстоятельствах Анжела задалась бы самым простым и естественным вопросом: кто из них рехнулся, случайный партнер или она сама. А тут – поверила. Сразу и безоговорочно. И стала безропотно исполнять все, что приказывал ей этот странный и обожаемый человек. Напялить чужую потную одежду – напялила, стиснув зубы и перебарывая брезгливость. Прикинуться немой, лишившейся речи от потрясения, – прикинулась, что-то мыча и корча страдальческие рожи перед поляками. Ликвидировать «безобразие» – ликвидировала, хоть кошачьей мордочки было ох как жаль, такая игривая! Опять же, целых сто пятьдесят долларов – псу под хвост… И всегда, каждую минуту, каждую секунду помнила: не проболтаться бы, не подвести!
Пока добрая княгиня не подвела ее к высокому двустворчатому окну и не указала на внутренний двор замка…
Сознание милосердно отключилось. Последнее, что она помнила, перед тем как перед глазами замелькали искорки, а потом задернулась глухая черная шторка, – собственный дикий крик.
