Лия

Я проснулась оттого, что закончился воздух. Я тонула в вязком горячем болоте. Ступила на мягкую травку, такую зеленую, чистую, и внезапно провалилась вниз. Теплая тина мягкой лапой забила рот, я пыталась вдохнуть – и не могла. Я пыталась пошевелиться – и тоже не могла. Я пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы прорваться наверх, но – не могла! Тина была повсюду… А потом, когда я опустилась на самое дно болота, на мою грудь уселся демон. У демона была шершавая, болезненно-горячая шкура и разноцветные глаза, один карий, другой зеленый. И я проснулась. Проснулась только затем, чтобы понять – кошмар продолжается наяву.

Демон был здесь, в моей комнате. Или это просто продолжение ночного кошмара? Тогда почему я не могу вдохнуть? Не потому ли, что пятипалая лапа чудовища зажимает мне рот? А костлявое колено упирается в грудь? Я дернулась, но демон покачал головой и прошептал: «Тихо!». А потом стало совсем темно.

Я пришла в себя от резкого неприятного запаха: нашатырный спирт. Отвратительно! Даже слов не найти, чтобы описать, насколько мерзко. В моей родной, уже привычной, свежеотремонтированной квартире не должно пахнуть нашатырным спиртом. У меня ведь даже аптечки нету! Я где-то читала, что наши сны обязаны нам подчиняться, и мужественно предприняла попытку загнать неприятный запах вглубь сознания, где ему самое место. Запах исчезать не желал и, по-моему, стал сильнее. И сидеть было неудобно. Сидеть? Постойте минутку, но ведь спят, кажется, лежа? А я сижу, стопроцентно сижу. Во всяком случае, так утверждал мой мозг, а у меня пока не было оснований ему не доверять. Значит, сижу. И каким-то непонятным образом. Не могу пошевелиться.

– Открой глаза, – попросил кто-то над самым ухом. Я послушалась, и все встало на свои места. Я действительно сидела на стуле, а пошевелиться не могла потому, что руки мои и ноги были заботливо примотаны к нему скотчем. Черт-те что! В комнате горел ночник. Мой замечательный ночник в виде старинного уличного фонаря, который я приобрела два года тому назад на какой-то ярмарке, и, уезжая из старой квартиры, захватила с собой. Сейчас под моим любимым кованым светильником стоял демон. Хотя – какой, на фиг, демон, это у меня еще не все ночные кошмары из головы выветрились. Обычный человек.

– Очнулась? – Он то ли спросил, то ли просто констатировал факт. Я попыталась было открыть рот, чтобы… Наверное, чтобы заорать. Я все-таки нормальная среднестатистическая женщина и к странным визитерам посреди ночи не привыкла. Но фигушки: рот мой был надежно заклеен. Спорю, в ход пошел тот же серебристый скотч, благодаря которому мои запястья так прочно срослись со спинкой стула.

– Это хорошо. – Человеко-демон уселся на мою кровать.

Оказывается, он имеет привычку разговаривать сам с собой. «Наверное, ему в болоте было очень скучно», – мелькнула бредовая мысль. Интересно, что он собирается со мной сделать? В голову пришло лишь два варианта: убить или изнасиловать. Ну, еще, возможно, ограбить. Хотя… Одно другому не мешает. Можно сначала изнасиловать, потом убить, а потом и ограбить. Или убить, а потом – изнасиловать. Это уж как кому больше нравится. Лично меня ни один из вариантов не устраивал. Маньяк, как ни в чем не бывало, продолжал меня рассматривать, а я – его. Шок, наверное, сказался или временное помутнение рассудка, но я не боялась. Ни капельки. Действительно, чего пугаться, поздно уже. Шатен, лет тридцати—тридцати пяти, неухоженный какой-то, худой, словно отощавший бродячий пес, и лицо у него, как у человека, который живет на пределе. Еще чуть-чуть, и все.

– Меня зовут Локи, – представился маньяк.

Очень приятно, если бы он скотч отлепил, я бы так и сказала.

– Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.

Кто бы сомневался, с неважным делом в чужую квартиру не проникают. Но меня слегка смущал тот факт, что его «важно» каким-то боком касалось меня. Мы даже не знакомы – это лицо я бы обязательно запомнила. И глаза у него были странные. В полумраке я не могла разобрать их цвет, но сразу заметила, что один глаз был светлее, другой темнее.

– Сначала ты выслушаешь, потом я тебя развяжу. И мы поговорим уже нормально. Хорошо?

Я кивнула. Конечно, хорошо, как будто у меня выбор есть! Ладно, ни насиловать, ни убивать меня пока не собираются, значит, можно и послушать. Хотя, кто их, маньяков, знает, возможно, он таким образом мою бдительность усыпляет.

– Ты ведь работаешь там, в пансионате? В доме, который построил страх?

Локи любил задавать вопросы, но не любил дожидаться ответов. Действительно, зачем ему ответы, если он и так все знает. А он действительно знал много и охотно делился этим своим знанием со мной. Зачем? Господи, ну почему он тут появился? Я бы просто спала и ничего не знала. Я не хотела знать то, о чем он мне рассказал…

Хотя нет, вру, он молчал. Локи просто включил диктофон. Маленькая черная машинка и запись пятиминутного разговора перевернули всю мою жизнь.

– Вы тот, кого называют Ловцом душ? – Женский незнакомый голос. Нервный, истеричный, совершенно незнакомый голос.

– Да. – Это Локи, я сразу узнала его. В отличие от женщины, он спокоен и равнодушен.

– Меня зовут Женя. Евгения. У меня нет денег. Мне сказали, что вы не работаете без денег, но… У меня есть информация о том, за кем вы охотитесь. Король крыс, это он стоит за всем… – продолжала женщина. – Бульвар Ленинского Комсомола, пятый дом, двадцать третья квартира. Это одно из их мест. Я там была. Ужасно… Голые стены… Я увидела ту надпись и поняла, что больше так не могу. Пусть… Я виновата, что сразу не поняла. Они зацепили меня через месяца два… Или три. Не помню. Они всех цепляют. Сразу и прочно, не вырвешься. Сначала уговаривают, потом угрожают. И вдруг ты понимаешь, что стал одним из них. – Женщина запнулась. – Вы мне поможете?

– Да. – Локи по-прежнему равнодушен.

– Все происходит в интернате. У нас в городе есть интернат для трудных подростков. Там… Именно там все начинается. Проституция. Наркотики. И что-то еще. Я пока мало знаю. Очень мало для вас, но для меня – слишком много. Я больше не могу так жить! Жить в доме, который построил страх. Жить на ТЕРРИТОРИИ… Помогите…

– Город?

– Алиев.

– Через два дня. Место встречи назовите сами. Я найду.

– Борисоглебская церковь. Спросите у любого, вам покажут. После вечерней службы я останусь. Я принесу белые лилии. Вы поможете?

– Да. – Слово упало тяжело, как каменная глыба на чью-то могилу.

– Спасибо.

Шипение пленки. Разговор закончен.

А я пыталась осознать услышанное. Дом, который построил страх… Проституция и наркотики… И все это – под прикрытием серых крыльев пансионата. Интернат для трудных подростков, место, закрытое от внешнего мира. Двухметровый забор и колючая проволока – достаточная гарантия того, что сытых, довольных жизнью обывателей не побеспокоят молодые волчата, живущие за бетонной стеной. Трудные подростки… Кому придет в голову интересоваться их глупыми подростковыми делами, там ведь все так красиво, прилично, тихо. Внешне. А изнутри… Зачем вникать?

– Ты не будешь кричать, если я тебя развяжу?

Я замотала головой: не буду, хотя мне действительно хотелось кричать от того, что я только что услышала.