Дед Мороз
Дело оказалось не таким уж простым. Записи… Они скорее мешали, чем помогали. Да, в старом блокноте нашелся список всех фигурантов, засветившихся в деле Никишина, как раз между рецептом торта «Графские развалины» и номером телефона какой-то Ирочки, в скобочках возле имени имелась приписка – портниха. Но список не давал ровным счетом ничего. Прошло двадцать лет, за это время люди способны сменить не только место работы, но и место жительства, и фамилию, а то и вообще – переселиться на кладбище. А справки так просто не наведешь, тот, кто следит за ним, сразу поймет, отчего старика Морозова вдруг заинтересовала судьба какой-то Ольги Заславской, или Егора Синицына, или еще чья-то. Глухое дело.
Единственная полезная вещь – рисунок пропавшего ножа. Общий вид, где видны и плавный изгиб лезвия, и выемки в рукояти – «под пальцы», и более подробный, и отдельной картинкой – надпись. Только баба Шура ошиблась: не Амадей, а Асмодей, «Asmodeus», и не человек это, а демон. Дед Мороз сам понял это совершенно случайно: читал литературку о сатане, о клубах всяческих, ну, чтобы в курсе быть, раньше ведь с подобной пакостью ему сталкиваться не приходилось. Там, в какой-то из книжек, он и наткнулся на это имя: Asmodeus, или Асмодей, Король Крыс, Повелитель Миражей. Вот тебе и старая песня на новый лад! Если еще и сатанисты с этим неуловимым Королем крыс связаны, тогда… Что будет тогда, Морозов не додумал, и заниматься этим домысливанием не хотел.
А тут еще единственный доступный свидетель тех давних событий исчез, никто особо не удивился и не расстроился, на следующий же день в управлении появилась новая уборщица, неопрятная старуха с кривыми пальцами и морщинистой кожей. Старуху звали баба Валя, и о судьбе своей предшественницы она ничего не знала.
Ночь выдалась на редкость тихой, в такие ночи хорошо думается. О звездах, о своей судьбе, о прожитой жизни, о событиях двадцатилетней давности… Рабочий день давным-давно закончился, народ разбежался по домам. А ему, ну куда ему идти? В пустую квартиру, где его никто не ждет?
Ночью в голове мысли выстраиваются ровными рядами, послушно, как солдаты на плацу, они не стремятся сгинуть, сбежать, отвлечься, увести в сторону. Николай Никишин, по мнению бабы Шуры, был невиновен. Его «утопили» показания свидетельницы, видевшей, как парень вошел в дом с девочкой, у которой были связаны руки. Баба Шура считала, что Топтыгина Маргарита Семеновна врала или не договаривала о чем-то. Попробовала слегка нажать на наблюдательную мамашу и в результате угодила за решетку. Найти бы эту Маргариту Семеновну, глядишь, она и разговорилась бы, как-никак, двадцать лет прошло, нет, уже больше, чем двадцать. А еще лучше – дочку ее найти, Топтыгину Лию Семеновну. Девочка-то на сегодняшний день совсем взрослой стала, и не может такого быть, чтобы мамочка ничего ей о той истории не рассказывала. Женщины вообще поговорить любят, а тут – такие события! Мамой интересоваться опасно, а вот девочкой… Тем более, возраст такой… Почти молодежный. На крайний случай, если кто-либо интерес проявит, Лия Семеновна будет проходить по делу сатанистов …
