Как появляются роли?
Маски очень быстро надеваются, меняются, но долго держаться они не могут. Допустим, вы идете на свидание и как луна сияете. Вдруг встречаете подругу, она жалуется, что ее возлюбленный уезжает. А он на самом деле уезжает к вам. И вроде скорбь надо изображать, а внутри-то радость. А если вы встречаете подругу, она улыбается и говорит: «Представляешь, ко мне любимый приезжает». А у вас в ответ не радость, а оскал. Вы думаете: «Не мой ли любимый к ней едет?»
В детстве маски еще труднее держать. Трудно плакать, когда надо, а не хочется. Приходится убеждать себя, входить в роль (кто я?).
Роль – это маска, в достоверности которой мы себя убедили, определенный паттерн поведения.
Если ребенок сможет уверить себя, что ему плохо, тогда он сможет реветь, сколько угодно. Так себя жалко становится. Все кругом злые. А можно еще и пошантажировать, сказав: «Я уйду в лес, умру, вы все будете плакать, а я над вами посмеюсь».
Все роли существуют, чтобы поступать на автомате. Вы входите в роль и уже не думаете, как себя вести.
Роль – это определенное ограничение, что думать, что чувствовать, что хотеть в этом состоянии.
Какие бывают роли
Роли бывают разного уровня.
1. Социальные – это роли в социуме. Например, если вы заходите в магазин – вы покупатель, в транспорт – пассажир. Эти роли более-менее определены. Но в разных местах будут отличаться.
2. Межличностные – это роли, которые мы играем для других. С каждым человеком вы разные. В компании школьных друзей – вы полудурок, в другой компании – умный, в третьей – любите пошутить, в четвертой – из вас слова не вытянешь. А есть еще прекрасная роль жертвы. Ее лозунг: «Вам лучше, чем мне». Если кому-то непонятна эта роль, зайдите в поликлинику. Там на автомате в эту роль окунаешься. Даже если ничего не болело, сразу заболит.
3. Внутриличностные – это роли, которые мы играем для нашей внутренней мамы. Допустим, вы заходите на кухню и играете роль кухарки. Вы делаете это не для себя, а для внутренней мамы.
Рис. 7. Страдание – маски – роли
В каждой роли есть свои должностные обязанности. Наша задача – выполнить программу-минимум – быть хотя бы не плохими, а потом программу-максимум – стать хотя бы хорошими. Что же мы для этого делаем?
Психологические защиты
Чтобы не быть плохими, мы начинаем осваивать психологические защиты. Основная из них – это ложь. Сначала мы врем коряво: «Я конфет не ел», а лицо все в шоколаде, «Это не я написал, это киса!» С годами навыки лжи совершенствуются: «Я сейчас на конференции, у нее и заночую».
Врать – это программа-минимум. Так мы доказываем, что мы не плохие. Но нам-то нужно быть хорошими. А родители макнули нас в сравнительную психологию: «Ну, посмотри, Танька-то молодец, не то, что ты!» И мы сразу научились ненавидеть Таньку. Поэтому у нас в обществе укоренено ненавидеть тех, кто лучше нас. Потом мы поняли, что можно эту систему координат передвинуть и стать на место Таньки. Можно, конечно, и сделать что-то хорошее, но если найти кого-нибудь хуже себя, то не прогадаешь. Поэтому мы занимаемся поиском недостатков во всех остальных. Так мы самоутверждаемся. К примеру: «Я-то только землей кидался, а Серега камнями». Главное показать, что мы лучше. Поэтому мы учимся ябедничать. Но здесь происходит еще половое разделение. Мальчикам говорят: «Ябедничать нехорошо». И тогда они приспосабливаются и учатся не ябедничать, а сплетничать. А сплетня – это передача информации, на фоне которой я буду выглядеть замечательным.
Как обычно сплетничают мужчины: «Серега вот недавно машину купил. И представляешь, разбил. (А я-то не разбил)».
Женщины сплетничают вульгарно: «Помнишь ту дуру со второго этажа с дебильным макияжем, дурацкой прической. Не представляешь, какую хрень она отмочила».
Нет ничего вкуснее, чем увидеть чужие недостатки.
И вот так мы ведем светские беседы, входим в роли, играем взрослых. А на самом деле разговариваем как соплюхи в песочнице.
Одна говорит:
– Оцени, какое мне муж колечко купил (перевод: я хорошая, мне вон чего дарят).
Другая:
– Ну, мне мой тоже хотел колечко подарить, а потом сказал, нафиг мне эти погремушки, лучше шубу купить (перевод: нет, я лучше, у меня круче подарки).
А первая ей отвечает:
– Ну, мой-то тоже хотел шубу купить, а потом сказал, нафиг тебе пятая шуба, лучше пока колечко купить, а потом на Новый год в Эмираты поедем (перевод: я более хорошая, а ты лохушка).
И вдруг заходит третья:
– Девки, представляете, а мой-то вчера пришел в дупель пьяный. Я с ним вошкалась – и тазики, и мокрые полотенца. Утром оклемался. И такое золото. Дает деньги и говорит: «Сходи с девчонками куда-нибудь». Так что я вас приглашаю. (Она все роли сразу выиграла: и жертва, и героиня, и благодетельница. Всем нос утерла. И подружек вроде в ресторан на халяву приглашают, а идти не хочется.)
Для тех, кто ищет людей хуже себя, открывается очень много возможностей. Кстати, поэтому у нас самые рейтинговые передачи на телевидении про дебилов. Приятно видеть кого-нибудь похуже, сразу чувствуешь себя Эйнштейном.
А раньше люди вообще собирались на площади смотреть казни и еще билеты для этого покупали. Смерть другого человека доводила вплоть до оргазма. Ведь когда казнили преступников, это подтверждало, что мы хорошие и должны жить. Мы же верим в то, что справедливость существует. И раз живы, значит, хорошие. Прекрасное самоутверждение, справедливость, искупление вины – и все в одном флаконе.
Еще одна защита – это агрессия. Женщины обычно пускают в ход слова, то есть вербально-эмоциональную агрессию: «Это я-то? А сама-то…»
А мужчины больше склонны к физической агрессии: «Ах, я плохой семьянин! На, получай!»
Анекдот в тему
Сидят зверюшки в песочнице. Бельчонок говорит:
– А мне папа вон какой совочек подарил.
Зайчонок:
– А мой вон какой грузовичок подарил.
Медвежонок сидел-сидел…
– А мне папа… А мой папа… Да я вам всем сейчас бошки поотворачиваю!
И в этой чешуе мы живем. И когда кто-то пытается изменить нас снаружи, мы только еще больше обрастаем чешуей.
Вывод: какую бы роль мы ни играли, мы делаем это для того, чтобы уберечься от страданий и избежать опасности быть плохими.
