Уже почти наступило утро. Мы сообщили пленникам, что пришло время их побега, в надежде на то, что их массовый исход из подземелья отвлечет янычар, как только раздастся сигнал тревоги. Вновь освобожденные обрушили все свои силы на ворота, солдаты принялись кричать и стрелять в ответ, а Пьер увлек нас в боковой тоннель, в который отправился Фултон в надежде поближе подобраться к зеркалу. Мы последовали за ним, и Астиза подтвердила, что мы двигаемся в правильном направлении.

Маленький Гарри весьма разумно уснул от изнеможения у нее на руках.

Я чувствовал себя голым без моей винтовки и прочего оружия и нес лишь щит Астизы. На поверхности щита блестела чеканка в виде греческой Горгоны, чьей уродливой гримасы и змей-волос было достаточно, чтобы обратить в камень любого неприятеля. Герой Персей когда-то воспользовался зеркальным щитом, чтобы не смотреть напрямую на этого монстра, отрубил ей голову и подарил свой трофей Афине для использования на боевом снаряжении богини. Щит, навеянный этой историей, вполне мог быть изготовлен еще до века арабов и уходит своими корнями во времена Архимеда или даже ранее.

Мы вышли на поверхность на террасе, которая смотрела в сторону от городской бухты и восходящего солнца. Над нами возвышался угловатый дворец Юсуфа. Небо светилось приближающимся восходом, и последние оттенки розового быстро испарялись над горизонтом. Меж плоских крыш домов виднелся тот небольшой форт на каменистом холме, с которого открывался прямой вид во всех направлениях. На нем возвышалось зеркало, своей окружностью по четкости не уступающее любой планете на небосводе. Вокруг него торопливо сновали люди, снимая с него покрывала и расправляя напоминающие лепестки сегменты. Оно было отполировано до такого блеска, что и само напоминало маленькое солнце – бронзовый цветок, призванный собрать и отразить весь свет приближающегося утра.

– А вот и вы, мой необходимый противовес, – встретил нас Фултон, – как раз вовремя!

– Противовес?

– Докажите свою полезность.

Из досок и балок, использовавшихся при ремонте крыши, изобретатель соорудил высокую рамную опору, которую под прямым углом пересекала балка длиной футов в двадцать. Посередине она была прикреплена ремнями к основе так, чтобы ее концы могли двигаться вверх и вниз наподобие детских качелей. Один ее конец смотрел в небо в направлении зеркала; у второго, лежащего на земле, копошился Фултон.

– Думаю, я просто обязан соорудить катапульту Архимеда, чтобы разрушить его же древнее зеркало, – сказал изобретатель. – Только вот настоящее устройство, основанное на принципах сопротивления скручиванию, которое знаменитый математик мог бы соорудить, чтобы бороться с римскими кораблями, потребовало бы гораздо больше времени, инструментов и мастеров, чем мы можем собрать на этом незащищенном балкончике.

Небо озарилось вспышкой, и на восточном горизонте показался край солнца. Даже слегка подсвеченное сбоку, зеркало начало светиться.

– Как видите, для того, чтобы добраться до того форта, где расположено зеркало, нам пришлось бы покинуть комплекс Юсуфа, проложить маршрут сквозь хитросплетение улиц и без того возбужденного города и каким-то образом вломиться в крепость, охраняемую сотней мужчин. Единственной возможной альтернативой я вижу запустить мою торпеду по воздуху так, чтобы она упала у основания зеркала. По счастью, во дворце за моей спиной, судя по всему, какой-то переполох, и стражники, присматривающие за этой террасой, исчезли. – Он вопрошающе приподнял бровь, глядя на меня. – Если точно рассчитать длину запала, бомба взорвется вскоре после падения, и если она упадет туда, куда надо, то повредит зеркало так, что его уже нельзя будет восстановить.

– Мы работаем с Итаном Гейджем, – напомнил Пьер. – Я бы не стал ждать точности исполнения наших планов.

– Согласен, он склонен к импровизации. Но это тоже хорошо. Я вижу, вы забрали свою женщину и ребенка, Гейдж, и, судя по звукам, разбудили половину Триполи. Я бы не удивился, если б вы и мертвецов подняли. Быть может, эта сумятица позволит нам выиграть время.

– Мы выпустили всех пленников из тюрьмы.

– Весьма похвально. Теперь к делу. Я построил небольшую версию простой средневековой машины войны, которую французы именовали требушетом. Я прикреплю бомбу к этому концу моей поворотной балки здесь, конец привяжу к полу террасы, а вес закреплю на противоположном конце балки. Когда я обрежу веревку, крепящую нижний конец, противовес резко опустится вниз, конец с ракетой взлетит, и наша мина с горящим запалом полетит вон через те дома. Уничтожаем зеркало, бежим в порт и отправляемся домой. – Он пересчитал нас. – Я думал, что к этому времени хотя бы одного-двух из вас уже не будет – в моей субмарине очень тесно.

– Мой сын занимает не так уж много места.

– Если честно, в любом случае он попал бы в лодку до вас. Как и ваша красавица. – Фултон широко улыбнулся. – Но уж ладно, и Итана Гейджа как-нибудь втиснем. А теперь – солнце уже поднимается. Все готовы? Пока они нас еще не обнаружили.

– Готовы к чему?

– Может быть, вы заметили, что на противоположном конце требушета нет противовеса. Ничто под руку не подвернулось. Но затем я понял, что трое взрослых людей – это добрых пять сотен фунтов. А потому вам нужно вскарабкаться и закрепиться на самом конце моей импровизированной катапульты. Когда я обрежу веревку с этого конца, вы рухнете вниз, бомба взлетит вверх, и мой эксперимент будет завершен.

– Рухнем вниз?

– Считайте это забавой.

Солнечный свет хлынул на крыши Триполи.

– А что с Гором? – спросила Астиза.

– Я его подержу, – ответил Фултон. – Я знаю, как обращаться с детьми.

Она критически осмотрела всех нас, одного за другим.

– Ни при каких обстоятельствах. Никто из вас, мужчин, еще не обращался с ним хорошо. И только мальчишки могли соорудить такое глупое приспособление. Вы трое взбирайтесь наверх, а я обрежу веревку. Я уже оставляла своего сына с его отцом, и ему пришлось пережить такие злоключения, что будет чудом, если он вырастет не таким сумасшедшим и безнадежным, как Итан.

– Я не безнадежен. Просто склонен к импровизации.

– Я все равно тяжелее, – согласился Фултон. – Как ты и говорил, Гейдж, твоя жена умнее всех нас. Ну-ка, дайте мне отмерить длину фитиля.

Астиза посмотрела на меня испепеляющим взглядом.

– Ты что, называл меня своей женой перед своими друзьями?

Я сглотнул и широко улыбнулся.

– Может быть. – Неужели? Ничего подобного я не помнил.

– Не известив об этом меня?

– Точно так же, как и ты не удосужилась известить меня о том, что я стал отцом.

Она задумалась о нашем взаимном недопонимании с непроницаемым лицом. Моя улыбка становилась все более нервной. Я беспокоился, что обидел ее, или, наоборот, что ей это понравилось. И то, и другое казалось мне весьма рискованным поворотом, если не катастрофическим. Женщинам проще, подумал я завистливо. В нашем мире им нужен защитник и кормилец. Вот мужчина и кормит, и защищает, меняя все разнообразие ласк и утех мира на лишь одну женщину, – и что же он получает взамен? Любовь, помощь, постоянство и целое, превосходящее сумму его компонентов: семью. Мужчина получает сына и жизнь, полную гордости, беспокойства и ответственности. Он получает ту половину себя, которой ему всегда не хватало.

Не так уж и плохо, скажу я вам.

Я сглотнул, боясь Астизу не меньше взвода янычар, и предпочел обернуться, чтобы взглянуть на зеркало Архимеда. Оно было ослепительным – прекрасное золотое солнце, способное вселить ужас в римских легионеров одним своим неземным свечением. Я вдруг осознал, что если лейтенант Стеретт возвращается за нами, как и планировалось, его шхуна уже должна быть видна на горизонте. На столь далеком расстоянии зеркало, должно быть, напоминает светящийся маяк. Осмелится ли он подойти ближе?

– А как мы зажжем фитиль? – спросил Пьер.

Изобретатель замер.

– Об этом я не подумал. – Он всмотрелся на восток. – У кого-нибудь есть стекло, чтобы сфокусировать лучи солнца?

– Ради Аполлона, на дворе уже девятнадцатый век! – не выдержал я. – Все равно мы в тени. Пьер, чиркни кремнем по пороховой полке своего пистолета; вспышки должно хватить для того, чтобы поджечь фитиль.

– Верно, – согласился Фултон. – Какой же вы все-таки современный человек, Итан… Итак, наверх, господа! Гейдж, вы из нас самый крупный, вам быть на самом конце. Да, да, придется обняться, нынче не время для жеманства. – Я, словно обезьяна, прижался к самому концу балки, Пьер, насколько мог, обвился вокруг меня, а Фултон с трудом вскарабкался на нас верхом, посматривая назад. – Астиза, поджигайте фитиль, а затем рубите моим кортиком веревку.

– Вы уверены, что ваш прицел верен?

– Я всю ночь провел в расчетах.

– Тогда я готова. – Она осторожно переложила сопящего Гарри себе на плечо и свободной рукой подняла пистолет Пьера.

– Поднесите пороховую полку пистолета к фитилю и дергайте за крючок, пока не упадет кремниевый молоточек.

Последовала вспышка, но никакого шипения горящего фитиля.

– Не загорелся.

– Попробуйте еще раз.

Солнце карабкалось все выше по небосводу. На форте мужчины начали кричать и показывать пальцами на наш цирк – шесть пар рук и ног на конце шеста, словно нанизанный на шпагу осьминог. Появлялось все больше и больше фигур в длинных накидках. Ложа египетского обряда! Интересно, как бы они отреагировали, если бы узнали, что их королева мертва, а ее тело разорвано на части?

Астиза подсыпала пороха на полку пистолета и снова нажала на спуск. Еще одна вспышка, и на этот раз фитиль загорелся. Горящий шнур был очень коротким, достаточным лишь для короткого полета по воздуху.

– Теперь перережьте веревку, держащую шест требушета! Быстрее, пока мы все не взлетели на воздух!

Астиза замахнулась и нанесла удар, но сабля отскочила, прорезав канат лишь наполовину.

– Пилите его! Здесь сотня фунтов пороха!

Она начала отчаянно пилить жилы веревки. Мы напряглись. У форта кричали все больше и больше мужчин; в небо вздымались струйки порохового дыма, и пули с глухим стуком начали вонзаться в штукатурку вокруг нас. Фитиль издавал громкое шипение и плевался снопами искр.

– Прошу вас! – вскричал Фултон. – Мы – идеальная мишень!

Наконец веревка поддалась, мы рухнули вниз, и противоположный конец балки рычага взмыл в небо, а за ним взмыла и бомба, оставляя за собой тонкий след дыма. Мужчины закричали с тревогой в голосе и бросились врассыпную от зеркала. Мина достигла высшей точки своего полета и по красивой параболе устремилась в цель.

И упала, не долетев и до парапета зеркала, приземлившись на уступе футах в пятнадцати ниже смертельного оружия.

Мы ждали.

Взрыва также не последовало. Мы лишь смотрели на беспомощно лежавшую на уступе бомбу.

– Черт! – прошипел Фултон. – Фитиль погас!

– Mon dieu, – стонал Пьер, поднимаясь на ноги. – И почему я вечно ввязываюсь в эти безнадежные ослиные схемы? Месье изобретатель, позвольте также указать вам на то, что вы полностью промахнулись мимо зеркала! Так какими же расчетами вы занимались целую ночь?

– Если б только балка была на два фута длиннее…

– Итан, винтовку! – воскликнула Астиза. – Может, мы сможем взорвать ее пулей?

– Моя винтовка уничтожена в подземелье. А пистолет Роберта на таком расстоянии не попадет и в небо, даже если б пуля каким-то чудом действительно могла подорвать заряд.

– Лучше нам отступить, – сказал Фултон. – Они дадут другим янычарам сигнал поймать нас здесь.

– Подождите, – сказала Астиза, – смотрите! Они поворачивают зеркало!

И действительно, закутанные в свои плащи приспешники Ложи египетского обряда вернулись к устройству и принялись поворачивать его по направлению к восходящему солнцу и к нам. Если раньше оно лишь светилось, то сейчас начинало гореть по-настоящему, а его бронзовые лепестки двигались и поворачивались при натяжении веревок, помогая сфокусировать всю мощь солнечных лучей. Они собирались направить смертельный луч Ахиллеса прямо на наш маленький отряд.

– Отступаем! – В конце концов, я уже вызволил свою семью.

– Нет, это наш шанс! – Астиза схватила саблю и принялась рубить ею канаты, скрепляющие балку и раму.

– Что вы делаете? – вскричал Фултон.

– Нам нужно прибить этот щит к балке и поймать щитом тепловой луч, когда они направят его на нас, – поспешно отвечала она. – Если мы сами будем держать щит, то сгорим, но можно использовать балку в качестве его рукояти. Древние записи Мемфиса и Дандары упоминают о подобной ответной мере.

– Вы хотите отразить их же луч на них?

– Да, пока они не разбегутся. А потом направим луч на вашу бомбу.

– Вот оно! – вскричал Пьер. – Чародей здесь красивая женщина, а не ты, осел!

– Ну, все-таки это я ее нашел, – ответил я и вдруг вспомнил, как сильно люблю ее.

Мы нашли железный гвоздь и, используя рукоятку пистолета Пьера в качестве молотка, пробили им щит, прикрепив его таким образом к балке. Затем, согнувшись, присели за парапетом, и я бросил взгляд в сторону наших противников. Канаты, передаточные механизмы и лебедки настраивали фокус зеркала, и я понял, что это было бы особенно необходимо для удара по движущейся мишени, такой как корабль. Ученые Ложи египетского обряда все-таки разгадали старый дизайн Архимеда, а может, даже и улучшили его.

– Встанем! Пускай целятся в нас! – сказала Астиза.

– Будем рисковать быть сожженными?

– Только так мы сможем сжечь их.

Вспышка. Ярчайший луч света, пульсируя, пронзил утренний воздух над крышами домов и ударил по нашей террасе. Нестерпимый жар был мгновенным и ужасным. Астиза, резко развернувшись вокруг своей оси, прикрыла собой Гарри, который тут же проснулся.

– Поднимайте же шест, используйте щит!

Хрипя, мы подняли наш импровизированный отражатель, перекрыв им траекторию смертоносного луча, и голова Горгоны загорелась адским светом. В мгновение ока возник новый источник свечения, и отраженный луч гигантским солнечным зайчиком устремился от нас вдаль. Мы с трудом орудовали тяжелым шестом, и, наконец, нам удалось повернуть его достаточно для того, чтобы скользнуть отраженным лучом по техникам Ложи египетского обряда у зеркала.

Раздались крики, два плаща моментально вспыхнули, и мужчины бросились в укрытие, оставив свои контрольные инструменты.

– Давайте, сейчас же, мина! – вскричал Фултон.

Осторожно поворачивая и наклоняя щит, мы отразили луч зеркала на торпеду, которую столь неудачно запустили. Спустя считаные секунды она снова задымилась, затем по ней пробежал огонек. Мы молились и ждали.

И, наконец, рев взрыва!

Мина со своими ста фунтами пороха взорвалась огромным столбом огня, дыма и камня, и стена немногим ниже зеркала разлетелась на миллионы кусков. Та платформа, которую поддерживала стена, накренилась и просела, зеркало потеряло свой фокус и резко потускнело, словно солнце затмила тень луны. Нескольких солдат и техников по противоположную сторону отшвырнуло взрывной волной, один из двух контрольных канатов лопнул.

Но на этом всё. Зеркало лишь накренилось, но не было уничтожено. Тысячи камней и камешков дождем осыпались на городские крыши, дым развеялся, и наш провал стал очевидным. В стене под зеркалом зияло черное отверстие, внутри форта мелькали языки небольших очагов пожара, но никакого серьезного ущерба смертоносному орудию мы так и не смогли нанести.

– Надо было захватить с собой вторую торпеду, – простонал Фултон.

– Нет, – сказал я, – этого достаточно, чтобы помешать им поджарить нас и «Энтерпрайз», пока мы отходим, но только если мы поторопимся. Смотрите, они бегут, чтобы наладить зеркало, и если они успеют, конец не только нам, но и Стеретту.

– Я лучше погибну в бою, чем отправлюсь в ту яму к ящерице, – пробормотал Пьер.

– Я лучше погибну, чем позволю забрать мою жену и сына в рабство, – поклялся я, внезапно осознав, что снова назвал Астизу своей женой. Клянусь глазной повязкой Одина, неужели я беру на себя серьезные обязательства? Итан Гейдж, авантюрист без корней и дома, неутомимый любитель женщин, который так часто думал лишь о себе?

– Итан? – спросила Астиза. Женщины предпочитают все знать наперед. В то же время что мы могли сказать друг другу, когда было столько несказанного, потому что у нас попросту не было времени еще ничего сказать?

И вдруг раздался поистине чудовищный взрыв, гигантский удар грома, который отбросил нас на добрых десять футов и отправил зеркало, Ложу египетского обряда и верхнюю половину форта Юсуфа в небо в ужасающем фонтане огня и дыма. Сверкающие куски и осколки древнего оружия разлетелись в стороны, словно огромный камень с размаху ударил в центр стеклянного зеркала, осколки которого разлетелись, мерцая, словно осколки угасающих звезд. Куски камня и человеческой плоти разлетелись во всех направлениях и дождем осыпались на Триполи, и бронзовые осколки градом громыхали по крышам. В ушах звенело от мощнейшей ударной волны.

Фултон, покачиваясь, поднялся на ноги и в изумлении уставился на дымящиеся остатки форта, где еще минуту назад стояло грозное зеркало.

– Они запаслись порохом и оружием, чтобы защищать зеркало любой ценой, – сказал он ошеломленно. – Устроенный нами пожар достиг арсенала, вот тот и взорвался. – Он посмотрел на наш щит, искривленный от ужасного жара. – Медуза превратила их в руины.