Мое восхищение военной дисциплиной маленького флота моей молодой страны было несколько подпорчено эффективностью, с которой команда подвесила на мачте пеньковую петлю. Моряки, раздраженные тем, что сели на мель на рифе, с энтузиазмом отнеслись к идее повесить хотя бы одного из пассажиров ускользнувшего от них пиратского корабля. Стеретт прославился тем, что в 1799 году, во время боя между кораблем «Констеллейшн», на котором он служил, и фрегатом «Инсургент», зарубил одного из членов своей команды саблей за трусость. Этот бой, кстати, стал одним из эпизодов необъявленной морской войны с Францией, которую я помог остановить. Республиканские газеты призывали наказать Стеретта, на что тот холодно отвечал: «На этом корабле мы убьем каждого, кто осмелится хотя бы побледнеть от страха». Разумеется, флотским властям это понравилось настолько, что его повысили, – и вот теперь он станет орудием возмездия против вашего покорного слуги.

– Фултон, объясните им, кто я такой!

– Я уже объяснил! Вы – пройдоха, не заслуживший называть себя американцем, якшающийся с берберскими бандитами; вы – второй Бенедикт Арнольд! Мне плевать, как сильно мучил вас Омар, Итан, – как вы могли преступить свою клятву и раскрыть секрет зеркала? Вы просто трус или еще и настоящий предатель?

– Скорее всего, и то, и другое, – вымолвил Стеретт, смерив меня взглядом.

– Черт побери, дружище, а кто, по-вашему, вытащил вас из подземелий Триполи?

– Сделка с дьяволом! Разве это не вы помогли вот тем пиратам выкрасть адскую машину с Сиракуз, когда мы поклялись друг другу не делать этого?

– Я сделал это, чтобы спасти вам жизнь!

– Смерть, но не бесчестье, Итан. Мы поклялись в этом. Вам не повезло, что я предложил этим храбрым американцам свою помощь в том, чтобы помешать вам в вашей миссии, а мне не повезло, что мы опоздали на несколько часов. – Он повернулся к Стеретту. – Для него даже виселица кажется слишком легким наказанием. У него вообще нет никаких принципов.

– Тогда пусть сам дьявол завершит за нас это дело.

Я не бросал попыток бороться с держащими меня моряками.

– Да я нашпигован принципами! Меня просто влечет не к тем женщинам! И я трачу слишком много времени на поиски сокровищ, потому что у меня нет того, что вы называете нормальной работой и карьерой. Я пью, играю в азартные игры, люблю махинации, но зато я кое-что знаю об электричестве и огнестрельном оружии. И у меня добрые намерения! – Даже мне самому подобная защита показалась неубедительной.

– Вы отрицаете, что предали Соединенные Штаты Америки и всех на этом славном корабле? – Стеретт достал шпагу и был похож на фермера, который загнал вредителя в угол в продуктовой кладовке. Легковозбудимым людям не стоит давать в руки оружие.

– Наоборот, я пытаюсь совершить подвиг!

– Дружбой с пиратами? – вскричал Фултон.

Я почувствовал, как петля сжимается на моей шее.

– Пытаясь спасти своего сына!

Это остановило их.

– Моего мальчика, о существовании которого я узнал всего несколько дней назад и который сейчас находится в лапах самой ополоумевшей своры сектантов, фанатиков, чародеев и гипнотизеров с манией величия за стенами Палаты представителей. Его мать содержится пленницей в гареме Юсуфа, и если б я не согласился подыгрывать им, их обоих продали бы в самое худшее рабство. А вы, Кювье и Смит были бы уже мертвы! И пока вы брюхом неслись на этот риф, я убил самого зловредного из всей этой шайки, Озириса, которого мы встретили в борделе мадам Маргариты в Пале-Рояле. Я разбил Авроре Сомерсет нос в кровь и уже планировал потопить их корыто со всей нечистью на нем, когда ваше ядро скинуло меня за борт. Вы, я и этот пылкий лейтенант – только мы сможем вернуть все на свои места, но только если вы прекратите затягивать эту чертову петлю! – Говорить становилось все труднее.

– И каким же образом?

– Благодаря вашему гению и моей находчивости, Роберт, мы проскользнем обратно в самое сердце Триполи и уничтожим это чертово зеркало раз и навсегда! – Я с воодушевлением кивнул, словно вернуться в это логово работорговцев и вымогателей было лучшей из моих идей.

Команда все еще не теряла надежды повесить меня, когда я наконец убедил Фултона и Стеретта повременить с казнью, пока они хотя бы не выслушают меня. К тому моменту, когда мы снялись с мели, никаких шансов нагнать Аврору и Драгута уже не осталось, и амбициозный лейтенант заинтересовался моим предложением, чтобы стереть воспоминания о своем позоре – сесть на мель считалось смертным грехом; ведь военные моряки считают, будто океан такой огромный, что держаться подальше от мелководья – это не такая уж сложная задача.

– А как вы собираетесь пробраться в Триполи? – скептически спросил Стеретт. – Командор Моррис не станет рисковать нашей эскадрой в тех мелких, кишащих рифами водах как раз по той причине, которую мы все сегодня наблюдали.

– Пришло время призвать на помощь гениальность нашего нового девятнадцатого века, – сказал я, чувствуя, как начинает царапаться от соли высыхающая одежда. – Я уже давно думаю, как справиться с этой трудностью, но решение здесь может предложить скорее Роберт, чем я. – Если честно, думал я об этом только с тех пор, как мне надели петлю на шею, но, знаете ли, перспектива смерти на виселице как-то помогает сконцентрироваться на задаче.

– Какое еще решение? – спросил Фултон.

Я повернулся к Стеретту.

– Мой ученый коллега здесь изобрел судно столь революционное, что оно грозит затмить и отправить в небытие все прочие суда, – начал я.

– Вы сами говорили, что такими увещеваниями его не продать! – прошипел Фултон, но я не обратил на него внимания.

– Оно называется субмарина, или подводная лодка. Ныряет под воду по приказанию, как «Черепаха» Бушнелла во время американской революции, и может доставить группу отважных саботажников прямо в бухту Триполи.

– «Черепахе» так и не удалось потопить ни одного британского корабля, – сухо заметил Стеретт.

– Но Фултон улучшил технологию на целое поколение. Он сказал мне, что оставался под водой неподалеку от Бреста целых три часа!

– Эта субмарина действительно существует?

– Она называется «Наутилус», и она столь замечательна, что в один день сможет попросту остановить все войны.

Стеретт был полон скепсиса, а Фултон досадовал, что я украл его выстраданную рекламную речь.

– Или сделать войны еще более ужасными, – добавил я.

Вдруг и Фултон увидел, какие в этом кроются возможности:

– Итан, так я смогу проявить себя перед Наполеоном!

– Да. Я помню, вы рассказывали мне о том, что французы хотели уничтожить «Наутилус», но вы не могли смириться с этим и отправили его в разобранном виде в Тулон для того, чтобы испытать его в спокойном Средиземном море. Вот ваш шанс, и не стоит меня благодарить. – Я все еще чувствовал жжение на горле, где веревка содрала кожу, но я обычно не держу зла на людей, если не считать истинных злодеев. – Отправляем «Наутилус» в Триполи, проскальзываем в бухту за дворцом Юсуфа и спасаем Астизу и маленького Гарри. Нам остается лишь найти еще несколько авантюристов, готовых рисковать своими жизнями в железной колбасе и пробиваться сквозь полчища врагов, в тысячу раз превосходящих их по количеству.

Стеретт посмотрел на меня с уважением.

– В этом проблем я не вижу, – ответил Фултон.

– У вас есть кто-то на уме?

– Кювье и Смит, конечно же! Они заняты повторной сборкой моей ныряющей лодки. Решили остаться в Тулоне в надежде услышать новости о вашем повешении, прежде чем снова предстать перед Наполеоном.

– Ах, вот как. Приятно, когда о тебе помнят.

– И я, господа, – вставил Стеретт. – И не думайте, что будете драться с пиратами без поддержки моего корабля. Можете рассчитывать на меня и любого из членов моей команды.

– Боюсь, придется бросать жребий, – сказал я. – Роберт, скольких человек вместит ваша посудина?

– Троих, если хотим на обратном пути забрать также вашу жену и сына. Конечно, некоторых из нас, скорее всего, порежут на лоскуты, стоит нам только ступить на берег, а потому можно отправиться вчетвером или впятером. Не забывайте, нужно оставить место для взрывчатки.

– Взрывчатки? – спросил я, массируя свое горло.

– Для того чтобы взорвать зеркало и флот Триполи. А если удастся, то и чертову темницу тоже.

– Пятеро против сотен янычар и головорезов паши Триполи! – воскликнул Стеретт. – Шансы на нашей стороне! Ради бога, господа, мне от души надоело прятаться на Мальте с командором Моррисом, и я жажду действий. Гейдж, я слышал, что вы вроде как герой, но до этого момента не верил в это.

– Мне самому с трудом верится. – Я планировал тихо проскользнуть в стан врага, но Стеретт и Фултон, судя по всему, были полны решимости продемонстрировать мощь американского оружия гораздо более заметно. Ну что ж, битва завтра гораздо лучше, чем виселица сегодня. – Если вы не против, сначала я выведу из-под огня свою семью.

– Именно огонь и спасет вашу семью, мистер Гейдж, – сказал лейтенант. – Мы превратим Триполи в такой кромешный горящий ад, что вы можете спасти хоть половину гарема, если хотите.

Весьма соблазнительно… Хотя нет! Ведь у меня есть Астиза, пора забыть про гаремы – нужно лишь вытащить ее. Черт побери, как сложно быть отцом и ощущать ответственность за кого-то еще, кроме себя самого! Самая странная вещь на свете, я вам скажу.

Но, если честно, спасать людей – это далеко не самое плохое занятие.