Культура шагает вперед огромными шагами. Мы, вчера еще ползавшие по земле, сегодня вознеслись, как мошкара в небо, и можем плюнуть на шляпу врага с высоты пятисот метров.

Пока что, воздух, кажется, заполнил все головы и вытеснил из них другие мысли. Даже самые кокетливые женщины между двумя примерками и тремя портнихами толкуют о том, что «воздушные шары летят оттого, что в них электричество», и что «Ефимов может легко подняться на десять милиграммов, если захочет», и прочие учености.

Не сегодня-завтра преодолеем тяготение и вылетим из атмосферы, за планеты и солнца, прямо туда, где, по свидетельству народной мудрости, находятся чертовы кулички.

Но культура, двинув нас на воздух, не оставила без внимания и наших мелких домашних делишек.

Она давно унесла на чердак толстые, сборчатые драпировки, в которых мухам было так уютно воспитывать свое молодое поколение, выбросила бархатные скатерти, мягкие кресла и толстые, наглухо прибитые ковры. Потом все вымела и вымыла и поставила в гостиную такую мебель, на которой не засидишься: прямо, жестко и неуютно. Вместо прежнего развалистого, мягкого кресла с подушками по бокам, под спиной и под головой выдумала сквозной деревянный стулик, такой гладкий, такой лакированный, что посмотришь – и, кажется, будто от него дует.

Во всем гигиена. Во всем забота о нашем здоровье.

Но и красота не в загоне. В этом я имела случай убедиться.

Во всех больших городах учреждены теперь «институты красоты», которые и рассылают по всему земному шару свои воззвания.

Составлены эти воззвания ярко, убедительно, с полным пониманием эстетических требований каждого. «Самая совершенная красота невозможна, если при неправильных чертах лица кожа ваша шероховата и покрыта веснушками, угрями и красными пятнами».

И разве это неправда? Возьмите хоть Венеру Милосскую, сделайте ей неправильные черты лица и покройте ее кожу пятнами – много останется от ее хваленой красоты?

Воззвание оканчивается добрым советом и утешением: «Для устранения всех этих недостатков, составляющих бич вашей жизни, вы должны немедленно выписать наш крем „Красотин“ (банка – пять рублей, две банки – десять), и уже после двухдневного употребления такового ваша красота достигнет такого развития, что многие даже удивятся.

Рекомендуем также нашу пудру „Красотин“ (коробка – рубль, две коробки – два рубля), которая придаст вашим чертам немедленную интеллигентность».

Далее следуют благодарственные отзывы от герцогини Подваршавской, княгини Щпукферботен, графини Афанасьевой и баронессы Иванюковой, в которых эти почтенные дамы свидетельствуют о полном своем возрождении. «Теперь для меня жизнь стала чашей наслаждений, с тех пор, как лицо приобрело притягательную силу после четырех банок вашего уважаемого крема. Пришлите мне еще четыре уважаемые банки и три коробки вашей почтенной пудры».

Иногда вместо воззвания фабрики красоты высылают целые каталоги, которые в два дня не просмотришь.

Чего там только нет! С интуицией существа сверхъестественного составители этого каталога угадали все самые неожиданные, самые едва уловимые, неприятности, которые могли бы повредить вашей красоте. Есть вещи удивительные и для простых душ непонятные.

Например, следующий предмет, по-видимому, очень полезный, потому что стоит он шестнадцать рублей, а в футляре из красного шагреня – на пять рублей дороже: «аппарат для утомления носа».

Я совсем не понимаю, что это значит! Разве у красавиц нос непременно должен иметь утомленный вид?

Я даже спрашивала объяснения у знакомых дам.

Одна, очень умная и деловитая, ответила, что раз есть такой аппарат, значит, это нужно.

А другая стала спорить, что это опечатка, и что нужно читать: «утоление носа».

Я сказала: «Ага! Так вот оно что!» Но, по правде говоря, растерялась еще больше. Еще утомить нос, если уж так захочу блистать красотой, я бы еще, куда ни шло, могла, но утолить – что же это такое? И разве есть у носа какие-либо высшие потребности?

Чувствую, что зерно каталога упало на каменистую почву. Француженка – та бы живо поняла. А уж где нам, лентяйкам, нос утомлять!

Затем нашла я в каталоге «палочку для вынимания соринки из глаза. Тринадцать рублей, в футляре из красного шагреня – восемнадцать».

Какая предусмотрительность! Речь ведь идет не об евангельском бревне, а о крошечной соринке, – и какая заботливость! Я решила непременно купить палочку и даже в шагреневом футляре. По крайней мере, хоть относительно соринки в глазу буду вполне обеспечена и спокойна.

За соринкой следовала мазь для «омолаживания век». Причем обещалось, что «после двухдневного пользования этой мазью веки у вас столь омолодятся, что даже знакомые первое время не будут узнавать вас».

И представляется мне, что иду я после «двухдневного пользования» по улице. Знакомые в ужасе шарахаются в сторону, не отвечая на мои приветствия, а прохожие говорят друг другу:

– Посмотрите, ради Бога! Какие молодые веки на этой старой харе! Черт знает, что такое!

Еще много чудесного заключает в себе каталог фабрики красоты. Чудесного и соблазнительного, против чего вряд ли устоит даже самая благоразумная женщина.

Например, «васильковая вода, придающая глазам выражение». Найдется ли на свете человек, который откажется от этой васильковой воды? Хотелось бы только знать, какое именно выражение придает она глазам? Человеческие глаза – машина хитрая и могут выразить такую штуку, за которую вы васильковую воду, пожалуй, не поблагодарите.

Есть еще резиновый намордник, который нужно надевать на ночь, и вы достигнете необычайной грациозности не только в лице, но и во всей фигуре. Один намордник – сорок пять рублей, пара – девяносто рублей. Шагреневые футляры на пару намордников сразу – восемнадцать рублей.

Есть еще аппарат для достижения эластичности уха.

Этим последним аппаратом в совершенстве владеют сапожные мастера, у которых много учеников.

Стоит он недорого – по восемь рублей на каждое ухо. Шагреневый футляр на оба сразу – четыре рубля. Дешевле пареной репы! Зато какая отрада иметь уши, которые вы можете по мере надобности растягивать, как резинку.

Культура требует жертв. Если вы не хотите быть отсталой и выброшенной за борт, ассигнуйте тысячи полторы и купите все в шагреневых футлярах, и пусть после двухдневного пользования вас не узнает никто из знакомых, ни один порядочный человек не подаст вам руки и собственный швейцар спросит:

– Вы, сударыня, собственно, к кому пришли?

Тогда садитесь и пишите благодарственное письмо на фабрику красоты от герцогини Севрюгиной: «Благодарю за помощь! Мой муж, граф Севрюгин, и дочь, баронесса Севрюгина, тоже благодарят, потому что не узнают меня уже две недели. Пользуюсь всем счастьем, которое может дать потрясающая красота. Пришлите еще семьдесят пять банок для усмирения тройного подбородка с двумя футлярами шагреневой кожи»…