Глава 11

Негромкое звучание струн, сопровождаемое отчетливым образом коричневато-голубой спирали, настойчиво раздавалось в голове Себастиана. Оставив спящую Клару, он еще до рассвета спустился вниз и сел за пианино. Левой рукой он тихонько наиграл «Concerto in G Major» Моцарта, изящные созвучия проплыли в сероватом предрассветном полумраке. Добавив две октавы, он наиграл мелодию еще раз – и поразился неожиданному ощущению: оказалось, что эти ноты образовывали контрапункт.

Себастиан всегда любил мелодичные переплетения голосов контрапункта; ему нравилось его разноцветное строение, а также тот вызов, которым он являлся для композитора.

Он вновь проиграл мелодическую линию, затем сыграл небольшую импровизацию, которая, естественно, продолжила первую композицию, но в которой Себастиан постарался отразить собственную жизнь. Контрапункт. Гармоничное переплетение двух независимых мелодий…

Образ Клары плыл поверх звуков музыки, и тепло этого образа тотчас согрело его кровь, когда он представил ее – сияющую, едва прикрытую простыней – с волосами, веером раскинувшимися по подушке. Его тело мгновенно отреагировало: ужасно захотелось вернуться наверх и разбудить Клару, – но он упрямо склонился над пианино и вновь пробежал пальцами по клавишам.

Краешком глаза он вдруг заметил какое-то движение и обернулся. В гостиную, осторожно ступая, входила Клара.

Себастиан улыбнулся и внимательно оглядел свою молодую жену. Что ж, первая брачная ночь явно пошла ей на пользу. Во всем облике Клары чувствовалось удовлетворение, и даже ее волосы, собранные на затылке, были украшены шелковыми лентами.

Клара провела пальцами по блестящей крышке пианино и спросила:

– Разве ты не отдал его Музыкальному обществу?

– Они вернули его после настройки.

Клара нажала клавишу «ля».

– Мне было семнадцать, когда я последний раз слушала твою игру. А за год до этого ты давал мне уроки.

– Мне кажется, они не очень тебя увлекали, – заметил Себастиан.

Клара пожала плечами.

– У меня никогда не было настоящего музыкального слуха. – Она улыбнулась. – Даже до болезни.

Себастиан нервно сглотнул и пробормотал:

– Думаю, ты ошибаешься. – Он выпрямился и убрал руки с клавиш. – Просто в то время я был не очень хорошим учителем.

– Ты все еще преподаешь?

– Нет. Прошлым летом я собирался вернуться к преподаванию, но тогда мне предложили должность в Веймаре, а потом… потом возникла эта проблема с рукой. Мне уже неоднократно предлагали давать уроки, но пока я не вижу такой возможности. Однорукий учитель музыки?.. – Себастиан криво усмехнулся.

– Но твоя левая рука действует прекрасно, – с улыбкой сказала Клара, и нежный румянец окрасил ее щеки. – Уж мне-то это точно известно.

Себастиан улыбнулся ей в ответ и тут же подумал о том, что только благодаря Кларе он вновь начал испытывать хоть какие-то чувства, кроме отчаяния и гнева. Причем это были чувства приятные…

Клара протянула руку, как будто собираясь коснуться его волос, но потом вдруг опустила ладонь на крышку инструмента.

– Ты, наверное, мало спишь? – спросила она.

Он пожал плечами и коснулся своей щеки, уже покрытой едва заметной щетиной.

– Какое это имеет значение?

– А чем ты вообще занимаешься? Пишешь музыку?

– Давно уже не писал.

Клара взглянула на него с некоторым осуждением.

– Так ты и сочинять бросил? Но почему?

– Понятия не имею. Не слышу музыки. Ни одной мелодии.

– Ты только что играл то, что для меня звучало именно музыкой.

– Не уверен. – Он снова пожал плечами.

Клара вздохнула и с нескрываемым разочарованием проговорила:

– Так ты просто сдался? Но, Себастиан, когда ты не сидел сложа руки, ты же смог добиться успеха, не так ли?

– Я не могу больше играть, – ответил он нахмурившись.

– Тогда ты должен писать музыку, а исполнять ее будет кто-нибудь другой.

Себастиан взглянул на свои руки. Выходит, кто-то будет за него делать то, что должен делать он сам?

– Неужели тебе недостает храбрости? – спросила Клара.

– Это не имеет никакого отношения к храбрости.

– Конечно же, имеет. Любая новая идея, любая перемена в жизни – для всего этого требуется смелость. Дядя Гранвилл постоянно проверяет свои идеи, испытывает новые механизмы, соединения – и все такое… Он никогда не скажет, что механизм будет работать, пока не испытает его.

– Что ж, если у тебя есть на мой счет идея, то это просто замечательно. Я очень благодарен тебе, что ты об этом думаешь.

– Ах, Себастиан!.. – В ее глазах вспыхнула решимость. – Ведь это первое препятствие, с которым ты столкнулся, верно? Даже скандал, вызванный разводом родителей, не так сильно повлиял на тебя, как на твоих братьев. Ведь если бы не отказ Александра встречаться с матерью, ты бы согласился увидеться с ней, правда?

Себастиан вдруг с силой ударил кулаком по клавишам, и Клара в испуге вздрогнула. По комнате заметалось хаотичное нагромождение звуков, окрашенное сполохами тревожных темных красок. Резко встав из-за пианино, Себастиан подошел к буфету, где стоял графин с бренди, и залпом проглотил солидную порцию. Крепкий напиток огнем разлился по жилам, разгоняя кровь, и он, налив еще одну порцию, подошел к камину.

– Ты можешь это сделать, – сказала Клара тихим, но решительным голосом. – Ты просто боишься.

Черт побери! Себастиан ощутил жгучий стыд и почувствовал ненависть к собственной слабости. Он стиснул пальцами стакан и, не в силах совладать с яростью, швырнул его в камин. Стакан разлетелся на множество осколков, а благородный напиток взорвался огненным шаром, на миг ярко осветив комнату.

Клара тихо подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Как ни странно, но Себастиан тотчас успокоился. Было ясно, что Клара не собиралась извиняться за свои резкие слова, именно это и обрадовало Себастиана. Он не хотел, чтобы жена извинялась за то, что сказала правду.

– Но ты не трус. – Она забралась рукой ему под его рубашку и погладила по спине. – Не позволяй никому считать тебя таковым. И сам этому не верь.

Она зашла мужу за спину и обняла, крепко прижавшись к нему всем телом. Себастиан молча накрыл ее ладони своими, по-прежнему неотрывно смотря на прыгающие языки пламени.

Он ничего подобного не ожидал от Клары, когда решил жениться на ней. И он не мог сказать, что чувствовал себя комфортно, зная, что жена может заглянуть даже в самые темные и мрачные уголки его души.

– Тебе, Клара, не следует заниматься моими проблемами. Скорее нам с тобой надо сосредоточиться на том, чтобы договориться с твоим отцом, – сказал Себастиан, стараясь говорить голосом ровным и самым обыденным. – Если помнишь, мы поженились именно по этой причине…

Он почувствовал, как Клара напряглась, потом шагнула в сторону. И ее тепло покинуло Себастиана.

– Мы поженились не только по этой причине, – пробормотала она.

У Себастиана болезненно сжало грудь; ему вспомнился тот день, когда он побуждал Александра совершить то, что сделает его счастливым. Под этим Себастиан подразумевал расположение Лидии Келлауэй. В те времена он был вполне доволен своей жизнью – выступал как в концертных залах, так и в тавернах, ухаживал за хорошенькими женщинами, активно участвовал в светской жизни, то есть вел себя так, словно их семейство не оказалось в центре недавнего скандала. Ему и сейчас хотелось окунуться в такую жизнь – хотелось вновь заняться музыкой, чтобы снова доставлять удовольствие другим и истинное наслаждение себе самому.

Он повернулся и взглянул на Клару. Ему не понравилось, как она смотрела на него, – смотрела с нежностью и восхищением, которого он больше не заслуживал.

– Не воображай, что я все тот же мужчина, которым ты некогда восхищалась, – прошептал он хриплым голосом. – Я изменился. И если ты считала, что выходишь замуж за того человека, то тебе следует как можно скорее расстаться с этим романтическим заблуждением.

Он коснулся пальцами ее лица, и она накрыла его руку своей.

– Когда-то я думала, что люблю тебя. И я действительно любила. Я любила все яркое и блестящее в тебе, но никогда не знала тебя по-настоящему. Не знала так, как должна знать женщина мужчину, которого любит.

Тяжело вздохнув, Себастиан попытался отстраниться, но Клара не отпустила его руку.

– Теперь я тебя знаю, – прошептала она. – Я знаю печаль, поселившуюся в твоем сердце, и знаю глубину твоей преданности. Я знаю, что ты тот самый человек, которым был когда-то, но в то же время ты бесповоротно изменился. Теперь я знаю тебя так, как только может знать женщина мужчину, которого любит.

Себастиан пристально смотрел на жену, и кровь шумно пульсировала у него в висках. А она, чуть повернув голову, прижалась губами к ладони его правой руки. Тепло ее губ тотчас же распространилось по всему телу Себастиана. Клара же, склонившись над его рукой, поцеловала сведенный судорогой палец, потом – еще один.

О, она совершенно не походила на тех женщин, которых он знал когда-то. Те женщины никогда бы не осмелились вытащить на свет его постыдный страх и бросить ему вызов, предложив не сдаваться. Они бы никогда не заставили его усомниться в решении навсегда оставить музыку. И ни одна из них не смогла бы заставить его вновь обрести надежду.

А Клара… Она прямо-таки вынудила его поверить в то, что он сможет найти обратную дорогу к музыке. Она заставила его поверить в себя – в свое призвание. И сделала так, чтобы он захотел стать лучше.

Тут Себастиан чуть наклонился, и их губы слились в страстном поцелуе. Весь остальной мир тотчас же исчез для него, и осталась лишь Клара, осталось тепло ее тела.

Она вдруг тихо застонала и, прерывая поцелуй, сказала:

– Я так хочу любить тебя, Себастиан.

Он прижался губами к ее правому уху и прошептал:

– Меня? Или того, кем я когда-то был?

– Тебя. Но я… не могу, не должна.

Сожаление, прозвучавшее в ее голосе, острым клинком вонзилось в его сердце, убивая надежду, только что рожденную ее же словами. Заглянув ей в глаза, он переспросил:

– Не должна?..

Клара со вздохом покачала головой и проговорила:

– Когда я с тобой, когда я думаю о своих чувствах к тебе, когда позволяю себе их испытывать, я перестаю думать о своем сыне.

– Это вовсе не означает, что ты начинаешь меньше его любить.

– Но весь этот год я думала только о нем. Пока не встретила тебя.

– Клара, ты же попросила меня жениться на тебе именно для того, чтобы вернуть Эндрю.

– Стыдно говорить, но это была не единственная причина, – прошептала она, не глядя на него.

– О, Клара… – Он чуть приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза. – Ты вовсе не предаешь Эндрю, думая о чем-то еще. Просто ты на время забываешь об отчаянии и безнадежности, начинаешь верить в лучшее… После встречи с тобой я все меньше думаю о том, что потерял из-за травмы руки. Ведь если бы я остался в Веймаре и продолжил выступать, то никогда не встретил бы тебя.

Клара пожала плечами, подумав о том, что их встреча не состоялась бы, если бы она по-прежнему жила в Мэнли-парке с Эндрю.

Себастиан же думал о встрече с ее отцом. Он точно знал, что их семейное счастье зависело от результатов этой встречи; знал, что Клара никогда не сможет быть счастливой, если ее сын останется во власти лорда Фэрфакса.

Себастиан взглянул на свою больную руку. Это его увечье уже не казалось ему трагедией, потому что главное теперь – помочь Кларе одержать победу над Фэрфаксом и тем самым доказать ей, что он достоин ее любви. А начнет он с того, что будет с ней абсолютно честен.

– Я люблю тебя, Клара. Поверь, наступит день, когда мы вернем Эндрю, и тогда, надеюсь, ты позволишь себе ответить на мою любовь.