Часть 3. Миссия: АстразетаРай
С момента высадки на Мьенг прошла почти неделя, произошло знакомство с планетой и ее обитателями, а я так и не сдвинулась с мертвой точки. Надежда обнаружить Петрова живым таяла с каждым днем, ведь он исчез от трех до четырех недель назад. Ни улик, ни зацепок не было! Он просто пропал… испарился.
Впрочем, посол Земли на Мьенге Хон Ван Чи был настроен оптимистично:
– Машенька, я уверен… Уверен, что он скоро вернется. Хотя я бы на месте твоего папы не торопился назад. Все-таки, второй континент – это совершенно уникальная экосистема.
– Ну что ты говоришь, Хон? – добрейшая Ираида Степановна всегда тормозила своего не в меру увлеченного мужа. – Он непременно поторопится, Машенька. Будешь паэлью?
Супруги Чи представляли собой единство противоположностей: он невысокий худощавый китаец с черными глазами-бусинками, она – дородная русоволосая красавица родом из-под Архангельска, он – перемкнувший на Мьенге рисовод, она – историк по образованию и образцовая жена. И только в отношении единственной дочери оба были удручающе единодушны.
Лерочка – красавица и умница, образец порядочности, скопище неимоверных достоинств, и как можно думать иначе?
Лерочка, конечно, взяла от родителей лучшее, и в ее красоте никто не сомневался. Вот в остальном… Контакта с этой долговязой девицей пятнадцати лет я не могла найти никак, и даже казалось, она невзлюбила меня с первого взгляда.
Удалось выяснить, что именно от нее стало известно об отбытии Петрова на второй континент. Теперь понимаю, брякнул первое, что в голову пришло, лишь бы отвязаться. Манера общения Леры была вязко-приторной, один раз я видела, как она по какому-то поводу насела на Дегри. Бедняга с таким облегчением стал махать мне, чтоб я подошла… Пришлось выручать. И конечно, мои отношения с девчонкой от этого не улучшились.
Капитан Сергиенко держал сторону семьи Чи, не подвергая сомнению слова Леры. Он оказался добродушным мужчиной чуть за семьдесят, крепким, румяным, только-только начавшим полнеть. И, разумеется, тоже увлеченным священной наукой биологией.
– Марруся, – рокотал он басом, – все хорошо. Еще пару деньков – и вернется папка!
Я уже с трудом выдерживала эти увещевания. Ну как вы не видите, люди! Его давно надо было искать! А теперь, боюсь… поздно.
Впрочем, был на Мьенге человек, который все-таки искал Петрова. Советник по культуре – он же лейтенант секретной службы – Клаус Барбоза. С ним я виделась только один раз, в день нашего прилета.
Астрокар высадил нас на огромном зеленом лугу, покрытом цветами самых разных форм и расцветок. Где-то вдалеке темнел лес, оранжевое солнце Ассын висело невысоко над горизонтом, а небо было чистого бирюзового оттенка. Со всех сторон звучало «ух ты» и «вот это красота», и, по-моему, только меня заботило отсутствие встречающих.
Я отошла от группы (ботинки на гравиконтроле позволяли не примять ни одной травинки) и крутила головой во все стороны, надеясь, что все-таки кто-то сейчас появится. Пейзаж был очень непривычным, но я все-таки заметила, как от стены леса отделилась какая-то смутная круглая тень. И буквально миг спустя эта тень превратилась в шар диаметром с два моих роста, передвигаясь по воздуху со скоростью хорошего кара. Теперь все «ух ты» были адресованы ей.
А еще пару мгновений спустя трех с половиной метровый шар теплого медового цвета завис рядом – почти над моей головой – и оттуда ловко спрыгнул приземистый, дочерна загорелый блондин, одетый как… ковбой из старых фильмов. Узкие полотняные штаны на широком ремне, жилетка на голое тело, перетянутая патронташем, мягкие кожаные ботинки. Его светлые глаза сощурились, обводя все наше – нетривиальное, прямо скажем – сборище, и он сказал:
– Ну, чижики, добро припожаловать на Мьенг. Не скажу, что рад, но…
Тут висевшая на его поясе допотопная рация противно зашуршала, и он, поднеся ее к уху и недовольно ругнувшись, исправился:
– От лица посла-представителя и Загоденна Мьенгов приветствую вас на планете. Грузимся в кейест, все остальное сообщу по дороге.
Безошибочно выделив Двинятина, блондин протянул ему руку со словами:
– Барбоза, советник по культуре.
А потом цепкий взгляд нашел меня. Хорошо, что в этот момент всплыла информация про Загоденн Мьенгов – что-то типа высшего органа власти планеты, аналог Земного Правительства, только без Президента. Я отвлеклась, и мой безмятежный вид был полностью естественным.
– Как же мы туда попадем? – спросила Юлька, глядя на кейест, висящий где-то в полуметре над зем… раем.
Барбоза снисходительно взглянул на нее и свистнул. Шар опустился ниже и завис, едва касаясь дном высоких головок каких-то лиловых цветов.
– Такая высота устроит? Да? Так что стоим? Где багаж?
Автоматически выгруженный багаж аккуратной кучей лежал возле астрокара, а вот грузить его в кейест пришлось вручную. И я в который раз порадовалась предусмотрительности Маши, не набивавшей в сумки синтекамни. Потому что Юлька со своими не справлялась. Двинятин был занят на погрузке оборудования, все ребята – тоже, и я подошла к Клаусу.
– Вы не поможете девушке?
– Не помогу, – ответил он, разглядывая меня в упор. – Девушка должна была понимать, что никто не станет таскать за ней баулы с бесполезным барахлом.
Юлька вспыхнула и зашипела:
– У меня там книги! А не бесполезное барахло!
– Здесь твои книги как раз и есть… – ответил он и вдруг протянул с улыбочкой: – Юля-я-а? Какая встреча-а! Ну, так и быть… Помогу исключительно по знакомству.
Ни за что не поверю, что он сразу ее не узнал. Правда, сама Юлька никак не могла его вспомнить.
– Ты кто? – спросила она без стеснения.
Даже не подумала, что он только что представлялся.
– Это Клаус Барбоза, – прошептала я громко, – советник по…
– Да помню я, – сказала она. – Откуда он меня знает?
– А кто тебе документы на мьенге пересылал – помнишь? – язвительно хмыкнул местный секретчик, одной рукой закидывая в кейест неподъемные сумки переводчицы.
– Птица Зун? Это, правда, ты?!
Юлька смотрела на Клауса круглыми глазами, и во мне возникло нормальное женское любопытство.
– Я, – скромно сказал секретчик. – Можешь даже сделать то, что тогда обещала.
Юлька похлопала глазами и стала неудержимо краснеть. С ума сойти!
– Это было давно, – ответила она, – и нельзя требовать от почти замужней женщины…
Почти замужней?!
– Да успокойся, – хохотнул секретчик, – сдалась мне твоя благодарность. Думаешь, я не знаю, что все вы только языком трепать горазды?
– Посторонись! – крикнул Климов, тащивший что-то длинное на пару с Милешиным.
Нас отодвинули в сторону, и первая партия груза наконец-то попала в кейест. Юлька как-то мигом исчезла, оставив меня наедине с секретчиком.
– А ты, стал быть, Маша. Ну, что скажешь, краса наша?
Что ненавижу секретчиков.
– А… вы, наверное, знакомы с папой? Я думала, что он нас встретит…
– Деточка, по официальной версии твой папа застрял на втором континенте. Знаешь, где это?
– Далеко? – спросила я со специфическим наивом Машеньки.
– Даже слишком, – ответил Клаус. – И…
– Найдите его, умоляю, – я вспомнила – по-моему, к месту – как Машка упрашивала о том же меня. – Я так беспокоюсь… Давно он… там?
– Да уж давненько, – протянул Клаус. – Делаю все возможное. Вот, надеялся, кто-то из ваших подсобит…
– Кто? – я похлопала ресницами.
Клаус окинул меня оценивающим взглядом и покачал головой. В его глазах читалось «явно не ты».
Больше я с ним не разговаривала. Видеть – тоже не видела, хотя его комнаты в гьере (местном доме шаровидной формы) были прямо напротив комнат Петрова, которые сейчас занимала я. И хотя я сама появлялась там лишь ближе к ночи, он там и не ночевал.
От Чи я знала, что секретчик постоянно находится в лесу, окружавшем Ри-ен – местность, где размещались посольство-представительство Земли и те самые бескрайние рисовые поля. То есть, он точно знал, что Петров не покидал первый континент, а возможно, и пределы поселка.
Поэтому я, полностью согласная с ним в оценке тела Маши, решила, что поиски буду вести тут. Ведь в лесу толку от меня – ноль. На Мьенге было настолько непривычно – тихо, кругом зелень, воздух с повышенным содержанием кислорода, от которого поначалу кружилась голова, что лес даже начал казаться мне почти безопасным.
Сам по себе поселок представлял собой несколько довольно далеко разбросанных друг от друга гьеров. Насколько я поняла, это выращенные мьенгами гигантские плоды местных растений. Тут любили все круглое, а также белое. Дома, как и одежда, были с одинаковой шелковистой поверхностью и ослепительно-белого цвета как снаружи, так и внутри. Они очень ярко выделялись на фоне окружающей зелени. Размеры у гьеров были разные, окон не было вообще, но свет будто исходил от белоснежных стен. Где-то на задворках, ближе к лесу, стояли большие приземистые сараи, сплетенные из каких-то веток – кажется, лиан, как говорил Комаровски. Впрочем, возможно и они были специально выращенными, утверждать не берусь.
За сараями, в которых, вроде бы, хранилось зерно, начинался оросительный канал. Вода на Мьенге была насыщенного зеленого цвета. Так что бирюзовый оттенок неба уже не удивлял. Канал возникал буквально на ровном месте, вливаясь затем в окрестные рисовые поля. Точнее, в рукотворные болота, в которых росло то, что потом, как уверил меня наш посол-представитель, станет рисом.
А поскольку мы прибыли на планету в сезон, соответствующий земному лету, всех наших аграрных гениев тут же загнали на прополку этих болот. Даже Двинятин участвовал. Даже Комаровски с переломом челюсти.
– Рис – очень хрупкое растение, – объяснял нам ведущий рисовод, – без прополки пропадет!
Видела я это хрупкое растение. Мощные пучки травы выше пояса. Да он сам забьет любой сорняк! Зато гении были при деле, им же после прополки надо было вести свои исследования, так что ребятам иной раз было некогда даже помыться.
Не могу сказать, что это особенно облегчало мне задачу. Но, с другой стороны, время для поисков освобождалось – и в приличном объеме. Еще, разумеется, я нацепила на каждого – и каждую – свой собственный, контрабандно провезенный источник радиосигнала. Раз уж биолокация тут запрещена, а я должна обеспечивать охрану этого детсада, все средства хороши.
Тем более это, примитивное. Детская игрушка, если на то пошло. Абсолютно безвредная для окружающей среды. Так называемый радиорадар. Представляет собой набор из двадцати фишек, экрана с магнитом и, собственно, радара, позволяющего определять местонахождение каждой фишки. Детям глазомер и логику развивает, мы с Андерсеном дарили такую штуку первенцу Бени…
Ну а я, чуть-чуть поковырявшись в настройках, могла теперь определить, где находятся фишки с первой (Двинятин) по шестнадцатую (Юлька). И пока шла прополка, мне даже радиуса действия хватало.
Слегка поколебавшись, я решила затолкать фишки в странные штуки, которые выдали каждому из нас. Обязав носить на шее, не снимая ни днем, ни ночью. Больше всего это напоминало идентификационный номер солдат наших спецвойск, только выглядел мьенговский аналог как мягкий мешочек с какими-то символами, завязанный веревочкой.
Юлька сказала, что эти символы – буквы, то есть на каждом мешочке стояли инициалы того или иного человека-гостя.
– Разумная мера, – объяснял Сергиенко, – а вдруг потеряется кто? Люди-то для них все на одно лицо.
Честно говоря, в его компетентности я не просто сомневалась, а… уже поставила крест. Даже если кто-то потеряется, все равно его доставят в Ри-ен, а уж люди всегда узнают своего. Нас тут слишком мало.
Что же касается самих хозяев планеты, могу сказать только одно – контактировать с нами они не стремились. Издалека я видела двух или трех мьенгов, вблизи – только Е-ло, так сказать, куратора академической практики от принимающей стороны. Какова на самом деле была ее должность или статус в местной иерархии, определить затрудняюсь.
Она была высокой, как все мьенги – что-то около метр девяносто – с неразличимой под ассеем фигурой. Так что о том, что она – это она, нам сообщил Чи. У мьенгов вообще, насколько я поняла, не было ярко выраженных внешних отличий между полами. Кожа Е-ло была темно-коричневой, что при оранжевом светиле неудивительно. И за что их только прозвали «зелеными человечками»? Череп красивой, слегка вытянутой формы с коротким серым пушком там, где у нас были волосы (иногда я замечала, как отдельные «пушинки» шевелятся при полном отсутствии потоков воздуха). С почти черными глазами без ресниц и мягкими, будто специально сглаженными чертами лица. Невыразительного, полностью лишенного эмоций лица.
Разговаривала она монотонно, каким-то скрипучим голосом, и только благодаря Машиным способностям аудиалки я, спустя несколько дней, начала различать в нем нотки одобрения или недовольства. Кстати, проблем с переводом не возникало, так как Е-ло вполне сносно говорила по-нашему.
Юлька, поначалу вцепившаяся в нее, как клещ, очень скоро поняла, что с данного конкретного носителя языка где сядешь, там и слезешь. Теперь она совершенствовала свой мьенг в одиночестве, переводя нуднейшие официальные документы для Ираиды Степановны.
Добиться от нее внятных объяснений по поводу знакомства с «птицей Зуном» так и не удалось. Она мямлила, что это был простой сетевой контакт, что, подумаешь, обещала ему поцелуй много лет назад, что нормальный человек и вспоминать бы о таком не стал… Но очень просила ничего не говорить Двинятину. Пришлось обещать, в конце концов, я ей должна – и даже дважды. Тем более, что Двинятину было совсем не до меня, мы и виделись лишь вечерами, когда он давал очередное задание на заполнение академических дневников.
А вот к Е-ло я старалась быть как можно ближе. Не знаю, что было причиной – ботинки на гравиконтроле или гены Петрова в теле Маши – но она даже иногда благосклонно отвечала на мои вопросы. В частности, я узнала, что гьеры – все же не специально выращенные плоды, а специально выращенные дома. Биотехнология, ей-ё!
Гьеры, оказывается, растили с заранее запрограммированным количеством комнат, отделенных тонкими перегородками, поэтому скругленные стены и потолки были лишь по периферии, а в центре – специально для людей – находились привычные нам квадратные или прямоугольные помещения.
Кроме того, Е-ло милостиво пояснила мне, почему все здесь ходят в ассеях.
– Ассын. – Она указала рукой вверх и тут же сделала обратный жест вниз: – Мьенг. Энергия связи. Дашло?
– Ассей передает энергию Ассына Мьенгу? – перефразировала я.
– Дашло, – согласилась куратор от принимающей стороны.
Это «дашло» не давало мне покоя до тех пор, пока я не сопоставила с ним манеру общения лейтенанта Барбозы. А потом вспомнилось, что именно он договорился с мьенгами о визите Петрова. Это значило только одно – секретчик пользовался у них авторитетом. И налаживать с ним контакт просто необходимо.
Ну а пока я обходила все строения, то есть… растения… словом, все жилые и нежилые гьеры в поселке и расспрашивала Е-ло. Обо всем, о чем она отвечала, составляла короткие заметки.
Почему канал начинается на ровном месте? «Кройс – Мьенг – вода для ри».
То есть, риса. Фантазировать про «Кройс» я могла бы долго, но оказалось, что это – один из членов Загоденна Мьенгов. Каким образом Кройс взаимодействовал с Мьенгом, чтобы получить «воду для ри», Е-ло объяснять не стала.
Кто живет в плетеных сараях? «Коетэ для ри».
Гьеры покрыты той же тканью, из которых сделаны ассеи? «Дашло».
Постепенно я стала интересоваться самими мьенгами. Где они живут? Ведь Ри-ен строился специально для людей, Е-ло появлялась тут только днем, а ночевать возвращалась к себе. Оказалось, что Е-ло живет в Е-ло. И вот тут я от новых расспросов решила воздержаться. География Мьенга была заложена вместе с другими сведениями в те памятные четыре терабайта секретчиков, и поселка Е-ло на карте не значилось.
Есть ли у мьенгов средства связи между собой – ну, вроде тех допотопных раций, которыми пользовались в посольстве-представительстве – или… Оказалось, что «или». Е-ло дотронулась длинным тонким пальцем до своего лба, потом указала им на поверхность планеты. И я пометила: «Связь через Мьенг».
Что любят мьенги? Е-ло не ответила, и я наскоро исправилась – что они любят есть? Чем питаются?
Разумеется, меня интересовало, не питаются ли мьенги – так, время от времени – пропавшими биологами, но об этом нюансе я благоразумно умолчала. Оказалось, что разные мьенги, как и разные люди, любят разную пищу. Е-ло, например, любила «ри». Я даже не удивилась, ведь судя по всему, именно поэтому она и возилась тут с людьми.
Знакома ли Е-ло с моим… Машиным отцом?
– Са-шас. Дьерг. Добро, – ответила она.
Дьергами у них называли собственных ученых, или, дословно – познающих глубину, как я потом узнала у Юльки.
А потом Е-ло впервые спросила сама – ну, то есть я подумала, что это все-таки вопрос: «Нет?».
Я покачала головой:
– Нет. Я с ним еще не встречалась. Где он может сейчас быть?
– Здесь, – ответила она.
После моих настойчивых просьб Е-ло согласилась уточнить у других мьенгов, не видел ли кто Петрова в последнее время. И это был главный мой прорыв среди сумятицы бегущих дней.
В остальном… я понимала, что топчусь на месте. Вскоре я знала каждый гьер, пройти по поселку смогла бы и с закрытыми глазами, но… Петрова тут, увы, не было. Обследовала я и «коетэ для ри» – они были довольно глубоко врыты в райский грунт и соединялись между собой длинными полуподзем… полуподрайскими переходами. Полу – потому что крыши этих переходов были как раз вровень с поверхностью планеты, и сделаны из тех же лиан, сплетенных между собой. Что могу сказать – пусто и сумрачно, а еще местами из грунтовых стен рядом с полом торчали пучки совершенно белых корней. Или травы? Не знаю, но выглядели они неприятно.
Я зацепилась за один такой пучок краем ассея и еле оторвала подол – такой крепкой оказалась трава. Кстати, ассей оказался вполне удобной одеждой – не знаю, как ходят в нем в холодный сезон, а сейчас, в жару, было вполне комфортно. Под него я надевала шорты с майкой, и все тепло от света Ассына доставалось Мьенгу, а не мне. Вот на голову приходилось накручивать варварски порванный Машин сарафан, потому что взять шляпу никто из нас не догадался. А палило здешнее светило нещадно.
Лучше всего тут было вечерами или совсем рано утром. Если абстрагироваться от зеленой воды и бирюзового неба, можно было представить пляжи Ксиона и нас с Андерсеном – вместе. Вот только представлять было некогда, да и сил к вечеру не оставалось. Слабое тело Маши выматывалось даже от незначительной нагрузки. Чи говорил, что это акклиматизация, но почему-то у других ребят я такой усталости не замечала.
Юлька – та вообще прыгала, как санбол (вот бы мне сейчас похожее устройство, телу все равно нужны тренировки). Вечерами она кормила своего Двинятина, делала ему массаж, ну и, надо полагать, все остальное. На сеансе массажа мне даже случилось поприсутствовать. Парочка уже совершенно не стеснялась, и, с трудом улавливая сквозь стоны боли распоряжения главы экспедиции, я сочувственно поинтересовалась:
– Как же рис на Мьенге растет в условиях отсутствия студентов и научных сотрудников с Земли? Без прополки случается неурожай?
Ответ Ильи потряс не только меня, но и Юльку. Оказывается, у мьенгов на этот счет есть особо запрограммированные насекомые, которые питаются сорняками, но не трогают «ри». А по случаю прилета землян этих насекомых специально не стали выпускать. Нормально? Еще больше я возмутилась, узнав, что все это происходит по инициативе посла-представителя, считающего традиционный уход – читай каторжный труд – более полезным для риса, чем использование здешних насекомых!
Перебивая наши с Юлькой возмущенные голоса, мученик священной науки биологии сообщил, что прополоть осталось не так уж много – еще двенадцать или тринадцать полей.
– Работы на пару дней, – оптимистично заявил он, – а потом начнем исследования. По-настоящему.
Нет, все они фанатики. Даже разумный с виду Двинятин. И я от души посочувствовала Юльке, которая всерьез собралась связать с ним жизнь и погрязала в своих чувствах все глубже. И тут меня кольнула предательская мысль – а чем я лучше? Пусть моя специальность – не биология, но преступников я ловила с таким же упорством, наплевав на собственную семью. Так есть ли у меня право осуждать ученых? Двинятина и… даже Комаровски?
Нет. Хотя в случае с детсадовским гением я поступила верно. Он в самом деле зарвался.
Кстати, дозу для него Юджин подобрал идеально. И на планете милый Владис не доставлял мне особых хлопот, кроме ежедневных осмотров его челюсти, введения обезболивающих и контроля общего состояния. Жевать он, конечно, еще не мог, и добрейшая Ираида Степановна готовила для него супы-пюре, кисели и жидкие каши – из местных продуктов это было не сложно. Жил он вместе с Леной в одном гьере с Сергиенко, и я, заходя к ним, всякий раз встречалась с капитаном. Толку от него, конечно, ноль, но все равно – так было спокойнее.
Остальных моих подопечных разместили в двух ранее пустовавших домах, где у каждого было по собственной комнате. С мебелью там было очень лаконично: спальное место наподобие надувного матраса прямо на полу, небольшой гардероб и в лучшем случае одно-два мягких грушевидных кресла из той же белой ткани, что стены и ассеи.
С Таней, Лайзой и Анастази в один гьер как-то естественно заселились Паша, Миша и Аркаша, а все остальные ребята оказались в другом. Навещать их мне не требовалось, благодаря фишкам я знала, где находится каждый, но, тем не менее, вечерами мы иногда пересекались. Солнце имел обычный жизнерадостный вид, Тхао и Сунибхо будто попали в родную среду обитания, Дегри и Кир, кажется, подружились, и только Ю выглядел хуже других и уставал. Впрочем, у него тоже могла быть, как говорил Чи, акклиматизация.
Таня вполне натурально радовалась сумасшедшим нагрузкам, которые не оставляли музыкантам никакой возможности для репетиций. Солнце на это посмеивался и обещал устроить концерт сразу по окончании полевых работ.
Я случайно упомянула это в разговоре с Юлькой. Та очень вдохновилась:
– Нормальный вечер! Хоть один! Машка, это же здорово!
– Юль, мальчишки так устают, – сказала я, помня про тусклый взгляд Ингвара, – возможно, Таня и права…
– Машка, ты была среди них единственным вменяемым человеком, – вскинулась переводчица. – Неужели теперь будешь уверять меня, что музыка мешает науке?
– Нет, конечно, нет, – я даже удивилась – что это с ней?
Оказалось, что Таня и Юльке успела проесть плешь. Антимузыкальная пропаганда – иначе и не назовешь. Массированная и широкомасштабная, рассчитанная явно не на Юльку, а на Двинятина.
И я поняла, что как бы ни поступила в этом случае Маша, буду стоять за мальчишек. Им, как сказала Лена едва ли не в первый день нашего знакомства, музыка – как глоток свежей воды, и никто не вправе отказать жаждущим. Пусть это не входит в мои планы, пусть – неразумно и нерационально, но я им сочувствовала.
Мы с Юлькой решили, что всю подготовку возьмем на себя, и я зашла сказать об этом ребятам. Они обсуждали очередной проигрыш в комнате Ингвара, и мне даже показалось, что всю его усталость я придумала – он был очень оживлен и опять обнимался со своим… длинным и тощим инструментом.
Окончание полевых работ планировалось утром следующего дня. А после обеда Ю пропал. Причем вместе с фишкой. Сигнал от нее прекратился. Вот только что был – и нет. Я засекла этот момент совершенно случайно: ковырялась в настройках своей магнитной доски, надеялась добиться большего радиуса действия. Ведь с завтрашнего дня начинались «полноценные исследования», и куда кого-то из гениев могло занести, было сложно даже предположить.
Сначала я решила, что повредила игрушку, и фишек стало не шестнадцать, а пятнадцать. Расстроилась, конечно, сбросила все установки, вернула первоначальные параметры… Но фишек все равно оставалось лишь пятнадцать. Торопливо набросив ассей, я выбежала из гьера.
Логинов, Кир, Тхао и Комаровски были на месте. Ю отсутствовал.
– Где Ингвар?! – крикнула я, перекрывая какофонию репетиционных звуков.
Парни переглянулись, Комаровски пожал плечами, Солнце сказал, что Ю только что был здесь, а Тхао спросил, что случилось.
– Потом, – я уже мчалась к выходу.
Последний раз сигнал от его фишки шел откуда-то из района начала оросительного канала. Ей-е, мне бы собаку… Хотя бы маленькую! Хотя бы комнатную, но чтоб могла идти по следу… Ведь я – не криминалист, чтобы разбираться в следах!
Тут я некстати вспомнила, что ни разу на этой планете не встретила ни одного животного. У нас, конечно, животные тоже были в дефиците, держать кошку или собаку могли себе позволить лишь очень обеспеченные люди. Но здесь-то – РАЙ… Странно, что без зверей…
Добежав до канала, я остановилась и осмотрелась. Ни-че-го. Ни примятой травы, ни следов борьбы… Если Ю здесь был, то ушел он сам, своими ногами. Куда? В лес? Тогда надо поднимать весь поселок. И, хочешь – не хочешь, а ставить в известность мьенгов. Где сейчас Е-ло?
Должна быть еще тут, обычно она уходила часа за два до наступления темноты. Но вот где? Среди ее любимого «ри»? На этих бесконечных полях? Вот же гадство! Почему я не спросила, как с ней связаться в экстренном случае?!
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я рванула обратно в поселок – у Чи есть рация. А Сергиенко пусть поработает по специальности и найдет хотя бы Е-ло. На его помощь в поисках Ингвара я и не рассчитывала… Пробегая мимо «коетэ для ри», я увидела, как навстречу из-за последнего гьера целеустремленно выходят Солнце, Кир и Дегри.
– Машка, что происходит? – строго спросил Логинов, когда я попыталась обогнуть их по дуге.
Ей-ё! До меня вдруг «дашло», что ни посол, ни Сергиенко словам не поверят. И будут правы – кто такая Маша Петрова и отчего так беспокоится о безопасности студентов? С чего она вообще взяла, что мальчишка пропал? Ю просто гуляет в лесу! Вот когда он не вернется к ночи, тогда, возможно, следующим утром они и подумают – а не сообщить ли об этом мьенгам?
Мысль промелькнула со скоростью несущегося в пропасть кара. И, остановившись, я сказала:
– Ребята, Ю пропал. Я точно знаю, мы с ним должны были встретиться, а он не пришел.
Этот аргумент был понятен каждому – не прийти на встречу с Машей для них означало… видимо, особую форму тяжелой болезни. Или что-то подобное, потому как поверили мне все и сразу.
– Что делать? – Дегри смотрел на меня с безграничной верой, я бы даже погордилась, если б не обстоятельства…
– Найдите Е-ло, пожалуйста, – я добавила в голос убеждения и слегка – истерики.
– Машка, голова! – сказал Солнце. – Она же может послушать Мьенг и сказать, куда ушел Ю!
Я, в общем, и не удивилась. Как они там взаимодействуют со своей планетой – дело, в данном случае, десятое. А откуда об этом знает Солнце – вообще сто двадцать пятое.
– Я видел ее перед обедом, – задумчиво сказал Кир, – она шла в сторону поля номер семь.
– На всякий случай посмотрите и по окрестностям, – попросила я.
Все-таки, перед обедом – понятие довольно растяжимое, а передвигалась Е-ло довольно быстро.
Ребята развернулись к каналу – впрочем, им лучше знать, они это поле номер семь прошли от начала до конца, и как-нибудь доберутся. Вскоре они перешли на бег, и я перестала смотреть им вслед.
Значит, если Ю в лесу, Е-ло его найдет обязательно. Какое облегчение… Тут мой взгляд метнулся к плетеным сараям. Стояла-то я совсем рядом, и, кстати, от канала – тоже недалеко. Если парень где-то тут, я и сама в состоянии его поискать.
Вход загородили высокие кусты. Не помню, чтобы они торчали тут при моем прошлом визите. Я раздвинула ветви и спустилась в тишину и полумрак. Вроде бы ничего не изменилось. Следов на сухом грунте нет. Но это еще ни о чем не говорит, ведь следопыт из меня никакой… Соответственно, надо обшарить все коетэ, каждый переход и закуток.
Тишина… Не такая уж она и тишина, откуда-то слышался тихий шелест, словно ветер шевелил траву. Снаружи? Но когда я спускалась, никакого ветра не было – только послеполуденный зной. Я непроизвольно поежилась – под ассеем вдруг стало прохладно. И пошла на звук.
Шевелилась мерзкая белая трава – сама по себе, так ее и разэтак! Меня захлестнула волна нехороших предчувствий. Ингвар где-то тут! Я ускорила шаг, и вскоре действительно наткнулась на худую долговязую фигуру, лежащую вдоль стены следующего коетэ. А клятая трава на глазах вытягивалась и заползала в прореху на его ассее.
Я упала на колени с ним рядом и проверила пульс. К счастью, пульс был, парень жив. Только без сознания – сколько я ни тормошила, сколько ни звала, все без толку. Дрянная трава шевелилась, росла, и я понимала, что именно она причиной всему, а вот вырвать с корнем… даже мысль о прикосновении вызывала отвращение. Но делать нечего, я ухватила несколько стеблей и тут же отдернула руки. Паразитка была колючей! Обмотав ладонь полой ассея, я снова приступила к делу.
Ей-ё, ассей и белая гадость так плотно сцепились друг с другом, что теперь я не знала, как оторвать траву от полотна! Но это уже было не столь существенно, потому что шелест прекратился, а белые пучки больше не тянулись к лежащему студенту. Когда же он придет в себя! Пора отсюда выбираться! Я уже всерьез раздумывала, что сниму и оставлю здесь ассей, намертво прилипший к белой дряни, когда услышала встревоженное:
– Маша! Маша, ты здесь?!
– Кир! Мы здесь! – закричала я в ответ.
Послышались быстрые шаги, и вскоре Кир уже был с нами.
– Машка, – только и сказал он, увидев мою странную позу и прилипшую белую траву.
Впрочем, в его голосе слышалось такое облегчения, что я не смогла не улыбнуться.
– Кир, все более-менее. Вы нашли Е-ло?
– Я… решил вернуться, и, мне кажется, не зря, – просто ответил он.
– Ты прав. Мне нужно что-то острое – я зацепилась за эту гадость, и она держит намертво.
– Подожди, я и руками ее порву, – сказал Сетмауэр.
– Нет! – заорала я. – Она колючая! А к ассею…
Но Кир не стал слушать, а ухватился за пучок и выдрал его из грунта. Странно, но после этого от ассея трава отвалилась сама. Лежала на полу и вяло колыхалась. Мерзость какая!
– А ты говоришь, – он смешно подул на ладони, – ерунда, что колючая. Мне после прополки риса уже ничего не страшно. Что с Ингваром?
Он подал мне руку, помогая подняться.
– Ингвар без сознания, – ответила я. – Я нашла его тут, трава…
Ей-е, тут я услышала, что шелест стал громче, намного громче! И увидела, как из прохода в коетэ вползает новый пук стеблей этой дряни!
– Ты это видишь? – спросила я на всякий случай.
Ну, вдруг, тут испарения какие, и я ими надышалась…
– Маш, ну что ты, обыкновенный фитотаксис, – успокаивающе сказал Кир.
Но встал так, чтобы загородить нас с Ингваром.
И что же так привлекает это фито, развивающее столь скоростной таксис? Трава обогнула нас с Киром и направлялась прямиком к Ингвару. И снова ползла в прореху на ассее! Разгадка была проста. Нужно всего лишь починить одежду, и трава успокоится. По крайней мере, я очень на то рассчитывала.
– Кир, принеси мне ножницы! И… забыла, как называется… Штопальный прибор?
– Маш, давай сама? У меня все равно нет.
И так равнодушно это прозвучало, что было понятно – врет. Не хочет оставлять тут одну.
– Иди скорей, – он даже не повернул головы, прицеливаясь опять рвать белую гадость голыми руками.
Ладно, у меня тоже не было этого… штопального прибора, но я точно знала, у кого его взять! Жаль, что нельзя стартануть отсюда сразу на поверхность…
– Кир, поосторожнее с этим фито, – сказала я, перепрыгивая шевелящиеся стебли. – Я быстро!
Вылетев на свет Ассына, на миг даже зажмурилась. Ей-е, тут накатила такая слабость… Да что с этим телом! И я заставила ноги передвигаться быстрей, быстрей, еще быстрей… К Ираиде Степановне я не влетела – вползла, еле-еле, потому что кроме ног были еще нетренированные дыхалка и сердце. Голова тоже радовала – кружилась.
Но, к счастью, супруга посла считала своего мужа специалистом и верила в его сказку про акклиматизацию. Поэтому штопальная машинка была выдана мне сразу и без вопросов. Добрая душа сочла, что я хочу что-то подогнать из своих (или Юлькиных) нарядов к предстоящему концерту.
Обратный путь я проделала уже намного бодрее. Возможно, потому, что увидела, как к поселку подходит Е-ло. Она двигалась своей широкой размашистой походкой (иногда мне представлялось, что вместо ног у нее две прямые ходулины) прямо к коетэ, а где-то в отдалении за ней бежали Дегри и Солнце. Я тоже побежала с криком:
– Е-ло! Подожди меня!
Она быстро взглянула в мою сторону и чуть задержала шаг.
– Е-ло, Ингвара схватила белая трава!
– Миессссс, – прошипела она. – Вред. Нельзя.
И нырнула внутрь. Я вбежала следом. Странным образом приближение Е-ло успокаивало траву, и она прекращала шевелиться. Когда мы вошли в то коетэ, где я оставляла мальчишек, ее взгляд сразу упал на небольшую копну, образовавшуюся вокруг Кира.
– Ассссссс, – опять зашипела куратор от принимающей стороны. – Вред!
Она не просто была недовольна, она негодовала! Кир смотрел на нее молча, но было ясно, что ему плевать на инопланетную жизнь, если та угрожает жизни людей.
– Кир боялся, что трава причинит вред Ингвару, а Ингвар и так без сознания, – вступилась я за парня.
Тут Е-ло увидела первый вырванный с корнем пучок – он все еще шевелился – бережно подхватила его, опустившись рядом на грунт, и каким-то длинным слитным движением вернула его на место. Белая пакость перестала колыхаться и начала расти обратно – то есть, погружаться внутрь планеты.
Е-ло проследила за тем, как последний белый… не знаю, что – исчез, и повернулась к лежащему Ингвару. Ее длинный палец обличающе ткнул в дыру на ассее:
– Вред. Связи – нет, энергии – нет.
– Я сейчас зашью! – воскликнула я. – Ассей будет как новенький!
– За-шью? – спросила Е-ло.
Я была уверена, что это вопрос, просто слышала – и все. А Кир смотрел на нее, прищурившись, как на свет, и я тоже взглянула. Пушинки на голове шевелились. Почти как эта белая гадость! Ассоциация мне не понравилась, и я схватилась за штопальную машинку.
– Зашью, починю, восстановлю связь! Вот этой специальной машинкой!
Е-ло заинтересовалась. Подумала и сказала, пододвигая в мою сторону белое сено из копны Кира:
– Асссс.
Что мне делать с этим асссом? Эх, была б я ксенолингвистом, догадалась сразу же. Но «дашло» до меня лишь спустя пару мгновений. Ассын – ассей – асс. Да и прилипчивость этой дряни к ассею была явно неспроста. Их делают из этой травы? Вот же… мьенги!
Я вынула из машинки уже заправленную нить и попыталась затолкать туда одну… ассову травинку. Не вышло. Гадость, хотя уже и не кололась, но была намного толще, чем нужно. Кир посмотрел внимательно и сказал:
– Надо расщепить ее на волокна.
Вбежали запыхавшиеся Солнце и Дегри. Оценили обстановку. И, за что я много готова им простить, без единого вопроса стали помогать! Вскоре у меня уже было несколько достаточно тонких волокон, чтобы вставить их в машинку. Правда, не длинных, но учитывая сродство ткани ассея и белой травы, думаю, что все получится.
Я нажала кнопку и приложила штопальный механизм к дырке на ассее Ингвара. Тот зажужжал и… остановился. Но небольшая часть прорехи исчезла! Я вставила новое волокно. И еще одно. Всего – девятнадцать раз, но после этого никто бы не смог найти место, где совсем недавно зияла дыра. Парни следили за моими действиями с напряженным вниманием, а в итоге у всех нас вырвался невольный вздох. Уффф… Все.
Я посмотрела на Е-ло. Та была довольна.
– Когда он придет в себя? – спросил Кир.
– Свет. Быстро.
– Его нужно вынести на поверхность, – перевела я, – и он быстро придет в норму.
Мальчишки дружно подцепили Ингвара – Солнце за плечи, Киру и Сержу досталось по ноге – и потащили его на выход. А я осталась с Е-ло. Назрели вопросы.
– Если ассей поврежден, то энергия поступает в Мьенг не от Ассына, а от того, кто в нем ходит?
– Дашло, – согласилась принимающая сторона. – Вред. Скажи – новый ассей.
То есть, если бы Ю сразу сообщил, что порвал местную тряпку, ему бы выдали новую, и с ним гарантированно ничего не случилось? А заранее предупредить – никак нельзя?
– Правило, – продолжала Е-ло. – Человек – вред. Белок – вред.
Белковые тела чужды Мьенгу энергетически? У них тут принципиально иная форма жизни??!
– Ассс вытягивает энергию из человека?
– Мьессс, – ответила она, указывая на притихшие кусты.
Ага… Мьесс – это живая пакость, а ассс – готовый продукт для получения ассеев. Ну, и всей энергопроводящей ткани в целом.
– А для вас мьесс безвреден?
Е-ло промолчала. Ладно, не суть. Вот лежит Петров сейчас где-то – тоже без сознания, а мьесс… Картинка-то безрадостная!
– Мой отец… Са-шас тоже мог порвать ассей – случайно, – начала я убежденно. – Можно ли его спасти? Сколько времени человек может служить энергетическим донором для мьессс?
– Вред! – проскрипела Е-ло. – Не-до-пустимо!
Пушок на ее голове пришел в движение целиком.
– Другие мьенги… что-то сказали? Его кто-нибудь видел? – наседала я.
– Никто. Искать. Клойс.
– Клойс его ищет?
– Клойс – скажи.
Сказать Клойсу? Ах, Клаусу! Где б его взять…
– Искать. Скажи, – повторила Е-ло, разворачиваясь к выходу. – Завтра.
– До завтра, – на автопилоте попрощалась я.
Ей-ё, опять забыла спросить, как с ней связаться при срочной необходимости! Выскочив из коетэ, увидела высокий силуэт уже на той стороне канала. Она уходила – так рано? Хочу верить, что это действительно сможет помочь в поисках Петрова… Раз уж белковые тела для мьенгов – столь сильный вред.
Мальчишки непринужденно сидели возле канала прямо на райском грунте. Ингвар выглядел бледным, но в себя пришел, при виде меня даже вскочил – довольно резво, надо сказать.
– Маша, ты… необыкновенная! Нет слов, чтобы выразить тебе мою благодарность…
– Спасительница, героиня, чудо наше, – начал перечислять Солнце.
– Красавица, умница… – подхватил Кир.
– Сокровище! – подытожил Дегри.
Гм… Что-то я вышла из образа… Спасибо, что напомнили. Надо дать им указания насчет ассеев.
– Мальчики, – пришлось похлопать ресницами – это у меня получалось лучше всего, – спасибо. Е-ло сказала, что ассей обязательно должен быть целым. Ингвар, когда ты его порвал?
– Даже не заметил, – заверил меня блондин.
– Ребят, будьте внимательнее. Иначе… – я красноречиво замолчала и уставилась на Ингвара. – Если что-то порвалось, сразу скажите, и вам дадут новый ассей. В рваном ходить опасно.
– Почему? – спросил непосредственный Дегри.
– Ассей аккумулирует энергию Ассына и передает – не спрашивай, как – Мьенгу. Если ассей порван, энергию начинает тянуть из человека.
– Потрясающе, – восхитился Солнце. – Уникальный мир!
– Но не настолько безопасный, как мы думали, – здраво заметил Кир.
И как-то так посмотрел на меня… Не то сочувственно, не то – с пониманием… Ей-ё, надо брать его в оборот. Иначе догадается. Если уже не догадался. Все время забываю про его наблюдательность.
– Кир, а ты как? – спросила я в лучших Машиных традициях – с наивным взглядом широко распахнутых глаз. – Ты же рвал эту дрянь голыми руками! Дай взгляну, все ли в порядке?
Я наклонилась к нему и взяла за руку. Он спокойно позволил осмотреть сначала одну ладонь, потом вторую. Внешне все было в порядке. И я бы восхитилась твоей выдержкой, мальчик, если б не расширенные зрачки. Рядом телесных реакций управлять очень тяжело. Кому же об этом знать, как не мне…
Я вспомнила, с каким трудом удерживала на ногах тело Маши, всего лишь услышавшее голос Двинятина, и из гуманных соображений оставила Кира в покое.
– Ингвар, Киру ты должен не меньше, чем мне, – продолжила как ни в чем не бывало. – Он не позволил страшной белой траве тебя съессссссть!
– Маша, я всем очень благодарен, – повторил Ю. – И Солнцу, и Сержу, и Киру – но, в первую очередь, тебе. Спасибо!
– Да не за что. Я могу надеяться, что никто больше не повторит твоей ошибки?
– Мари, ну как ты могла подумать! – вступил Серж. – Конечно, мы всех предупредим.
– Вот и хорошо. Мальчики, а концерт состоится?
Музыканты переглянулись между собой, и я услышала слитное «да». Отлично.
– Тогда пойдем?
Мне еще надо каким-то образом связаться с неуловимым секретчиком Барбозой… И вернуть штопальный аппарат владелице. Да и Ассын палит так, что скоро Машина кожа станет шоколадной… А время уходит, уходит…
Мы вернулись в поселок, мальчишки пошли в своей гьер репетировать, а я, соответственно, отправилась к семейству Чи. Ираида Степановна подивилась, как я смогла управиться так скоро, и предложила мне освежающий напиток из каких-то местных плодов. Согласилась с удовольствием, голова хоть и не кружилась, но во рту было сухо.
На кухне супруги посла – ей-ё, у меня на Земле вся квартира такого размера! – уже готовился ужин для членов экспедиции. Ираида Степановна любила готовить и сама вызвалась кормить всех нас три раза в день – как положено. Как-то мельком подумалось, что мне не помешает взять у нее несколько уроков, ведь мои кулинарные таланты не простирались дальше приготовления бутербродов и питательной смеси номер два.
Но сейчас главная цель – рация для связи с «Клойсом». Я уже перебрала несколько предлогов, но в итоге решила сказать правду – найти Барбозу попросила Е-ло. И, напившись, я спросила:
– Ираида Степановна, а как бы мне связаться с советником по культуре? Е-ло просила его срочно найти.
– Машенька, я скажу Хону, он обязательно все передаст.
– А где товарищ посол сейчас?
– Да в полях, где ж ему еще быть? – удивилась добрая душа.
Действительно, где? Торможу.
– Ираидочка Степановна, Е-ло просила – срочно. А когда ваш муж вернется, будет уже… поздновато.
– Маша, деточка… Сходи к Сергиенко, видишь, у меня ужин?
– Ираидочка Степановна, а скажите мне, где рация, я и сама свяжусь, чтобы вас не отвлекать.
– Ты не сумеешь, это старинная модель, – вздохнула супруга посла. – Ладно, присмотри за кастрюлями, я сейчас.
Не сумею? Это я за кастрюлями – не сумею… Как за ними смотреть-то? Ох… Кипит, бурлит… плюется?! Ну, я ж тебя!
– Маша, Клаус на связи.
Какое облегчение… Ираида Степановна отобрала у меня большую-большую ложку, вручив взамен старенькую хрипящую рацию. Сергиенко как-то объяснял, что только такие модели практически не влияют на магнитное поле Мьенга, поэтому разрешены землянам.
– Да, товарищ советник по культуре. Е-ло просила сказать, что срочно…
Я быстро выскользнула из кухни под бурчанье кастрюль и шипенье секретчика:
– Сссказала? Все, некогда мне.
– Лейтенант Барбоза, – прошипела я в ответ, послав секретность по известному адресу, – потрудитесь прибыть в Ри-ен, сегодня мы узнали о милой особенности Мьенга, едва не потеряв одного студента. Возможно, что с Петровым случилось то же самое!
– Что? – деловито переспросил он.
– Подробности при встрече. Либо, если вам совсем неинтересно, узнайте завтра у Е-ло.
– К вечеру буду. Жди.
Он бы еще сказал «конец связи». Жди! Делать мне больше нечего. У нас сегодня концерт, между прочим.
– Ираида Степановна, приходите вечером на концерт наших ребят. И товарища посла приводите. Мы приглашаем.
Она поблагодарила и обещала, что придут всем семейством. Ну да, как же без Леры? Я вернула рацию и еще с минуту смотрела, как ловко жена посла орудует своей огромной ложкой.
Сейчас мне нужно зайти к себе, проверить, отображается ли на магнитной доске фишка Ингвара. Или мне нужно будет вводить в игру новую? А потом… Но, как часто бывает, даже самые простые планы способен разрушить слепой случай. В этот раз в его роли выступила Брунгильда Максимова.
– Маша, это правда? – ледяным тоном спросила она, встав у меня на пути.
– Да, – бездумно брякнула я.
Почему-то мне казалось, что она говорит про Ингвара и порванный ассей. Но…
– Маша, я же просила тебя еще на корабле! Ты твердо обещала поговорить с Андреем! Где твоя сознательность, Маша?
– Моя… что? – переспросила я, не до конца понимая, о чем речь.
– Маша, у нас тут не детсадовские игры, а серьезнейшая научная экспедиция. Мы начинаем самостоятельные исследования, и что я узнаю?
Спрашивать «что?» показалось мне излишним, и я предоставила Тане возможность выговориться.
– Концерт! – это слово она произнесла с таким отвращением, с каким я обычно вспоминала майора Крона.
– Да, Таня, сегодня будет концерт. Не вижу ничего страшного в том, что мальчики увлекаются музыкой. Их работе это не мешает, а в свободное время…
– Да как ты не понимаешь, – перебила она, – что у нас не бывает свободного времени! Наука требует от нас вкладывать все свое время, без остатка!
– Да? – я удивилась. – Но, Таня, прости, это же… в некотором роде, ограниченность. Вот, например…
– Настоящий ученый сознательно должен ограничивать себя, посвящая науке…
– Нет, дослушай, пожалуйста, – жестко сказала я. – Смог бы Проскурин найти эту планету, если бы не полетел в экспедицию свободного поиска? А ему пришлось приостановить свои земные исследования, верно?
– Но Проскурин все равно остался биологом, иначе мьенги…
– Мьенги – отдельный вопрос, – не согласилась я. – Договориться с ними было сложно, но не будь Проскурин дипломатом – и у него бы это не получилось.
– У Проскурина была великая цель, ради которой он пожертвовал несколькими годами своей жизни. И достиг ее.
Я слушала и не понимала, как лед в ее голосе сочетался с пафосным смыслом?
– Какую цель ставит перед собой Солнце? Петь песенки? Играть на гитарке? Такова цель для его блестящего, не побоюсь этого слова, интеллекта? Он зря тратит свое время, и подбивает на это всех остальных! И ты, Маша, вместо того, чтобы потакать ему, должна…
Все. Довольно жить иллюзиями. Ни я, ни моя тезка тебе ничего не должны. Пришлось повысить голос, так как она продолжала вещать про наш с Машей долг.
– Согласно Земной Конституции, каждый человек имеет право на свободу – свободу слова, свободу голоса, свободу волеизъявления и самовыражения. Никто не вправе мешать личности самовыражаться, если это не препятствует самовыражению других личностей. Твоему самовыражению, Таня, препятствует самовыражение Дрюни, Кира, Ингвара и Тхао?
Эта тирада заставила ее замолчать. Не знаю, задумалась ли Максимова о смысле моих слов, или ее в большей степени зацепила их форма – цитировала по памяти, статья вторая, параграф первый – но возражать она не стала. Просто развернулась и ушла.
Подумать только, молодая девчонка, должна бы ходить на свидания, заниматься сексом – в ее возрасте самое время набираться опыта. Нет же! Помнится, на истории права нам рассказывали про один из непростых периодов в жизни нашей планеты, когда еще существовало множество отдельных государств – больших и маленьких. Так вот наш историк посвятил целых два часа стране, занимавшей колоссальную территорию – шестую часть суши, давшей миру очень много. И плохого, и хорошего. Та страна жила по плану, и больше всего меня потряс такой призыв к народу: «Даешь пятилетку за три года!».
Про него и напомнила мне Таня. Уплотняй свое время до предела, и ты выполнишь план. В два и даже в три раза быстрее. Но что ты при этом потеряешь? Мы до сих пор не научились управлять временным измерением, возможно, и к лучшему? Молодость дается нам один раз в жизни, так пусть потом будет приятно о ней вспомнить. Забыть про развлечения – ради своей великой научной цели – ладно, не спорю. Но забыть про все остальное?! Забыть, что ты – женщина?! Не понимаю.
Фишка Ингвара, к счастью, снова возникла на доске, я посмотрела и на всех остальных – на месте. До ужина оставалось время, и я провела его с пользой – выбрала площадку для концерта между двумя пустующими гьерами, принесла туда несколько местных осветительных приборов – прозрачных шаров, заполненных не пойми чем, которые в темноте начинали светиться сами собой. По поводу сидячих мест – решила, пусть каждый позаботится сам. Лично я собиралась сидеть на удобном кресле-груше, который заприметила в одном из нежилых гьеров.
Сочтя свою деятельность по оборудованию площадки для концерта завершенной, я решила отчитаться Юльке. Да и Двинятина заодно предупредить – пусть внимательнее следит за студентами и их ассеями, мне теперь будет явно некогда…
– Но… как же так? – удивилась Юлька. – Разве всех не предупреждали? Я сама переводила инструкцию!
– Юля, поверь мне, гении не читают инструкций, – вздохнула я. – Спроси вот хоть Илью.
Тот никак не мог прийти в себя после моего сообщения.
– Мария, я ваш должник, – заявил он чуть позже. – Но это – невероятно! Как вы говорите – мьесс?
– Мьессс, – поправила я. – Такая белая пакость с выраженным… этим… фитотаксисом, вот!
– Феноменально! А как…
– Вы спросите лучше у Кирилла, он это «феноменально» голыми руками рвал. Кстати, последить бы за его самочувствием… У меня слабость была и голова кружилась, а ведь я только разок эту колючку потрогала… – перебила я восторги руководителя экспедиции.
Фанатик… Еще неизвестно, что с Ингваром будет, а тут одно восхищение перед открывающимися перспективами.
– Конечно, Мария, конечно, – заверил меня Двинятин.
Но это дежурное «конечно» меня не убедило. Я вытащила Юльку в другую комнату и сделала ей строгое внушение – пусть следит за своим Двинятиным. И за выполнением инструкции заодно. Переводчица прониклась и даже заметила, что на планете не все так по-райски, как ей казалось.
Еще больше она прониклась, когда перед концертом Ингвар поблагодарил меня при всех, а первую песню мальчишки посвятили «героине, чуду и красавице, от чьего дивного и проницательного взгляда не укрыться никакой проблеме». Гении умеют сказать приятное.
– Машенька, прости, пожалуйста, я, кажется, не совсем поняла, про что говорили мальчики, – обратилась ко мне Ираида Степановна в тихом промежутке перед следующей песней. – Что ты сделала с Ингваром?
– В самом деле, Маша, – поддержал супругу товарищ посол.
– Дело в том, что Ингвар порвал ассей, – ответила я. – А планета за это наказывает. Ну, вы-то хоть читали инструкцию?
– Инструкцию? А, да, читал, – отмахнулся Чи. – Порвал ассей? Наказывает? Мьенг? Маша, какая ты фантазерка.
– Да? – я опять прибегла к наиву Машеньки. – А Е-ло очень рассердилась. Говорила, что это вред. И вред недопустимый.
– Маша брала мою штопальную машинку, – Ираида Степановна была за справедливость. – И по просьбе Е-ло связывалась с Клаусом.
– И что же? – посол не верил.
– Ингвар потерял сознание, а мьессс полз в дырку на ассее, – похлопала ресницами я. – Сама видела. А Е-ло сказала…
Тут ребята заиграли вступление к следующей песне, и разговор прервался.
А потом мне и вовсе стало не до разговоров. Все-таки у Солнца на самом деле уникальный голос. И подпевали ему в этот раз не только мы с Лайзой. Бирюзовое небо постепенно темнело, вот уже зажглись мьенговские осветительные шары, а мы все слушали… Слушали…
В очередной краткий перерыв Ингвар отложил свой длинный блестящий инструмент, Комаровски снял гитару и отошел в сторону. На своих местах остались Солнце, Кир и Тхао. Первым начал Кир – на своих клавишах. Такой красивой медленной мелодии я еще не слышала. Хотя, допускаю, что свою роль сыграли и тихий вечер после напряженного дня, и мой лирический настрой… Солнце вступил чуть позже, и я замерла от восторга. Слова, сказанные… или пропетые им, показались мне тоже необыкновенными… Я даже не сразу сообразила, что Ингвар делает рядом.
– Маша, окажи мне честь, приняв приглашение на этот танец, – сказал он.
Я похлопала ресницами, но возражения не придумывались. Встала с его помощью и оказалась в бережных объятиях. Не знаю, что вообразил себе этот гений, но… мне было с ним удивительно спокойно. Как если бы я танцевала с… любимым младшим братом, которого у меня никогда не было.
– Маша, запомни, – прошептал он мне в макушку, – тебе нужно лишь сказать. Я сделаю для тебя все возможное. И невозможное – тоже.
– Ингвар, ты мне ничего не должен, – ответила я, ощущая, как безвозвратно уходит очарование момента.
Вместе с моим спокойствием и романтичной атмосферой этого мирного вечера.
– Дай-ка и мне потанцевать с красоткой, парень.
Сссекретчик!
– А если она возражает? – с намеком на угрозу спросил Ингвар, почувствовавший напряжение в теле Маши.
– Разве? – искренне удивился Барбоза.
– Все в порядке, я не возражаю, – улыбнулась я Ингвару. – Мы с тобой еще потанцуем.
Он нехотя разомкнул объятия, и я оказалась лицом к лицу с советником по культуре.
Успела заметить, что нашему примеру последовали Юлька с Двинятиным, Лена со своим Комаровски и даже посол с супругой. Благодаря невысокому росту Барбозы у меня оказался хороший обзор.
– Рассказывай, – коротко приказал он, прижимая к себе.
Руки его вольготно расположились намного ниже талии. Пришлось возмутиться.
– Соблюдай приличия, я вообще-то замужем!
– Серьезно? А они, – Барбоза повел глазами в сторону мальчишек, – об этом знают?
– Они – мое задание, а ты – нет, – жестко ответила я.
Он хмыкнул, но руки убрал.
– Ты рассказывай, рассказывай, и про задание тоже.
– Слышал про мьессс? – спросила я и по трудноуловимой тени в его глазах поняла – слышал. – Так вот сегодня Ингвар порвал ассей. Я нашла его в коетэ, и этот мьессс…
– Я понял, – прервал меня Барбоза. – Мальчишке выговор с занесением, инструкция четко…
– Да ладно, я сегодня с послом разговаривала, он не поверил. Хоть и читал вашу инструкцию. А мне, например, про нее вообще никто ничего не сказал. Твоя обязанность?
– Сергиенко, – скривился секретчик. – Должен был донести до каждого… Совсем распустились товарищи биологи.
– А до Петрова эту инструкцию тоже он доносил?
– Про Петрова поговорим позже, – ответил Барбоза. – Жрать хочется… Пошли, должна ж быть от тебя хоть какая-то польза?
Музыка все не кончалась, если выживу, обязательно попрошу сыграть эту композицию еще раз… Гад-секретчик вызывал такое напряжение, что мелодия не воспринималась даже фоном…
– Я несъедобная, – предупредила его на всякий случай.
– Да? Возможно, – он с сомнением оглядел меня, держа на расстоянии вытянутых рук. – Приготовишь мне что-нибудь, идиотка.
– Бутерброды или питательная смесь номер два, – обозначила я меню.
– Тю, а говоришь, замужем, – скривился Барбоза. – Ладно, зайду к жене посла. Встречаемся через полчаса.
Нет, это не биологи распустились. Это вы все здесь распустились! Хотя, конечно, я понимала, что в нашей ситуации полчаса – и даже час – ничего не изменят. Ночью мы искать Петрова не сможем…
Секретчик вполне в своем духе бросил меня одну между танцующих пар, и быстро покинул площадку. С учетом того, что Ираида Степановна была здесь, на ее кухне он, видимо, ориентировался и сам. Я еще раздумывала, уйти следом или остаться, когда рядом возник Дегри.
– Мари, потанцуем?
– Песня, наверное, сейчас закончится, – неуверенно возразила я.
– Но ведь еще не закончилась? Давай! – он озорно улыбнулся.
Смешной парнишка… Я положила руки ему на плечи, чувствуя себя переходящим вымпелом раскрываемости, который, надо отметить, последние несколько лет хранился в нашем отделе.
– Он тебя… запугивал? – спросил Серж, явно имея в виду Барбозу.
– Нет, с чего ты взял?
– Ты держалась неестественно, – пояснил он.
Дожили. Мальчишка, студент, с лету вычисляет, как я держусь. А что же, интересно, видят при этом другие наблюдательные личности из числа Машиных одноклассников? Тут я поймала себя на крамольной мысли: да плевать мне, что они видят.
Плевать на требование соблюдать секретность и тайну личности. Главное – это найти Петрова, причем живым, потому что такой смерти я бы не пожелала и самому отпетому биологу. А Машины ровесники вольны думать, что хотят. Ответственность за этот детсад с меня, конечно, никто не снимет, но я верю в разум. Верю, что даже гении способны хотя бы иногда думать о своей безопасности, и в рваных ассеях ходить не будут. По крайней мере, этот пункт правил выживания в Раю мы сегодня отработали.
Вернулся Барбоза мрачный – не успел поесть, что ли? Схватил меня за руку и без слов потащил за собой. Хорошо, что я заранее предупредила всех своих гениальных рыцарей о скором уходе. Мол, советник по культуре хочет поговорить со мной про отца. И то, пришлось сделать дернувшемуся Киру успокаивающий жест.
– Что случилось? – прошипела я, наконец-то вырвав руку из его цепких пальцев.
– Идиотка малолетняя на мою голову случилась, – ответил он ядовито.
Сам… идиот! И, кстати, младше меня по званию.
– Лейтенант Барбоза, – начала я ласково. – Извольте объясниться…
– Двигай, двигай, – подбодрил меня секретчик, – я с ней разговаривать не могу, таких дурех надо держать в специнтернатах, а не… на нормальных чужих планетах!
– Ты про кого?
– Шевелись, говорю. Сейчас сама все увидишь.
Ну и… Увидела. На уже знакомой мне кухне семейства Чи самозабвенно рыдала Лера.
– По какому поводу слезоразлив? – поинтересовалась я по возможности вежливо.
Лера подняла голову и, увидев меня, заорала еще громче. Сквозь всхлипы и подвывания я с трудом разобрала «не хотела».
– Что ты не хотела, Лера?
– Да, объясни дочери товарища Петрова, что ты так не хотела делать, но сделала, – подключился язвительный Барбоза.
– Я не знала-а-а, – провыла девчонка.
– Лера, успокойся, и давай поговорим, хорошо? – я поискала воду, налила в стакан и подала ей.
– Тут разговорами не обойдешься, – зло сказал секретчик. – Тут пороть надо, причем за все сразу. И на Землю, в интернат.
Лера оттолкнула стакан и зарыдала с новой силой.
– Да что случилось-то?! – не выдержала я. – Или рассказывай сам, или не мешай мне. Лера, не бойся, физические наказания запрещены Конституцией.
– Хочу, чтоб она сказала это тебе лично, – заявил секретчик. – Все надеюсь – а вдруг ослышался. Ну, давай, Валерия, обещаю, твои родители ничего не узнают.
Родители! Девчонка несовершеннолетняя, мы не имеем права допрашивать ее в отсутствие супругов Чи! Я отвела Барбозу в сторону и сообщила ему:
– Это незаконно. Мы не должны говорить с ней без родителей.
– Тю… а ты, вообще, из наших?
Ну, понятно, секретчики и закон – понятия несовместимые.
– Я из УВБЗ. И всем советую относиться к Конституции с уважением.
– Ну, понятно… – протянул Барбоза, – своих-то сюда не пошлют. Взяли на горячем?
– Не твое дело. Давай звать посла.
– Слышь, безопасница, при после девчонка отопрется от всего, а он потом запретит нам разговаривать с ней вообще. Этого хочешь?
– Да с чего ты взял? Посол и его жена – оба вменяемые люди…
– Если дело не касается их драгоценной дочурки. Мы теряем время.
Вот тут я была вынуждена согласиться. Время утекало, как песок сквозь пальцы. Ладно, ситуация экстренная. К тому же сама Лера, перестав рыдать, внятно сказала:
– Не надо звать… папу. Я порезала Сашин ассей. Я не хотела, чтобы он уходил, я думала, он останется, а он… уше-ооол, – она всхлипнула.
– Ты это слышала? – спросил Барбоза. – Да как ей такое в башку-то пришло!
– Ты сам сказал, – насупившись, ответила ему Лера. – Я ваш разговор подслушала. И что без ассея – никуда. Я думала, он останется… А он…
– Ушел, – подытожила я. – А когда это было? Вспомни точно, это важно.
Лера назвала дату – в местных днях – и Барбоза перевел для меня:
– Семнадцать стандартных дней назад. Но меня больше интересует другое – зачем ей было нужно, чтобы Петров остался?
Я с жалостью посмотрела на секретчика. Какая разница – зачем? Главное, что Петров действительно покинул Ри-ен в поврежденной одежде семнадцать дней назад.
– А куда он собирался, ты не знаешь? Только не надо повторять сказку про второй континент, – задала я более актуальный вопрос.
Лера помотала головой.
– Ну ладно. Иди, умойся. И ляг в постель, чтобы родители ничего не заметили, – сказала я.
– Вы же найдете его? – с надеждой спросила она.
– Конечно, – по-прежнему зло сказал секретчик. – Вот только в каком виде?
– Тихо-тихо, – я попыталась предотвратить повторное слезоизвержение. – Клаус говорит это в воспитательных целях, чтобы ты поняла, как плохо поступила, и больше так не делала. Мы обязательно найдем Петрова. Все будет хорошо.
– Правда? И ты… не сердишься на меня?
Если мои гении были из детсада, эта по развитию не тянула даже на ясельную группу.
– Не сержусь. Жаль только, что ты раньше не рассказала о том, как все было, и мы потратили много времени на всякую ерунду. Иди, Лера, концерт скоро закончится.
Она послушно встала. Теперь была моя очередь хватать секретчика за руку и тащить на выход, чтобы он еще чего не брякнул.
– Молчи, – прошипела я, пока мы шли по улице до нашего общего гьера. – Скажешь все мне и потом. Или есть желание объясняться с семейством Чи?
– Это они… – начал Барбоза, но потом благоразумие возобладало, и он умолк.
Правда, в гьере – на нашей с Петровым половине – бурчанье с рычаньем возобновилось.
– Не понимаю! Как?! Как она могла? Что она себе вообразила?! – рухнув в кресло-грушу, восклицал секретчик.
– Что влюблена в Петрова, – пояснила я.
– Чего-о? Лерка влюблена? Все вы, бабы, одну любовь кругом видите. Не может она влюбиться, – убежденно возразил Барбоза.
За нас всех стало обидно, и я сказала:
– Но влюбилась же!
– Чушь. Кроме себя эта деваха не любит никого. Просто придумала очередную игру, а ты и повелась.
– Ну, тебе-то, конечно, лучше знать, – смиренно согласилась я. – Раз такой умный, что же не пресек-то вовремя?!
– А… дьявол его знает, – устало ответил он. – Предположить не мог, что эта… что все зайдет настолько далеко. И ведь под самым же носом! – он с досадой запустил пятерню в свою блондинистую шевелюру.
– Ладно, теперь давай конструктивно. Далеко смог бы уйти Петров в рваном ассее? Есть какие-то данные на сей счет?
– Тут все сложно, – секретчик быстро прекратил самобичеваться и переключился в нужное мне русло. – Экспериментов, сама понимаешь, никто не ставил.
– Да, и этот момент меня тоже интересует. Ведь инструкция есть, значит, откуда-то известно, что людям нельзя быть донорами для Мьенга? А между тем я не знаю о случаях гибели наших на этой гостеприимной планете.
– Соображаешь, безопасница. Никто не погиб. Потому что догадался снять рванье раньше, чем мьессс из всех щелей полез.
– И этот никто сидит сейчас передо мной? – спросила я.
– Ну да, – без стеснения ответил он. – Потом сам и инструкцию составил. Е-ло помогла, конечно, проверила там что-то по-своему, ну, и выяснилось, что процесс вреден обоюдно – как для нас, так и для них.
– Она говорила, что белок – вред. Но тогда… прости, конечно, я не биолог…
– Я тоже, – перебил он меня.
– Так вот, я хочу сказать, получается – мьенги отличаются от нас принципиально?
– Получается, – согласился Барбоза. – Я в той биологии вообще ж не секу. Вроде, у них там что-то на фотосинтезе работает, короче, они к растениям ближе, чем к нам.
– Ну… допустим, – с сомнением протянула я. – Но на вид – типичные гуманоиды.
– Ты тоже с виду – типичная безмозглая курица, – не остался в долгу он.
Курицу я расценила, как комплимент, и вернулась к первоначальной теме:
– Так все же, далеко ли мог уйти Петров?
– Вокруг поселка я все обшарил, да и мьессс тут не растет.
– Кстати, что вообще известно про эту белую пакость?
– Да не ботаник я! – вспылил Барбоза.
– Я знаю. Но ты единственный, кто сталкивался с ней – заметь, без последствий для себя! Сосредоточься, вспомни, как это было. Вот ты порвал ассей. Обо что-то зацепился? Что почувствовал?
– Сначала даже не понял. Гладко так порвалось. Будто порезал кто. Потом… Ну… Устал я, присел там у дерева, к стволу спиной прислонился. Сижу. А отдыхать не получается, наоборот. Устаю еще сильней.
Слабость, Барбоза. Это называется слабость, вот только в твоем лексиконе это слово явно отсутствует.
– Ну и решил на рванье свое взглянуть. Снял тряпку – а тут кругом мьессс ползет.
– Окружает?
– Да! Со всех сторон. И усики так противно шевелятся, словно собака принюхивается. Ну я, не будь дурак, тряпку в них бросил, а сам – на то дерево.
– А они?
– Не поверишь, как звери в тряпку вцепились, я пока на вершину заполз, смотрю – внизу уж маленький клочок остался, да и тот на моих глазах дожрали, – он тоскливо вздохнул и продолжил совсем другим тоном: – А у тебя никакой еды нет?
Я покачала головой. Ну, если только посмотреть запасы Петрова… На счастье секретчика, у биолога оказалась таки питательная смесь номер два. Спустя пару минут я вручила ему контейнер и трубочку, и на некоторое время наше общение прервалось.
Потом, когда Барбоза встряхнул контейнер и выдул последние капли, я спросила:
– Тебя тут что – не кормят?
– Не поверишь, этот рис у меня вот уже где, – он рубанул воздух в районе кадыка. – Такая тоска иногда… Как вспомню наше ранчо, где мясо на своих ногах бегало…
– Серьезно? – удивилась я. – У вас было натуральное мясо? Не соевый концентрат?
– Было, – ностальгически вздохнул он. – Ладно. Вечер воспоминаний отложим на потом. Давай карту, отмечу места, где твоего папаши точно нет.
Карты у меня не было. Точнее, была, но только в голове. Еще точнее, в памяти моей психоматрицы. Клаус сбегал на свою половину и принес разрисованную цветными линиями бумажную карту окрестностей Ри-ена. Секретчики – везде секретчики. Откуда только что берут!
– Вот, смотри. Здесь, здесь и здесь я был, тут у меня съемка со спутника – в инфракрасном свете – живых объектов нет.
– Хорошо. А где на тебя напал мьессс?
– Почти на границе Ри-ена и Саитанса.
Саитанс… Я порылась в памяти – это не поселок, просто название местности рядом с Ри-еном.
– Мог там оказаться Петров? Ты ему рассказывал про мьессс?
– Теоретически – мог. Ему ж закон не писан. Это мы в Саитанс не ходим, а он…
– Почему? Что это – запретная зона?
– Не запретная. Скажем, не рекомендованная к посещению. Кстати, Герасименко проводил инструктаж на эту тему?
– Не знаю, мне сегодня было слегка не до него.
– Если опять сфилонил, буду ставить вопрос о соответствии занимаемой должности, – заметил Барбоза вполголоса.
– На Земле мне сказали, что альтернативы ему нет, – заверила я секретчика.
– Уже должны были подготовить. Не все же мне одному тут впахивать!
– Вернемся к не рекомендованной зоне. Что там такого особого? Важного? Ни строений, ни водных источников… Какие-то уникальные растения?
– Мьессс, – с отвращением пояснил секретчик. – Тут ведь обычно как?
– Как? – переспросила я.
– Обычно мьессс можно встретить в тени, свет он не любит.
– Как в коетэ? – догадалась я.
– Во-во, – согласился он. – А там лес густой, высокий, но без подлеска. Так у каждого дерева в корнях какой-нибудь отросток прячется.
– Петров об этом знал?
– Конечно, знал. Я его зря, что ли, к себе под бок поселил? Каждый вечер ему трындел – что можно, что нельзя, как мьенгам понравиться, с кем говорить, как говорить… Он, так-то, понятливый мужик… И готов был учиться. Дьявол, надо было все же на него маячок навесить…
Любопытство поскреблось где-то внутри и затихло. Если найдем Петрова, я еще успею выспросить у секретчика, как он сам узнал, что можно, что нельзя, и с кем говорить на этой планете. Уж если у него учился биолог, которого сами мьенги называли дьергом – познающим глубину – значит, не так он прост, этот Клаус-Клойс…
– Хорошо. Значит, завтра – первым делом – договариваемся с Е-ло и идем прочесывать этот Саитанс. Может, взять кого-то из студентов?
– Ума лишилась? У них своя программа, у нас – своя. Я пять лет положил на эту экспедицию, может, она вообще будет первой и последней – ай, чую, так и будет. Словом, ты да я, да мы с тобой. А чижики пусть делом займутся, и так с этим рисом столько времени потеряли.
Я согласилась с его доводами, и, велев мне ложиться спать, Барбоза помчался «крутить хвост» Сергиенко, дабы тот хотя бы в наше отсутствие бдил за студентами как положено. Но едва он вышел, как в мою дверь тихо постучали.
Открыла и увидела Солнце, Кира, Ингвара и Дегри. Да, ведь концерт уже кончился! Им что, поцелуев недодали?
– Маша, что тебе сказал советник? – в лоб спросил Солнце, непринужденно усаживаясь посреди комнаты.
– А… Ты о чем? – я вовремя сообразила похлопать ресницами.
– Маша, мы тут уже неделю, а твой отец так и не объявлялся, – мягко сказал Кир. – У него все в порядке?
– А-а… Да, все, – подтвердила я. – Вот Клаус как раз мне весточку от него передал… Загоденн Мьенгов что-то с ним обсуждает, поэтому… Папа задерживается.
Дегри подозрительно склонил голову на плечо:
– Мари, а ты не врешь?
– Маша, – одновременно с ним начал Ингвар, – ты можешь нам доверять.
– Мальчики, спасибо, что вы так беспокоитесь о моем отце, но, поверьте, с ним все хорошо, – максимально убедительно сказала я.
Еще бы убедить в этом себя саму…
– Кстати, сегодня был инструктаж касательно зон планеты, не рекомендованных к посещению? Нет? Ребята, обратите особое внимание – в Саитанс ходить не нужно. Пожалуйста, а то я буду очень сильно за вас переживать.
– Там растет мьессс? – тут же сделали вывод мои гении. – Это Барбоза тебе сказал?
– Да. На оба вопроса, – улыбнулась я. – А теперь, ребята, я бы хотела лечь спать. Желаю вам удачи в ваших исследованиях, но не забывайте про безопасность.
– Скучная ты, Маша, – с наигранной обидой надул губы Солнце. – А про концерт ничего не хочешь сказать?
– Концерт был замечательный.
Я вспомнила про ту мелодию – песню, под которую танцевала с половиной присутствующих. Эх, услышу ли я еще что-то столь же прекрасное? Если выживу и найду Петрова… Тут я оборвала себя – обязана выжить, на орбите меня ждет Андерсен, который так и не узнал, что я его люблю. Так что крутись, Мария, как хочешь, но сдохнуть тебе нельзя.
– Мальчики, а можно мне потом записать композицию, под которую мы танцевали?
– Понравилось? – спросил Ингвар.
– Я вообще танцевать люблю, – скромно ответила я, надеюсь, в духе Машеньки. – А музыка очень красивая. И слова тоже.
– Это хорошо, – Солнце довольно улыбнулся. – Музыка моя, слова Кирюхины.
– О-о… – я не нашла, что сказать.
Они на самом деле талантливые ребята.
– Ладно, парни, пойдем к себе, Маша хотела лечь спать, – Кир встал, подхватил под локоть и поднял на ноги Солнце.
Все пожелали мне доброй ночи и ушли – даже не затребовав по поцелую на каждого. В том, что композицию они запишут, я не сомневалась. Еще бы такую же уверенность в том, что завтра мы найдем Петрова…
Саитанс оставался моей последней надеждой. Еще я очень хотела верить, что Петров внимательно слушал Барбозу, и догадался снять порванный ассей. Но в этом случае он бы нашел способ вернуться в Ри-ен…
Утром, едва рассвело, мы с секретчиком вышли поджидать Е-ло. Я не особо рассчитывала на помощь мьенгов в поисках, но поставить принимающую сторону в известность необходимо. В конце концов, если и мы не вернемся, пусть запрещают землянам даже приближаться к этой местности.
– Не дрожи, безопасница, – подбодрил Барбоза, – со мной не пропадешь.
– Да ты оптимист. Петров-то пропал.
– Главное – был бы жив, а остальное… Мелкой гребенкой прочешем, но найдем, – объявил он уверенно.
Да… Боюсь, я вряд ли подойду на роль гребенки…
– Как мы будем… чесать? На своих двоих?
– До границы, думаю, Е-ло нас подбросит, – раздумчиво сказал секретчик. – А вот там… Карту изучила? В лесу сориентируешься?
– Изучила. А вот ориентирование… Если только по спутнику.
– Нормально, рацию я для тебя взял, там координаты на отдельной кнопке, – он показал мне эту кнопку. – А это – связь с Сергиенко.
– Ты с ним вчера договорился?
– Договорился, – со зловещими интонациями ответил Барбоза. – Пообещал ему, что вернется на Землю вместе с экспедицией. Так что сегодня боевой дух должен быть на высоте. О! Е-ло летит.
Летел, конечно же, кейест, но то, что в нем была Е-ло, я сомнению не подвергала. Странно… Я всегда думала, что она приходит пешком.
– Клойс! Са-шас! Искать!
Сегодня она была явно возбуждена, потому что интонации тревоги были слышны, можно сказать, невооруженным ухом. Или я так хорошо научилась ее понимать?
– Ищу-у, – сердито протянул Барбоза. – На очереди Саитанс.
– Саитанссс? Вред!
Еще какой… Они перешли на мьенг, и я перестала вслушиваться. Как оказалось, не зря. Сработал универсальный переводчик. Секретчики даже не удосужились пояснить, что для активизации заложенных знаний мне нужно всего лишь отвлечься и рассеять внимание!
– … Долина спящих.
– Я понял. Координаты дать можешь?
– Нет. Постоянно мигрирует.
– Как обнаружить?
– Увидишь. Круглый дом из белого дерева, внизу много открытых дверей, длинный коридор, внутри – колодец.
– Почему ты раньше не сказала?
– А ты почему не сказал, что Александр пропал?
– Я говорил!
– Мы не знали про порванную накидку.
– Я тоже – до вчерашнего вечера.
– Вы, люди, удивительно беспечные создания.
– А вы, мьенги, слишком скрытные. Так подбросишь нас к границам Долины спящих?
– Садитесь. Придется вызывать подмогу, сами вы не справитесь.
– Что нам сделается? У нас, хвала Иисусу, накидки целые. Безопасница, тебя подсадить?
Последнюю фразу он произнес по-нашему, я кивнула, и вмиг оказалась в кейесте. Теперь я могла внимательней осмотреться – внутри кейест был тоже белым и шелковистым, как стены гьеров и ассеи. Эта круглая штука была и прочной и легкой, а принципа ее левитации я так и не усвоила.
Управлялась с ней Е-ло играючи, глядя прямо сквозь стенку, ставшую прозрачной примерно на треть. Она положила свою узкую длинную ладонь на такой же длинный узкий выступ между стеной и полом (условно стеной и условно полом, потому что все-таки это был шар) и периодически шевелила пальцами. Все.
Перелет занял совсем мало времени, Саитанс и вправду был совсем рядом с Ри-еном. Сплошная зелень кругом, и как они тут ориентируются без спутника? Я все ломала голову – спросить у Е-ло про Долину спящих или дождаться, пока она улетит, и выпытать все у Клауса? В итоге решила, что второй вариант подходит мне больше. Вдруг эта Долина – страшная мьенговская тайна, о которой должны знать лишь посвященные вроде секретчика?
Или вдруг переводчик вообще сбоит, и Долина – вовсе не долина, ведь речь шла о каком-то мигрирующем доме? Переводил же он «ассей» как «накидку», хотя какая он накидка? Опять же, Иисус? Нет, я знала, что это за персонаж. Благодаря совету Бьорга я в период адаптации припомнила самый скучный курс лекций нашей Академии про историю религии – вот зачем нам в УВБЗ этот ненужный груз? Ан нет, пригодилось же! Просто в наше сугубо рациональное время людей, хвалящих Иисуса, днем с огнем не сыскать… Видимо, переводчик устарел или обладает весьма ограниченным функционалом…
Когда кейест вместе с Е-ло отправился назад, а мы с Барбозой остались стоять у стены леса, он сам заговорил про Долину.
– Е-ло дала наводку – есть тут у них такое место, где мьенги… Ну, вроде как, своих хоронят.
– Кладбище?
– Нет. Не знаю, как объяснить. Они, вроде как, живы. Просто спят и с планетой энергией обмениваются.
– Да? И чем нам это поможет?
– Так эта дьяволова трава там гуще всего растет. Е-ло предположила, что Петрова надо искать среди тех спящих.
– Почему?
– Откуда мне знать? Она тут хозяйка, не мы.
– Ты ей доверяешь?
– Да, – твердо ответил секретчик. – К тому же – помнишь, да? – Мьенгу наши белковые тела вредят, так что найти и вытащить Петрова и в ее интересах. Дошло?
Я согласилась, Е-ло тоже казалась мне достойной доверия. Но где искать это кладбище спящих?
– Я понимаю так, что точных координат у тебя нет?
– Верно.
– А запросить спутник?
– Запросил. Картинка со спутника дает только девственный лес. Так что мы с тобой сейчас разделимся, и начнем искать. При любом намеке на опасность вызывай меня.
– Искать-то что?
– Деревянное строение из белых бревен, по всему периметру – полуарки, через которые можно попасть в подвалы, кольцом окружающие крепость. Внутри крепости – двор-колодец, предупреждаю, чтобы туда – ни ногой. Знаю я вас, баб, любопытны не в меру. Лучше, конечно, чтоб ты внутрь без меня не совалась, но тут, я знаю, не сдержишься. По подвалам пошарить – разрешаю, во двор – нет.
Да ладно, не больно-то и хотелось. Мне вообще все равно, что там у них за колодцы во дворах, лишь бы Петров нашелся. Желательно, не пожеванным.
– Хорошо. Но если эта крепость меняет координаты, как я могу быть уверена, что мы встретимся – если кто-то из нас ее найдет?
– Соображаешь, безопасница. Сейчас мы отметим наши теперешние координаты, а потом будем считать погрешность. И тогда обязательно встретимся. Дошло?
