Партийные боссы с сигарами в зубах, щедро осыпающие благодеяниями своих сторонников, формулирующие политические программы и выдвигающие кандидатов, – образ, прочно вошедший в политическую мифологию, однако он очень далек от реальности. И наглядным тому примером служит переменчивая фортуна республиканцев в США. Не так давно Республиканская партия США олицетворяла собой консерватизм в бизнесе и связанную с ним дисциплину. Успех Движения чаепития создал республиканцам ряд организационных проблем. Движение чаепития, по сути, вообще не партия, а свободное объединение различных организаций, фракций, групп единомышленников и отдельных лиц, разделяющих взгляды (довольно изменчивые), которые олицетворяет собой сам замысел и стиль Движения чаепития. Отдельные кандидаты и группы кандидатов от Движения чаепития получают финансирование из солидных деловых кругов, обладающих значительным опытом влияния на американскую политику (например, Дэвид и Чарльз Кохи, миллиардеры, владельцы Koch Industries, второй по величине частной компании в США). Другие же составляющие Движения чаепития представляют собой не более чем массовые стихийные движения общественных деятелей за непосредственную демократию, которые имеют давнюю традицию в американской политической жизни. Все эти разрозненные элементы объединяются в единое целое, чего ни одна традиционная политическая партия с ее комитетами, правилами и узким кругом влиятельных лиц не может себе позволить. Возникшее в 2009 году Движение чаепития спустя всего лишь несколько месяцев уже изменило Республиканскую партию, а с ней и американскую политику в целом, обеспечив победу на первичных выборах совершенно посторонним людям и прочим нежелательным для партийного истеблишмента лицам. На момент выборов 2008 года Движения чаепития еще не существовало, а уже четыре года спустя, в 2012 году, кандидаты в президенты от Республиканской партии старались заручиться его поддержкой.

Движение чаепития – чисто американский феномен: как отражение американского увлечения прямой демократией, как способ вливания денег в политику и как новейшее проявление популизма мелких партий. Однако его стремительное появление из ниоткуда имеет последствия. Европейская Пиратская партия (проникнутое духом хакерства движение за свободу информации и более широкие гражданские права) возникла в 2006 году в Швеции, и вскоре аналогичные организации появились в Австрии, Дании, Финляндии, Германии, Ирландии, Нидерландах, Польше и Испании. Программа партии, так называемая “Упсальская декларация”, сформулированная в 2009 году, основное внимание уделяет реформе авторского и патентного права, быстрому и справедливому судебному разбирательству, свободе слова и привлечению молодых избирателей. На выборах в Европейский парламент в Швеции Пиратской партии удалось набрать 7,1 % голосов и получить два места в Европарламенте от Швеции, а в сентябре 2011 года она выиграла представительство в парламенте Германии, обеспечив себе 9 % голосов. Ей удалось обойти главного партнера в правящей коалиции Ангелы Меркель, авторитетнейшую Свободную демократическую партию, которая даже не преодолела 5-процентный порог, необходимый для того, чтобы получить место в парламенте. В 2012 году Пиратской партии снова удалось добиться значительного успеха: члена ее швейцарского отделения выбрали мэром Айхберга.

Другую революционную кампанию провела в 2007 году Сеголен Руаяль на выборах президента Франции. Она выступала в качестве кандидата от Социалистической партии против Николя Саркози. Руаяль бросила вызов всем традиционным партийным бонзам, которых обычно поддерживали члены партии и высокопоставленные чиновники.

Как же Руаяль удалось стать кандидатом в президенты? Благодаря организации типа Движения чаепития и, как в Америке, посредством праймериз, на которых и определился кандидат. Праймериз – относительно новый инструмент выборов в демократических странах: в Америке, где они получили наибольшее распространение, праймериз появились только в конце 1960-х годов, а в других странах и того позже. Они становятся все более открытыми. Перед выборами 2007 года Социалистическая партия Франции провела праймериз для всех членов партии, и лагерь Руаяль запустил масштабную кампанию, чтобы привлечь новых членов и успеть принять в выборах участие. Благодаря праймериз, а также сайту и политической программе, обособившей Руаяль от партийного аппарата, она победила на праймериз с разгромным счетом – 61 % голосов, хотя на всеобщих выборах проиграла.

Французские социалисты, недовольные этим нововведением, в 2011 году, готовясь к выборам 2012 года, решили пойти дальше. На этот раз они сделали праймериз открытыми для всех голосующих, не только для членов партии. Чтобы принять участие, избирателю нужно было лишь подписать заявление о согласии с основными ценностями левых – мера, которая, в общем-то, ни к чему не обязывала и не принуждала. В праймериз участвовал по меньшей мере один кандидат, который не состоял в партии социалистов. Другими словами, партия социалистов отбирала кандидатов, которые составят конкуренцию действующему президенту, совершенно непартийными методами. Франсуа Олланд, с которым Сеголен Руаяль с 1970-х годов состояла в незарегистрированном браке и родила четверых детей, стал кандидатом от социалистической партии и на президентских выборах выиграл у Николя Саркози. К тому времени Олланд и Руаяль расстались, и новоиспеченный президент переехал в Елисейский дворец с новой спутницей, журналисткой Валери Триервейлер.

Движение чаепития на одном краю политического спектра и Французская социалистическая партия на другом – лишь два примера международной тенденции: во всех передовых демократических государствах увеличивается разница между лидерами, которых выбирают за закрытыми дверями, и теми, кто может мобилизовать избирателей. Учитывая подъем партий меньшинства, традиционным партиям срочно приходится адаптироваться к новым условиям. Во многих странах партии, которые на протяжении десятилетий так или иначе обладали властью, открыли для себя новые способы выборов лидера. С помощью тех или иных методов они расширяют “селекторат” – термин, обозначающий группу лиц, которые имеют право голоса при выборах партийного лидера.

Распространение праймериз – красноречивое доказательство этой перемены. Офер Кениг, глава группы исследования политических партий из Израильского института демократии, в 2009 году проанализировал 50 крупнейших партий из 18 парламентских демократий и пришел к выводу, что 24 партии наделяли своих рядовых членов “значительными правами” для выбора лидера. В остальных же лидера выбирают либо члены парламента, либо специально назначенная комиссия.

Как уже было сказано, праймериз распространяются по всему миру. В Латинской Америке примерно в 40 % президентских выборов, которые проводятся со времен падения военных диктатур в 1980-х годах, принимает участие как минимум один кандидат от крупной партии, выбранный посредством праймериз. Как показало одно из исследований латиноамериканских политических партий, более половины из них к 2000 году прибегали к тому или иному типу праймериз или похожих голосований. Другое исследование показало, что самый низкий уровень доверия политическим партиям в Латинской Америке оказался в тех странах (например, в Боливии и Эквадоре), где ни разу не выбирали кандидата от партии с помощью праймериз. Таким образом, политологи выяснили: даже несмотря на то, что открытые праймериз (те, которые привлекают наибольший “селекторат”) проводятся лишь в ограниченном количестве стран, все-таки в мире прослеживается тенденция к увеличению их количества. А в Калифорнии, которая считается законодателем общенациональных тенденций в США, баланс еще больше сместился в пользу избирателей, а не партийных предпочтений: на общем референдуме 2011 года было решено, что все первичные кандидаты могут принимать участие в выборах с одной баллотировкой, а двое лидеров по числу голосов допускаются к всеобщим выборам вне зависимости от партийной принадлежности.

В 2010 году американские партийные боссы столкнулись с новой проблемой (как будто у них раньше было мало забот по сохранению власти и укреплению порядка): Верховный суд учредил суперкомитеты по политической активности в соответствии с “Законом объединенных граждан”, который устанавливал ограничения размеров пожертвований на избирательные кампании и позволял частным корпорациям выступать в качестве политических субъектов. Этим суперкомитетам по политической активности запрещено согласовывать свои действия с кандидатами, которых они поддерживают, но в ходе кампании 2012 года стало очевидно, что за каждым из кандидатов в президенты (и даже за каждым из претендентов на эту роль от Республиканской партии) стояли один или несколько суперкомитетов, активно спонсирующие мероприятия, которые призваны создать положительный имидж кандидата или направлены против его соперников. Суперкомитеты – одновременно и новая форма крепкой политической власти, которая базируется на доступе к большим суммам денег, и пример раздробленности такой власти. Их сторонники рассматривают суперкомитеты лишь как источник пополнения средств, с помощью которых можно сделать политику более соревновательной. Джоэл М. Гора, профессор права, который поддерживал сопротивление правозащитных организаций требованию раскрывать данные об источниках финансирования, говорит, что многие из норм, предоставляющих доступ к суперкомитетам, всего лишь “меры по защите действующих игроков”. Гора утверждает: “Эти законы ограничивают появление аутсайдеров, будь то либеральных, левых или консервативных, правых”. Так, бизнесмен Лео Линбек III в 2012 году организовал суперкомитет, единственной целью которого было заставить действующих чиновников покинуть свои посты, поскольку Линбек считал, что они уже не откликаются на нужды избирателей. Как писал Пол Кейн в газете Washington Post: “В то время как большинство комитетов по политической активности нацелены на то, чтобы повысить шансы тех кандидатов, которым они оказывают предпочтение, или побороть идеологического противника, у суперкомитетов совершенно другая задача: они призваны сместить должностных лиц с занимаемых ими постов. Причем в обеих партиях. Почему бы и нет? ‹…› [суперкомитет Линбека] помог нанести поражение двум республиканцам со стажем и двум давним демократам, одержав таким образом победу над 65 годами совокупного опыта работы в Конгрессе. И несмотря на то, что средства Линбека были ограничены и у его суперкомитета заканчивались деньги, его представитель торжественно заявил, что «мы доказали: наш замысел работает»”.

Возможно, суперкомитеты по политической активности – исключительно американское явление, но деньги во всем мире становятся столь же важным средством влияния на политические результаты, как некогда идеология. Однако, как показывают примеры Сильвио Берлускони в Италии, Таксина Чинавата в Таиланде, Зина эль-Абидина Бен Али в Тунисе и многих других, в наши дни одних денег далеко не достаточно, чтобы заткнуть множество дыр, сквозь которые утекает власть.