Стью Шеридан неторопливо ехал в сторону северо-востока от Конкорда. Его «олдсмобиль» металлического цвета огибал озеро Гумбольдта, расположенное в самом центре леса Фартвью Вудс. Почти весь снег, недавно укрывавший землю, уже растаял. Лучи апрельского солнца постепенно изменяли окружающий пейзаж.

Внутри автомобиля по радио звучала музыка кантри. Певец из города Чаттануга в штате Теннесси бодрым голосом повторял, что правда всегда скрывается за ближайшим поворотом. По его мнению, нужно просто стараться не убирать ногу с педали газа и все время внимательно смотреть вперед.

Для начальника полиции штата Нью-Хэмпшир «ближайшим поворотом» сейчас являлся университет «Деррисдир». Однако искать он там собирался не столько правду, сколько человека, который должен помочь ему докопаться до нее.

Справа от дороги полковник заметил деревянный щит с надписью «Университет “Деррисдир”». Шеридан прекрасно знал, какой репутацией пользуется это учебное заведение: оно считалось элитарным, богатым, дающим молодежи исключительно классическое образование. Полковнику уже несколько раз приходилось отговаривать свою жену от намерения отправить учиться в университет «Деррисдир» одного из их пятерых детей. Для Шеридана это было делом принципа: он не выносил ни царившей там атмосферы, ни методов, которые использовались тамошним руководством.

Вокруг университета «Деррисдир» ходили различные слухи. Шеридан знал, что подчиненные ему полицейские не брезгуют брать взятки, которые им дают для того, чтобы они поддерживали хорошую репутацию этого учебного заведения. Конверты с деньгами им совали, конечно же, не родители студентов, а члены административного совета университета. «Деррисдир» являлся самым крупным налогоплательщиком региона, в нем училась младшая дочь губернатора штата, а большинство подрядчиков штата Нью-Хэмпшир, строивших здания для последующей продажи или сдачи внаем, с удовольствием приобретали участки на территории, принадлежащей университету. В общем, с университетом «Деррисдир» в Нью-Хэмпшире шутить не приходилось.

Шеридан же решил посетить его впервые. Он подъехал к импозантным воротам из литого железа и, выйдя из машины, направился к переговорному устройству. Когда полковник представился дежурной секретарше и сказал, что у него назначена встреча с одним из преподавателей, на другом конце провода на некоторое время замолчали. Однако через несколько секунд секретарша уже объясняла гостю, как проехать к замку.

«Олдсмобиль» устремился вдоль аллеи, мимо газонов и фонарных столбов. Около десяти садовников вовсю трудились, наводя порядок: они сгребали опавшие листья, рыхлили землю на цветочных клумбах, разравнивали гравий на дорожках, петлявших среди деревьев. Вышколенный вид рабочих — одинаковые фартуки оливкового цвета, белые рубашки, большие шляпы — наглядно свидетельствовал о том, что Шеридан оказался на территории весьма солидного учреждения.

Полковник неоднократно видел на фотографиях старый замок Яна Якобса, однако сейчас он показался ему значительно массивнее, чем на снимках. Трудно сказать, можно ли считать это внушительное строение красивым с точки зрения архитектуры, но вот причудливым оно было наверняка. С течением времени его стены почернели, в щели между камнями набилась занесенная ветром земля, и то, что некогда выглядело помпезно, теперь казалось скорее мрачным и даже зловещим.

Шеридан остановил свой автомобиль на овальной площадке перед замком, где в окружении нескольких студентов Норрис Хиггинс возился с отключенным на зиму фонтаном. Норрис подсоединил к чему-то рукоятку длиной в человеческий рост, повернул ее — и в воздух тут же устремилась мощная струя воды. Студенты зааплодировали. Оживший фонтан в университете «Деррисдир» воспринимался как символ наступления весны.

Бросив равнодушный взгляд на восторженных студентов, Шеридан взял с соседнего сиденья картонную папку и бумажный пакет, вышел из машины и направился к входу в замок. Полковник сейчас находился не на службе, а потому приехал сюда в гражданской одежде. Никто не обратил на него ни малейшего внимания: в своем пальто «три четверти», идеально сидевшем на его фигуре, и темно-синей шляпе Шеридан совсем не походил на высокопоставленного полицейского. Его, скорее всего, могли бы принять за отца какого-нибудь студента.

Когда он зашел в вестибюль замка, ему снова пришлось удивиться: огромная лестница, уходившие налево и направо галереи, мраморный пол, портреты в массивных рамах. Все вокруг казалось серовато-голубоватым, а воздух пах пылью и еще черт знает чем.

На площадке, в средней части лестницы, появился человек, который, увидев полковника, тут же стал спускаться ему навстречу.

— Мистер Шеридан?

— Меня попросили подъехать и представиться мистеру…

— Я — Льюис Эмерсон, ректор университета. — Мужчина протянул Шеридану свою крепкую руку.

— Очень приятно, мистер Эмерсон. Я даже не рассчитывал, что лично вы…

— Шеридан… Шеридан… — Эмерсон задумался. — Подождите-ка, а у нас нет студента с такой фамилией? — Все еще держа свою руку в руке Шеридана, Эмерсон мучительно морщил лоб. — Обычно я помню фамилии всех наших студентов, но сейчас что-то… — пробормотал он.

Полковник подумал, что он, в общем-то, представился дежурной секретарше, когда вызвал ее по переговорному устройству у въездных ворот. Получалось, что либо ректору ничего толком не объяснили и тот действительно принимает Шеридана за отца одного из своих студентов, либо Эмерсон попросту прикидывается дурачком.

— Я — полковник Стюарт Шеридан из полиции штата, — сухо произнес он и показал ректору свой значок офицера полиции штата Нью-Хэмпшир.

На лице ректора появилось мимолетное, но все же довольно заметное выражение испуга. Шеридан почувствовал, как ладонь Эмерсона в его руке тут же обмякла, словно стала ватной.

— Что-то случилось, полковник? — В голосе ректора зазвучали недружелюбные нотки. — Я имею в виду… здесь, в моем университете?

— Мне хотелось бы поговорить с… Одну секунду.

Шеридан неторопливо достал из кармана пальто тоненькую записную книжку. Это был обычный прием офицера полиции: сделать паузу в разговоре. Каким бы коротким ни было молчание, этого вполне хватало, чтобы сбить гонор с любого собеседника, напомнив ему о том, с кем он имеет дело.

— Фрэнк Франклин, — прочитал Шеридан. — Он работает у вас преподавателем, не так ли?

Услышав эту фамилию, ректор изобразил на своем лице удивление.

— Да, именно так. Именно так! — быстро сказал он. — Фрэнк находится в университете «Деррисдир» уже почти три месяца. Мы довольны его работой. Но… в чем проблема?

— Могу я увидеть его? — осведомился Шеридан, проигнорировав вопрос ректора. — Он сейчас не на занятиях?

Эмерсон посмотрел на большие настенные часы, висевшие справа от входной двери.

— Нет, не на занятиях. А он хотя бы знает о вашем визите?

Ректор, похоже, не на шутку встревожился: ему уже мерещились всевозможные напасти. Он словно почувствовал, что в университете «Деррисдир» назревают неприятные события, которые вызовут ужасный скандал.

— Да, знает, — холодно подтвердил Шеридан. — Во всяком случае, сегодня утром я послал ему сообщение по телефону. Никаких возражений от него до сих пор не поступило.

— Понятно.

Они оба на некоторое время замолчали, пристально глядя друг на друга. Во взгляде ректора читалось: «Я так просто не сдамся». Суровый взгляд Шеридана словно бы отвечал ему: «Мне тут некогда с тобой возиться».

Наконец ректор не выдержал:

— Пойдемте, полковник.

Эмерсон первым двинулся вверх по лестнице, на ходу вытаскивая сигарету из измятой пачки «Pall Mall». Не успев сделать несколько шагов, он выкурил едва ли не полсигареты.

Ректор привел полковника на этаж, где находились кабинеты преподавателей. По дороге им повстречалась Мэри Эмерсон. Девушку очень удивил встревоженный вид отца, но она ничего не сказала.

Франклин сидел за рабочим столом в кабинете, на двери которого красовалась новенькая табличка с его фамилией, и просматривал письменные работы студентов. Узнав, что сюда пришел офицер полиции, молодой преподаватель удивился ничуть не меньше ректора. Его удивление еще больше усилилось, когда Эмерсон сообщил, что полицейский пришел поговорить именно с ним, с Фрэнком Франклином.

Фрэнк, не получивший по телефону никакого предупреждения от Шеридана, невольно напрягся и бросил на полковника настороженный взгляд.

— Ну что ж, не буду вам мешать, — растерянно пробормотал ректор. — Фрэнк, скажите, у вас все в порядке?

— Хм… Да, все в порядке, мистер Эмерсон. Ну, насколько я знаю.

Когда ректор и полковник зашли к нему в кабинет, Франклин поднялся им навстречу и теперь стоял, не зная, как ему поступить. Он окинул взглядом Шеридана: высокий рост, крепкое телосложение, морщины и шрамы на лице, самоуверенный вид, просторное пальто, делавшее фигуру полковника еще более широкой. Плечи у Шеридана были такие же мощные, как у грузчика или гарпунера из Нантакета. Этот верзила, конечно, мог вызвать у окружающих либо ощущение того, что рядом с ним уже никто и ничто не угрожает, либо, наоборот, боязнь за свою безопасность.

Полицейский, со своей стороны, тоже быстренько присмотрелся к молодому преподавателю. Франклин был одет в светлые джинсы и бордовый свитер с закатанными рукавами и кожаными вставками на локтях. Очки и однодневная щетина ничуть его не старили. Волнистые светлые волосы придавали лицу Фрэнка почти ангельское выражение. Шеридан почувствовал, что перед ним стоит человек умный и, безусловно, готовый защитить самого себя, — если, конечно, возникнет такая необходимость. Вместе с тем Франклин показался ему очень любопытным и наблюдательным, что, в общем-то, было даже хорошо. Все предметы в кабинете были расставлены аккуратно и ровно — можно сказать, педантично. Это тоже понравилось полковнику.

Шеридан положил свой бумажный пакет на пол, а картонную папку — на стол и затем, не дожидаясь приглашения, присел на стул. Франклин последовал его примеру.

— Мой приход вас встревожил, Франклин…

Молодой человек секунду-другую помедлил — во-первых, потому что ему было непонятно, это вопрос или утверждение, а во-вторых, он попытался разгадать, нет ли в словах полковника какого-нибудь подвоха, — а затем отрицательно покачал головой, ничего при этом не сказав. Шеридан улыбнулся, отметив про себя, что такое поведение иначе как благоразумным не назовешь.

— Я не займу у вас много времени, — предупредил он.

Франклин кивнул в сторону студенческих работ, стопкой лежавших на столе.

— Я проверяю сочинения студентов. Честно говоря, это требует срочности, но я, конечно же, могу отложить работу, если полиции требуется моя помощь. Однако имейте в виду, через двадцать минут у меня начинается занятие. В общем… Я вас слушаю.

Шеридан с понимающим видом посмотрел на Фрэнка, а затем достал записную книжку и шариковую ручку.

— Я пришел, чтобы проконсультироваться у вас.

— У меня?..

Франклин сначала подумал, что полицейский явился сюда, в университет, по поводу таинственного «Писательского клуба». Однако оказалось, что это не так.

— Обратите внимание, — продолжал Шеридан, — что я пришел к вам не в полицейской форме. Я сделал это умышленно, чтобы вы не заблуждались по поводу моего визита сюда и поставленной мною цели. Я прошу о консультации в связи с расследованием, которое мне приходится проводить самому, в одиночку. В свое свободное время.

Единственное, что имело сейчас значение для Франклина, — это непреложный факт присутствия в его кабинете самого высокопоставленного и самого влиятельного полицейского штата. Этот человек сидел перед ним, и какая разница, в полицейской он форме или в банном халате.

— Я довольно интенсивно занимался этим, я бы сказал, довольно запутанным делом и даже достиг определенных успехов. Однако для продолжения расследования мне необходимо прояснить кое-какие моменты… и я решил обратиться за помощью к специалисту.

Шеридан говорил правду: за последние два месяца не было ни одного дня, когда бы он не размышлял над загадкой двадцати четырех трупов, обнаруженных у строящегося ответвления автострады. Для него, как и для Амоса Гарсиа, эти размышления трансформировались в бесконечное расследование с многочисленными версиями и предположениями. Полковник тщательно изучил всю собранную информацию о жертвах, уликах, вещественных доказательствах, проштудировал анализ сопоставления личных данных погибших. Он попытался выделить несколько наиболее правдоподобных версий, однако его мучило множество других догадок, а еще больше — сомнений. Бывали дни, когда Шеридану, к его великой радости, казалось, что он наконец-то напал на верный след, но уже на следующее утро приходилось признавать ошибку — и тогда у него невольно опускались руки. Будучи опытным полицейским с большим стажем и имея на своем счету далеко не одно расследование, полковник оказался в плену идей, рождавшихся и умиравших едва ли не в один и тот же вечер.

— Речь идет, видимо, об уголовном деле? — вежливо осведомился Франклин.

— Да.

Шеридан обронил это слово, как показалось Фрэнку, вызывающим тоном. Франклин снова насторожился: раз дело касается уголовщины, ожидать можно чего угодно.

— У меня в настоящий момент имеется несколько предположений, которые, я надеюсь, смогли бы пролить свет на это запутанное дело, — сказал Шеридан. — Среди них есть одно, которое, несомненно, покажется вам весьма странным, однако мне очень хотелось бы его потихоньку проверить. Как раз для этого мне и необходим такой человек, как вы.

Шеридан достал из картонной папки книгу. Это была работа Франклина, посвященная писателям-романистам, — «Тяга к перу, или Писатели за работой».

— Интересное исследование. Очень интересное, — произнес полковник, взвешивая на руке тоненькую книжку. — Особенно в свете того, чем я в данное время занимаюсь.

Франклин хотел было вежливо улыбнуться, но не смог — его челюсти и губы вдруг так сильно сжались, что ему даже стало больно.

— Я с трудом представляю, как может эссе на литературную тему помочь офицеру полиции в проводимом им расследовании, — с трудом выдавил он.

Шеридан открыл книгу на странице, где у него лежала закладка, и стал читать вслух подчеркнутый им абзац:

— «Граф Лев Толстой вел такой же образ жизни, как и крепостные крестьяне в его поместье, чтобы лучше понять, чем живут бедняки его страны; Гюстав Флобер принял безопасную дозу мышьяка, желая лично почувствовать, каким был вкус яда во рту у отравившей себя Бовари; Эмиль Золя ни минуты не колебался, когда у него возникала необходимость посетить поселки и угольные шахты, в которых жили и работали его персонажи; Джек Лондон и Джозеф Конрад черпали вдохновение из воспоминаний о своей молодости, когда один был золотоискателем, а второй — моряком…

У некоторых писателей-романистов существует потребность в точном знании, в достоверной информации, которую невозможно ничем опровергнуть. Ради того, чтобы творить, они хотят знать.

Парадокс же применительно к подобным великим писателям заключается в том, что они, в целом, обладают огромнейшим воображением. Однако им его все равно никогда не хватает».

Франклин, словно подтверждая только что прозвучавшие слова, кивнул. Однако он все еще не мог понять, чего добивается Шеридан. Наблюдая, как тот листает его книжицу, Фрэнк думал только об одном: что хочет от него этот полицейский? Тем временем полковник перевернул еще десятка три страниц и взглянул на подчеркнутый им абзац. Затем он улыбнулся, положил книгу на стол и пристально посмотрел на Франклина.

— Вам известен писатель по имени Бен Боз?

Фрэнк задумался.

— Бен Боз? Вроде что-то слышал… Подождите, я вспомнил: «Правило трех». Эта книга, по-моему, была его первым успехом и, к несчастью, единственным. Вот уже лет пятнадцать о нем ничего не слышно. А эта его первая книга и в самом деле получилась неплохой. Вы ее читали?

— Да.

Шеридан вытащил из своего бумажного пакета семь книг, написанных Бозом, и сложил их стопкой на столе перед Франклином. Затем он открыл картонную папку и достал из нее семь досье, на которых стояла печать полиции штата Нью-Хэмпшир.

— Я не буду вдаваться в подробные разъяснения и лишь скажу, что в последние несколько недель в силу определенных обстоятельств я заинтересовался этим второразрядным писателем. Мне стало известно, что его роман был любимой книгой девушки, ставшей одной из нескольких жертв трагедии, которую я в данный момент расследую.

— Одной из нескольких жертв? — изумленно переспросил Фрэнк.

Самоуверенность, уже начавшая было возвращаться к нему, вмиг растаяла.

— Да, — сказал полицейский. — Именно нескольких жертв. Мы заметили, что произведения Боза пользовались популярностью у людей, которые впоследствии погибли. По какой-то — пока совершенно непонятной причине — Боз фигурирует в досье, заведенных на этих людей. Вполне возможно, что это всего лишь случайность. Если проанализировать книги, которые читали при жизни жертвы, проходящие по нашим уголовным делам, то такие авторы, как Стивенсон и Жюль Верн, точно попали бы под подозрение. Тем не менее… — Шеридан прикоснулся рукой к сложенным стопкой романам. — Вот семь детективов, написанных Бозом. Проведя кое-какой анализ, я обнаружил, что все они связаны с реальными событиями, происходившими в Новой Англии.

Он положил другую руку на стопку досье. Фрэнк проследил за его движением и напрягся.

— А вот в этих уголовных делах описаны имевшие место факты. Конечно, в книгах Боза имена, преступные действия, орудия убийства в той или иной степени изменены, однако суть остается.

Руки Франклина невольно потянулись к лежавшим на столе романам: ему вдруг стало очень любопытно, о чем же в них написано. Шеридан неторопливо продолжал:

— Я прочитал всего лишь пятнадцать книг Боза, опубликованных в течение последних девяти лет, а один из подчиненных мне экспертов прочитал все его остальные книги. Нам удалось сравнить произведения автора только с теми материалами, которые хранятся в полицейских архивах нашего штата, потому что проводить расследование на территории других регионов мы, к сожалению, не имеем возможности. И вот результат — семь совпадений.

Полковник скрестил на груди руки и на секунду-другую задумался. После небольшой паузы он перешел ко второму этапу своего разговора с преподавателем.

— Франклин, я веду речь не просто о каких-то там совпадениях, — жестко произнес он. — Из-под пера Боза вышли произведения, изобилующие абсолютно достоверными подробностями и тесно связанные с данными уголовными делами. Речь идет о том, что он досконально знал содержание уголовных досье. Более того, он знал его заранее. Некоторые из совершенных убийств описаны Бозом еще до того, как полиция успела провести соответствующее расследование. Вы понимаете, о чем я говорю?

Франклин кивнул. Шеридан поднялся со стула и, подойдя к окну, посмотрел на лес, окружавший замок.

— Писатели — это ваша стихия! — воскликнул полковник. — Вы лучше меня знаете особенности их воображения, приемы создания литературного произведения и вообще весь творческий процесс. А еще — мотивы, побуждающие писателя браться за перо…

Полковник вернулся к своему стулу и сжал ладонями верхний край его спинки.

— Не могли бы вы прочитать эти романы и досье, чтобы потом определить, не обладает ли этот тип каким-то особенным — возможно больным — воображением? Определить, действительно ли он придумал все это, сидя за рабочим столом, или же у меня и в самом деле есть основания для беспокойства…

Наступило долгое молчание.

— Если я вас правильно понял, — наконец тихо произнес Франклин, — вы подозреваете Бена Боза в том…

— …что он доходит до фанатизма в стремлении правдоподобно изображать действия тех убийц, которых он описывает, — закончил полковник. — Или что он сам — убийца. Почему бы и нет? — Шеридан взял со стола книгу Франклина. — Вот в этой главе вы пишете, что Леонардо да Винчи и Микеланджело покупали за немалые деньги еще теплые трупы, чтобы затем извлечь их внутренности и тем самым расширить свои знания в анатомии. И все это не ради овладения искусством лечения людей, а всего лишь для того, чтобы создавать более совершенные скульптуры и картины, изображающие человеческое тело. Ради их искусства! Вот именно о таких людях я сейчас и веду речь. О людях, способных на что угодно. Скажите мне, Франклин, а не мог ли этот Бен Боз, создавая детективные романы, в которых он писал о событиях в нашем штате, почувствовать, что и ему не хватает воображения?

Фрэнк посмотрел на стопку романов, затем на семь досье и снова на Шеридана.

— Это… это крайне необычное предположение. У вас что, и в самом деле есть какие-то основания, позволяющие думать, что Боз…

Шеридан постучал согнутым пальцем по досье.

— Да уж… Поймите, тут и в самом деле кое-что не так. Иначе я сейчас не стоял бы перед вами.

— И вы верите, что…

— Я ни во что не верю. Верить — это не тот метод, который я использую при проведении расследований. Мне нужно мнение профессионала, в данном случае мнение специалиста в области литературы, а не полицейского. Так вы мне поможете?

Франклин приподнял очки, закрепив их у себя на шевелюре.

— А почему вы обращаетесь именно ко мне? Есть ведь много других заслуженных преподавателей — и в этом штате, и в других, — которые могли бы стать более компетентными экспертами. А уж ФБР-то знает, как их привлечь к подобной работе.

Шеридан снова показал Франклину на его книгу.

— То, о чем я прошу вас применительно к Бозу, как раз совпадает с тем, что вы попытались сделать в отношении к литературным классикам: вытащить их подноготную на свет, указать на те моменты в творчестве, в которых проглядывается повседневная жизнь великих людей, и наоборот. Не пытайтесь недооценивать самого себя, Франклин: я прочитал вашу книгу и понял, что вы способны провести прекраснейший анализ творческого процесса писателя-романиста. И именно это качество мне сейчас нужно.

Франклин взял из стопки самый верхний роман: «Люди из Портсмута».

— А как вы меня нашли? — спросил он.

Шеридан положил на стол экземпляр «Конкорд Глоуб», датированный февралем, в котором говорилось о приезде в «Деррисдир» молодого преподавателя Фрэнка Франклина. Это был такой же экземпляр, какой Франклину показывал во время их совместного завтрака Льюис Эмерсон.

— Вас тут очень хвалят, — сказал полицейский и, посмотрев ему прямо в глаза, спросил: — Итак?

— Что ж, я, разумеется, могу обещать вам, что все это прочитаю, но не более того.

— А я от вас ничего больше и не прошу. Но наш уговор должен остаться между нами!

Франклин вышел из замка и отправился проводить свое занятие, а полковник, погрузившись в раздумья, покинул «Деррисдир». Шеридан осознавал, что в расследовании тайны двадцати четырех трупов он пока продвигался слишком медленно, словно впотьмах. Причем уже не одну неделю. Но — пусть даже и медленно — он все-таки шел вперед. И сегодня Шеридан молил Небеса, чтобы не получилось так, что он ошибся и поставил в этой азартной игре не на того игрока.