Глава 12

В бескрайнем бархатном небе ослепительно сияло созвездие Южного Креста. Со всех сторон нас окружали фосфоресцирующие воды залива. Теплый ветерок шевелил волосы на голове. Катер с выключенным мотором медленно дрейфовал, слегка покачиваясь на волнах. Впереди, примерно в полутора милях от нас, над черной водой неподвижно висели опознавательные огни небольшого судна.

— Вот это и есть «Меркурий», — мрачно сообщил рулевой. — Они ждут нас. Если до полуночи мы не дадим о себе знать, они снимутся с якоря.

Не было полной уверенности, что все им сказанное — правда, но другого источника информации у нас не было. Хуан — так звали рулевого — заговорил сразу, лишь только Доули начал его допрашивать. Не знаю, что больше подействовало на него — сознание того, что сообщники уже не помогут ему, или пистолет, который Доули приставил к его виску, но Хуан ответил на все вопросы.

Он признался, что в мешках действительно находится кокаин и что они должны были передать мешки людям из команды сухогруза «Меркурий». Этот номер они проделывают уже не впервые, и все пока проходило гладко.

«Меркурий» плавает под либерийским флагом, сообщил Хуан, но его команда почти вся состоит из русских. Мигель почти всех их знал, но дела вел в основном с капитаном и его первым помощником. Капитан «Меркурия» нанимается к разным хозяевам, перевозя грузы из Америки в Африку и Европу, но почти всегда старается подрядиться так, чтобы обязательно зайти в русские порты, даже если такой фрахт не слишком выгоден на первый взгляд. А все дело в кокаине, который оправдывает любые издержки.

В этот раз «Меркурий» везет в Россию кофе, поэтому наркотик упакован в кофейные мешки. По пути из Панамы «Меркурий» встал на якорь в заливе и теперь ждет груз. Все условия были обговорены Мигелем неделю назад в Панаме.

— Вы хотите арестовать капитана? — поинтересовался Хуан, закончив свой рассказ. — Но у вас против него ничего нет, сеньоры!

— Наоборот, — ответила я. — Мы собираемся передать ему мешки в целости и сохранности. И упаси бог, если этот капитан узнает о нашей к нему неприязни! Запомни, мы — такие же друзья Мигеля, как и ты!

При этих словах бандит заметно поскучнел, очевидно, вспомнив, как мы поступили со своим «другом», и сказал, что все понял.

— Вы хотите накрыть капитана с товаром в первом же порту! — догадался он.

— Это не твое дело! — отрезала я. — Вообще, как только мы передадим груз, ты забудешь о нем и будешь молчать, пока не спросят!

— Как скажете, сеньорита! — отозвался Хуан. — Может быть, тогда вы меня высадите на панамский берег, когда все закончится? Уверяю вас, после этого вы никогда обо мне не услышите.

— А вот это не выйдет, дружок! — вмешался неожиданно Доули. — После этого ты поступишь в распоряжение Интерпола и федерального бюро по борьбе с наркотиками. Ты отправишься со мной в Штаты, дружок!

Пришла моя пора удивляться.

— Значит, вы все-таки не английский репортер, Доули? — воскликнула я. — И вы столько времени морочили мне голову?

— Вы тоже морочили мне голову, Юлия! — мягко сказал он. — Но я же на вас не в обиде.

— И вы все это время тоже следили за моим земляком?

— Нет, я ничего не знал о вашем земляке. Я следил за Ортегой. У нас были довольно неопределенные сведения о его замыслах построить очередную субмарину, но на объект меня вывели именно вы и этим значительно облегчили мою работу. В самое ближайшее время наше бюро свяжется с колумбийской полицией, и мы накроем это змеиное гнездо. Я настолько вам благодарен, что согласен даже закрыть глаза на эпизод с «Меркурием», тем более, как я подозреваю, в холодной России его капитана будет ждать сюрприз?

— Сеньоры, — мрачно вмешался Хуан, — если вы рассчитываете на меня, то напрасно. Я лучше отрежу себе язык, чем скажу худое слово о сеньоре Ортеге!

— Это твое дело, — хладнокровно заметил Доули. — Только от тебя зависит, в какой роли ты дойдешь до суда — обвиняемого или свидетеля. Уверяю, что в первом случае нам удастся засадить тебя за решетку лет на десять. А если выберешь второй вариант, поступишь под крыло американской системы защиты свидетелей и сохранишь свободу, а может быть, и жизнь.

— Я — человек неученый, сеньоры, — нерешительно сказал Хуан. — Вы говорите, что возьмете меня в Штаты? Адвокаты там хоть куда — может быть, они мне все растолкуют?

— Можешь быть в этом уверен, — твердо заявил Доули.

Тут я впервые обратила внимание, что он изменился — словно помолодел. Оказалось, он просто потерял где-то свой черный парик. В остальном с ним все было в порядке — во всей этой заварухе «репортер» не получил ни царапины.

Положение Валентина Сергеевича было гораздо хуже — всеми забытый, он лежал на мешках с наркотиком и тихо стонал. Спохватившись, Доули помог ему перебраться на заднее сиденье и перевязал простреленную руку с помощью индивидуального пакета, который тоже имелся в одном из его бесчисленных карманов. Валентин Сергеевич скрипел зубами и трагически закатывал глаза.

— Этот человек тоже сможет воспользоваться услугами программы защиты свидетелей? — спросила я Доули по-английски.

— Несомненно, — кивнул тот. — Мне кажется, он будет сотрудничать с нами очень активно, и его помощь будет неоценимой. Однако вряд ли он сумеет скоро попасть домой.

— Может быть, это даже к лучшему, — сказала я. — Учитывая, что вернется он с пустыми карманами…

— Да, подзаработать он не успел, — согласился Доули и философски добавил: — Зато сохранил жизнь.

Валентин Сергеевич не догадывался, что разговор ведется о нем. Обмякнув, он ссутулился на заднем сиденье, и, когда катер вдруг подскакивал на волне, голова его бессильно моталась, как у китайского болванчика.

Путь к морю оказался довольно легким. В катере имелся достаточный запас бензина, и мы добрались до устья реки, никуда не заходя. Потом нам пришлось ждать наступления темноты в малоприметной бухточке, где вода казалась зеленой из-за буйной растительности, которой был покрыт берег. Хуан предупредил, что днем в заливе запросто можно наткнуться на береговую охрану.

Тропическая ночь наступила, казалось, мгновенно — так всегда бывает в этих широтах. С наступлением темноты ожил окружавший нас лес — он опять заголосил и заверещал на разные лады, и от этих диких звуков мороз пробирал по коже. Полчища москитов атаковали нас с воздуха. Тогда мы вышли наконец в море. Промчавшись около мили, Хуан заглушил мотор и показал на огни сухогруза.

— Там, на корме, валяется цветной фонарь, — сообщил он. — Нужно подать сигнал, чтобы нас заметили. Три красных, два синих. Они должны нам ответить.

Я перебралась на корму и отыскала мощный электрический фонарь с цветными фильтрами. Потом, включив его, начала подавать условленные сигналы в сторону стоявшего на рейде корабля. Через некоторое время оттуда замигал ответный огонек.

— Они нас заметили, — буркнул Хуан. — Сейчас спустят шлюпку.

Наш катер продолжил медленно дрейфовать в сторону судна. Хуан посоветовал не выключать фонарь, чтобы не разминуться в темноте, и вскоре мы заметили еще один огонек, который словно подпрыгивал на волнах, — это горел фонарь на борту шлюпки. Он постепенно приближался, и вскоре мы различили темный силуэт лодки и услышали шлепанье весел по воде.

Еще через минуту шлюпка уже скользнула вдоль нашего правого борта, и луч фонаря осветил наши лица. Суденышки стукнулись бортами, и грубый мужской голос произнес на плохом испанском:

— Буэнас ночес, амигос! Терпите кораблекрушение? — Тон казался несколько встревоженным и разочарованным.

— Мы привезли груз, — буркнул Доули. — Груз от Мигеля.

— Груз для нас? — деловито удивились со шлюпки. — От Мигеля? А где Мигель?

Я поняла, что наши земляки с «Меркурия» не горят желанием нам доверять. Но без предмета преступления не удастся задержать преступную группу, действующую на родине, поэтому я решила заставить этих конспираторов взять груз во что бы то ни стало.

— Эй вы, придурки! — грубо сказала я, переходя на русский. — Мы не для того мотались весь день по воде, чтобы нам тут задавали идиотские вопросы! Забирайте груз и сваливайте! У нас раненый, и нам нужно спешить.

В шлюпке приподняли фонарь чуть повыше, и я увидела в луче света фуражку с белой тульей, любопытный глаз под кустистой бровью, полную розовую щеку и погончик на форменной рубашке с нашивками помощника капитана.

— Ба, да тут все свои! — воскликнул тот же голос, но уже с юмористическими интонациями. — Мигель устроил здесь русскую колонию? Ребята, кажется, нас сейчас покроют родным матом! — Гребцы в шлюпке в ответ на это сдержанно рассмеялись.

— И покрою, — пообещала я, — если вы сейчас же не займетесь делом! Вы что, хотите нарваться на береговую охрану?

— Ну что вы! — произнес помощник капитана. — Меня только смущает отсутствие моего друга Мигеля…

— Привет, сеньор Анатоль! — неожиданно вмешался, естественно по-испански, Хуан. — Все в порядке! Но нужно спешить. Мигель не мог прибыть лично — у него неприятности, сеньор!

Тот, кого назвали Анатолем, всмотрелся в лицо Хуана и, похоже, узнал его.

— Вот так история, черт возьми! — сказал он неуверенно. — А что у вас случилось?

— У нас там была маленькая заварушка, — объяснила я. — Партизаны. Мигель тяжело ранен. Но поскольку он привык выполнять свои обязательства, то послал нас.

— А товар в порядке? — с тревогой спросил помощник капитана.

— Здесь все до грамма, — заверила я. — Так что пошевеливайтесь!

Кажется, все-таки удалось убедить Анатоля. Наши лодки сцепились бортами, Доули, на время переквалифицировавшись в грузчика, полез на корму и выволок оттуда первый мешок. Матросы в шлюпке приняли его.

— А это что еще за черт? — воскликнул помощник капитана, направляя луч фонаря на мешок. На грубой мешковине виднелся темный явственный отпечаток ладони. Это несчастный Валентин Сергеевич оставил на ней свое кровавое клеймо, когда без чувств валялся на корме. Точно такой же отпечаток оказался и на втором мешке.

— Я же говорю — у нас раненый! — объяснила я. — Мы уходили, отстреливаясь. И одного зацепило.

— Беспокойно у вас в лесу, а? — поинтересовался помощник. — Может, пойдешь к нам, землячка? — Гребцы опять довольно засмеялись.

— Я путешествую только классом люкс! — отрезала я. — Кончайте болтать, нам пора! И берегите груз!

— Ладно, не учи ученого! — делаясь серьезным, сказал помощник. — Передай Мигелю — в конце февраля мы будем в Калининграде и доставим товар по назначению. Пусть не волнуется.

— Счастливого пути! — сказала я.

Шлюпка оттолкнулась от катера, гребцы взмахнули веслами, и расстояние между нами стало быстро увеличиваться. Скоро все поглотила ночная тьма.

— Нужно пересечь залив, — озадаченно сказал Доули. — На побережье неподалеку есть городок Монтеро. Там мы переждем до утра, а я свяжусь с нашим бюро в Картахене, чтобы они прислали вертолет. Не болтаться же нам по воде всю ночь. Правь к берегу, Хуанито!

Бандит покорно завел мотор, и мы, рассекая волны, помчались обратно, туда, где среди кромешной тьмы проглядывали тусклые огоньки селения.

Ритмичный шорох волн накатывался со стороны залива. Наш катер лежал брюхом на узкой песчаной полоске берега. Рядом проступали из полутьмы остовы рыбацких лодок. Утоптанная тропа убегала вверх, туда, где, прилепившись к подножию скал, вытянулся городок — две-три улочки, образованные скромными одноэтажными домиками. Кое-где горели огни, немного рассеивая ночную мглу. Однако жизнь в городке еще не замерла — до нас долетали едва уловимые звуки далекой музыки, точно где-то в скалах вздыхали бродячие призраки, дуя в невидимые флейты.

Мы расположились на песке, и Доули первым делом достал из своей бездонной куртки телефон. Совсем обессилевший Быков просто упал ничком на землю и остался лежать неподвижно, словно жизнь уже покинула его бренное тело. Разбойник Хуан отошел чуть поодаль и теперь оглядывался с тоской по сторонам — он смотрел то на залив, то на огоньки селения, то на Доули, возившегося с телефоном, и скорее всего думал о том, как бы ему удрать. Однако родной берег его, кажется, не привлекал, недаром же он просил нас высадить его на территории Панамы — не без оснований подозревал, что дома хозяева будут им не слишком довольны.

Но между ним и Панамой лежали километров тридцать водной глади, да еще мы с Доули. Автомат Хуана утонул вместе с Мигелем, а без оружия он чувствовал себя неуютно. Наверное, кое-какие мысли относительно автоматической винтовки, которая оставалась в катере, бродили у него в голове, но я решила оборвать эти мечтания в самом начале и взяла винтовку в свои руки. Увидев это, Хуан успокоился и тут же уселся на песок, равнодушно поглядывая на мерцающие черные волны. Я подошла к Доули и присела на борт рядом с ним. Он уже связался со своим абонентом и заговорил вполголоса:

— Хэлло! Это Большой Джо? Докладывает 616-й! Нахожусь в районе залива Ураба, городок Монтеро, у меня скоропортящийся груз. Необходим вертолет. Хорошо, тогда больше на связь не выхожу. Жду! — Он сложил телефон и серьезно посмотрел на меня. — Сигнал идет кодированным, через спутник, но разговорами все равно лучше не увлекаться. Наркобароны могут себе позволить любые новинки в области связи и информатики.

Он поднялся и окинул взглядом берег. Неподвижно распростершийся на песке Быков привлек его внимание и заставил покачать головой.

— Что ж делать, — сказал Доули, — придется поискать пристанища. Нельзя здесь оставаться. Может быть, в городке найдется какой-нибудь лекарь и что-то вроде постоялого двора… Хуан, вставай! Поведешь раненого.

Хуан без особого энтузиазма встал и подошел к Валентину Сергеевичу. После недолгого осмотра он негромко выругался по-испански и просто-напросто взвалил раненого себе на спину. Несмотря на довольно худощавую комплекцию, он оказался далеко не слабаком и без видимого усилия поволок моего земляка вверх по тропе, следуя за уверенно идущим Доули. Я с винтовкой в руках замыкала колонну.

Мы вошли в городок и некоторое время шагали мимо низких белых домиков с темнеющими уже окнами. Из-за каменных заборчиков доносился приторный аромат каких-то цветов. В городе совсем, кажется, не было собак, и наше появление осталось незамеченным.

Наконец мы вышли на маленькую площадь с неизменной церковью, возвышавшейся над всеми остальными домами. Словно в насмешку, как раз напротив располагался кабак, над входом в который горел фонарь, освещавший часть площади и стертое тысячами подошв крыльцо. Окна кабака были тоже освещены, и оттуда вырывалась громкая музыка.

Мы заметили стоящий в дальнем конце площади старенький автобус без стекол в окнах, а у крыльца кабака стоял военный джип без верха. Доули решительно толкнул дверь заведения. Хуан последовал за ним, сгибаясь под тяжестью своего груза. Я вошла последней с таким равнодушным видом, словно разгуливать по ночам с винтовкой в руках было для меня самым обычным делом.

Заведение располагалось в довольно обширном помещении с выбеленными стенами и низким потолком. Пол был усыпан опилками. За грубо сколоченной стойкой стоял хозяин — полный краснолицый мужчина с печальными, почти запорожскими усами. Из полутора десятков столиков были заняты только два. В самом углу одиноко сидел местный щеголь в дешевом белом костюме и потрепанной шляпе, и перед ним стояли большая оплетенная бутыль с вином и стакан. Щеголь был мертвецки пьян и клевал носом. А в самом центре сидели четверо весьма подозрительных парней в черных рубашках и белых галстуках. У всех четырех были усы и любовно подбритые баки, и они были похожи друг на друга, как оловянные солдатики. Рядом со стойкой надрывался музыкальный автомат. В тот момент, как мы вошли, он хриплым баритоном исполнял песню «Ты — секс-бомба».

У меня создалось впечатление, что все это веселье организовано по прихоти молодых людей в черном, и, если бы не они, хозяин уже давно закрыл бы заведение. Это было написано на его сумрачном неприветливом лице.

Появление еще четверых незнакомцев не улучшило его настроения. Но когда он увидел у меня в руках винтовку, глаза его чуть не выпрыгнули из орбит. Парни за центральным столиком, задумчиво попивавшие водку из маленьких стаканчиков, увидев нас, тоже разом насторожились и застыли с повернутыми в нашу сторону головами.

Хуан с кряхтением опустил свою ношу на пол и облегченно выпрямился. На секунду его взгляд скользнул по лицам примолкших парней, и я заметила, что в его глазах мелькнул ужас. Он быстро отвернулся и уселся за столик спиной к ним.

Меня это смутило, и я сразу раздумала интересоваться состоянием Валентина Сергеевича, хотя намеревалась заняться именно этим. Сначала нужно было выяснить, какая связь существует между Хуаном и этими чернорубашечниками. Я уселась за тот же столик, но так, чтобы постоянно держать незнакомцев в поле зрения, а винтовку держала наготове у правого колена.

Доули тем временем остановился у стойки и о чем-то негромко беседовал с хозяином. Тот слушал его, хмуря лоб и недоверчиво посверкивая глазами из-под густых бровей. Я наклонилась к Хуану и тихо спросила, кто эти люди. Он ответил не сразу — по бледному лицу и бегающим глазам было ясно, что ему здорово не по себе.

— Я видел этих парней как-то раз в Медельине, — наконец прошептал он. — Они работают на сеньора Ортегу. Просто так они бы не приехали в такую дыру… Боюсь, что они ищут нас.

— Ладно, не суетись, — посоветовала я. — Может быть, все не так плохо. Может быть, они просто приехали навестить родственников…

— Может быть, сеньорите и не плохо, — с отчаянием, так же шепотом откликнулся Хуан, — я уже чувствую, как душа начинает покидать мое тело. Посмотрите внимательно, во мне еще не проделали дырку величиной с кулак?

— Нет, никаких изъянов я не вижу. Но не понимаю, чего тебе-то их бояться?

Хуан мрачно усмехнулся:

— Мне теперь не будет прощения. Я бы предпочел отсидеть десять лет в американской кутузке, сеньорита, чем еще десять минут здесь. Меня ужасно тянет на воздух.

— Успокойся, — сказала я. — Эти ребята опять взялись за выпивку. Я все-таки надеюсь, что ты ошибся.

Хуан скептически покачал головой. Его прошиб пот, хотя здесь, на побережье, воздух был гораздо свежее, чем в сельве.

Однако парни будто потеряли к нам интерес и принялись за прежнее занятие — дегустацию напитка, который стоял перед ними на столе. Впрочем, именно это насторожило меня больше всего — равнодушие к молодой женщине с оружием могло быть только нарочитым.

Доули, все еще стоявший у стойки, обернулся в нашу сторону, и я глазами многозначительно указала ему на соседей. Он едва заметно кивнул и опять что-то сказал хозяину.

Через некоторое время тот принес на наш столик три порции холодного мяса, обильно политого огненно-красным соусом, и три бутылки пива. Потом он еще раз сходил за стойку и, прихватив с собой какие-то медикаменты, отправился приводить в чувство Валентина Сергеевича.

Доули не торопился. Опершись спиной о стойку, он стоял, лениво рассматривая зал, словно человек, которому абсолютно некуда спешить. Руки его были спрятаны в карманы широкой куртки. Парни в черном, словно почувствовав его взгляд, напряглись.

Хозяин возился около Валентина Сергеевича. Старания его не пропали даром — Быков зашевелился и издал слабый стон. Обрадованный хозяин влил ему в рот хорошую порцию какого-то, по-видимому, очень крепкого напитка. Валентин Сергеевич закашлялся, побагровел и ожил. Хозяин помог ему подняться и присоединиться к нам.

Валентин Сергеевич посмотрел на меня очумелыми глазами и хотел что-то сказать, но у него только мелко задрожали губы. Я сочувственно улыбнулась ему и предложила попробовать поесть. Он скорбно покачал головой.

Музыкальный автомат давно уже замолчал, и в баре наступила обволакивающая, давящая на уши тишина. Парни за соседним столиком посовещались, а потом один из них встал и, демонстративно ни на кого не глядя, направился к автомату. Он остановился возле него, выбирая песню. Из заднего кармана его брюк торчала рифленая рукоятка пистолета.

Неожиданно с соседнего столика меня окликнули по-испански:

— Сеньорита приехала сюда поохотиться?

Задавший вопрос насмешливо посмотрел мне в глаза. Продолжая следить за любителем музыки, я вежливо ответила:

— Просто мне сказали, что ночью здесь опасно ходить без оружия.

— Это верно. Ваш приятель, кажется, уже почувствовал это на своей шкуре?

— Он поранил руку о колючку.

— Эти колючки случайно растут не там, где протекает река Атрато?

— Мы не заметили там никакой реки, — парировала я. — Мы пришли сюда по суше.

— Однако у сеньора, который сидит к нам спиной, мокрые концы брюк… Сдается мне, сеньорита, что вы нас обманываете…

Неожиданно от стойки раздался спокойный голос Доули:

— А по какому праву вы взялись допрашивать мою спутницу, любезный? Это невежливо.

Тот, кто вел расспросы, выдержал паузу, а потом с огромным достоинством произнес:

— Я у себя дома, сеньор, и могу спрашивать что хочу. И мне не нравятся всякие гринго, которые суют свой нос в наши дела!

— Пока я вижу только, что это вы суете нос в наши дела, — заметил Доули.

— Я просто хотел узнать у сеньориты, откуда она появилась, — насмешливо сказал чернорубашечник. — В этих местах иногда бывает мой друг Мигель, вот я и подумал, что сеньорита могла его видеть.

— С чего вы это взяли?

— Мне сказали, что в наших краях объявилась какая-то русская сеньорита, — медленно ответил парень. — Мигель тоже родом из России, а я знаю, что русские очень любят встречаться и ходить друг другу в гости… — Его холодные глаза опять повернулись ко мне. — Ведь вы и есть та самая русская сеньорита?

Я буквально чувствовала, как в окружающем воздухе накапливается напряжение. Вот-вот оно должно было разрядиться какой-то чудовищной вспышкой. Такое ощущение возникло не у меня одной. Я видела это по застывшей спине меломана, который все еще торчал около музыкального ящика, по наполненным ужасом глазам Хуана, по подобравшейся фигуре Доули и по растерянной физиономии хозяина бара, опасливо выглядывающего из-за стойки. Один Валентин Сергеевич не замечал ничего — мутными глазами он смотрел в одну точку и тяжело дышал.

Итак, нас вычислили. Видимо, эти ребята выехали сюда сразу же, как только узнали о перестрелке в сельве. Наверное, они должны были убедиться, не появимся ли мы на побережье, а может быть, Мигель останавливался в городке, когда возил товар в залив. Так или иначе, нас обнаружили. Весь вопрос был в том, что намерены предпринять парни в черных рубашках.

Они продолжали сидеть неподвижно и непринужденно, но вдруг их руки, как по команде, соскользнули со стола. Учитывая, что пистолеты они держали на задницах, это означало окончание переговоров. Но еще одну долгую секунду в баре было тихо.

А потом краем глаза я увидела, как крутанулся на каблуке парень, стоявший у музыкального автомата, и как он выхватил из кармана пистолет. Не целясь, я чуть развернулась вправо и выстрелила прямо с колена. Парень подпрыгнул, отброшенный пулей, и наткнулся спиной на музыкальную машинку. Посыпалось стекло, а автомат неожиданно грянул «Бесаме мучо…».

Одновременно, не вынимая рук из карманов, прямо через куртку Доули открыл огонь по троице, которая с некоторой заминкой выхватила из штанов свои пушки. Бар наполнился грохотом и пороховой гарью.

После первого же выстрела Хуан проворно нырнул под стол, а хозяин спрятался под стойку. Только Быков и пьяница за дальним столиком не шелохнулись. Двое чернорубашечников бросились к дверям, сделав в ответ два-три неприцельных выстрела. Один успел выскочить, а второго пуля настигла на самом пороге. Он рухнул лицом вниз и затих.

Мы услышали звук заводимого мотора и выскочили на улицу. Джип развернулся и на бешеной скорости вылетел с площади. Свет его фар выхватил из темноты дорогу, проложенную вдоль скалистого берега.

— Дайте мне! — буркнул Доули, выхватывая у меня винтовку.

Он приложил ее к плечу и тщательно прицелился на свет удаляющихся фар. Потом выстрелил. В отдалении над обрывом вслед за сильным хлопком раздался отчаянный визг тормозов — луч света заметался и вдруг будто прыгнул вниз и исчез. Еще несколько мгновений слышался скрежет и шум падающих камней.

Доули молча поставил винтовку на предохранитель и вернулся в бар. Я последовала за ним, перешагнув через лежащего на пороге бандита.

Посреди зала стоял хозяин с каменным лицом. Он был в глубокой задумчивости. Музыкальный автомат молчал.

— Завтра утром отсюда в соседний город идет автобус, сеньоры, — вдруг любезно сообщил хозяин. — А оттуда можно уже попасть куда угодно — хоть в Медельин…

— За нами пришлют транспорт, — сухо ответил Доули.

Едва начало светать, прилетел и сел прямо на площади большой вертолет цвета хаки, и из него вышел весьма самоуверенного вида мужчина в светлом костюме и в черных очках. Вместе с ним прибыли какой-то местный полицейский чин и еще с десяток полицейских, вооруженных автоматами.

Мы еще сидели в баре, который из-за нас так и не закрылся в эту ночь. Когда Доули сделал движение, намереваясь встать из-за стола, чтобы выйти навстречу прибывшим, я положила руку на его ладонь и сказала:

— Знаете, Доули, пожалуй, я поеду отсюда автобусом… Мне ни к чему фигурировать в ваших сводках. Придется отвечать на множество вопросов, а меня на это никто не уполномочивал.

Доули немного помолчал.

— Понимаю, — произнес он серьезно. — Это против правил, но я готов пойти вам навстречу… Только я должен вернуть вам то, что вы дали мне на сохранение. — Он достал из своей необъятной куртки небольшой пакет и протянул его мне: — Здесь ваши деньги и документы… Сумочку, извините, пришлось бросить.

— Не беда, — усмехнулась я. — Это небольшая потеря.

— Куда же вы отправитесь? — спросил Доули.

— В столицу, — ответила я. — Мне нужно заглянуть в посольство. А потом возвращусь домой, наверное.

— Будьте осторожнее, — посоветовал Доули, поднимаясь из-за стола.

— Последний вопрос, — остановила я его. — Что будет с моим земляком?

Доули пожал плечами:

— Я думаю, он выступит свидетелем, а потом будет депортирован из страны. Его персона не представляет никакой опасности. А сам он, наверное, никогда больше не решится на подобную авантюру. Хотя кто вас, русских, разберет! — Он повернулся и пошел к выходу, захватив с собой винтовку «М-16».