Глава 7
«Это место совсем на другом конце города. Макарову будет довольно трудно найти меня. Я знаю — экстрасенсы такого уровня, как я и он, способны чувствовать чужую силу на расстоянии — если, конечно, расстояние не очень большое…»
Сергей устроился на последнем сиденье автобуса, разбитого в страшной аварии много лет назад. Он хорошо помнил этот автобус — еще мальчиком приходил сюда, на задний двор городского автобусного депо номер один, — выбитые стекла, покореженные борты, остовы сидений и смятая в лепешку кабина водителя. С того самого времени, как Сергей обнаружил этот автобус, — он учился тогда во втором или третьем классе, — он никого здесь никогда не видел, и получалось, что автобус принадлежал ему…
Да и сейчас не похоже было на то, чтобы бомжи использовали старый автобус под временное жилье. В самом городе и в его окрестностях было много заброшенных домов. А в автобусе не было стекол… со всех сторон продувался.
Сергей поежился. Становилось холодно — был, наверное, второй или третий час ночи.
Он закурил. В пачке оставалось только несколько сигарет, но Сергея это мало беспокоило, — в конце концов, можно обойтись и без курева. Сейчас нужно было думать о вещах, более важных.
Макаров…
Сергей теперь вспомнил, где и когда он слышал эту фамилию — четыре с половиной года назад, когда с ним только начинали работу в лаборатории, принадлежащей спецслужбам.
Выпустив струю дыма, Сергей вздохнул. Если за похищением Светы стоит Макаров, значит, это похищение — дело рук вовсе не фээсбэшников, те-то, наверное, потеряли его. А может быть, решили оставить в покое, от греха подальше, как говорится, — они ведь знали, на что способен Сергей Осокин.
— Да нет, — вслух проговорил Сергей, — сотрудники наших спецслужб от меня не отступятся. Слишком уж я для них ценен. Они… Ну, да ладно. На данный момент это меня меньше всего беспокоит. Как же мне, черт возьми, вытащить Свету из лап Макарова? Совершенно очевидно, что, если я снова приду туда, они ее не отпустят. А меня…
Сергей закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья автобуса, как будто пассажир, приготовившийся к долгой поездке.
Он припоминал разговор, который он случайно подслушал четыре с половиной года назад.
* * *
Сергей остановился перед неплотно закрытой дверью. Кажется, в этот кабинет вел его конвоир, оставшийся теперь в пустом коридоре этого полуподвального помещения. Конвоир сидел на скамейке, предназначенной для посетителей, которых никогда в этом коридоре не бывало. Сергей заглянул в его глаза и приказал ему сидеть ровно час, не двигаясь с места и не издавая никаких звуков.
Вообще-то, Сергей был немало удивлен, когда его конвоир сразу после того, как он отдал приказ, уселся на скамейку и совершенно пустыми глазами уставился в противоположную голую стену, — он тогда еще мало что знал о своих способностях.
Из-за двери раздавались голоса — разговаривали два человека. Сергей уже хотел было распахнуть дверь и войти — один, без конвоира, но вдруг опустил руку, потянувшуюся к дверной ручке.
Прислушался к разговору.
Да, сомнений быть не могло — разговор шел о нем — об Осокине Сергее Владимировиче.
— Осокин, — сказал кто-то за дверью, — еще один подопытный кролик?
— Ну нет, — возразили этому «кому-то», — мне кажется, его потенциал гораздо больше, чем у остальных изучаемых нами.
Этот голос Сергей уже слышал раньше — глуховатый, чуть надтреснутый, как будто его обладатель был навечно простужен.
«Полковник Никодимов, — вспомнил Сергей, — вот как его зовут. О моем потенциале говорит… Интересно послушать, какого мнения о моем потенциале руководитель секретной лаборатории».
— Да? — удивился собеседник Никодимова. — Тогда это дело действительно стоящее. А то — я слышал — наверху уже сомневаются в успехе наших исследований. Понабрали кучу лоботрясов, большинство из которых только и умеют, что лепить себе на задницу железные предметы и с грехом пополам угадывать мысли. Хорошо еще, что цыганок с вокзала не пригласили в лабораторию — у них тоже вроде получается будущее предсказывать.
— Прекратите! — Никодимов резко повысил голос и оборвал говорившего. — Уже сейчас — когда отдел только-только начал формироваться, мне иногда страшно становится, как я подумаю, с какой силой мы пытаемся сотрудничать. Если у нас что-нибудь не так пойдет и вся эта… паранормальная энергия, которая еще никем толком не была изучена, выйдет из-под нашего контроля… А у вас все шуточки.
— Извините, — примирительно пробормотал собеседник Никодимова, — я не свои слова… Я вам передал то, что слышал. А насчет того, что страшно, — так это да. Я сегодня узнал, что у вас какие-то успехи?
Никодимов усмехнулся.
— Ну, успехами это трудно назвать, — проговорил он, — а кое-какие сдвиги в работе все-таки появились. Наверху уже знают о нашей… так сказать, звезде? Я доклад, правда, еще не представлял.
— Вы о том парне говорите? У которого вдруг обнаружились какие-то особенно мощные способности? Как его фамилия?..
— Макаров, — подсказал Никодимов. — Способности у него совершенно поразительные. Самое интересное, что он и сам не подозревал об их наличии… Вообще-то это часто бывает — многие экстрасенсы вовсе и не знают, что они экстрасенсы. Живут себе своей жизнью. Нужно только создать экстремальную ситуацию, чтобы паранормальные способности проявились. Вам, наверное, приходилось читать рассказы о матерях, выносящих своих детей из такого огня, к какому профессиональные пожарные и подойти боятся? Очень часто такое поведение объясняют наличием каких-то скрытых в организме каждого человека сил. То есть организм любого человека мобилизует в минуты смертельной опасности все свои силы и — человек спасается от этой опасности.
— Ага, ага, читал, — усмехнулся собеседник Никодимова. — И что же натворил ваш экстрасенс Макаров? — поинтересовался его собеседник. — Насколько я знаю — что-то совершенно невообразимое.
— Это вы точно сказали — невообразимое, — вздохнул Никодимов. — Макаров два дня назад вышел из подчинения и пытался бежать из лаборатории — терять ему нечего, родственников у него нет, сам он из детдома. Бегству удалось воспрепятствовать, и Макаров знал, что его накажут. Перед началом эксперимента я объявил ему, что ненадежные сотрудники нам не нужны. Также намекнул, что методы у нас жесткие, а после полугодового пребывания в лаборатории знает он слишком много, чтобы его просто отпустить. Понимаете?
— Ага, — ответил его собеседник. — Понятно. У вашего Макарова были все основания подумать, что его собираются пустить в расход.
— Вот именно, — подтвердил полковник Никодимов и продолжал: — Чтобы создать видимость смертельно опасной ситуации, мы поместили Макарова — связанного, кстати, по рукам и ногам — в небольшую яму — что-то вроде окопа, Макаров находился там сидя, но выбраться из окопа не сумел бы, конечно… Будь он обычный человек. Наш лаборант, вооруженный револьвером, пошел к Макарову — тот мог его видеть и видел, что он вооружен. Еще несколько наших сотрудников находились неподалеку — их Макаров тоже видел. Другими словами, он был в безвыходной ситуации, из которой, тем не менее, умудрился выбраться.
— Каким образом?
Сергей услышал, как Никодимов усмехнулся.
— Как он избавился от веревок — неизвестно, — говорил Никодимов, — но это не так невероятно, как то, что произошло несколькими секундами позже.
— И что… произошло?
— Макаров вдруг выпрыгнул из окопа, как будто на нем и не было никаких веревок, — голос Никодимова зазвучал громче — ясно было, что Никодимов не на шутку разволновался, переживая недавние события, — наши сотрудники, честно говоря, опешили. Кто же думал, что так все… Макаров стал метаться среди сотрудников — из стороны в сторону… И вихлялся — ноги, руки… будто его кто-то за веревочки дергает. Страшно было смотреть, — неожиданно заключил Никодимов и замолчал.
— А потом что было? — спросил его собеседник.
— А потом наши сотрудники начали палить друг в друга из своих пистолетов, — проговорил Никодимов, — а Макарова будто не видели вовсе. Он вдруг успокоился и ушел оттуда. После его, конечно, перехватили. Сделали пару укольчиков…
— Ничего себе, — протянул пораженный рассказом собеседник, — сколько человек погибло?
— Нисколько, — ответил Никодимов, — оружие у наших ребят было заряжено холостыми патронами. Мы же хотели только напугать Макарова и тем самым создать для него видимость ситуации смертельной опасности. Ребята еле оклемались — ничего не помнят из того, что с ними происходило. С одним истерика. А ведь они люди проверенные, опытные — не первый год в органах, много всякого повидали.
— Н-да… — неопределенно высказался собеседник Никодимова. — Ну и дела у вас тут творятся. Действительно — серьезными вещами занимаетесь. А если таких Макаровых заставить сотрудничать с нами… Ого-го! Только жаль, что подобных Макарову экстрасенсов высокого уровня пока под вашим наблюдением нет.
— Уже есть, — сказал Никодимов, — помните, я вам об Осокине говорил? С ним почти еще не работали, но по всем признакам — потенциал у парня огромный. Может быть, даже не уступающий потенциалу Макарова. Хотя, конечно, вряд ли…
Сергей вздрогнул после этих слов. Неужели и он может то, о чем сейчас рассказывал кому-то Никодимов. Вот бы познакомиться с этим Макаровым и поговорить с ним — так думал тогда Сергей.
Он действительно несколько раз виделся с Макаровым в лаборатории, но пообщаться с ним у него никогда не было возможности.
А через год Макаров получил свое первое ответственное задание, его повезли из секретной лаборатории в посольство одной из европейских стран.
Вернуться он должен был на следующий день, но не вернулся. Мало того — вместе с ним бесследно исчезли и двое сопровождавших его сотрудников.
Почти ни у кого не было сомнения в том, что Макарова похитили или переманили агенты иностранной разведки.
* * *
Явно, что этот Макаров — экстрасенс. Черт возьми, первый раз в жизни испытываю на себе сверхъестественные способности экстрасенса.
А мне-то казалось, что все ощущения, которые можно испытать в этой жизни, я испытала.
Я лежала на диване с мокрым полотенцем на голове. Голова опять разболелась жутко и не помогали уже ни упражнения аутотренинга, ни таблетки из моей аптечки. Конечно, голова болела не из-за того, что Васек ударил меня рукояткой пистолета по затылку, — с болью такого рода я умела справляться быстро.
Это скорее всего — остаточные явления после воздействия паранормальной силы.
Я лежала еще минут пять, потом вдруг увидела себя со стороны — расслабленная, глаза томно заведены в потолок, полотенце на лбу.
К черту полотенце!
Я сбросила полотенце на пол и — не без труда, конечно, — поднялась на ноги с дивана.
Кто знает, может быть времени у меня осталось совсем немного, а я по диванам валяюсь. Мои конкуренты — люди серьезные, и я не удивлюсь, если они сейчас вернутся, чтобы завершить то, что не успели…
А что они, собственно говоря, хотели?
Я вспомнила слова этого жуткого Макарова и не могла удержаться от мгновенной дрожи, как электрический разряд, пронизавшей все мое тело.
Если бы у него было побольше времени, он ввел бы меня в транс и дал приказ, который я не могла бы не выполнить. Он говорил, что таким образом рассчитывает избавиться от преследования со стороны отечественных спецслужб.
Какой, интересно, он дал бы мне приказ?
Поехать в Москву и срочно собрать на экстренное совещание как можно больше начальства из ФСБ. А как они соберутся, так вытащить из-под подола автомат и…
Я вдруг представила, что могло бы случиться, если бы Макарову ничто не помешало снова ввести меня в транс и дать приказание. Если меня натравить на отечественную ФСБ, структуру которой я прекрасно знаю, как знаю и адреса многих секретных лабораторий, складов, штабов… Сотрудники наших спецслужб не скоро смогут меня… нейтрализовать. Если смогут вообще. Теперь понятно, почему Макаров не разрешил этому быку Ваську просто пристрелить меня.
Во мне начинал подниматься гнев. Меня хотели использовать как смертельное орудие против того ведомства, на которое я работаю! Против моей воли, против… Он даже не убил меня, как не убивают незначительных противников, которые не могут доставить серьезных неприятностей.
Макаров откуда-то знал, кто я такая на самом деле; когда я сообщала ему свое настоящее имя и псевдоним, удовлетворенно кивал головой, будто и так знал все, но просто хотел удостовериться, подействовала ли его сила на меня или нет…
А если он знает меня, то оставить меня в живых — непростительная глупость с его стороны. Или он настолько уверен в своей непобедимости?
Интересно, зачем он ищет Осокина? Предложить ему сотрудничество?
Я попробовала представить, что будет, если мощь этих двух экстрасенсов объединить, и мне стало не по себе.
Собственно, боевую силу они представляют небольшую — их можно подстрелить из-за угла или с далекого расстояния, используя снайперов, их-то экстрасенсы не смогут ввести в транс. Но если они будут действовать осторожно… С их способностями они могут далеко пойти и много вреда причинить стране.
Ладно… Что сейчас думать об этом. Просто мне нужно при малейшей опасности — как только увижу этого Макарова — открывать огонь на поражение…
А сейчас мне надо поразмыслить о том, как этот Макаров со своими ребятами смог выйти на меня.
Ведь о проводящейся секретной операции знали только Гром, несколько всегдашних подручных Грома в Москве и…
Койот.
Грому я доверяю безгранично. Я работаю с ним уже много лет и уверена в том, что он меня никогда не предаст.
А вот Койот… С ним я только познакомилась. Он еще никакой не агент, а только — «болван». Переходная ступень от обыкновенного сотрудника к начинающему секретному агенту спецслужб.
Неужели он ведет двойную игру?
Или Макаров добрался до него и, воздействуя своей паранормальной мощью, заставил предать меня?
Да, но как он узнал об операции и как вышел на самого Койота?
А может быть, Осокин вовсе не самостоятельно бежал из-под наблюдения ФСБ? Может, Макаров помог ему с тем условием, что тот будет работать на него? Ага, значит, Макаров был точно уверен, что за Осокиным будут охотиться спецслужбы. И уже без чьей-либо помощи вычислил агента, приехавшего в город специально из-за Осокина и рыщущего по его следам, — то есть меня.
Нет, не подходит.
Вернее, все это может быть, но ведь Макаров явно знал, как меня зовут и мой псевдоним.
Откуда, черт возьми?!
И задавал вопросы специально для подтверждения своей правоты — секретные агенты не обыкновенные люди, психологическая подготовка у меня отличная — Макарову с трудом удалось ввести меня в транс, и он справедливо предположил, что я могу и обмануть его, сказав вымышленное имя и вымышленный псевдоним.
А он задавал вопросы, уже в точности зная ответы на них.
Нет, что-то здесь не то.
Макаров откуда-то получил сведения относительно моей персоны, но откуда он мог добыть их…
Нужно срочно связаться с Громом и попросить его поднять досье на Койота и попытаться выяснить что-нибудь об этом Макарове.
Кстати, надо еще переговорить с Койотом, он должен дать мне адрес лидера преступной группировки, членом которой был несчастный сумасшедший Петров. Я, конечно, подозреваю Койота, но мне нужно продолжать свои поиски. И скорее всего, как мне кажется, Койот — не предатель.
Нет сомнений в том, что жена этого лидера преступной группировки и есть бывшая девушка Осокина — Осокин бы не успел завести новые знакомства за столь короткий срок пребывания на свободе.
Вполне возможно, что эта женщина является причиной, заставившей Осокина задержаться в родном городе. По крайней мере, других причин для этого я пока не вижу.
Господи, что это должна быть за женщина, чтобы идти из-за нее почти на смерть? Я вдруг ощутила острую зависть к той неведомой девушке Осокина, а после мне в голову пришла вдруг странная мысль — мне показалось, что я поняла все, чего хотел и к чему стремился Осокин.
Он просто хотел жить, как все обычные люди. Он покоя хотел, и эта девушка была для него как бы это… основополагающей покоя… Началом новой жизни.
«А ведь с моим заданием ничего не получится, — внезапно подумала я, — Осокин никогда не будет сотрудничать со спецслужбами. Мне кажется, что он уже сделал свой выбор. А если он не будет сотрудничать, то его… Так что гоняться за ним — бесполезное занятие. Впрочем, мое задание состоит только в том, чтобы вычислить координаты его местонахождения и сообщить Грому…»
Я вышла на балкон, потому что опасалась, что люди Макарова могли поставить в номер подслушивающее устройство, искать которое сейчас у меня не было времени, и положила на ладонь свой передатчик-кулон.
Потом передумала немедленно связываться с Громом и решила сначала позвонить Койоту.
Я достала свой сотовый телефон.
* * *
— Макаров… — проговорил вслух Сергей и поднялся с сиденья. — Хорошо, что я успел уйти из того подвала раньше, чем туда прибыл этот Макаров.
«А может быть, это вовсе не тот Макаров, что был когда-то в Отделе? — пришла в голову Сергея неожиданная мысль. — Фамилия-то довольно распространенная. В таком случае у меня есть только одна возможность это проверить. Он сейчас скорее всего находится в том подвале. В этой стране он давно вне закона, а подвал — неплохое укрытие, как я уже успел выяснить. Мне нужно попытаться выйти с ним на телепатический контакт — я ведь точно знаю его местонахождение. Если этот Макаров — тот самый Макаров и он находится сейчас в подвале, то я почувствую его присутствие. Вот тогда-то все и должно выясниться».
«Хоть бы он не оказался тем Макаровым, — подумал еще Сергей, — тогда все становится намного проще. С обыкновенным человеком я справлюсь легко. А с экстрасенсом высшего класса… Я не знаю, чьи экстрасенсорные способности больше — мои или его. Когда-то он считался сильнейшим экстрасенсом в стране, но после того, как он исчез, сильнейшим стал я. А проводящиеся со мной на протяжении нескольких лет эксперименты помогли мне яснее представить свои возможности и научиться грамотно управлять своей силой».
Сергей выплюнул докуренную до фильтра сигарету и снова уселся на сиденье автобуса.
Он закрыл глаза и начал подробно представлять дорогу от заднего двора автобусного парка — через весь город, который он знал прекрасно, — к заброшенному дому на противоположной окраине.
Мысленно пройдя весь этот путь, он уже полностью погрузился в гипнотический транс. Перед ним возникла железная дверь, сквозь которую он прошел легко, словно сквозь завесу тумана, миновал спящего стража и проник в большую комнату, где он был несколько часов назад.
Есть!
Макаров был там. Он стоял рядом с обломками стола, разбитый монитор компьютера валялся у его ног.
Да, теперь сомнений быть не могло — это тот самый Макаров, которого Сергей неоднократно встречал в секретной лаборатории. Изменился, конечно, — длинные волосы, дурацкая мефистофельская бородка, но и это понятно, — насколько Сергею было известно, Макаров всегда питал особую любовь к внешним эффектам. В лаборатории, к примеру, тратил по чем зря свою ужасающую по мощи энергию, передвигая по воздуху нужные ему вещи. Для большинства экстрасенсов эффект телепортации не казался чем-то сверхъестественным, а рядовые сотрудники лаборатории смотрели на Макарова, как на средневекового колдуна, и обращались с ним с подчеркнутой почтительностью, едва ли не с благоговейным ужасом, хотя кроме Макарова способностями к телепортации обладали еще несколько экстрасенсов, включая и самого Осокина.
Макаров разговаривал с тем самым парнишкой в очках, с которым уже пообщался сегодня вечером Сергей. Парнишка теребил свою бородку и что-то взволнованно рассказывал Макарову, стараясь не смотреть ему в глаза.
Внезапно Макаров жестом остановил его и весь напрягся, словно прислушиваясь к чему-то. Потом стремительно шагнул на середину почти пустой комнаты. Парнишка испуганно взглянул на него и выбежал из комнаты.
«Ага, — подумал Сергей, — почувствовал чужое телепатическое присутствие…»
Лицо Макарова вдруг исказилось, он резко взмахнул руками, и темнота вползла в сознание Сергея. Он открыл глаза и ощутил давящую боль в затылке — так бывало всегда, когда он неожиданно выходил из транса.
— Не получилось, — усмехнулся Сергей — усмешка получилась кривой, — тогда попробуем по-другому, — проговорил он.
В его памяти всплыли цифры, которые он выудил со дна сознания бородатого юноши в очках. Это был номер мобильного телефона Макарова.
— Осталось найти телефон, — сказал себе Сергей, — за то время, пока я… был оторван от внешней жизни, каждый второй успел обзавестись этими штучками… сотовыми. Так что найти человека, у которого можно этот сотовый позаимствовать, будет не так трудно… Правда, сейчас ночь…
«Рестораны! — подумал он. — Или ночные бары. В моем городе этого добра, как я заметил, тоже хоть отбавляй стало… Я поговорю с ним по телефону и… постараюсь выяснить, что ему нужно от меня. Да, телефонный разговор много лучше прямого или телепатического контакта. Телепатические способности Макарова могут оказаться сильнее моих, а разговаривая по телефону, невозможно ввести человека в транс. Расстояние между нами, через которое пронесутся радиоволны, обезопасит меня от мозговой атаки Макарова».
Холодный осенний ветер гудел в пустых окнах старого автобуса. Сергей вышел из автобуса и направился через двор; когда он был уже у ворот, ему пришлось поднять воротник плаща, потому что начался дождь.
