Глава 10

То, что Виктор, в отличие от меня, не пользовался, слушая Жанну, наушниками, не могло не порадовать. Прогулки на свежем воздухе я люблю в любое время года, но когда температура окружающей среды стремится к нулю, неподвижно сидеть куда приятнее в теплой уютной комнате или, на худой конец, в салоне автомобиля, чем на пожухлой травке. Кустик декоративной жимолости, под которым я обосновалась, не понравился мне сразу, как только я подумала, что могу провести под ним несколько часов кряду, прежде чем дела у Жаннетты сдвинутся с мертвой точки. В отношении ее истинной цели визита, разумеется. К соблазнению неизвестного мне Юрия Петровича она приступила сразу же, едва шагнула за порог.

Я покинула негостеприимный колючий кустик и с удовольствием вернулась в машину. Жаннетта времени даром не теряла, милые к этому моменту уже выпили на брудершафт и перешли на «ты».

Виктор выходить из машины пока не собирался, слышимость была хорошей, — очевидно, звук шел через магнитофон, — поэтому я, недолго думая, откинула спинку сиденья и устроилась с максимальным комфортом. Вот только в приоткрытую дверцу немного поддувало, — захлопывать я ее не стала, чтобы лишнего шума не производить.

По мере того как я прислушивалась к тому, что происходила в коттедже, в моей душе начало шевелиться даже какое-то сочувствие по отношению к Виктору. Немудрено, что он стал относиться к своей подружке не так, как раньше, попробуй быть нежным после того, как раз за разом слушаешь пыхтение ее очередного клиента. Микрофоном они, без сомнения, пользовались далеко не первый раз. Хотя, с чего это я взяла, что эта аудиопорнушка не доставляет Виктору определенного удовольствия? А на Жаннетту он злится из-за того, что с клиентами она вон как любезничает, а с ним только и знает, что зудеть, как после десяти лет супружеской жизни.

Неожиданно мои глаза уловили какое-то движение. По тротуару шел человек. Что-то в его походке показалось мне неестественным, слишком уж осторожно он передвигался. Отец семейства, спешащий домой к ужину, ходит по-другому. Не похоже и на то, что он вышел подышать свежим воздухом.

Двигался прохожий по направлению к «пятерке». Я повернула зеркало заднего вида так, чтобы из моего полулежачего положения просматривалась улица за спиной, и принялась наблюдать во все глаза.

Через минуту человек, непонятно, тот же или другой, но очень похожий, появился снова. Теперь он двигался в обратном направлении. Не доходя нескольких метров до моей машины, мужчина сделал зигзаг, перебрался с тротуара на дорогу, а проходя мимо «девятки», замедлил ход и разве что в салон не заглянул. Я даже глаза прикрыла на всякий случай, усиленно делая вид, что отдыхаю и трогать никого не собираюсь. Миновав машину, странный прохожий еще несколько метров передвигался по дороге, а потом опять вернулся на тротуар.

Или моя машина кого-то заинтересовала, или я чего-то не понимаю. Не нравилось мне как первое, так и второе. На обочине дороги напротив некоторых коттеджей тоже стояли машины, так какого черта, спрашивается, он заинтересовался именно моей?

Я мысленно поторопила Жаннетту, внимательно вглядываясь в затененные участки улицы. Если этот кадр появится в третий раз, выйду и прямо поинтересуюсь, что он тут шляется. Прошло еще несколько минут, улица оставалась пустынной.

Голоса в наушниках тем временем стихли. Слышна была только отдаленная музыка, непонятно, звучала ли она в машине Виктора или в коттедже. Я прислушивалась до звона в ушах, опасаясь пропустить условный сигнал. Должна же была Жаннетта подать какой-то сигнал, иначе для чего микрофон, не для развлечения же.

Подала знак Жаннетта очень просто, проще некуда. В какой-то момент в наушниках раздался короткий треск, скрежет, затем Жаннетта буркнула:

— Эй, ты там! Готово, принимай.

Я выбралась из машины, рысцой бросилась к «пятерке». Не знаю, что и как долго собирался «принимать» Виктор, но мне лучше было поторопиться. В любом случае, надеюсь, что не свежий труп.

Уже на улице, услышав, что Виктор покинул машину, я сорвала теперь уже бесполезные наушники. Сейчас слушать надо было то, что происходило вне салона.

Рядом с «пятеркой» я оказалась в тот момент, когда со стороны коттежда донесся тихий щелчок дверного замка, а через мгновение — скрип гравия под ногами. Машину Виктор предусмотрительно поставил чуть в отдалении от коттеджа, поэтому происходящее во дворе, несмотря на то, что ограда была не глухая, видеть я не могла, но в тишине улицы каждый звук разносился далеко.

Виктор, судя по всему, возвращался, причем один. Своих действий заранее я не планировала, — что планировать, если не знаешь наверняка, как поведет себя объект, — но мне страсть как захотелось выяснить, что именно «принял» Виктор, хотя догадки на этот счет у меня уже имелись.

Вряд ли, выходя на минуту, водитель станет запирать машину, решила я и, недолго думая, дернула дверцу. Задняя оказалась запертой, но водительская сразу же поддалась. Сейчас я особенно порадовалась тому, что Виктор был образцовым водителем, — дверной замок, конечно, предательски щелкнул, но других звуков ни дверца, ни другие части машины не издали, пока я ужом проскальзывала внутрь и устраивалась на полу между сиденьями, при этом я слегка сбила вверх зеркало заднего вида, чтобы с водительского сиденья в отблесках фонарей не было заметно шевеления сзади.

Машинально я отметила, что в салоне тепло, а куртка Виктора лежит на заднем сиденье.

Я слышала, как Виктор подошел, но садиться в машину не торопился. Вероятно, щелчок замка не ускользнул от его внимания и сейчас он осматривался, в надежде, что звук донесся из какого-то двора. По счастью, в некотором отдалении действительно послышались какие-то звуки, — кажется, кто-то открывал окно.

Виктор вполне удовлетворился этим.

Когда человек садится в собственную машину и при этом не старается таиться, не ожидает какого-либо сюрприза, обычно он производит достаточно много шума, чтобы не слышать легкого шороха за своей спиной. И даже если слышит, отреагировать адекватно не успевает.

Именно на это я и рассчитывала, когда внезапно вынырнула за спиной Виктора и, прежде чем он успел что-либо заметить, ребром ладони врезала по его оголенной шее. Не хотелось думать о том, что я буду делать, если мой удар не достигнет цели. Но Виктор только выдохнул и уронил голову на грудь.

Собираясь пощупать пульс, я заметила в руке Виктора небольшой сверток. Пальцы водителя разжались и сверток выскользнул, я едва успела его подхватить. Сверток оказался несколько тяжелым для своих габаритов.

Осторожно развернув сверток, я ощупала непонятные предметы, и, только включив фонарик, обнаружила, что держу в руках свежие слепки нескольких ключей. Вот ожидала же чего-то подобного, а про слепки как-то не подумала. Надеюсь, ничего не повредила, пытаясь на ощупь определить, что за добыча попала ко мне в руки.

Завернула слепки я с большей осторожностью, чем разворачивала. Рыться в карманах Виктора в поисках еще чего-нибудь интересного смысла не было. Жаннетта с Верочкой говорили о какой-то связке, которую клиент, «как любой нормальный человек», с собой таскает. Еще тогда у меня мелькнула мысль о ключах. Только о слепках я как-то не подумала. Но все правильно, зачем красть ключи, чтобы сделать по ним дубликаты. Пропажа может быть обнаружена прежде, чем ключи будут возвращены, тогда замки как пить дать сменят, а вся морока окажется напрасной. Только вот мне с этими слепками теперь что делать? С собой прихватить или Виктору оставить? Посоветуюсь я лучше с начальством, оно выше сидит, значит, и видит дальше.

Я вынула телефон, но из машины звонить мне не хотелось. Кто знает, чьи «жучки» тут по норкам сидят.

Но на улице разговаривать тоже небезопасно, вдруг еще какой-нибудь любознательный прохожий поблизости околачивается?

Как в воду смотрела. Стоило мне выйти из машины, невдалеке послышались шаги. Я спокойно прошла взад-вперед, раздумывая, не сесть ли мне обратно. В самом деле, не могла же я сейчас сбежать, когда на заднем сиденье лежал сверток со слепками, судьба которого пока была не решена.

Человек находился совсем близко, черт его знает, откуда он вынырнул, может, живет в одном из соседних коттеджей. «Просто пережду, пусть пройдет мимо», — решила я. Однако направлялся прохожий не куда-нибудь, а именно ко мне.

Я доброжелательно на него посмотрела, кляня в глубине души разными нехорошими словами.

— Добрый вечер, — как-то очень уж знакомо-официально произнес он. — Это ваша машина?

— А в чем дело? — вежливо поинтересовалась я.

— Старший сержант Овчинников, — скороговоркой представился мужчина, не спуская с меня зоркого глаза и одновременно пытаясь разглядеть, что делается в салоне. — Документики предъявите, пожалуйста.

— Зачем? — спросила я удивленно, прикидывая, что мог видеть вынырнувший невесть откуда старший сержант. — Разве я что-то нарушила?

— Документы у вас при себе имеются? — уже сурово поинтересовался он.

Только этой словесной перепалки мне и не хватало. А учитывая, что предъявлять документы мне жутко не хотелось, — да и не было у меня ничего при себе, только водительское удостоверение, но оно лежало в бардачке «девятки», — выяснение отношений могло затянуться надолго. Не хотелось бы, чтобы в такой неподходящий момент пришел в себя Виктор или на дороге появилась Жаннетта.

— Вы не могли бы пройти со мной? — невинным голоском предложила я, отступая назад.

— Куда это?

В глазах старшего сержанта явственно читалось желание схватить меня в охапку, выяснить личность и выпытать преступные намерения, более же всего ему не хотелось удаляться от машины, водитель которой начал подозрительно заваливаться на бок. Но я держалась от него на расстоянии метра, поэтому хочешь не хочешь, он вынужден был последовать за мной в попытке сократить расстояние.

— Да тут недалеко, — негромко трещала я, не замолкая ни на мгновение и с каждым шагом продвигаясь по направлению к коттеджу под номером двадцать шесть, последнему на улице. — Это много времени не займет, вы же документики глянуть хотели. Кстати, ваши документики можно посмотреть?

Старший сержант мгновение поколебался, из-за чего показался мне еще более подозрительным, но все же полез во внутренний карман, не переставая оглядываться вокруг.

— Да, сейчас. Только сюда зачем мы пришли?

Шея старшего сержанта, к великому сожалению, была защищена шарфом, поэтому его вырубить пришлось хорошим ударом по голове.

— Зачем, зачем… — передразнила я, подхватывая падающее тело под мышки и волоча его за угол забора. — Чтобы тащить меньше пришлось. Тяжело же, черт побери…

За углом я заботливо уложила его на бочок и проверила его внутренний карман. Документов там не было. Может быть, он по забывчивости сунул их в другой карман, проверять я этого не стала, а поспешила обратно к машине.

Виктор в себя все еще не пришел, других прохожих поблизости не было ни видно, ни слышно, и я снова вынула мобильник. Теперь тем более следовало поговорить с Громом, прежде чем делать следующий шаг.

Разговаривая по телефону, я старалась, по возможности, понятно, но кратко формулировать мысли, да еще курткой прикрылась, чтобы звук голоса не слишком далеко разносился.

Так и так, говорю, преступники сделали слепки ключей, два из которых явно от сейфов. Каковы будут дальнейшие указания?

Гром сначала обрадовался: так вот, говорит, что им надо было — ключи. Потом в голосе переменился и отрывисто поинтересовался, откуда я звоню и каким образом слепки попали в мои руки.

Я вкратце объяснила. А что ты сделала с водителем? — спрашивает. Да, в общем-то, ничего, говорю, так, вырубила на время, он даже сообразить ничего не успел. Очухается, решит, что секундное помутнение рассудка было.

— В таком случае, — быстро говорит Гром, — верни все на место и мотай оттуда скоренько.

— Но как же, — возражаю я, — мотать, если тут какие-то подозрительные личности крутятся. Может, это конкурирующая группировка? Тоже какие-нибудь, нам пока неизвестные, охотники за гостайнами.

— Багира, — строго сказал Гром, давясь от смеха, — ты хорошо поработала. А теперь сматывайся оттуда и постарайся никому не попадаться на глаза — ни преступникам, ни этим, подозрительным. Можешь считать задание выполненным. Завтра жду у себя, а пока отдыхай. Все.

Все так все, — пожала я плечами, усадила поровнее Виктора, вложила в его руку сверток, выковыряла из обивки кресла свой «жучок» и, следуя совету любимого начальника, смоталась. Правда, прежде чем уехать совсем, все же убедилась, что Виктор благополучно очухался и никто из подозрительных личностей его не побеспокоил.

Надо признаться, кляла я себя на чем свет стоит. Не поставила ли я под угрозу срыва всю разработку, «выключив» Виктора? Конечно, при таком ударе, если его правильно выполнить, — а у меня он был поставлен будь здоров, — сознание выключается почти мгновенно, так что самого удара человек ощутить практически не успевает, просто на какое-то время отрубается, а по ощущениям — мгновенно засыпает. Тем более что сила здесь не требуется, как раз наоборот: ударь чуть посильнее, и человек не проснется никогда, так что значение имеет в первую очередь точность, поэтому у жертвы даже шея после пробуждения болеть не будет. Но все же Виктор не маменькин сынок, учитывая его повадки и специфические татуировки. Черт его знает, какой личный опыт имеется у него, может, он и с такими «восточными хитростями» знаком, тогда вполне может сообразить, что к чему.

Однако Виктор после «пробуждения» выглядел скорее растерянным, точнее сказать потерянным, чем настороженным или разозленным. Из своего укрытия под кустиком жимолости я отчетливо видела, как он потряс головой и принялся массировать лоб и виски. Даже не оглянулся посмотреть, нет ли кого за спиной. Все еще мучимая чувством вины, но уже несколько успокоенная, я торопливо пробралась к «девятке».

Из Нового поселка я, как и обещала, поехала к Гоше, по пути заглянув на пять минут в арендованную квартиру, чтобы собрать немногочисленные вещи. Раз задание выполнено, то мне эта квартира больше не понадобится, а возвращаться сюда завтра уже не хотелось. Некоторые проблемы возникали, правда, с Гошей. Он ведь считал, что жить мне здесь еще не меньше двух недель. Придется что-нибудь нафантазировать. Не могу же я сказать ему правду. Побуду еще немного Светланой. Если что, пару дней поживу у Гоши, он будет только рад.

Кстати, еще неизвестно, чем закончится мой завтрашний визит к Грому. Возможно, очередным заданием. Жаль только в Голландию не съезжу. Хотя кто знает. Пока же мне велено отдыхать.

С подробным докладом к Грому я отправилась сразу же, как только убедила Гошу поехать на работу. Перед этим я призналась ему, что раздумала трудоустраиваться за границей, так он на радостях решил провести весь день со мной. Насилу отговорила. Основным аргументом послужило мое обещание пожить несколько дней в Гошиной квартире. «Если дадут отпуск, так и сделаю», — решила я. А если сразу куда-нибудь отправят, то все равно распрощаться придется, в этом случае еще одна маленькая ложь погоды не сделает.

Гром внимательно меня выслушал, попутно задавая уточняющие вопросы.

— Кстати, — сказала я. — Советую получше осмотреть квартиру, в которой обнаружили Семенова. Думаю, где-то в прихожей или в комнате должна быть «закладка».

Гром одобрительно кивнул.

— Мы пришли к такому же выводу. Крошенинникова использовали «втемную», значит «закладка» была установлена в квартире. Точнее, ее обнаружили в прихожей.

— А Крошенинников это кто? — полюбопытствовала я.

— Твой знакомый — Шурочка, — Гром улыбнулся. — У него, кстати, все в порядке. Уже вернулся домой и утром должен был объявиться на работе. Пусть дальше, хм, трудится.

— Не исключено, — заметила я, — что Верунчик… ох, простите, Петрушкова попытается его шантажировать убийством Семенова.

Гром хитро посмотрел на меня, очевидно, раздумывая, стоит ли вообще давать мне какие-то объяснения по поводу того, что меня не касалось. Потом, вероятно, решил, что получить ответы на некоторые невинные вопросы я все же заслужила.

— Мы учли это, — сказал он. — Нам вариант шантажа только на руку. В этом случае страх Крошенинникова, от которого до конца избавиться ему так и не удалось, будет выглядеть для Петрушковой вполне естественным. А самому Шурочке будет оказываться больше доверия, ведь твои друзья будут считать, что он у них полностью в руках. Кстати, есть свидетельство того, что Петрушкова лично принимала участие в похищении документов. В ее домашнем сейфе, помимо документов Семенова и копий других документов, обнаружилось еще кое-что любопытное. После нескольких ловко проведенных акций дамочка, очевидно, уверовала в свою полную безнаказанность. Или, напротив, таким образом подстраховывалась. Как думаешь, что она там хранила?

Я мгновенно почувствовала себя как на экзамене. Что же там еще могло быть? Учитывая слабость Верунчика к материальным ценностям, ее азартность, она едва ли могла удовлетвориться только перепродажей документов. Кроме того, наверняка продумала ситуации, когда клиент мог оказаться «пустышкой», то есть на самом деле не иметь доступа к секретной информации. Да и не каждого секретоносителя вот так запросто «подоить» можно. Но ведь работа проведена, объект разработан, сообщники требуют вознаграждения за труды. Да и подстраховка в случае чего не помешает, если вдруг объект о чем-то догадается, в позу встанет, угрожать начнет. В разработке объектов активно используют прослушивающую аппаратуру. Чем при таком раскладе проще всего шантажировать объект?

— Полагаю, в сейфе хранятся аудиокассеты, на которых зафиксированы наиболее интересные эпизоды любовных забав объектов.

— Преимущественно гомосексуальные контакты, — уточнил Гром. — Кое-что фотографиями снабжено, в качестве подкрепляющего материала. Хороший рычаг для нажима на непокорных высокопоставленных особ. Кстати, некоторые из них делились секретной информацией со своими возлюбленными открытым текстом и без всякого нажима: тут похвастался, там пожаловался, как это обычно бывает. Все это, естественно, тоже зафиксировано. Мы сделали копии всех имеющихся записей…

И когда только успели? Шустро работают.

— …Практически все пленки были подвергнуты монтажу. Судя по оставшемуся тексту, вырезались куски, не представляющие интереса. Остальное хранилось до поры до времени, везде даты, фамилии. Очень любопытная фонотека. Материала прорва. А вот последняя запись лежала отдельно, причем в первозданном виде — цензуре пока не подвергнутая и, соответственно, не порезанная. Целая, целехонькая. Очевидно, на тот момент, когда наши сотрудники добрались до сейфа, до этой пленки у Петрушковой руки еще не дошли. Работа-то тонкая, намедни дамочка всю ночь за столом просидела, вырезая, склеивая и тут же сжигая все лишнее, — мы теперь с нее глаз не спускаем, так что каждый шаг… Хорошо, что копии с записей оперативно сделали, не откладывая в долгий ящик. Так вот, на пленочке этой, помимо прочего, как раз последние минуты жизни Семенова и зафиксированы. В подробностях.

— То, чего Шурочка не мог услышать из-за двери ванной комнаты.

— Вот именно. Эксперты изучили запись вдоль и поперек, воспользовались оперативной информацией, имеющейся у нас, и восстановили более-менее полную картину произошедшего в квартире. Жаннетта, для простоты будем называть ее так, в тот вечер была занята — обхаживала в ресторане очередную потенциальную жертву. Но даже если бы у нее нашлась свободная минутка, едва ли она приняла бы участие в акции. Вера очень недоверчива по отношению к своим помощникам, — возможно, для этого имелись веские основания, — поэтому поручает им только черновую работу. Но все, что непосредственно связано с материалами, представляющими коммерческий интерес, предпочитает делать сама. Не знаю, всегда ли так было, но за документами, лежащими в чемоданчике Семенова, Вера отправилась лично. Нашелся свидетель, который припомнил, что во дворе дома довольно долгое время стояли «Жигули» предположительно пятой модели. Другой свидетель — мамаша, выгуливающая свое чадо и от скуки глазеющая на все, что попадало в поле зрения, — видела, как из машины вышла женщина и зашла в интересующий нас подъезд. Мамаша даже время запомнила, так как пора было кормить малыша. Вскоре машину покинул мужчина и последовал вслед за женщиной. Мужчину скучающая мамаша разглядела и описала довольно точно.

— Да уж, — согласилась я. — Привлекательным Виктора назвать можно с трудом, но внимание он на себя обращает.

— Совершенно верно, по свидетельским показаниям, Виктор и этот из «пятерки» — одно лицо. Сомнений нет, хотя фотографию Виктора скучающей мамаше мы, конечно, предъявлять не стали, ведь по официальной версии на след убийцы Семенова напасть пока не удалось. И вряд ли удастся. Нам сдавать Виктора правосудию не с руки, пусть немного на благо родины поработает. Коллегам из Тарасовской прокуратуры подкинем какую-нибудь подкрепленную фактами привлекательную идею, на основании которой дело можно будет спокойно закрыть. Или скинуть в другое ведомство, например в наше. А со своими мы уж как-нибудь договоримся, — Гром слегка улыбнулся.

— Так что там с Верунчиком? — напомнила я, хотя и так уже было понятно, что к чему.

— Эта же мамаша показала, что женщина вскоре вышла из подъезда и вернулась к машине, при этом села на место водителя. Через пару минут из подъезда выскочил мужчина, сел на пассажирское сиденье. Машина тронулась, едва он успел захлопнуть за собой дверцу. Теперь об аудиозаписи. Очевидно, Вера и Виктор оставались в машине, пока не услышали, как обитатели квартиры удалились в душ. Через шесть минут двадцать секунд после того, как в ванной полилась вода, открылась входная дверь. Этот звук слышен отчетливо, ведь «закладка» находилась в прихожей. Кстати, мы ее там пока и оставили. На случай, если хозяева вздумают за ней вернуться. Пусть забирают, подозрений будет меньше.

Гром увлекся и теперь говорил больше с собой, чем со мной, будто подводил итоги сделанной работы.

— По показаниям Крошенинникова, в ванной комнате он с Семеновым проводил не менее двадцати-тридцати минут. Петрушкова об этом, конечно же, знала, так что могла особенно не торопиться. К несчастью (ее несчастью, да и Семенова тоже) она что-то уронила, — на пленке слышен отчетливый звук падения чего-то тяжелого. От неожиданности она даже выругалась. Негромко, но достаточно отчетливо для того, чтобы ее голос также был записан. Именно эти звуки привлекли внимание Семенова. Он вышел из ванной комнаты. Покинуть квартиру Петрушкова не успела, а спрятаться там негде. Семенов увидел ее почти сразу же. Обмен репликами (ничего интересного, естественное изумление и недоумение со стороны Семенова, дважды он назвал Петрушкову по имени), звуки короткой борьбы, затем открылась и хлопнула входная дверь. Несколько секунд тишины, потом Семенов запричитал, очевидно, обнаружил открытый чемоданчик. Увидел он его именно открытым и запер сам, это экспертиза точно установила. Так что сомнений в том, что Петрушкова делала в квартире, не возникло. Семенов, при всех его чудачествах, человеком был неглупым, сразу же просек, что к чему. Он бросился звонить своему водителю. Телефон находился в глубине комнаты, так что монолог Семенова слышен так себе. Зато отлично слышно, как снова открылась входная дверь, в квартиру кто-то вошел, — кожаные куртки скрипят будь здоров, а «клоп» очень чувствительный использовали. Гость прошел в комнату, в этот момент Семенов уронил трубку телефона. Очевидно, понял, что конец пришел.

— Значит, убийца не таился. Семенов его видел.

— Не только видел, но и назвал по имени-отчеству.

— Виктор?

Гром кивнул.

— Он самый. Имя произнес едва слышно, но эксперты над пленкой потрудились. Отпечатков нет, преступники действовали в перчатках, пленку тоже в качестве прямой улики к делу не пришьешь, но это не важно. Если все же понадобится сформулировать обвинение, других улик вполне достаточно, в подробности вдаваться не буду.

— Ктати, может, Петрушкова намеренно не торопилась запись «кастрировать», ведь из нее явственно видно, точнее, слышно, что убивала не она.

— Все может быть. Но это, собственно, и не важно. — Гром потер руки. — Важно, что мы из всего этого сможем извлечь в дальнейшей работе. Сейчас за всеми установлено постоянное наблюдение… Ну, дальнейшее тебя не касается, пока, во всяком случае.

— А-а… — я почувствовала, что на щеках заиграл румянец. — То, что я вырубила Виктора в машине в Новом поселке? Меня он наверняка не видел, он и сообразить-то ничего не успел. Но когда он очнулся, должен был… Короче, я ничего не напортила?

— Да, здесь ты малость увлеклась, ниндзя, мать твою! Пришлось этого водилу тут же на особый контроль ставить. — Гром нахмурился, выдержал паузу и широко улыбнулся. — Удачливая ты, Багира. Этот Виктор в свое время полтора года «за речкой» проторчал.

На военном сленге восьмидесятых «за речкой» называлось пребывание в Афганистане. Я вспомнила татуировки на руках водителя.

— Там же получил серьезную контузию. Несколько месяцев по госпиталям валялся — кратковременные потери сознания при перегрузках или резких движениях. Наверняка бы что-нибудь заподозрил, тогда еще неизвестно, как дело обернулось бы. А так он настолько боялся рецидива болезни, что никакая иная мысль ему и в голову не пришла. На следующее же утро к доктору на прием заявился, попросил рецепт на лекарство выписать. Так что на этот раз, считай, пронесло. Но впредь учти, никакой самодеятельности! — Гром добродушно погрозил пальцем, тут же, посчитав данную тему исчерпанной, перескочил на более проблемный вопрос. — Странно только, что не тронули Крошенинникова. Может, уже тогда родилась мысль шантажировать парня. Так или иначе, теперь его постараются использовать на полную катушку.

— А у вас тем временем будет хорошая возможность контролировать преступников и подсовывать им «дезу», — высказала я вслух свои догадки.

Гром недовольно нахмурился. Вот этого говорить вслух было совершенно не обязательно.

— Я только не поняла, — поспешила я переменить тему, — что за непонятное оживление творилось вчера на улице Виноградной?

— Ты о чем это? — удивленно вскинул брови Гром, глаза же его смеялись.

— Да я о «подозрительных», — ответила я ему в тон.

Гром поморщился.

— Что за вопросы ты задаешь? Мне даже неловко за тебя, Багира. Неужели ты полагаешь, что после того, как ты сообщила телефон, по которому сообщница Петрушковой договаривалась о встрече, мы не предприняли меры предосторожности? Мы, — Гром торжественно погрозил пальцем в потолок, — всегда должны идти на шаг впереди преступников. Лучше на два.

Я хотела было задать еще один вопрос: что обнаружат эти самые преступники, которых, разумеется, арестовывать в ближайшее время никто не будет, — резона нет, гораздо удобнее, чтобы они оставались на свободе и, ничего не подозревая, продолжали свое черное дело, только теперь уже под незримым контролем соответствующих заинтересованных органов, — когда, воспользовавшись дубликатами ключей, заглянут в сейф Юрия Петровича. Но посчитала, что такой вопрос будет точно расценен как некорректный. Да и зачем спрашивать, если я хоть сейчас могу побиться об заклад, что в сейфе будут лежать документы, содержащие важнейшие государственные секреты. Только девяносто девять процентов этих документов на самом деле окажутся качественно подготовленной «дезой».

— Кстати, — как бы между прочим заметил Гром. — На улице Виноградной с одним из наших людей небольшой казус случился. Напали на него, избили, понимаешь ли. Ты же там была, случайно ничего не видела?

— А как он выглядел этот ваш человек? — поинтересовалась я озабоченно.

Гром пожал плечами.

— Да как, обычно выглядел. Он, вообще-то сотрудник милиции, настоящий причем, но там на Виноградной был в гражданке. Так, может, заметила кого подозрительного?

— Подозрительных видела! — Я преданно вытаращила глаза. — Но вы же объяснили, что это были совсем не те подозрительные…

— Стоп, стоп! — подскочил Гром. — Я тебя только спрашиваю…

— Никак нет, товарищ генерал! — гаркнула я. — Ничего такого не видела!

Гром поспешно отвернулся к окну, помолчал, усиленно растирая лоб. Через некоторое время повернулся, сдерживая улыбку, сказал:

— Так бы сразу и сказала. Ясно и понятно. Что же, задание ты выполнила, пока свободна.

— На сколько дней я могу рассчитывать? — обрадовалась я, в мыслях уже подъезжая к «Березовой роще». Вместе с Гошей, конечно.

— Затрудняюсь сказать точно, сама понимаешь. Но, полагаю, дня четыре у тебя есть. Где планируешь их провести — вдруг понадобишься раньше?

Только таких сюрпризов мне не хватало! Я, конечно, люблю свою работу, но иногда от нее и отдохнуть хочется, не ожидая при этом, что в любой момент отдых может плавно перетечь в очередное задание.

Я вздохнула.

— Не знаю пока… Надо подумать. Может, поеду куда. Вы звоните, если что. Разрешите идти?

— Разрешаю, — кивнул Гром. — И благодарю за хорошую службу, секретный агент Багира.

По правде сказать, этого Гром не говорил. То есть устную благодарность за хорошую службу он мне вынес, только назвал при этом просто по имени.

И вообще нет такой должности — секретный агент. Ни одному сотруднику, уж тем более Грому, никогда не пришло бы в голову называть меня или таких, как я, «секретными агентами».

Конечно, моя должность имеет свое название. Я тоже подписывала контракт, в котором черным по белому написано… К сожалению, это уже секретная информация.

Я села в машину и отправилась домой. Вечером я собиралась к Гоше, но перед этим еще хотела наплаваться вволю в бассейне. У Георгича, — полагаю, завтра мы к нему отправимся — тоже, конечно, есть бассейн, но ведь он совсем маленький.

Я ехала и думала о том, что вот и завершилось мое очередное задание. Должна признаться, было оно довольно любопытным.

Только вот со старшим сержантом как-то неудобно получилось…