Глава 6
Я доехала до здания, в котором располагался офис Савойского, очень быстро — дороги удивляли своей пустотой. Наверное, потому, что рабочий день был в самом разгаре. Я остановила машину у многоэтажки с серыми, тусклыми, наполовину облезлыми стенами и немытыми окнами. На фасаде красовалась сделанная еще в социалистические времена вывеска: «Научно-исследовательский институт». Поднялась по выщербленным широким ступеням крыльца, засыпанным окурками и какими-то бумажками, и потянула на себя тяжелую на вид дверь. Но она открылась удивительно легко, и я вошла в затхлый прохладный холл. Здесь царил таинственный полумрак, и только единственная лампа дневного света раздражающе подмигивала с давно не беленного потолка. Проход к лифту перегораживали три обшарпанных ученических стола и стандартная вертушка. За одним из столов восседал сонный охранник, мужичок лет пятидесяти, почти лысый и невзрачный, как само здание научно-исследовательского института.
— Вы куда? — встрепенулся охранник при виде меня.
— К Савойскому, — ответила я спокойно.
— Это «Семейный отдых», что ли? — поинтересовался охранник небрежно. — Тогда запишитесь в журнал и проходите, на пятом этаже офис.
Я покорно вписала свои данные в потрепанную ученическую тетрадь большого формата, испещренную многочисленными фамилиями, и пошла к лифту.
Выйдя на пятом этаже, я вздохнула с облегчением. Лифт здесь был ужасен. Он дребезжал как несмазанная телега, поднимался еле-еле, свет на потолке то тускнел, то становился более ярким, да еще кнопки ехидно мне подмигивали. «Обратно пойду пешком», — решила я.
Прямо напротив лифта красовалась обитая черной кожей дверь, на которой выделялась витая бронзового цвета ручка. На двери висела табличка, оповещавшая визитеров о том, что здесь находится офис «Семейного отдыха», а ниже пришпилена отпечатанная на белом листочке надпись: «Коммивояжерам вход запрещен».
Очень мило.
Постучавшись, я открыла дверь, вошла и очутилась в самой очаровательной приемной, которую мне только доводилось видеть. Здесь явно совсем недавно сделали ремонт. Кремовое с коричневыми штрихами ковровое покрытие на полу, стол орехового дерева и кремово-оранжевые легкие занавески отлично дополняли друг друга. На подоконнике в керамических горшках расположилась целая выставка фиалок, цветущих всеми оттенками — от белого до темно-фиолетового, почти черного. Для посетителей по свободной, идущей напротив окна стене были установлены мягкий диван и кресла, выполненные в общей коричнево-бежевой цветовой гамме.
Увлеченная интерьером, я даже не сразу заметила девушку, сидевшую за столом. А на нее тоже стоило обратить внимание. У меня создалось ощущение, что Савойский подбирал это создание под интерьер своей приемной, настолько девица соответствовала окружающей обстановке. Рыжеватые кудри были коротко подстрижены и небрежно уложены над матово-фарфоровым лобиком. Тонкие брови и пушистые ресницы были подчернены и придавали удивительную выразительность золотисто-карим глазам. Губы девушки были подкрашены светлой коричневого тона помадой. Песочного цвета костюм контрастировал с темно-коричневой обивкой кресла с высокой спинкой.
— Добрый день, чем могу вам помочь? — мелодично произнесла секретарша, а я растерянно захлопала глазами, стараясь как можно быстрее собрать разлетающиеся в разные стороны мысли. Наконец сообразила, что явилась сюда вовсе не любоваться интерьером, и сказала:
— Я бы хотела побеседовать с господином Савойским, это возможно?
— Вы присаживайтесь, — предложила секретарша. — Как мне вас представить?
— Меня зовут Лилия Ровенская, — сказала я, неожиданно для себя решив играть почти в открытую, и уселась в кресло, которое с готовностью приняло меня в свои мягкие комфортные объятия. — Передайте, пожалуйста, Владиславу Алексеевичу, что я бы хотела побеседовать с ним о Заворожном.
Секретарша кивнула, поднялась и скрылась за дверью кабинета шефа. Почти сразу же вышла и предложила:
— Не могли бы вы подождать минут пятнадцать? Владислав Алексеевич примет вас, как только освободится.
— Конечно, — кивнула я, а секретарша поинтересовалась:
— Может, будете кофе?
Я не стала отказываться. И в самом деле, время надо чем-то занять. И девушка принялась готовить кофе, положив рядом со мной на диван несколько толстых глянцевых «женских» журналов.
Так что последующие четверть часа я провела более чем комфортно, потягивая натуральный кофе и проглядывая журналы.
Наконец секретарша предложила:
— Пройдите в кабинет, Владислав Алексеевич вас примет.
Я поднялась и, войдя в кабинет, с интересом взглянула на Савойского, владельца сети кафе быстрого питания.
Он не был ни красавцем, ни уродом. Самый обычный человек. Ему можно было дать от тридцати до пятидесяти лет на вид, невыразительные то ли серые, то ли голубые глаза были скрыты дымчатыми стеклами очков в тонкой оправе. Полные, но недостаточно четко очерченные губы, светло-русые волосы, в которых очень долго незаметна седина, и это их единственное достоинство. На нем был неплохо сшитый серый костюм в тонкую синюю полоску.
Вероятно, приемную оформляла секретарша, и рассчитывала она именно на собственную внешность.
— Добрый день, — глуховатым приятным голосом произнес Савойский, поднявшись при моем появлении. Надо же, какой вежливый. — Присаживайтесь, госпожа Ровенская.
— Можно просто Лилия, — усевшись в кресло, сказала я.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — взял быка за рога Владислав Алексеевич.
— Я знаю, вы знакомы с Геннадием Владимировичем Заворожным, — заявила я, так и впившись глазами в лицо Савойского. Но на его физиономии не дрогнул ни единый мускул.
— Да, конечно, мы нередко встречались по роду деятельности, — кивнул он совершенно спокойно. — А какова цель вашего визита?
Я на несколько секунд задумалась: что же ему сказать? Откровенничать отчего-то не хотелось. Пожалуй, я допускала — только допускала! — такую мысль, что этот человек может оказаться виновным в преступлениях против Заворожного, да и мотив у него, пусть несколько надуманный, — есть. И поэтому раскрывать все карты не стала. Но говорить что-то надо, каким-то образом нужно объяснить цель своего визита! А почему я интересуюсь Заворожным? Может быть…
— Понимаете, в ночном клубе Геннадия Владимировича произошло убийство, — зачастила я, едва на горизонте сознания забрезжила вроде бы не лишенная оригинальности мысль. — Его серьезно подозревают, и он обратился к нам за помощью. И я решила побеседовать с его знакомыми — надо же знать клиента как можно лучше.
— Так вы частный детектив? — полюбопытствовал Савойский, невозмутимо выслушав мою пылкую и несколько, признаюсь, неуверенную речь.
— Да, я частный детектив, — почти искренне ответила я. — Так что вы можете рассказать о Заворожном? Вы же с ним общались?
— Ну, положим, общение наше сводилось к беседе двух не слишком близко знакомых людей, — суховато заявил Владислав Алексеевич. — Хорошо я его не знаю, но Геннадий Владимирович производит впечатление человека, который всегда добивается того, чего он хочет. Признаюсь, — тут глаза Савойского как-то странно остановились на одной точке, — признаюсь, несколько лет назад мы с ним столкнулись в бизнесе. Вы все равно рано или поздно об этом узнаете, если еще не в курсе, — добавил Савойский и поведал мне историю, уже рассказанную Заворожным, о том, как Геннадий Владимирович перехватил у него помещение, в котором теперь находится ночной клуб «Монстера». — Честно говоря, тогда меня это несколько потрясло и выбило из колеи… Мне очень хотелось расширить свое дело, — заметил Савойский грустно. — Но это все в прошлом, моя фирма процветает, и если вы подозреваете меня в чем-либо…
— Что вы, — помотала я головой, — мы просто наводим справки о Геннадии Владимировиче. — И, чтобы подтвердить эту свою фразу, я поинтересовалась: — Скажите, как по-вашему, мог Заворожный действительно убить своего администратора?
Савойский задумался. И пока он думал, мои и без того неоправданные подозрения таяли. Чисто психологически именно так обычно и ведут себя люди, непричастные к преступлению, когда у них спрашивают об их знакомых. Пусть даже о врагах. Истинный преступник тут же придумал бы бездну версий, как пустить следствие по ложному пути, и эти версии доказал бы. Да еще и подтвердил бы, что да, конечно, в Заворожном всю сознательную жизнь чувствовалась латентная агрессия, которая могла вырваться наружу.
Наконец Владислав Алексеевич соизволил ответить:
— Вы задали мне очень сложный вопрос, Лилия. Честно говоря, я не могу однозначно на него ответить. Тот случай, о котором я вам рассказал, пожалуй, демонстрирует определенные черты характера Геннадия. С другой стороны, не каждый нечистоплотный бизнесмен пойдет на убийство. Конечно, Заворожный старался всегда добиваться того, чего хотел. Но был ли у него повод в случае этого убийства?
— Да, — выдохнула я, — повод у него был. Женщина.
— Вот как? — протянул Савойский. — Ну, что касается женщин, я не знаю, в личном плане я совершенно не знаю Заворожного. Хотя… Нет, дать четкий ответ я все же не могу.
Я поинтересовалась:
— Простите, могу я задать вам еще несколько вопросов? Только не думайте, что я вас подозреваю в чем-либо, — совершенно искренне вещала я.
— Ну что же, задавайте, о чем вы хотели спросить? — кивнул Савойский равнодушно.
— Где вы были сегодня утром?
— Сначала дома, потом отправился в офис, алиби, к сожалению, подтвердить никто не сможет. — В голосе моего собеседника определенно проскользнули нотки иронии. — Если бы я знал, что произойдет нечто, бросающее тень на мою репутацию, я бы, безусловно, постарался появиться в местах большого скопления народа. А так… Я просто как обычно отправился на работу. А… да, с утра я еще заглянул на одну из своих точек, ту, что на Лаврентьевской. Просто вчера вечером не успел, а надо было забрать выручку. Так что можете съездить туда и побеседовать с продавщицей, Ларисой Тенетовой… — чуть ехидно добавил Савойский.
— Думаю, в этом нет необходимости, — покривила душой я. Эмоции эмоциями, а дело делать надо, и раз уж мы с Риткой зачислили господина Савойского в разряд подозреваемых, я просто обязана проверить его до конца. Не думаю, что это приведет к ощутимым результатам, но все же… На Лаврентьевскую я обязательно съезжу. — А ваша секретарша видела вас сегодня утром? — спросила я.
— Да, разумеется, и охранник внизу тоже, — кивнул Савойский. — Можете поинтересоваться.
— Обязательно, — кивнула я. — А вы предлагали Заворожному продать его ночной клуб?
— Конечно, и неоднократно, — подтвердил Савойский. — И сейчас иногда повторяю свое предложение. Думаю, я сумел бы лучше поставить это дело. А почему вас это интересует?
На этот вопрос я отвечать не стала. Подумала, что Савойскому просто нет резона кого-то убивать, дабы подставить Заворожного, — у него свой замечательный бизнес, а если удача Владиславу Алексеевичу улыбнется, он сможет тоже арендовать здание в центре города и устроит в нем роскошный ресторан.
Поняв, что вопросов у меня более не имеется, я поднялась и поблагодарила собеседника:
— Спасибо, что уделили мне время, Владислав Алексеевич.
— Приятно было с вами побеседовать, — поднявшись, откликнулся Савойский. — Кстати, моего секретаря зовут Анастасия, и она ответит на все ваши вопросы.
— Благодарю вас. — И я вышла из его кабинета в приемную.
Анастасия и в самом деле ответила на некоторые мои вопросы, оторвавшись от экрана компьютера. Она, окидывая меня озадаченным взглядом, подтвердила, что Савойский был на работе сегодняшним утром, причем выглядел как обычно, то есть не был ни встревожен, ни взволнован. Он занялся делами и не выходил из кабинета вплоть до моего визита.
Пообщалась я и с охранником, который подтвердил все сказанное секретаршей. И, успокоенная, поехала на Лаврентьевскую. Я была почти уверена, что ничего нового эта продавщица, как ее, Лариса Тенетова — мне не расскажет. Но считала своим долгом с ней побеседовать.
На Лаврентьевской я поехала медленнее, высматривая по сторонам оранжево-синюю вывеску «Семейного отдыха». И наконец слева появился такой же стеклянный цилиндр, как и тот, в котором я недавно обедала. Остановившись, я вышла из машины и прошла внутрь.
За стойкой ловко сновала, обслуживая клиентуру, высокая стройная женщина лет тридцати с небольшим. У нее была эффектная фигура, на привлекательном, хоть и несколько увядшем лице сверкали синие глаза, волосы были убраны под форменный белоснежный чепчик.
— Здравствуйте, вы Лариса Тенетова? — поинтересовалась я, встав у стойки.
— Да, — приветливо кивнула женщина. Голос у нее оказался глубоким, низким и приятным. — Мы знакомы?
— Нет, — покачала я головой. — Но когда вы освободитесь, я бы хотела задать вам несколько вопросов. Я от Савойского.
— Не понимаю, — выкладывая на поднос курицу-гриль и поливая ее кетчупом из красной пластмассовой бутылки, покачала головой Лариса. Она на меня не смотрела, всецело сосредоточась на выдаче заказа. — О чем вы хотели со мной поговорить?
— Меня зовут Лилия Ровенская, — представилась я спокойно. — И мне необходимо проверить кое-какие сведения.
— Хорошо, подождите несколько минут, я освобожусь. — Лариса недовольно поморщилась, а люди, стоявшие у стойки, как один уставились на мою скромную персону.
Наконец Лариса обслужила последнего покупателя и подошла ко мне.
— Ну, спрашивайте, пока нет народа, — предложила она, рассматривая меня сквозь полуопущенные ресницы.
— Скажите, к вам сюда сегодня утром заезжал господин Савойский? — спросила я.
— Конечно. — Она даже назвала время, в которое Владислав Алексеевич посетил эту свою точку. И слова Тенетовой полностью подтвердили рассказанное самим Савойским.
— Кто-нибудь видел его здесь? — поинтересовалась я. Лариса покачала головой:
— Нет, было слишком рано, я еще даже не открылась. Мы побеседовали, я отдала вчерашнюю выручку, и Влад… — Она поперхнулась и продолжила: — Владислав Алексеевич уехал. А почему вас это интересует?
— А что вы можете сказать о вашем руководителе? — проигнорировав вопрос женщины, осведомилась я. — Какой он человек, что собой представляет?
Лариса застыла, устремив синий взор в пространство, и наконец выдала:
— Я его не слишком хорошо знаю, но как начальник он очень хороший человек. Работается с ним замечательно. И характер прекрасный — я не помню ни одного случая, чтобы Владислав Алексеевич ругался, он входит в положение сотрудников. Как-то мне, например, надо было съездить к матери в деревню, так он сам нашел мне замену и отпустил, — пылко говорила Тенетова, сверкая глазищами.
— А вы знакомы с директором ночного клуба «Монстера», Геннадием Владимировичем Заворожным? — поинтересовалась я на всякий случай, хотя откуда продавщице забегаловки знать крупного бизнесмена? Лариса и в самом деле Заворожного не знала, хотя в его ночном клубе как-то была, отдыхала с приятельницами.
Она больше ничего не смогла рассказать мне о Савойском, и я вышла на улицу. Главное, Тенетова подтвердила слова своего босса, а значит, Владислав Алексеевич не лгал.
Ну что теперь делать? Остается только разобраться с Гараниной. Не хочется мне этим заниматься, но надо!
И я, усевшись в машину, отправилась к гаранинскому дому, надеясь, что женщина сейчас у себя, а не у любовника. На полдороге я высмотрела таксофон и, остановившись, позвонила Владлене Сергеевне. То, что она взяла трубку, меня ободрило, и дальше я поехала уже с большим воодушевлением. Теперь главное — устроиться неподалеку от ее дома и выждать, когда она уйдет куда-нибудь, а потом расспросить соседей, может быть, они заметили, не выходила ли Владлена Сергеевна сегодня утром. Таким же образом надо будет проверить алиби и у ее мужчины, Сашки.
Подъехав к дому Гараниной, я остановила машину за густыми кустами сирени и принялась наблюдать за гаранинским подъездом.
Попутно я пыталась проанализировать сложившуюся ситуацию. Но она анализу не поддавалась. Савойский невиновен почти на сто процентов, потому как виновные люди себя так не ведут, они юлят, лгут и обязательно попадаются на лжи. А Владислав Алексеевич был совершенно спокоен и невозмутим, да к тому же три человека подтвердили его алиби — Тенетова, секретарша Анастасия и охранник, имя которого, я узнать как-то даже не удосужилась. Хотя, с другой стороны, ничто не мешало этому типу нанять для своей цели кого-нибудь другого.
Елизавета Логинова? Что ж, может быть, именно она решила избавиться от мужа. Но дамочка очень сдержанна, и как вывести ее на чистую воду, я не знаю. Но мне лично больше всего нравилась версия, по которой преступницей оказывалась Владлена Гаранина. У нее и мотив веский — отомстить Заворожному и Логинову, ведь Логинов тоже работал в ночном клубе, когда ее уволили. Да и возможностей у Гараниной хоть отбавляй. Друг — бандит. Александр мог подсылать к Заворожному братков, тогда как себе самому и Владлене Сергеевне наверняка обеспечил железное алиби, и вину их доказать не удастся.
Пока я рассуждала сама с собой, дверь подъезда распахнулась, и из дома вышла Гаранина в узких брючках, которые подчеркивали излишнюю полноту бедер, и маечке. Она внимательно огляделась по сторонам, уселась в машину и уехала, а я прошла в ее подъезд и поднялась наверх. Позвонила в дверь рядом с гаранинской, за дверью послышался топот, и звонкий ломкий голосок, явно детский, поинтересовался:
— Кто там?
— Взрослые дома есть? — спросила я. — Я частный детектив.
Дверь открылась, и передо мной предстала взрослая женщина, ей было далеко за тридцать, полноватая, с лицом, напоминающим кошачью мордочку, и лукавыми глазами. Она улыбнулась:
— А почему я заинтересовала частного детектива?
А я смутилась, потому что именно ее голос звучал по-детски.
— Извините, я думала, за дверью ребенок, — попыталась я оправдаться, но женщина отмахнулась от моих объяснений:
— Да что вы, я привыкла! Даже по телефону кто-то звонит и просит позвать маму или папу, — звонко рассмеялась она. — Такой уж у меня несолидный голос! Конечно, хуже всего с ним в конторе. Люди считают, что в детский сад по ошибке попали. Ну, так что вы хотели узнать?
— Я по поводу вашей соседки, Владлены Сергеевны Гараниной, — поспешила я ввести женщину в курс дела. И представилась: — Зовут меня Лилия Ровенская.
Мои опасения, что женщина потребует предъявить лицензию, к счастью, не оправдались.
— Марина Соколова, — машинально представилась женщина, улыбнувшись. И спросила: — А что Владечка натворила? Такая милая женщина, мы с ней иногда болтаем, когда делать нечего.
Я принялась расспрашивать ее о передвижениях Гараниной, Марина отвечала охотно, звонкий голосок ее весело разносился по подъезду. К Владленочке часто приходит очаровательный мужчина, звать Сашей, они вроде бы в гражданском браке, как сказала Гаранина, но живут пока отдельно, потому что так удобнее, независимость прежде всего. Но собираются съехаться в ближайшем будущем. Владлена и сама нередко ночует у Александра. Сегодня утром Гаранина как раз вернулась от него, Марина слышала, как она вошла в квартиру — замок ужасно шумный. Убить? Нет, конечно, Владечка вообще не способна держать зло на кого бы то ни было, человек совершенно не мстительный. Хотя, конечно, бывший директор здорово ее подвел, Владечка рассказывала об этом…
Информация лилась на меня потоком, словно какой-нибудь Ниагарский водопад, и я с трудом выуживала полезные крупицы. Но практической пользы от слов Соколовой не было никакой, она обожала свою соседку, считала ее чуть ли не ангелом с крылышками и нимбом над головой и представить себе не могла, что Гаранина станет кому-то мстить. Ни за что. И Саша тоже очень милый, дарит Марининым дочкам игрушки, компьютерные диски, а недавно даже принес подержанный сканер, от которого девчонки в восторге. К тому же он никогда не отказывается выпить чаю, а к чаю частенько коньячку принесет или тортик какой-нибудь. А то мужики сейчас пошли — на семейное чаепитие калачом не заманишь.
Короче, ничего интересного я не выяснила, кроме одного — Владлена Сергеевна могла убить Логинова, потому как вернулась домой через некоторое время после преступления. Алиби у Гараниной не было, даже если она скажет, что была с Сашей, я считаю, что ее Александру верить нельзя. Он и сам мог быть причастным к преступлению. В самом деле, почему бы и нет?
Наконец я отделалась от дружелюбной и словоохотливой Марины, которой, как оказалось, дома одной было скучно, и почти с облегчением выскочила на улицу, залитую теплым июньским светом. Теперь разве что поехать к Сашиному дому, еще и местных старушек расспросить.
Кстати, где выдают лицензии частных детективов и как мне такой документ получить? Это ведь пока мне верят на слово, люди попадаются на удивление хорошие, а могли и отказаться со мной разговаривать. А судя по событиям последних месяцев, преступления таки нам с Риткой придется расследовать. От судьбы, как известно, не уйдешь и не убежишь.
Только вот с Сашей надо быть поосторожнее. Во всяком случае, постараюсь не попадаться ему на глаза.
Подъехав к переулку, в конце которого обитал Александр, я благоразумно оставила машину во дворе какого-то дома и, выскользнув из нее, пошла дальше пешком. Не стоит демонстрировать свое средство передвижения бандиту Александру, а то недолго и взрывчатку найти под капотом или гранату противотанковую, примотанную к выхлопной трубе. Саша не упустит возможности со мной расправиться.
Я постаралась войти во двор незамеченной и вздохнула с облегчением, увидев, что окна Сашиного дома занавешены. Будем надеяться, на меня не обратят внимания.
Подойдя к одному из стареньких домишек, так контрастирующих с коттеджем Александра, я с трудом разглядела на косяке обшарпанный звонок и надавила на кнопку. Мне открыли почти сразу, и я узнала бабуську, с которой беседовала раньше. И принялась расспрашивать о том, во сколько и куда Саша или Владлена уходили. Но бабка ничего не видела, не слышала и не знала.
С тем же результатом я обошла и остальных соседок Александра — никто ничего не знал, не видел и не слышал. Конечно, может быть, они просто боялись опасного соседа и предпочитали с ним не конфликтовать, кто их знает. А может быть, и в самом деле не в курсе происходящего.
Мне стало грустно, ведь я не смогла доказать даже себе самой себе виновность Гараниной и ее любовника. Тем не менее постараюсь проследить за этой парочкой, может быть, они и докажут свою вину. Хорошо, если бы…
Я притулилась в густейших кустах, устроившись на корточках, и замерла, вперив взгляд в Сашкин дом. Сидеть здесь было на редкость неудобно, пыль от сухой земли при малейшем движении поднималась вверх, и мне приходилось сдерживать громкие чихи. Ноги затекли, спина отваливалась, в глазах все рябило, а тут еще и комары появились. Они не собирались входить в мое положение разведчика на вражеской территории и безжалостно кусались. Стало темнеть, все гуще становились тени, а в небе проявился пока еще тусклый, не составлявший конкуренции закатному солнцу серпик луны. За занавесками Сашиного дома зажегся свет, и я поняла: никуда они сегодня не поедут. Если что и задумали, то осуществят завтра. Тогда я сгребла свое бренное тело с земли и, морщась от боли в затекших ногах, побрела к машине. Поделюсь с Риткой нарытыми сведениями, а завтра с самого утра буду следить за сладкой парочкой. Не оставят же они Заворожного в покое, в самом-то деле!
Кстати, еще надо будет каким-то образом проверить Логинову, не знаю, как я буду это делать.
Но если верить Маргарите, завтра все обязательно решится тем или иным образом. А следовательно, либо мы с Риткой получим гонорар, либо мы его никогда не получим. От Заворожного.
И я намеревалась всеми доступными способами предотвратить опасность, грозящую Геннадию Владимировичу. Мне его было жаль, даже очень жаль, несмотря на мерзкий характер, он мужчина обаятельный. Да и деньги получить хотелось. Так что придется рискнуть. Главное — не упустить Гаранину и Александра из виду, когда буду за ними наблюдать. Но и не показываться им на глаза — а то они моментально переизберут мишень. И будет одним тренером по аэробике в мире меньше.
