Глава 6 Неприятные деловые поездки
С утра мы решили посетить официальные учреждения — школу, где училась Оксана, и прокуратуру, которая вела дело об убийстве Ирины Полежаевой. Школа располагалась неподалеку от дома, поэтому по дороге мы слили на свой диктофон информацию с «жучков», установленных в квартире Ирины. Как и предполагал профессор, наши клиенты ночные события приняли за кошмарный сон:
— Манька, мы что с тобой ночью делали?
— Забыл уже? Трахались.
— А кто мне по шее дал?
— Во чудик, дед Пихто, вот кто.
Слышен скрип кровати. Петюня, видимо, встал, прошелся по квартире.
— Странно, двери заперты. И в доме все цело…
— Да что с тобой, Петька?
— Сон дурной приснился. Триллером называется. Будто входят двое, вырубают тебя и меня. Потом меня начинают пытать. «На кого работаешь, на кого работаешь?» — орут. Больше ничего не помню.
— А меня они не трахали?
— У тебя, дуры, одно на уме — лишь бы переспать с кем.
— Ладно, Петюня, я все равно ни с кем, кроме тебя…
Слышен звук смачного поцелуя. Монотонный скрип кровати свидетельствовал о характере их утренней зарядки.
В школу мы отправились вдвоем. Оглядевшись по сторонам вестибюля, увидели охранника в камуфляже, и Полежаев тоном, не терпящим возражения, обратился к нему:
— Здравствуйте! Проводите нас к директору!
Омоновец молча повел нас за собой на второй этаж. В приемной передал с рук на руки секретарю:
— К Капитолине Васильевне.
Директором оказалась дама средних лет в черном брючном костюме, неплохо сочетающемся со светло-розовой блузкой. Мне понравился и фасон жилета, не встречавшийся на других женщинах. Вытащив блокнот, постаралась его зарисовать. А Михалыч в это время «качал права».
— Добрый день! Вы — директор?
— Да, Савельева Капитолина Васильевна. С кем имею честь?
— Полежаев Иннокентий Михайлович, отец Оксаны Полежаевой из девятого класса. Моя племянница и адвокат — Иванова Татьяна Александровна.
Директор, не скрывая удивления, откровенно разглядывала Полежаева. Но сегодня внешний вид профессора вполне соответствовал его ученому званию. На нем был тот самый темно-серый костюм, в котором я впервые увидела доктора на набережной Тарасова, ослепительно белая рубашка, модный красный галстук. Все это дополнялось ароматом широко разрекламированных духов «Сикрет сервис». Под стать своему «дяде» оделась и я — строгая зеленая двойка, белая водолазка, деловой макияж и французский парфюм оттеняли имидж преуспевающего «адвоката».
— Можно посмотреть ваши документы? — тихо произнесла директор.
Полежаев протянул ей свой паспорт. Я потянулась к сумочке за своим, но директор лишь махнула рукой:
— Ваш мне не нужен.
Я удивилась:
— Что-нибудь не так?
— Нет, все в порядке, но… — Она сделала паузу. — Мне рассказывали про отца Оксаны… — Она явно старалась подобрать слова помягче, дабы не обидеть собеседников. — Говорили, что он алкоголик и бомж. Скатился до такого состояния после развода с матерью Оксаны…
— Этот бомж и алкоголик перед вами, Капитолина Васильевна! — улыбнулся Полежаев. — Теперь давайте разберемся, кто, когда и зачем сочинял обо мне такие сказки.
Савельева рассказала, что Оксана появилась в их школе шесть лет назад, когда заканчивала третий класс. Семья переехала из Германии. Получили квартиру. Материально хорошо обеспечены. Отец… Простите, отчим, тут же поправилась директор, занялся бизнесом, и весьма успешно. Мать не работала. Но последние два года с девочкой стало твориться что-то неладное.
У нее изменился адрес. Классный руководитель выяснила, что родители разошлись. Мать, не имевшая высшего образования, вынуждена была устроиться продавцом на лоток. Стала пить. Работала сменами — три дня работает, три — дома. Дни отдыха превращались в пьяные оргии. Оксана очень страдала. Она одна еле сдерживала мать: приходя из школы, разбивала бутылки с вином и водкой, выпроваживала непрошеных собутыльников.
— Представляете, пошла даже заниматься карате, чтобы справляться с матерью и ее случайными знакомыми! — доверительно сообщила директор.
— Девочка страдала, а школа безучастно смотрела на все происходящее? — строго спросил Полежаев.
— А что мы могли? — попыталась оправдаться директор.
— Элементарно! Вы поставили ее семью на учет как неблагополучную? Ходатайствовали перед комиссией по делам несовершеннолетних о лишении матери родительских прав и поиске родного отца? — наседала уже я.
— Последние два года Оксана все чаще проводила время у тетки со стороны матери, Ветровой Галины Анатольевны. Она мне и рассказала про вас эту нелепость. Об алкоголизме и прочем, — директор смутилась. — Зачем же мы станем искать родного отца, коль он еще хуже, чем мать? Тем более тетка обещала позаботиться о племяннице в случае чего… — Директриса пожала плечами, будто хотела сказать: «Ну что я еще могла сделать?»
— В случае чего? — уточнила я.
— Тетка прекрасно понимала, что ее сестра добром не кончит.
— И давно она вам об этом заявила?
— В этом году, после зимних каникул, — вспомнила Капитолина Васильевна.
— Чувствовала трагический конец и палец о палец не ударила для спасения собственной сестры? Как-то не укладывается в голове, — засомневалась я.
— Мы можем сейчас поговорить с дочерью? — спросил профессор.
— Безусловно, — подтвердила директор. — Я попрошу секретаря пригласить девочку.
Мы с Полежаевым удивленно переглянулись: неужели Оксана в школе и не случилось никакого похищения?
— Что-нибудь не так? — спросила теперь уже нас Капитолина Васильевна, заметив нашу реакцию.
— Посмотрим… — неопределенно ответила я.
Через несколько минут секретарь вернулась:
— Капитолина Васильевна, Оксаны Полежаевой в школе не было со дня гибели матери.
Директор посмотрела на нас:
— Сегодня пятый день пошел, ведь так?
Полежаев кивнул в знак согласия.
— Вероятно, она с теткой, — высказала предположение Савельева. — Мы в подобных случаях не беспокоим ребят раньше девяти дней, пока не кончится хотя бы этот траур.
— Вы уверены, что с девочкой все в порядке? — спросил ее Полежаев.
Директриса смущенно молчала. Тогда я задала предельно прямой вопрос:
— Капитолина Васильевна, к вам в эти дни никто не приходил из правоохранительных органов по поводу розыска Оксаны Полежаевой?
— Нет, — растерянно прошептала Савельева и замолчала в раздумье.
Молчали и мы, переваривая полученную от нее информацию.
— Что же нам теперь делать? — после затянувшейся паузы спросила окончательно сбитая с толку директор.
— Нам нужно побеседовать с классным руководителем Оксаны, ее друзьями, если таковые найдутся; желательно обнаружить хоть одну тетрадку с образцом ее почерка, — уточнила я план дальнейших действий.
Тетрадка с сочинениями нашлась на удивление быстро — Капитолина Васильевна оказалась и учителем литературы, ведущим уроки в 9-м «А», где училась Оксана. Классный руководитель, довольно молодая еще географичка Ольга Петровна, не менее директора была ошарашена внешним видом Полежаева-старшего. Беседа с ней и двумя подругами Оксаны мало что прибавили к рассказу директора. Но одна из девочек, Лариса, поделилась страшной тайной Оксаны — та дружила с Антоном, юношей из одиннадцатого класса. Разыскали Антона. Тот тоже долго не мог поверить, что сидящий перед ним благообразного вида седой интеллигент и есть отец его симпатии. Пришлось показывать документы. И тогда Антон «раскололся».
— Когда тетя Ира начала пить, Оксанка злющая стала, мать ругала последними словами. Собутыльников ее могла пинать до бесчувствия. Это ведь я ее за собой в секцию карате утянул. Про вас вспоминала. Сначала говорила, что вы… — Он смутился. — Ну, словом, такой, как мать. С год назад тетя Ира стала почему-то утверждать, будто вы профессор. Это правда? — Он выжидательно посмотрел на нас.
Полежаев кивнул:
— Правда, Антон, правда.
— Видите, а Оксана не верила. Говорила, тетка и отчим вас сначала бомжем, а потом профессором называть стали. Оксанка думала, что профессор — это кличка такая, воровская, что ли. Помните, как в кино у Гайдая, Доцент?
— Помню. Вот перед тобой вор в законе и сидит. А дальше-то что было?
— Оксана все равно мечтала вас разыскать и с матерью соединить. Говорила, пусть батька — бомж, но у нас есть где жить, я их обоих на ноги поставлю, по струночке ходить будут. Она ко мне до этого, когда в шестом, седьмом классе училась, часто домой приходила. У нас семья хорошая, дружная, мама, папа, я, сестренка младшая. Оксана видела, как мы живем. А потом тетя Ира с мужем развелась, пить начала, гулять. — Антон покраснел, посмотрев почему-то в мою сторону. — И Оксана перестала к нам приходить. Мы чаще всего бродили по улицам.
— Понимаю, Антон. Твои родители… запретили тебе встречаться с Оксаной? — высказала я предположение.
— Вы моих родителей совершенно не знаете. Мать с отцом очень Оксанку жалели. Они даже предлагали… Нет, вы не подумайте ничего плохого, я люблю Оксану! — выпалил отчаянно Антон.
— Мы не думаем плохо о тебе, — подтвердил Иннокентий Михайлович, потрепав парня по плечу. — Рассказывай.
— Предки, родители то есть, предлагали, уже давно, пусть Оксанка к нам переходит жить. Я бы ее до свадьбы пальцем не тронул. — Антон покраснел еще сильнее, чем в первый раз. — А она ни в какую! Плакала только сильно всякий раз, как к нам приходила.
— Понимаю. А давно вы с ней виделись последний раз? — поинтересовался Полежаев-старший.
— В день похорон. Оксана мне адреса тетки оставила, сказала, что пока поживет у нее. Тетка у Оксаны деловая баба… ой, извините, — Антон опять посмотрел на меня, — женщина деловая. У нее фирма своя, «Спаниель» называется.
— «Спаниель»? Выходит, Ветрова Галина Анатольевна — владелец или президент этой фирмы? — переспросила я.
— Да. Своих детей у нее нет, вот она в Оксанке и души не чает, одевает ее с ног до головы, обувает. Оксана думала, ей у тетки хорошо будет. Впрочем, теперь же вы нашлись, уж и не знаю… — Антон помолчал.
— Вы сказали, адреса оставила. Почему во множественном числе? — уточнила я.
— Так у тетки городская квартира, на улице Мичурина, и дача за городом, в поселке Лучистом. Оксанка рассказывала, на даче там клево… Хорошо то есть. — Антон поправился, памятуя о том, что он разговаривает с настоящим, а не липовым профессором и его адвокатом. — Там рядом озеро, пионерский лагерь, так и называется «Лучистый». Теперь, конечно, не пионерский, по-другому как-то звучит… — Юноша пытался вспомнить современное название бывших пионерских лагерей.
— Спортивно-оздоровительный? — подсказала я.
— Да, да, спортивно-оздоровительный! Лагерь и дача рядом с лесом сосновым, вы представляете, красота какая?
— А ты адрес на память помнишь?
— Помню. И номер телефона теткин помню, обычный, домашний, и мобильный. Я же в школу милиции хочу поступать, вот и тренирую память! — И он продиктовал нам все эти поистине бесценные сведения.
— У нас к вам просьба, Антон, — обратился к юноше Иннокентий Михайлович. — Мы видим, вы человек правильный и к Оксане хорошо относитесь. У вас есть домашний телефон?
— Конечно. А что нужно?
— Оксана знает ваш номер?
Антон усмехнулся: мол, взрослые, а глупые вопросы задают.
— Так вот, если она вдруг вам позвонит, скажет о чем-то, попросит помочь, вы сами ничего без нас не предпринимайте, а немедленно свяжитесь с нами. Вот номера наших мобильников. Один из них обязательно ответит. — Полежаев протянул Антону листочек со своим и моим номерами.
Антон мгновенно стал очень серьезным:
— С Оксаной что-нибудь случилось?
Мы переглянулись.
— Пока не можем сказать ничего определенного. Но не исключено, что Оксане угрожает опасность. Вот почему мы вас просим сейчас на всякий случай подежурить у вашего домашнего телефона. Вполне вероятно, что вы для нее в данный момент можете оказаться единственной надеждой и опорой, — озадачила я поклонника Оксаны.
— Можно, я с вами поеду? Я их всех поубиваю! — Кулаки Антона сжались.
— Куда поедем? И кого ты собираешься убивать? — пыталась я успокоить Антона.
— Вы же к тетке поедете, за Оксаной? Ведь вы ее не бросите, правда?! А поубиваю я всех, кто ее хоть пальцем тронет, на меня можно положиться, я карате уже четыре года занимаюсь и стрельбой из пистолета… Возьмите меня с собой, пожалуйста!.. — Юноша умоляюще смотрел на нас обоих.
— Антон, пойми, мы еще сами толком ничего не знаем, что с Оксаной, она просто не ответила на наш звонок. Вот и все. Пока все. А ты — ее друг. О том, что мы хотим с ней встретиться, она просто еще не знает. И считает тебя своим единственным спасителем. Это ведь здорово?! Поэтому у тебя ответственное задание, — продолжал убеждать Антона Полежаев.
— Как же, ответственное! Диспетчером на телефоне сидеть! — начал канючить Антон.
— Порой от одного телефонного звонка зависит жизнь человека, — очень серьезно произнесла я. — И ты сможешь ее спасти, если вовремя свяжешься с нами. Только про задание с телефоном — никому ни слова.
— А Оксане про вас рассказать можно, если позвонит?
— Можно! — хором выпалили мы оба.
