Глава 7
Здание администрации Ленинского района нашего города находилось в очень тихом, спокойном переулке, вдали от оживленных проспектов и в окружении старых, сталинской постройки, домов. Само же здание представляло собой четырехэтажное угловатое сооружение типа официального правительственного модерна — зданий в таком стиле много строили в восьмидесятые годы. На входе я показала вахтеру свою лицензию на деятельность частного детектива, которая произвела на него настолько сильное впечатление, что он сразу пропустил меня. Затем поднялась к кабинету Шмуйловича.
Евгений Маркович был маленький, но все-таки начальник, и в его приемной меня встретила секретарша.
— Евгений Маркович сейчас занят, — сообщила она мне. Как будто такие начальники когда-нибудь бывают свободны для незнакомых им посетителей!
— Да, но у меня договоренность о встрече с ним, — нагло принялась врать я.
— У вас? — Секретарша смотрела на меня удивленно. — Вашу фамилию, пожалуйста, назовите.
В ответ я подала ей отобранную дома визитку. Секретарша уставилась на нее озадаченно.
— Не знаю, Анфиса Дмитриевна, — проговорила смущенно она. — Вашей фамилии у меня в журнале нет. Вы с кем договаривались о встрече?
— Послушайте, вы, может быть, просто сообщите Евгению Марковичу о том, что я хотела бы с ним поговорить? — предложила я. — Скажите, что я по поводу Толи Ольховского…
— Кого? — переспросила секретарша озадаченно.
— Ольховского, Анатолия Дмитриевича…
Секретарша пожала плечами. Ясно было, что названная мной фамилия также ей ничего не говорит.
— Хорошо, я скажу, — наконец проговорила она. — Но только я вам ничего не обещаю! Евгений Маркович и в самом деле занят…
Секретарша скрылась в кабинете Шмуйловича. Последовало несколько минут напряженного ожидания. Наконец секретарша появилась на пороге, на лице ее было написано искреннее удивление. Широко распахнув дверь в кабинет, она сделала приглашающий жест.
— Проходите, пожалуйста, — сказала она. — Евгений Маркович примет вас…
Господин Шмуйлович сидел за столом, когда я вошла, и смотрел на меня холодными, стального серого цвета глазами — у меня сразу возникло неприятное ощущение от одного его взгляда. Мне кажется, такой взгляд должен быть у волка. Во всем остальном, за исключением взгляда, внешность у Евгения Марковича была весьма привлекательная, ухоженная. Довольно моложавое для его реального возраста лицо, гладкое, без морщин и чисто выбритое, правильные черты его заставляли предполагать, что в юности Шмуйлович определенно нравился женщинам. Его седеющие волосы зачесаны с аккуратным пробором, так же аккуратен и к тому же элегантен был его строгий костюм.
Я тщетно ждала ответа на свое приветствие — некоторое время Шмуйлович пристально и сумрачно рассматривал меня своими волчьими глазами, а я стояла перед ним, словно кролик, зачарованный неподвижным взглядом удава.
— Ну-с, Анфиса Дмитриевна… — наконец размеренно произнес он, вертя в руках мою визитку, переданную ему секретаршей. — Чем могу быть полезен?
Он даже не предложил мне сесть. И весь его вид, несмотря на внешнюю вежливость и учтивость, показывал, что я со своим визитом ему крайне нежелательна в это время дня, и вообще… Однако он принял меня! Это было любопытно.
— Видите ли, Евгений Маркович, — начала я, внаглую усаживаясь на стул около стола. — Я бы хотела расспросить вас об Анатолии Дмитриевиче Ольховском. Вы ведь с ним большие друзья, правда? — Я сознательно построила свой вопрос в настоящем времени, решив заодно проверить, известно ли Евгению Марковичу про убийство зубного врача. — Или, по крайней мере, хорошо его знаете, часто встречаетесь…
Шмуйлович продолжал молча рассматривать меня холодными звериными глазами и отвечать, похоже, не собирался.
— Мне рассказывали, что вы с Анатолием Дмитриевичем очень хорошо знакомы, — я изо всех сил старалась расшевелить Шмуйловича, вызвать на разговор. — Вместе даже на охоту ходите…
— Кто вам это наплел? — вдруг резко спросил сидящий за столом, не сводя с меня взгляда.
— Да ну какое имеет значение, кто мне это… сказал, — попыталась улыбнуться я, что под взглядом моего немногословного собеседника было не так-то просто. — Одна моя очень хорошая знакомая…
Шмуйлович молчал, по-прежнему не сводя с меня глаз. Определенно, он собирался вытянуть из меня все, что я знаю, а в ответ не сказать ничего.
— Она мне сказала, — продолжала я, — что вы и Ольховские дружите семьями… Ведь правда?
— Нет! — наконец сказал, точно отрубил, Шмуйлович. — Впервые в жизни слышу это имя.
— Как впервые в жизни? — Я скроила самую растерянную гримасу, на какую только была способна. Шмуйлович блефовал, это ясно. Если бы он не знал Ольховского, он бы меня не принял сейчас, в неприемное время. — Странно! — пробормотала я. — Мне сказали, что вы с ним большие друзья…
— Назовите имя того, кто вам это сказал?
— Ну, неважно, — робко проговорила я. — Знаете, я тогда пойду, наверное. Если вы про Ольховского ничего не знаете…
Я и в самом деле встала и неуверенными шажками направилась к выходу. Резкий возглас Шмуйловича остановил меня у самой двери.
— Стойте-ка! Идите сюда, сядьте! — Он, однако, довольно бесцеремонно приказывал мне. Вот мерзавец! — Рассказывайте, кто вам посоветовал обратиться ко мне.
— Да ну, это теперь неважно, — так же робко сказала я, продолжая, однако, стоять возле двери.
Я нарочно немного сутулилась и говорила тихим голосом, стараясь изобразить неуверенную в себе пожилую женщину. Судя по реакции Шмуйловича, получалось у меня великолепно.
— Понимаете, это по поводу золота, — сказала я. — Мне нужна кое-какая информация об Ольховском. Но если вы ничего о нем не знаете, то я, наверное, пойду…
Я взялась за ручку двери и даже успела повернуть ее.
— Стойте, стойте! — Шмуйлович с неожиданной прытью выбрался из-за стола и подбежал ко мне. Резким движением он захлопнул приоткрывшуюся было дверь и встал у меня на пути. — Подождите-ка минуту!
Мне стоило немалых усилий, чтобы не рассмеяться: за столом этот господин выглядел много внушительнее! Потому что на деле он оказался весьма маленького роста, на полголовы ниже меня, далеко не дылды. Впрочем, весьма коренастым, широкоплечим и, судя по тому, как он захлопнул перед моим носом дверь, далеко не слабым. И этот тип собирался помешать мне выйти из своего кабинета…
— Ну-ка, рассказывайте! — грозно хмуря брови, сказал он. Однако сейчас, когда я смотрела на него сверху вниз, его волчий взгляд не казался уже таким страшным. — Ну! Почему молчите? Рассказывайте, что еще за золото?
— Никакого золота у меня с собой сейчас нет! — постаралась я изобразить приличествующий моему образу пожилой дамы испуг и замешательство. — Отпустите меня, или я буду кричать!
Самую чуточку, но Шмуйлович все-таки смутился от моей угрозы.
— Слушайте, сядьте, успокойтесь! — заговорил он другим, более вежливым тоном. — Расскажите, что вы хотели-то? Присаживайтесь!
Он и в самом деле пригласил меня сесть на тот же самый стул возле стола, а сам уселся не на прежнее место за стол, а рядом со мной. Я внутренне торжествовала: ага, волчья морда, все-таки я тебя зацепила!
— Так, прежде всего расскажите, кто порекомендовал вам обратиться ко мне? — на этот раз изысканно вежливо заговорил он. Куда только подевались его грубость и хамоватость!
— Мне ваши координаты дала Ольга Викторовна… — Я назвала фамилию владелицы одного из галантерейных магазинчиков, ей как-то раз пришлось быть моей клиенткой. Ее магазинчик был расположен как раз в Ленинском районе города, и, работая в отделе стандартизации администрации этого района, Шмуйлович не мог ее не знать. — Она сказала, что вы непременно должны быть в курсе. Но раз вы не в курсе…
— Кто сказал вам, что я не в курсе? — оборвал меня он. — Вы же толком не объяснили еще, что именно вы хотите!
— Я вам объяснила! — упорствовала я. — Я сказала, что мне надо расспросить вас о Толе Ольховском. А вы сказали, что такого не знаете. О чем же нам тогда говорить?
— Ах, Толя Ольховский! — Шмуйлович широко, но как-то фальшиво рассмеялся. — Вы просто невнятно назвали его фамилию, вот я и не расслышал.
Ловко выкрутился. Способностью нагло врать и блефовать этот тип ничуть не уступал мне самой!
— Ольховского я, конечно, знаю, — говорил Шмуйлович, — и очень даже хорошо. А почему он вас интересует?
— Я хотела бы знать, насколько Ольховскому можно доверять, — сказала я. — В первую очередь в деловом отношении, конечно.
— А в чем вы собираетесь ему довериться? — Мой собеседник просто на глазах становился почти весел и любезен.
— Понимаете, я вместе с подругой хочу открыть небольшую ювелирную мастерскую в нашем городе, — принялась фантазировать я. — Я, знаете, ювелир с большим стажем работы, работала в разных организациях, в нашем лучшем ювелирном магазине «Кристалл» в том числе…
— Серьезно? — переспросил Шмуйлович, внимательно глядя на меня.
— Да, — поспешила заверить его я. — Но это сейчас неважно. Дело в том, — продолжала я, — что Ольховский предложил нам купить у него золото высшей пробы, причем сравнительно большую партию, целых семь килограммов.
— Семь килограммов? — Шмуйлович явно насторожился. — Ну, это не очень большая партия…
— В сравнении с тем, что хранится в Гохране, конечно, — согласилась с усмешкой я. — Но для нас это весьма приличная партия, в которую мы должны вложить значительную часть наших наличных денег.
— Вы что, видели это золото? — внезапно спросил Шмуйлович.
— Конечно, — сказала я. — Там слитки по двести пятьдесят граммов. Печать Центробанка, герб — все как полагается. И, насколько я могла судить при достаточно поверхностном осмотре, золото действительно высшей пробы!
Шмуйлович посмотрел на меня озадаченно.
— Вы что, можете определить по внешнему виду пробу золота? — спросил он недоверчиво.
— Конечно! — Я пожала плечами. — Любой опытный ювелир это может, и я в том числе.
Евгений Маркович снова немного помолчал, рассеянно глядя куда-то мимо меня.
— Значит, слитки, — вполголоса пробормотал он. — И как же они были упакованы, эти слитки? В фанерный ящик?
— С чего вы взяли? — скроила я обиженную гримасу. — Ольховский не дурак, он хранит слитки в чемоданчике, коричневом таком, типа «дипломат». На вид он довольно замызганный, этот чемоданчик, но на самом деле стенки у него из сверхпрочного титанового сплава и замки с секретом…
— Это вы сами видели? — поинтересовался хозяин кабинета.
— Конечно! Ольховский мне все рассказал и показал…
— Ольховский, — задумчиво проговорил Шмуйлович, по-прежнему глядя куда-то мимо меня. — Вы что же, виделись с Ольховским?
— Разумеется! — отвечала я. — А кто же тогда, по-вашему, демонстрировал мне чемоданчик?
— Не знаю, может быть всякое… Почему вы, собственно, уверены, что фамилия этого человека Ольховский? Он вам что, паспорт показывал?
Я торжествовала: Шмуйлович определенно клюнул на мою историю. Однако внешне я постаралась разыграть удивление.
— Это еще зачем? Нет, ничего он мне не показывал, — отвечала я. — Мы с ним разговаривали в стоматологической клинике «Тан-мед», там он работает…
— Кто вас познакомил с Ольховским?
— Я же говорила: Ольга Викторовна. Она же мне и посоветовала обратиться к вам за сведениями о самом Ольховском…
Шмуйлович тупо таращил на меня глаза, вид у него был озадаченный.
— Откуда эта дура про все знает? — едва слышно пробормотал хозяин кабинета. Громко он, однако, спросил: — А как он выглядел, тот человек, с которым вы разговаривали?
— Ну, обыкновенно выглядел! — Я стала припоминать черты покойного ныне зубного врача. — Высокий, моложавый, лет сорока… Большая голова с залысинами…
— Очкарик? — подсказал мне Шмуйлович.
— Ну да, конечно!
Мой собеседник кивнул.
— И когда же вы с ним виделись?
— Вчера! — отвечала я. — Около трех часов дня…
Теперь хозяин кабинета смотрел на меня совершенно ошалело.
— Вы виделись с Ольховским? — изумленно переспросил он. — Вчера в три часа дня в клинике «Тан-мед»?
— Ну да! — подтвердила я. — А что здесь такого?
— Да нет, ничего, — с усталым вздохом проговорил Шмуйлович, глядя как-то рассеянно в сторону. — Все это очень интересно…
— Вовсе это не интересно! — словно не замечая его смущения, воскликнула я. — Я же пришла к вам специально за советом. Мы же собираемся купить золото!
— Вот как? Тогда в чем же проблемы! — Шмуйлович рассмеялся, однако глаза его оставались серьезными, озабоченными. — Смело покупайте его и занимайтесь вашим бизнесом!
— Вот в том-то и дело, что мы никак не можем решиться на это, — возразила я. — Понимаете, Ольховский предложил нам золото по такой бросовой цене, что у нас сразу возникло подозрение, честным ли путем он его добыл. Понимаете, наше предприятие еще только становится на ноги, и конфликты с законом нам совершенно ни к чему. Подмазывать милицейских чинов нам абсолютно нечем, и любое милицейское расследование нас может попросту обанкротить.
— Понятно, — сказал Шмуйлович, снова рассеянно глядя куда-то в сторону. — В этом вы, конечно, правы.
— Так что же нам делать? — воскликнула я, привлекая его внимание.
— Что? — не понял Шмуйлович, с трудом возвращаясь от собственных мыслей к действительности.
— Соглашаться на покупку или нет? Мы купим, а вдруг золото краденое… Что с нами тогда будет?
— Проблемы будут, — снова рассеянно проговорил Шмуйлович. Какие-то собственные мысли неотвязно занимали его, и мое присутствие ему сильно мешало.
— Послушайте, ведь вы же хорошо знаете Ольховского…
— Я? Нет! Никогда не был с ним знаком!
Я опешила: с какой же феноменальной наглостью блефовал этот дядечка! Мне даже стало завидно. Вытянул из меня всю историю, а взамен ни полслова. Слава богу, рассказанная мной история — тоже чистый блеф.
— Но как же… — растерянно пролепетала я. — Вы же сказали, что знакомы с ним…
— Нет, незнаком! — жестко возразил Шмуйлович.
— Ну, я тогда не знаю, — проговорила я. — Я хотела бы только спросить, вы случайно не знаете, откуда у Ольховского может быть золото. Где он его достал, купил, привез откуда…
— Без понятия! — Шмуйлович был неумолим. — Я такими делами, знаете ли, вообще не занимаюсь!
— Ну, тогда я пойду в милицию, наверное, — с самым глупым видом заявила я. — Расскажу об этом предложении, пусть они сами с Ольховским разбираются, законным ли путем он добыл то золото. А мне в моем положении сейчас не до конфликтов с законом… Как странно, Ольга Викторовна говорила, что вы Ольховского знаете, а на самом деле…
Мне не дал договорить звук открывавшейся входной двери. В кабинет внезапно вошел молодой человек высокого роста, стройный, симпатичный. Он без всяких церемоний подошел к столу Шмуйловича и, едва скользнув по мне равнодушным взглядом, обратился к хозяину кабинета:
— Ну что, Евгений Маркович, все готово, — сказал он, протягивая Шмуйловичу красную кожаную папку. — Осталось документы подписать. Только давайте по-быстрому, мне надо ехать…
Голос его был слегка сипловатый и грубый, и даже по нему я бы уверенно заявила, где один раз уже слышала его. Но когда он протягивал красную папку Шмуйловичу, я увидела кисть его руки. Та же самая родинка, тот же самый шрам… Я видела эту руку вчера утром в собственной квартире — она размахивала перед самым моим носом пистолетом Макарова! Как хорошо, что эффектные молодые люди имеют привычку вовсе не обращать внимания на женщин пенсионного возраста! Я не уверена, что, присмотрись этот тип ко мне повнимательней, он бы не узнал во мне Татьяну Иванову!
— Так, хорошо, Олег, — проговорил Шмуйлович, открывая красную папку и просматривая содержащиеся в ней бумаги. — Запомни: твоя задача — добиться, чтобы Николая сегодня же выпустили под подписку о невыезде. Нечего ему в СИЗО сидеть, не место это для него… И заодно выясни хорошенько, что у органов против него имеется…
Молодой человек кашлянул и указал глазами поднявшему голову от бумаг хозяину кабинета на меня. Тот наконец понял.
— Все, Анфиса Дмитриевна, наш разговор окончен, — сказал Шмуйлович, глядя на меня в упор волчьими глазами. — Простите, но у меня дела.
Я не стала дожидаться дальнейших, более конкретных указаний проваливать, встала и бодро вышла вон из кабинета. Проскочила мимо удивленно смотревшей мне вслед секретарши и перевела дух, только очутившись на улице здания районной администрации.
* * *
Усталым шагом я вернулась к своей бежевой «девятке», мирно стоявшей припаркованной невдалеке, и уселась в нее. Видимо, я приехала сюда много раньше обычного, потому что прежде сравнительно свободный и тихий переулок теперь был весь заставлен разнообразнейшими машинами и по узкой оставшейся свободной части улицы то и дело проезжали в разные стороны крутые автомобили районных чиновников. Все это, несомненно, означало, что рабочий день у руководителей района в полном разгаре.
Усевшись за руль своей машины, я попыталась собраться с мыслями, подытожить то, что узнала из только что состоявшегося разговора.
Конечно, Шмуйлович ни одним словом не выдал себя и не сообщил мне никаких полезных сведений. Но, судя по его поведению, я готова была поклясться, что Ольховского он хорошо знает и про серию несчастий, произошедших в клинике «Тан-мед», наверняка в курсе. И самое главное — я нашла того, кто вломился ко мне в квартиру вчера утром и пытался у меня что-то узнать. Довольно странное для цивилизованных людей поведение! Больше было похоже на действия бандитов. И теперь выяснилось, что тот тип, который избил меня в моей же собственной квартире, оказывается, хорошо знаком со Шмуйловичем. Я готова была поклясться, что напала на верный след. Но только что же мне делать дальше? Иногда я очень жалела, что не могу, как любой нормальный оперативник, вызвать подозреваемых в свой кабинет в управлении и устроить беседу часиков так на пять, чтобы было время все расспросить подробно. А начнет ерепениться, так определить его в КПЗ на сутки для освежения памяти. Время от времени возникали у меня ситуации, когда мне очень хотелось иметь средства работы милиции в своем личном арсенале.
Кстати, о милиции. Я вдруг вспомнила, что координаты Шмуйловича дал мне не кто-нибудь, а Гарик Папазян, сам вполне мент, хотя и армянского разлива. Я решила, что надо позвонить Гарику и спросить его, что он вообще знает об этом Шмуйловиче. Может быть, он сообщит мне какую-нибудь зацепку. И еще… Я теперь припоминала, что Гарик говорил, будто Ольховский пришел к нему на день рождения не один, а в компании какого-то слесаря, кажется, специалиста по дверным замкам. Этот специалист был знаком с Ольховским, значит, с ним тоже следовало встретиться и побеседовать. На листочке бумаги я записала карандашом крупно «слесарь», чтобы, заболтавшись с Гариком, не забыть про этого человека.
Вытащив свой мобильник, я набрала номер телефона Гарика и была рада услышать в трубке его хрипловатый голос, с характерным акцентом сказавший:
— Слушаю…
— Гарик, привет. Как дела? Это Татьяна Иванова!
Гарик мгновение помедлил, как-то странно откашлялся, затем сказал безразличным и словно усталым голосом:
— Привет. Все нормально. Что, какие-то проблемы?
— Слушай, Гарик, — я постаралась говорить как можно беспечнее, как будто речь шла о пустяке. — Ты со Шмуйловичем хорошо знаком?
— Евгением Марковичем? — В голосе Гарика послышалось напряжение. — Ну нет, не так, чтобы очень… А в чем дело?
— Не так, чтобы очень… — повторила я задумчиво. — Но ведь ты где-то познакомился с ним, со Шмуйловичем?
— Да… На застолье… Мы там сильно напились, я ничего не помню…
Голос Гарика снова звучал безжизненно, словно спросонья.
— Но ведь ты встречался с ним после этого застолья?
— Нет… То есть да… Пару раз… Слушай, Таня! — тут только голос Папазяна немного оживился. — Объясни толком, зачем ты меня про него расспрашиваешь?
— Да у меня Ольховский все не выходит из головы.
— А, которого убили… — Казалось, Гарика тоже вовсе не радовала вся произошедшая история. — Слушай, брось ты лучше это.
— Бросить? — Я немного опешила от его мимоходом произнесенного совета.
— Да, брось… Так будет безопаснее всем нам…
Прежняя бесстрастность послышалась мне в словах моего ментовского друга.
— Да вот я и пытаюсь, — решив не показывать своей настороженности, сказала я. — Только все никак не получается.
— Ах да, мне говорили. Ты снова засветилась с этим…
— С кем? — Иногда у Гарика была странная манера выражаться.
— Ну, при убийстве этого… — Гарик помялся. — Зубного техника, по-моему.
— Ты его хорошо знал?
— Ты что, спятила? Нет! — Неожиданно Гарик сильно разволновался. — Но Кирьянов мне просто уши прожужжал всей этой историей. У меня своих дел полно, а он требует, чтобы я пошел по адресам со знакомыми Перепелкина беседовать.
— И ты ходил?
— Нет, конечно. Говорю же, некогда мне!
Разговор явно перетекал в нужное мне русло.
— Слушай, Гарик, — сказала я. — У меня к тебе большая просьба…
— Ну?
— Объясни мне, кто такой этот Шмуйлович.
— Шмуйлович? — Я слышала, как мой армянский друг напряженно сопит в телефонную трубку, прежде чем ответить. — Слушай, Таня, серьезно говорю: брось, а…
— Бросить? Почему? — не выдержала я.
— Тебе кто-то бабки заплатил, что ты в это дерьмо лезешь?
— Нет, никто мне ничего не платил, — отвечала я. — Просто мне вчера пару раз крепко дали по морде, и мне интересно знать за что. Вот и все.
— Пару раз? Смотри, получишь больше.
— Гарик, будь так добр, не пугай меня! — начала терять терпение я. — Мы с тобой достаточно давно знакомы, чтобы тебе знать: запугивания на меня плохо действуют. Вместо того чтобы отбить у меня лишнее любопытство, запугивание, наоборот, его еще больше возбуждает.
— Тань, ты только не подумай, что я с ними заодно, — поспешно проговорил Гарик. — Просто этот Шмуйлович мрачный тип.
— Знаю, видела.
— Уже? — На другом конце связи послышался тяжкий вздох. — Тогда плохи твои дела. Можешь телохранителей нанимать хоть целую роту, они тебя не спасут.
Телохранителей? Я не верила своим ушам. В устах Гарика такие слова и такой тон были чем-то новым.
— Слушай, признавайся, какие у тебя отношения со Шмуйловичем? — спросила я его строго.
— Никаких…
— Тогда почему по просьбе Шмуйловича ты пригласил к себе на день рождения людей, практически тебе незнакомых? Ты что, что-то должен Шмуйловичу?
Снова последовало тягучее молчание. Я буквально не узнавала моего старого знакомого.
— Таня, я тебя очень прошу, брось лезть в это дело, — проговорил наконец печально Гарик. — Говорю же, всем нам лучше будет…
— Что, совсем все бросить? — наивно спросила я.
— Лучше всего да. — Голос Гарика звучал довольно уныло. Я не знала, что и думать.
Я уже собиралась отключить свой мобильник за полной бесполезностью такого разговора с Папазяном, как вдруг мой взгляд упал на листочек бумаги, который я держала в руках. Пожалуй, решила я, с Гариком не случится инфаркта, если я спрошу еще и про координаты таинственного мастера по замкам. Только спрашивать надо аккуратно! А то он опять заладит свое «брось ты это» и ничего не скажет.
— Слушай, Гарик, — снова начала я. — Ладно, черт с ним, со Шмуйловичем. Ты мне вот что скажи. У тебя знакомый хороший специалист по дверным замкам есть?
— По дверным замкам? — Голос Гарика несколько просветлел. — Есть, конечно. А что у тебя стряслось?
— Да вот вчера ворвались ко мне в квартиру без моего разрешения какие-то парни и замки на входной двери слегка повредили. Они теперь плоховато работают, заедают то и дело, скрипят как-то странно. Ты случайно не знаешь человека, который смог бы их посмотреть?
— Знаю, конечно. Сейчас, подожди…
— Слушай, Гарик! Помнишь, ты на своем дне рождения позавчера познакомил меня с одним человеком? Я не помню, как его зовут. Но ты сказал, что это очень хороший мастер, он тебе замки на даче сделал…
— А, это Петя Николайчук! — воскликнул Гарик. От его испуганного настроения не осталось и следа. — Погоди, сейчас я найду его телефон…
Возникла пауза, во время которой мой мобильник оставался включенным, впрочем, я не привыкла жалеть о деньгах, израсходованных на телефонные переговоры. Ожидая, пока Гарик найдет нужный номер телефона, я рассеянно оглядывалась по сторонам, на вереницы прохожих, шествовавших мимо здания районной администрации. Вдруг мое внимание привлек мужчина, стремительной походкой выскочивший из парадного входа здания и направившийся куда-то в противоположную от меня сторону. В руке он держал красную папку, которой бодро помахивал на ходу. Я видела этого мужчину только со спины, но готова была поклясться, что это тот самый человек, который только что был в кабинете у Шмуйловича, а вчера утром угрожал мне пистолетом. Вытянув шею, насколько позволял это сделать не слишком просторный салон моей машины, я разглядела, что мужчина сел в небольшой, но очень престижный, черного цвета и со всякими наворотами джип. Через мгновение джип тронулся с места и стал выворачивать из узкой щели между машинами на проезжую часть переулка.
Я поняла, что теперь пришел мой час. Не выключая, я поспешно бросила мобильник на сиденье рядом с собой, завела мотор своей «девятки» и тоже стала выворачивать с парковки, намереваясь следовать за черным джипом. Как раз в тот момент, когда я крутила руль, в мобильнике что-то щелкнуло и послышался голос Гарика Папазяна:
— Алло, Татьяна? Нашел я телефон, записывай…
«Как же ты не вовремя!» — захотелось воскликнуть мне. Одной рукой удерживая руль, другой я торопливо подцепила мобильник и кое-как вставила его между щекой и плечом. М-да… С обычной телефонной трубкой такой трюк выполнить легко, а вот с крохотным мобильным телефоном… Чтобы аппарат не выпал, мне пришлось буквально положить голову себе на плечо.
— Да, да, Гарик, называй, — проговорила я, в бешеной горячке орудуя руками и ногами. Только бы никого не задеть в этой теснотище, в невероятно плотном скоплении машин!
Черный джип тем временем выбрался на улицу и помчался по ней в сторону центра города, но вынужден был вскоре затормозить на перекрестке возле светофора. И это меня выручило, иначе джип от меня бы ушел.
— Его зовут Николайчук Петр Васильевич, — говорил меж тем в трубке голос Гарика Папазяна. — Он работает в фирме «Тайзер». Знаешь, которая изготовляет металлические двери, решетки на окна…
— Знаю, Гарик, конечно, о чем разговор…
— Отлично, тогда записывай номер телефона. Готова?
Как я могла быть готова? В тот момент я выворачивала с переулка на оживленный, забитый машинами проспект, слева от меня шел непрерывный встречный поток машин, и мне нужно было как-то втиснуться в узкую щель между двумя потоками и при этом правой щекой придерживать мобильник, изо всех сил косясь налево, в лобовое стекло. И я очень пожалела, что у меня глаза обыкновенные, человеческие, а не на длинных тонких «ножках», как у некоторых ракообразных, и я не могу свободно вращать ими во все стороны независимо от положения головы.
— Давай, Гарик, диктуй. Я слушаю.
Гарик послушно продиктовал, после чего я быстренько поблагодарила его за труды, отключила телефон и бросила его рядом с собой на сиденье. Кое-как мне удалось вывернуть на проспект, никого не задев. Черный джип впереди в этот момент как раз трогался с места, и я устремилась за ним, бормоча про себя как заклинание шесть цифр, названных Гариком, — номер телефона слесаря высокой квалификации по фамилии Николайчук. Записать его мне удалось, только когда мы затормозили на очередном светофоре. И лишь тогда я облегченно вздохнула и поправила парик.
Жизнь, в конце концов, не такая уж плохая штука. Главное, чтобы выступивший от напряжения пот не смыл с лица мои искусственные морщины. Раствор, что их образует, сводится с лица вообще-то спиртом, но кто знает, вдруг от пота он тоже деформируется, размягчается. Выглядеть по-дурацки было бы для меня теперь крайне нежелательно.
* * *
Однако я пришла к выводу, что звонить по мобильному телефону и одновременно управлять машиной вполне осуществимая вещь. Даже в плотном потоке движущихся машин. Теперь же мы, наоборот, попали в основательный затор, медленно тащившийся по широченному проспекту, что соединял Ленинский район города и центральную его часть. Номерной знак черного джипа маячил у меня перед глазами. Что ж, нет ничего проще, чем выяснить, кто же его законный хозяин. Потянувшись к мобильнику, я набрала номер телефона Володи Кирьянова.
— А, Татьяна, привет! — казалось, он был рад услышать мой голос. — Как дела?
— Потихоньку, — неопределенно отвечала я. — Если не сказать, что никак…
— Все бегаешь по делам, — констатировал Киря. — Есть успехи? Выяснила что-нибудь?
По тону голоса Кири можно было заключить, что в данный момент мой ментовский друг страдал избытком свободного времени и рад был просто от души поболтать, в отличие от меня.
— Да нет, ничего я не выяснила путного, — со вздохом отвечала я. — Кругом полный мрак, только какие-то странные намеки. Ощущение, что кое-кто кое-что знает, но мне ни за какие тыщи не скажет.
— Ясно, — отвечал Кирьянов. — У меня почти что то же самое… А откуда ты теперь звонишь?
— Из машины, — не особенно оптимистично пояснила я. — Застряла в заторе на проспекте 50-летия Октября. Да, кстати, Киря, не в службу, а в дружбу… Ты для меня не узнаешь, кому принадлежит машина с номерным знаком… — я зачитала номер джипа, маячившего в каких-то пяти метрах впереди меня.
— Как, как? Погоди, я запишу! — Я послушно повторила комбинацию из букв и цифр. — Ладно, Татьяна, нет проблем. Ты отключись пока, а я как выясню, так сразу тебе перезвоню. Хорошо?
Я не стала спорить, послушно выключила мобильник. Вереница автомобилей, в которой я застряла, как в болоте, медленно, но все-таки продвигалась вперед от светофора к светофору, эти передвижения требовали внимания.
Наконец мой мобильник запищал, и, включив его, я услышала голос Кирьянова:
— Алло? Татьяна? Машина черный «Лендровер»… Джип, одним словом… Сходится?
— Угу… Так чей он?
— Машина принадлежит Должикову Олегу Дмитриевичу… Тебе это имя что-нибудь говорит?
— Должиков? — озадаченно переспросила я. Имя это я уже слышала. Однако уточнять, где и когда, времени не было, и я промямлила: — Не знаю… Спасибо, Володька, я тебе так благодарна…
— За спасибо сыт не будешь! — неожиданно сердито буркнул Кирьянов. — Ну-ка, давай колись, как ты на него вышла.
— Да никак, — пробормотала я. Я сильно сомневалась, что пришла пора рассказать Кире, как я с этим Должиковым «познакомилась». Так что от прямого правдивого ответа нужно было уйти во что бы то ни стало.
— То есть что значит «никак»? — вспылил Кирьянов. — Откуда у тебя номер его машины?
— Да вот впереди меня этот джип едет, — сказала я. — Я же говорю, я сейчас в заторе застряла на проспекте 50-летия Октября…
Некоторое время в трубке слышалось только сердитое Кирино сопение.
— Тебе там, в заторе, заняться больше нечем, что ли? — сердито проворчал наконец мой ментовский друг. — Так возьми газетку почитай. Мне, думаешь, удовольствие доставляет к гаишникам лишний раз с просьбами обращаться ради твоих шуток?
Что-то не нравилось мне в тоне Кири, что-то здесь было не так.
— А что, ты с этим Должиковым знаком? — спросила я. — Чего ты разъерепенился-то?
— Разъерепенился? — произнесенное мной словечко разозлило Кирьянова еще больше. — Ты хоть знаешь, кто такой этот Должиков?
— Я тебя как раз про то и спрашиваю!
— Это адвокат нашего Николая Пантелеймоновича!
— Да ты что! — ахнула я.
Должиков — адвокат. Ну конечно! Теперь я отчетливо вспомнила, где слышала фамилию хозяина джипа. Я поспешно перелистнула несколько страниц записной книжки, нашла запись фамилии и телефона осведомителя, что дал мне вчера вечером Костя Виноградов: так и есть, они совпадали. Значит, «знающий человек» Виноградова, адвокат Николая Пантелеймоновича, собирающийся защищать его от обвинений в незаконных операциях с золотом, и гангстер, беззастенчиво терроризирующий молодую женщину, врывающийся в ее квартиру и угрожающий пистолетом, — одно и то же лицо? Да уж, интересные совпадения случаются в этой истории!
— Киря, ты мне еще вот что скажи…
— Ну, теперь что? — Казалось, мой ментовский друг не ждал от моих вопросов ничего доброго.
— Этот Должиков где имеет офис?
— В фирме «Адвокат», возле областного суда, — удивительно, но, несмотря на свое раздражение, Киря все-таки давал любые справки. — Номер его мобильника тебе дать?
— Да, давай, конечно. Как здорово!
Володька продиктовал номер, а я, снова заглянув в свою записную книжку, убедилась, что это тот самый номер, что дал мне Костя Виноградов. Итак, каких-либо сомнений касательно личности адвоката Должикова не оставалось.
— Ну, Татьяна, не молчи, — говорил тем временем на другом конце связи Кирьянов. — Рассказывай, что тебе об адвокате Должикове известно.
— Да практически ничего…
— Ой, не ври! — воскликнул Киря. — Ты ахнула так выразительно, так и ребенок догадается, что это имя для тебя не пустой звук. И потом, я ни за какие коврижки не поверю, чтобы ты просто так решила узнавать хозяина машины по номеру… Так что колись! С какой стати тебя интересует адвокат нашего Николая Пантелеймоновича?
— Это не телефонный разговор, Киря, — торопливо отвечала я.
— У тебя всякий разговор сразу делается не телефонным, как только надо делиться со мной информацией.
— Но в самом деле, Володька, информацию такого рода не сообщают по телефону! Вот встретимся лично, тогда я тебе все расскажу…
— А когда мы с тобой встретимся? — не унимался подполковник милиции.
— Не знаю, — отвечала я несколько растерянно. — Киря, а у тебя когда намечен допрос Бортникова?
— На сегодня, на двенадцать часов дня. Ты что, хочешь поприсутствовать?
— Да, очень хочу!
Я глянула на часы: сейчас было начало одиннадцатого утра.
— Понятно, — сказал Кирьянов. — Я-то против ничего не имею… Только ведь там этот хренов адвокат будет. Он тебе ни одного вопроса нормально задать не позволит…
— Ничего, как-нибудь я справлюсь и с ним…
— Кстати, думаю, — продолжал мой ментовский друг, — первое, что он потребует, это чтобы с допроса были удалены все посторонние…
— Ну а ты не сможешь как-нибудь наехать на него? — возразила я. — Оформи все это как очную ставку, я не знаю…
— А он скажет, что она незаконна!
— Киря, поверь, мне очень важно присутствовать на этом допросе…
— Ну да, тебе важно… А делиться информацией со мной не хочешь!
— Я поделюсь, честное пионерское! Только позволь прошмыгнуть на допрос к Бортникову…
— Ну, обещаешь-то ты всегда щедро! А вот выполнять свои обещания…
— Киречка, ну, пожалуйста… — стала канючить я. — А мы как раз с тобой там встретимся и как следует все обсудим…
— Да? — Мой ментовский друг на мгновение задумался. — Ладно, Татьян, хрен с тобой!
— О Киря, спасибо!
— За спасибо сыт не будешь, — опять проворчал он. — В общем, приходи к двенадцати к областному следственному изолятору… Знаешь, где это?
— Обязательно!
Нет, это замечательно, что мой ментовский друг такой добрый и сговорчивый человек и что он согласился выполнить и эту небольшую мою просьбу!
— Хорошо, Татьяна, около полудня я буду ждать тебя у проходной. Смотри не опаздывай!
В этот момент наша вереница машин снова не спеша тронулась в путь, что потребовало от меня немедленно переключить внимание на дорогу и на управление автомобилем. Поэтому я как могла тепло поблагодарила Кирю за информацию и отключила свой мобильник.
