Глава 20
На четвертый день тщательных поисков Елена Андреева была найдена. Она владела магазином «Меха» на улице Московской.
Я открыла дверь, которая отозвалась на мое вторжение звяканьем подвешенного над ней звоночка, в торговом зале тут же появилась девушка в синем костюме, похожая на преподавательницу английского языка в экспериментальном детском саду.
— Скажите, как мне поговорить с Еленой… Ивановной? — Я нарочно сделала ошибку, чтобы посмотреть, как поведет себя синяя юбка.
— Владимировной? — поправила меня девушка. — Она у себя в кабинете. Как о вас доложить?
Надо же, какие порядки… Доложить…
— Скажите, что у нас есть общие знакомые. Вернее, был один.
Девушка исчезла, а я осмотрелась.
Магазин торговал дорогими вещами. В основном изделиями для женщин. Полочки были уставлены болванками с водруженными на них шапками разных фасонов. На плечиках красовались шубки, цены на которые превосходили мой гонорар за целую неделю каторжной работы. Я попробовала прикинуть, что из предлагаемого товара могла бы приобрести для себя, когда отойду от дел.
— Пройдите, пожалуйста. Первая дверь направо.
Я отправилась в указанном направлении. В тесном коридорчике, в котором двоим нельзя было разойтись без того, чтобы не втянуть живот, я нашла дверь без таблички, обитую черным дерматином. Сквозь прорванные насквозь места выглядывали клочки серой ваты.
Я осторожно постучала, стараясь не испачкаться.
— Войдите, — прозвучал грубоватый голос, обладатель которого явно увеличивал количество выкуренных за день сигарет.
Я толкнула дверь и сразу же увидела сидящую за старомодным столом, в котором вполне безо всякой прописки могла жить целая семья клопов, светловолосую женщину в толстом вязаном свитере, укрупняющем ее и без того пышные формы. Холодные серые глаза смотрели изучающе. Пухлые губы опытной развратницы были приоткрыты. Дама была больше похожа на содержательницу публичного дома образца тысяча девятьсот тринадцатого года, чем на владелицу современного магазина меховых изделий.
— Елена Владимировна? — вежливо осведомилась я.
Дама кивнула. Она отложила в сторону бумаги, разложенные на столе, и потянулась к пачке сигарет «L&M».
— Мы знакомы? — Андреева посмотрела на меня скептически.
— Вы знали Александра Ивановича Пономаренко?
Зажженная зажигалка остановилась на полпути к сигарете. «Крутая» встревоженно посмотрела на детектива.
— В чем дело? — Голос прозвучал хрипло.
— Вы знаете о том, что он умер?
— Да, сердечный приступ. Что конкретно вы хотите от меня?
— Какие у вас были взаимоотношения?
— Зачем вам это нужно?
Я пожала плечами.
— Александр Иванович был замечательный человек, о нем надо книги писать.
— Вы собираетесь это сделать? — Тон был явно вызывающий.
— Почему бы и нет? — не уступала я.
— Какова моя роль в этом?
— Вспомнить и рассказать как можно больше.
— О чем?
Девушка старательно избегала темы, а я начала терять терпение.
— О ваших отношениях.
Елена Владимировна наконец прикурила сигарету. Сизое облачко дыма поднялось к давно не беленному потолку.
— Ничем не могу вам помочь, мы не были близки.
Неужели?
— Вы приходили к нему в театр, — произнесла я, с пристальностью гипнотизера глядя в глаза «кораллового аспида».
— Откуда это известно? — Она умела держать себя в руках.
— Вас там видели!
— Ну и что?
— Для чего-то вы приходили к Пономаренко?
— Взять автограф.
В ответ на это мне захотелось выдать какое-нибудь паскудство типа: случайно ваш автограф не надписывался маркером на презервативе? Я сдержалась и произнесла:
— У вас их должно быть не меньше десятка.
— Мне так нравится.
Разговор явно не получался.
— Вы были на юбилейном вечере Пономаренко?
Бабец даже глазом не моргнула.
— Нет. У меня много работы, и я не могла позволить себе пойти в театр.
А мы попробуем доказать обратное.
Я окинула взглядом тесное помещение.
— Вы открыли целый магазин. Для этого нужны большие деньги.
Елена Владимировна посмотрела на меня взглядом инквизитора.
— Чего вы хотите и почему такой интерес к моим деньгам? Сразу хочу предупредить: у меня есть покровители, которые не дадут меня в обиду. К тому же я не одна в деле, что доказывает, что от моих личных денег зависит не все.
Я сделала примиряющий жест.
— Не хотела вас оскорбить. Просто трудно поставить на одну доску творческого человека, звезду оперной сцены, и деловую женщину, цель которой прибыль и оборот.
— Нас ничего не связывало, будьте спокойны на этот счет. А теперь прошу оставить меня: много работы.
Я поднялась со стула.
— Если честно, я бы хотела встретиться с вами еще.
— Не вижу смысла.
Я вышла из «офиса», чувствуя, как по моей спине железными сапогами топчется настороженный взгляд.
Странно, но женщина старается откреститься от знакомства с Александром Пономаренко. Если свести воедино регулярные визиты Елены Андреевой к знаменитому тенору, его беспокойство по этому поводу, деньги, занимаемые у друзей, и открытие магазина меховых изделий, дело выглядит весьма подозрительно. Почему Александр Иванович давал ей деньги? Кем эта женщина была в его судьбе?
На вид Елене Андреевой было около сорока: на десять лет моложе Пономаренко. В таком же возрасте были супруга тенора Татьяна Николаевна, Наталья Горобец, теперь еще Елена Андреева.
Если удастся выяснить, что она все-таки приходила в театр двадцатого октября с определенными целями, да не одна, то дело можно будет считать закрытым.
С чего начать?
Может быть, с личности «пушистой» леди?
Точно!
Я связалась с Мельниковым, он по своим каналам проверил паспортные данные Андреевой и выяснил, что та — уроженка Белогорска, покинувшая родной город десять лет назад!
Неожиданный поворот.
Кое-что становится ясным: девушка, приехавшая в чужой город, обращается за помощью к человеку, который знал ее раньше. Вроде бы все логично. А с другой стороны, все это очень похоже на шантаж. Елена Андреева требует деньги за обещание хранить тайну о прошлом Пономаренко.
Снова прошлое. Оно уже давно не дает мне покоя. Что же за тайну хранят годы?
Еще я узнала, что хозяйка магазина мехов проживает на улице Сергиевской, дом номер девяносто, квартира сто восемьдесят девять.
Не пора ли нам нанести визит специалисту по мексиканским тушканам?
* * *
Я остановила машину во дворе дома номер девяносто по улице Сергиевской и направилась по заученному наизусть адресу.
Последний подъезд, пятый этаж.
Я поднималась по лестнице, потому что лифт не работал. Было около восьми часов вечера. На улице темно, в подъезде тоже.
Я остановилась у двери с номером сто восемьдесят девять и позвонила. Звонок прозвучал хрипло, напоминая голос хозяйки.
Открывать не торопились.
Так мы еще раз позвоним. Сюрпри-из!
За дверью послышались тихие шаги. Щелкнул замок, и дверь приоткрылась.
— Вы? — удивленно спросила Елена Андреева, стоя на пороге в домашнем халате китайского производства с вышитыми цветочками.
Я снова воспользовалась эмвэдэшным удостоверением, махнув им перед носом хозяйки.
— Разговор будет серьезным, — предупредила я. — Советую подчиниться.
Побольше металла в голосе, и все будет в порядке.
— Вы не вовремя, ко мне должны прийти.
Видимо, она ожидает близкого друга, если не торопится менять халат на вечернее платье.
Я ступила за порог.
Малогабаритная трехкомнатная квартира. Для одного человека это даже роскошно.
— Хочу продолжить разговор о Пономаренко, — начала я. — Вы его землячка, верно?
В глазах Елены Андреевой мелькнуло беспокойство.
— Д-да… — неуверенно протянула она.
— Он давал вам деньги…
— Откуда вы это взяли? — натянуто улыбнулась хозяйка. — Вам сам Пономаренко сказал?
Я не успела парировать, потому что раздался звонок в дверь. Хриплый, неприятный, я даже вздрогнула от неожиданности.
— Я предупреждала, что ко мне должны прийти.
Андреева поднялась с места и направилась к входной двери. Распахнувшаяся пола халата на мгновение обнажила пухлую ляжку молодой перекормленной кобылки.
В гостиной появился высокий крупный мужчина лет сорока в полушубке, у него было сильно раскрасневшееся лицо и солидный живот. В руках мужчина держал кучу свертков, которые разложил на столе.
— О! — крякнул он, увидев меня. — Какие люди в нашем доме!
На столе появились бутылка шампанского, водка и упаковка импортного пива.
Хозяйка дома прислонилась к стене и скрестила руки на груди, насмешливо глядя на меня.
— Будем знакомиться? — предложил мужчина.
— Почему бы и нет? — ответила я.
Черт! Теперь поговорить не удастся.
— Это она прицепилась ко мне, — с ненавистью произнесла Андреева. — Приходила на работу и вынюхивала — кто я, да что я, да где взяла деньги. Откуда-то адрес узнала.
Теперь мужик смотрел на меня по-другому — как налоговый инспектор на директора АО. Я поняла, что разговор примет другое направление.
— У нас был общий знакомый, — сказала я, — он умер. И я хотела бы знать, не приложили ли вы к этому руку.
Даже если бы сейчас перед нами предстал живой Пономаренко, эти двое не были бы так поражены.
— О чем она говорит? — заморгал глазами дядя.
— Не слушай ее, — сквозь зубы протянула Елена Андреева. — Она моим магазином интересовалась.
— Нашим, — поправил ее мужчина. — Что конкретно тебя интересует, киска?
Слово «киска» прозвучало с точно такой же интонацией, как если бы он сказал «сучка».
Сейчас ты получишь от меня все, что хотел!
— У нас был общий знакомый, Александр Пономаренко, пел в оперном театре, он…
Мужчина резко повернулся к хозяйке дома.
— Которого мы доили, что ли?
Женщина налетела на него чуть ли не с кулаками:
— Замолчи, придурок! Ты не понял, что она хочет навесить на нас его смерть?
Мужчина развел руками.
— Да, но мы здесь при чем?
— При том, что у вас был мотив! — сказала я.
— Погоди… — поднялся с места мужчина, видимо, не осознав до конца, что именно происходит. — Ты интересуешься нашим магазином. Среди конкурентов я тебя не замечал. Ты кто?
— Объясняю же вам, я пришла не из-за вашего магазина, а поговорить о Пономаренко.
— Она врет, Вадим, — голосом шипящей змеи произнесла Андреева. — Выбрось ее из моей квартиры!
Я вскочила с места.
— Спокойно! Один шаг в мою сторону, и я…
Надо же было случиться, что красномордый придурок не послушался меня и попробовал выполнить дурацкую просьбу своей телки.
Он схватил меня за плечи и уж не знаю, что именно хотел со мной сделать, но я из вредности решила разрушить его планы.
Я перехватила его правую руку и сделала подсечку.
Пузатый хахаль рухнул на тисненый линолеум, словно выброшенный из окна старый матрац.
— Если мне нужно уйти, я ухожу сама, — произнесла я, глядя в змеиные глаза Андреевой. — И провожать меня не надо.
Я повернулась и направилась к выходу с видом оскорбленной девственницы.
Одного только я не учла — коварства хозяйки негостеприимного дома.
Эта стерва схватила со стола бутылку шампанского, принесенную несравненным Вадиком, и опустила ее на мою голову.
Падая на пол, я успела подумать только одно: «Осторожнее со спиртными напитками».
Именно об этом предупреждали меня магические кости.
Как ни старалась Андреева вывести меня из игры, удар был недостаточно силен, чтобы надолго лишить меня чувств. Я тут же заставила сознание вернуться ко мне в полном объеме, но решила поиграть с кровожадными любовниками в кошки-мышки и не признаваться, что я снова в хорошей форме и сейчас устрою крутые разборки в малогабаритном Токио.
Я прикрыла глаза и навострила ушки, услышав, что Вадик перестал стонать и, кряхтя, поднялся с пола.
— Ты что наделала? Убила ее?
Андреева рявкнула на него:
— Скоро очухается! Быстро помоги мне собрать осколки!
Она кинулась прочь из комнаты и вернулась назад с веником и совком.
— Что она знает? — спросил мужчина.
— Понятия не имею…
— Кто-то сказал ей, что Пономарь давал нам деньги?
— Похоже на то.
— Что будем с ней делать?
— Оботри ей голову. Лучше мокрым полотенцем.
Вадик нехотя поплелся в ванную комнату.
Андреева принесла из коридора сумку и стала запихивать в нее принесенные свертки. За этим занятием ее застал Вадик.
— Что ты делаешь?
— Мы сейчас уйдем и запрем дверь. Затем вернемся, будто из магазина, и вызовем милицию. Пусть ее забирают как квартирного вора.
Лихо придумали ребята. Что значит частное предпринимательство — учит людей всяким ухищрениям.
Вадик набросил мне на голову полотенце, которое пахло кошками, и начал драить мою кожу, словно наждаком. Я чуть не задохнулась.
— Может, просто вытащим ее отсюда, пусть идет своей дорогой? — с надеждой спросил он. — Мне не хочется показания давать.
— Ничего. Пусть упрячут ее на нары. Одним конкурентом меньше — нам легче, не будет больше крутиться вокруг да около.
— А вдруг расскажет про шантаж?
— Что она об этом знает? Никто не поверит, и подтвердить некому. Собирайся быстрее, а то она может очнуться.
Вот так. Стоит притвориться невменяемой, как тебе тут же выложат все тайны. Теперь я знаю все о взаимоотношениях Пономаренко и Андреевой.
Любовники уже были готовы оказаться как можно дальше от этого места.
— Послушай, — сказала Андреева своему ненаглядному, — по идее у нее должны быть ключи от моей квартиры или отмычка. Милиция спросит, как она попала сюда.
— Ладно тебе, — отмахнулся Вадим, — главное, что преступницу обнаружат в чужом доме! Вернемся — поднимем шум, позовем соседей, а потом вызовем ментов.
— Нет, погоди… Я хочу посмотреть, что у нее в сумочке.
Черт! Такого коварства от женщины я не ожидала. Сейчас они обнаружат мои настоящие отмычки, которые я использую в качестве рабочего инструмента!
— Смотри, — голос Андреевой становился все более злорадным, — липовое удостоверение, а вот и воровской инструмент.
— Ни хрена себе! — Вадик аж забулькал от удивления. — Она что — в самом деле домушница?
— Милиция разберется.
— Ты отмычки-то не трогай! — посоветовал толстяк. — Пусть лежат от греха.
— Да? — Андреева уже вошла во вкус. — Хочешь, чтобы она открыла дверь и ушла? Заберем это с собой.
Это был неожиданный поворот событий. Я действительно оказалась в ловушке.
Дверь захлопнулась, и послышался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.
Я тут же открыла глаза и вскочила на ноги с резвостью чертика из табакерки.
Где-то здесь должен быть телефон.
Он оказался на кухне, очень подходящее место.
Я стала торопливо набирать номер, пытаясь дозвониться до Расторгуева.
Короткие гудки — занято.
Вот блин! Болтает с кем-то, как баба. Я начала набирать номер снова, в спешке спутала цифры, бросила трубку на аппарат и взялась за нее опять.
Короткие гудки.
Черт! Время идет!
Я подбежала к входной двери и прислушалась — не подходит ли кто. Иметь дело с милицией мне совсем не хотелось: не докажешь, что впустили в квартиру по собственной воле, а выпускать не хотят.
Я набрала номер еще раз.
Длинные гудки. Наконец-то!
Трубку снял Борис.
— Расторгуев слушает!
— Борис! — заорала я в трубку, рискуя лишить старшего уполномоченного по рогам и копытам последних барабанных перепонок.
— Черт! — завопил он в ответ. — Это ты, Иванова?! Без шуток никак не можешь?
— Борис! Мне не до шуток!
Я взяла себя в руки, стараясь говорить как можно спокойнее:
— Меня заперли в квартире и хотят сдать милиции как грабительницу квартир!
— Говори адрес, быстро…
Что ни говори, мне нравится его стиль работы.
* * *
Мошенники вернулись в дом и подошли к двери. Андреева достала из сумочки ключи, стала отпирать дверь.
Когда замок был открыт, Вадик, у которого морда стала вовсе похожа на полотнище красного советского флага, произнес:
— Погоди, не открывай…
Он толкнул ногой дверь и встал в боевую стойку, чтобы отразить внезапное нападение, если оно состоится.
Его опасения были напрасны. Никто не собирался бросаться на него из темноты.
Андреева отпихнула его в сторону.
— Пойду посмотрю…
Она включила свет в прихожей и, не раздеваясь, прошла на кухню, заглянула в туалет и ванную, вошла в спальню, гостиную и смежную с ней комнату, а затем вернулась назад.
— Слушай, ее нигде нет…
Андреева с недоуменным лицом вновь обошла всю квартиру с таким видом, словно опасалась увидеть там ядовитую кобру.
— Где же она?
Вадик растерянно вертел головой, будто хотел узнать, кто только что украл у него бумажник с последними деньгами.
— Вы кого-то ищете?
Мошенники обернулись. В дверном проеме стоял высокий широкоплечий мужчина в форме сотрудника милиции.
Хозяйка дома опустила нижнюю челюсть до самого пупка, подернутого целлюлитом.
— Как? Вы уже приехали?
Борис кивнул.
— Я вижу — дверь открыта. Дай, думаю, спрошу у людей, может, им помощь нужна…
Мошенники молчали.
— Мне нужна помощь!
Я соскочила с подоконника, на котором уже устала стоять, как оловянный солдатик за табакеркой.
— Привет, Иванова! — сделал ручкой Расторгуев. — Все в порядке?
— Почти, если не считать того, что они забрали мой рабочий инструмент.
Борис покачал головой, как недовольный студентами старичок профессор.
— Нехорошо, граждане, обижать казенного курьера. Верните девушке все, что вы у нее забрали, и я не буду заводить на вас уголовное дело.
И тут произошло неожиданное для нас обоих.
Андреева полезла в свою сумочку и вынула — что бы вы думали? — пистолет «ПМ»!
— Не двигаться! Оба! Вадик, звони в милицию! У нее есть сообщник, да еще в милицейской форме. Наверняка у него тоже липовая ксива!
Расторгуев усмехнулся:
— Хороший пистолет, у меня тоже такой есть. Он случайно не краденый? Что касается удостоверения, то оно у меня самое что ни на есть настоящее.
Он собрался достать из кармана кителя документ, но дурная баба направила на него пистолет.
— Убери руки! Пристрелю на месте, если двинешь хоть пальцем.
Красное полотнище лица Вадика стало бледнеть и превращаться в Андреевский флаг.
Борис миролюбиво поднял руки кверху.
— Простите, дамочка, но мне же надо показать удостоверение, потому что перед вами представитель власти.
Андреева сузила глаза, отчего стала похожа на разъяренную Покахонтас.
— Так я тебе и поверила, фраер!
Я решила вмешаться:
— Пусть твой балбес Вадик возьмет удостоверение у него из кармана и проверит. Я гарантирую, что это старший оперуполномоченный Расторгуев и у вас будут крутые неприятности.
Ствол повернулся в мою сторону.
— Молчи, сука! Вадик, иди проверь!
За «суку» ты у меня еще получишь, пообещала я про себя, прикидывая, какую месть придумать этой проститутке.
Вадик осторожно двинулся к Борису, словно шагал по раскаленному песку пустыни, запустил руку в карман кителя и извлек на свет красные корочки.
Он долго всматривался в написанное, шевеля губами, словно дебил, и наконец произнес, подняв обалделые глаза на свою подружку:
— Он действительно из милиции…
Андреева не поверила:
— Дай сюда, я посмотрю!..
Она взяла корочки рукой с красными лакированными ногтями.
— Черт…
Ее лицо перекосилось, как у ведьмы на шабаше. Борис сделал шаг вперед:
— Верните мне удостоверение и сдайте оружие.
Андреева никак не отреагировала.
И вдруг!
— Молись, гад! — в бешенстве заорала она, нажимая спусковой крючок.
Я бросилась вперед, словно пума на оленя, и что было сил толкнула Андрееву, опрокинув ее на пол.
Раздался выстрел. Пуля выбила кусочек бетонной потолочной плиты и рикошетом отскочила от нее, засев в полированной створке стенки «Аист».
Расторгуев от греха подальше рухнул на пол, но, заметив, что все обошлось, вскочил на ноги и вырвал пистолет из рук женщины.
— Покушение на убийство. Иванова, звони в отдел, пусть выезжает бригада.
Хозяйка магазина мехов рыдала, усевшись на пол. Краешек шубки опустился в грязную лужицу от растаявшего снега, принесенного на подошвах сапог с улицы.
Я подошла к ней и вырвала из рук сумочку, в которой лежали мои отмычки. Забрав свой рабочий инструмент, я швырнула сумочку на пол, процедив вслух:
— Убийца…
— Отойди от меня! — закричала женщина. — Будь ты проклята! Будь проклят твой Пономаренко! Он отправился за своей женой, туда ему и дорога!
Я обернулась так резко, что едва не потеряла равновесие.
— Что ты сказала? Повтори!
Та продолжала рыдать, размазывая по щекам черную тушь.
Я подскочила к ней и стала трясти за плечи:
— Что ты хочешь сказать?! Говори! За какой женой?! Куда кто отправился?!
Ответом были истеричные вопли и конвульсивные движения.
Борис подошел ко мне, обнял и прошептал на ушко:
— Спасибо…
